неизвестный

      Они шли вместе по какому-то двору, что утопал в недавно выпавшем снеге. Вдруг один из них остановился и окликнул второго:       — Коля, скажи честно… Ты гей?       — Что?.. — он застыл, услышав этот вопрос. Казалось, даже дышать перестал.       — Что слышал. Ты гей?       Коля засмеялся.       — Почему ты так решил?       — Я же не слепой, Коля. Я всё прекрасно вижу.       — Что ты видишь?..       — Как ты ведешь себя.       — И как же я себя веду?       — А ты сам за собой ничего не замечал? — парень хитро улыбается.       — Нет, а что я должен был заметить?       — Для начала ответь на мой предыдущий вопрос: ты гей?       Коля, похоже, даже немного вспотел. Он хотел бы перевести тему, но чувствовал, что не сможет, даже если очень сильно постарается это сделать. Он в тупике. И как отвечать? Что делать? Почему вдруг стало страшно?..       — Нет, конечно. Я не гей, — находится Гоголь.       — Тогда объясни своё поведение.       — Что тебе не нравится в моём поведении?.. Федя, я тебя не понимаю.       — Неужели… Хорошо, тогда почему же у тебя на стене в комнате висит плакат с персонажем из яойной манги?       — Откуда ты?! — Коля замер в недоумении.       — Я слишком много знаю, — пояснил Достоевский. — Знаю даже, что совсем скоро вся моя рука будет занята жуками…       — Что?!       — Не бери в голову, — успокоил Федя. — Ну тогда скажи, почему ты так относишься ко мне? Почему ждал меня? Почему был у Маяковского? Почему волновался, узнав, что кто-то попал в полицию в состоянии наркотического опьянения? Почему ты тогда меня не оставил, когда нашел на лестнице? Почему волновался за меня?       — Я не…       А ведь действительно, почему? Почему Достоевский сейчас задает ему эти вопросы? Почему вообще они сейчас гуляют вместе? Может это сон? Наверное да — сон. По крайней мере, по ощущениям. А во сне, как говорится, возможно всё. Даже невозможное.       — Да, ты прав, — Коля решает признаться как минимум ради развлечения; интересно посмотреть дальнейшую реакцию Феди. — Я думаю, я действительно… гей.       — И я тебе нравлюсь в… этом плане?       — Ты же слишком много знаешь — сам сказал. Как ты считаешь, нравлюсь ли я тебе? — Гоголь хитро улыбается, но при этом слишком волнуется. — Скажи-ка, мои чувства отвергнуты?       Фёдор посмеивается, глядя однокласснику прямо в глаза.       — А ты попробуй угадать.       — Тогда-а-а… — Коля тянет гласные, размышляя. — Что будет, если я скажу, что мои чувства взаимны.       — С вероятностью пятьдесят процентов ты окажешься прав.       — Но при этом вероятность того, что я ошибся, тоже будет равна пятидесяти процентам…       — Верно, — брюнет кивает.       — В таком случае, — произнес Гоголь, ощущая, будто что-то несильно бьёт его в бок, — я скажу, что всё взаимно. Я прав?       Достоевский собирается что-то ответить, но Коля вдруг просыпается и видит вместо лица друга лицо своей мамы. Она смотрит на него по-доброму, но во взгляде юноша замечает тревогу.       — Просыпайся, соня, — говорит она своим вечно нежным голосом. — Уже пол-одиннадцатого, давно пора вставать.       — Ага, сейчас, — сонно отвечает парень, протирая слипшиеся глаза, пытаясь разлепить их. Последние остатки сна улетучиваются сразу же, когда Гоголь вспоминает, что ему только что снилось.       — Ты сильно ворочался, пока спал, и что-то бормотал себе под нос, — сказала женщина. — Что-то нехорошее увидел?       — Да нет, ничего такого.       — Хорошо, — она кивнула. — Там на столе оладушки. Они ещё не остыли, но и не самые горячие уже, как ты любишь. Есть варенье и сгущёнка. С чем будешь?       — И с тем, и с тем, — попросил Коля, зевая.       — Хорошо, пойду тебе чай сделаю.       Когда мама вышла из комнаты, Гоголь наконец встал с кровати, задумавшийся.       А ведь у Феди нет всего этого. Вряд ли его мама вот так, как его, утром спрашивает, не приснилось ли чего плохого, а потом идёт готовить завтрак.       Вовсе нет.