Лед и Пламя: Воспоминания о Алом Рассвете

Лед

— Гребанное дерьмо. Она собиралась убить тебя! — Продолжила Хирука, повысив голос. — Если бы не Орочимару, тебя бы сейчас просто не было, — прошипела она, подхватывая подругу под руку.     Тусклый свет от лампы, едва горящей свечой, дрожал на стенах, искажая тени, отражая мрак, который полз по лужам крови. Девушка сидела на полу, привалившись к холодной стене. Её дыхание было прерывистым, как у раненого животного, что вырвалось из капкана, но не успело убежать. Кровь из глубоких порезов на её теле пропитывала ткань одежды, растекаясь по полу. — Я знаю, но он всё это, собственно, и подстроил, — ответила Айрин тихо, но в её голосе звучало больше раздражения, чем раскаяния. — Ещё и вколол мне какую-то гадость, которая не позволяет мне регенерировать.     Комната была необычайно сырой и промозглой, или же Айрин сейчас так казалось. В углу Хирука ходила кругами, словно запертый в клетке зверь. Её шаги звучали громко, почти оглушающе, в тишине. Она раздумывала о том, что происходит. Айрин молча перевернулась на грубую ткань, ощущая, как боль разливается по всему телу. Тогда Хирука села на краю, подлечивая кровавые раны и переломы подруги, а её лицо выражало смесь ярости и тревоги. — Тогда объясни, какого чёрта ты полезла туда, если не можешь использовать чакру? Ты видела, что она сильнее? — Свет лампы, мерцающий в такт дрожи её дыхания, делал тени вокруг зловещими.     Айрин смотрела в потолок, едва слыша подругу. Картина «Ямы» всё ещё стояла перед глазами: кровавое месиво, толпа, жадно наблюдающая за происходящим, и та девушка — её противник.     Она была сильнее, быстрее, безжалостнее. — Потому что у меня не было выбора, — подняв голову, ответила она, в её глазах промелькнула чёрная тень. — Или ты думаешь, что мне приятно выглядеть, как жалкая куча дерьма перед всеми этими уродами?     Хирука замерла. Впервые за долгое время в голосе Айрин было больше злости, чем привычного спокойствия. Она привыкла к улыбке подруги, к её тёплым взглядам и беззаботному оптимизму, шуткам и сарказму. Но теперь было очевидно — ситуация гораздо серьёзнее, чем она думала. — Из-за этой лживой Карин, верно? Она всё вывернула так, чтобы выставить нас обманщицами! Это же она наплела ему ложь о том, что мы собирались бежать, а она якобы это подслушала и взяла с собой Учиху, чтобы предотвратить побег. И как итог, все настроены теперь против нас, — Хирука опять подорвалась, нервно шатаясь по кругу. Её губы были растерзаны в мясо, то и дело она прикусывала их, когда злилась.     Зеленоволосой всегда было тяжело контролировать свои эмоции, особенно гнев. Она металась со стороны в сторону, потом вспоминала о том, что нужно залечивать раны. Когда шторка гнева слегка поднималась, она сосредоточенно приступала к лечению, но затем всё повторялось по кругу. — Пусть ненавидят. Очередные имена в списке, — отрезала Айрин, и её взгляд снова скрылся за маской безразличия. — Этим уродам придется встать в очередь. Нам не привыкать.     На протяжении всей своей жизни Айрин встречала множество тех, кто осуждал её поведение, её выборы, её способ выживания. Они всегда находили, к чему придраться, словно это их касалось или их мнение что-то значило. Особенно часто такие взгляды сопровождали разговоры о её силе. В мире шиноби нет места слабым, и каждый её недостаток был словно костёр, раздуваемый чужим осуждением.     Но в этом мире, где смерть ждала за каждым углом, сама возможность дожить до очередного рассвета была уже достижением. И этим она гордилась. Её оптимизм — тихий, но упрямый — казался неугасимым. Он питался её самым ценным качеством, которое выделяло её среди других шиноби — высокой выживаемостью. В очередной раз она мысленно поблагодарила своё тело, свою кровь — за то, что они снова вытащили её из бездны. Её ДНК — эта странная загадка, которую она до конца не понимала, но научилась ценить.     Взгляд скользнул по собственным ладоням, которые уже начали восстанавливаться.     "Спасибо," — думала она, чувствуя лёгкое жжение в тех местах, где раны затягивались намного быстрее, чем это казалось возможным.     И даже если мир хотел её сломать, она не собиралась позволять ему такое удовольствие. ***     Восемь часов ранее     Мой взгляд сразу упал на операционный стол в центре комнаты. На нём лежал человек — или то, что когда-то им было. Кожа, словно высохшая бумага, посеревшая и покрытая трещинами, казалась чужой даже на расстоянии. Глаза лежащего, полные ужаса, блестели в тусклом свете. Я нахмурилась, но подавила вид беспокойства.     Орочимару стоял спиной ко мне, погружённый в свои мысли, перебирая инструментами «пытки». Видимо, искал что-то особенно жуткое. Свет ламп освещал его бледное лицо, от которого мои волосы на затылке становились дыбом. Вот это действительно выглядело жутко. — Ты задержалась, — почти рявкнул он.     Могу предположить, что он был чем-то озабочен, надеюсь, не мною. Я решила проигнорировать это, просто молча сделав шаг вперёд, чувствуя, как взгляд переметнулся на меня. Не Орочимару — нет, у него был слишком озабоченный вид. Кто-то другой.     На периметре комнаты стояли трое, я их не знала, моё внимание привлекла девушка. Она была хорошо сложена, видимо, каждый день пропадала на тренировках, качая свои мышцы, чётко видевшиеся из-под её чёрной обтянутой одеждой. На её тёмном фоне яркостью играли её две фиолетовые косы, заплетённые с самой макушки по плечо, на конце которых было вплетено кольцо, за которое цеплялось ещё одно с продолжением двух длинных кос. Она отрезала свои волосы, чтобы присобачить их к кольцам? Замечательно. Видимо, ей это придавало небывалую уверенность, а как ещё можно было бы описать её взгляд в мою сторону, почти что хищный. — Айрин, — голос Орочимару стал неожиданно мягче, почти шёлковым. Он повернулся ко мне, держа в руках что-то похожее на грубо изготовленный скальп странной формы. — Подойди.     Я подчинилась. Медленно, словно тень, приблизившись к столу. Человек на нём ещё дышал. Едва, но дышал. Моё сердце сжалось, так что я чуть не подала этому виду. Благо Итачи научил меня контролировать свои эмоции настолько безупречно, как только я могла это делать. — Это не твоя первая встреча с реальностью моего мира, верно? — спросил он, оборачиваясь ко мне. Когда он увидел одобрительный кивок, то продолжил — Тогда смотри. И учись.     Он сделал движение рукой, и сталь скальпеля блеснула в свете.     Я не могла отвести взгляд. Нельзя показывать свою слабость. Не перед ними.     Поэтому мне пришлось наблюдать, как Орочимару медленно вскрывал грудную клетку человека, игнорируя хриплый стон, который эхом отдавался в тишине. — Ты ничего не скажешь? — обратился ко мне парень с серебристыми волосами из угла комнаты, его голос был полон веселья. — Я бы на твоём месте уже сбежал.     Он с ноги на ногу переминался, словно умирая от скуки. Но радостно улыбался, выпячивая свой тонкий клык. Я оставила его без ответа, не хотелось вмешиваться во всё это. — Она не такая, Суйгецу, — Орочимару даже не поднял головы. — Она умеет подавлять слабости, но не умеет держать слова.     Мои пальцы на ногах сжались, словно готовясь к побегу. Но что он имеет в виду? — Подойди ближе. И дай мне свою руку. — Его тяжёлые слова легли грузом на мои плечи.     Я сделала шаг вперёд, чувствуя, как дрожь пробежала по коже. А когда я протянула руку, Орочимару без предупреждения вонзил в неё иглу. Боль была слабой, но мне она нравилась. До такой степени, что я чуть не выдавила улыбку и не попросила ещё. Я знала, что со мной что-то не так, но это не пугало меня.     Кровь наполнила шприц, густая и ярко-красная.     Он отступил на шаг, рассматривая содержимое, затем подошёл к столу с колбами и ампулами. Быстрые движения, тихий плеск жидкости, и вскоре он повернулся с другим шприцем, теперь наполненным странной бледной смесью. — Теперь посмотрим, — произнёс он, вводя жидкость мне в руку.     Ощущение было ужасным. Ужасно приятным, обволакивающим. Горячая, обжигающая волна разлилась по венам, заставляя мышцы сокращаться от боли. Но я стиснула зубы, не позволяя себе издать ни звука. Блаженство отобразилось на моём лице, в этом уж я слаба. Даже возможно, что я буду в дальнейшем с энтузиазмом приходить к Орочимару. — Она выдерживает, — отметил Орочимару, оборачиваясь к Суйгецу. — В этом ещё одна её ценность.     Суйгецу удивлённо хмыкнул, но ничего не сказал. Оставшиеся двое отвлеклись от своей работы и с отвращением в глазах нагло уставились на меня. Девушка, не скрывая призрения, хмыкнула, перед тем как развернуться и продолжить своё дело. Но мне было плевать, у каждого свои скелеты в шкафу, и мои, к сожалению, были очевидны. — А теперь, — Орочимару склонился над парнем на столе, сначала вводя мою кровь в его руку, а после ту самую жидкость.     Его тело мгновенно выгнулось дугой, из горла вырвался животный крик и кровь вперемешку со слюной. Его кожа продолжала темнеть, покрываться багровыми пятнами, словно под ней ползали черви. — Интересно, сколько он продержится — задумчиво произнёс Орочимару, отступая, чтобы наблюдать.     Я видела, как его глаза блестят от предвкушения, а уголки губ растягиваются в лёгкой, почти невидимой улыбке. Меня это злило, ставя в неудобное положение.     Парень продолжал извиваться, пока его тело не начало ломаться. Кости выгибались под невозможными углами, кожа трескалась, обнажая кровоточащую плоть. Звук хруста костей был невыносимым, но никто в комнате не шевелился.     Наконец, он затих, его тело обмякло, и в воздухе повис запах крови. И горечи. — Провал, — равнодушно сказал Орочимару, поднимая свои записи. — Но мы близки.     Когда-нибудь я избавлю мир от этого ублюдка.     Он повернулся ко мне, его взгляд пронзал насквозь. Орочимару улыбнулся, словно предвкушая что-то особенное. — Готовься, Айрин. Сейчас я покажу тебе одно место.     Я приподняла бровь, но не стала возражать. ***     Огромный круглый зал, стены которого были залиты кровью. Пол усеян останками тех, кто сегодня проиграл. На возвышение, освещённое факелами, собрались зрители — другие заключённые убежища, приспешники Орочимару, его подчинённые. Все пришли посмотреть на зрелище. — Добро пожаловать, Айрин, — голос Орочимару разнёсся эхом. Они стояли на возвышении, наблюдая за тем, как кого-то вдалбливают в пол. Череп девушки уже был раскрошен, но противник не останавливался, он продолжал бить с невероятной силой, разбрызгивая кровь повсюду. Толпа ликовала. Кричала, радовалась. В ушах стоял звон от их криков. — Что это? — мой голос не подвёл меня и прозвучал так, словно мне было всё равно, но внутри творился хаос. — Яма. Место, где сильнейшие доказывают своё право на жизнь, — ответил он. — И я хочу увидеть тебя здесь.     У меня не хватало слов, чтобы перечислить все причины, по которым я хочу разрезать его глотку. И это одна из них. Но если смотреть на публику, собравшуюся здесь, их всё устраивало и даже больше. Они хотели крови.     На арену привели двух мужчин. Оба были в изношенной одежде, их тела покрывали шрамы, но в глазах пылала ненависть. Один из них — высокий, с крепкими мышцами и густой растительностью на лице, на вид настоящая гора. Его руки были покрыты огромными шрамами, а в глазах горела первобытная ярость. Второй — низкий, жилистый, с тонкими губами, плотно сжатыми в линию. Его движения были резкими, как у зверя, он метался из стороны в сторону, пытаясь напасть.     Орочимару лениво поднял руку, давая знак. — Начинайте.     Они бросились друг на друга. Звуки ударов, треск костей и крики разнеслись по залу. Толпа завыла, наслаждаясь.     Высокий схватил парня за шею и с силой швырнул его на землю. Тот закричал, но тут же перекатился, успев уклониться от удара. Лезвие ножа блеснуло в его руке, он полоснул соперника по животу, оставляя глубокую рваную рану. — Отлично, — тихо проговорил Орочимару, наблюдая за происходящим с неподдельным интересом.     Кровь хлынула на землю, но тот, что выше, не остановился. Он ударил противника кулаком в лицо, ломая нос. Парень упал. В попытке подняться он задыхался и захлёбывался собственной кровью. — Вот это зрелище! — выкрикнул кто-то из толпы, и крики одобрения разнеслись по помещению.     Взмах — и нож вонзился в его горло, прорезая раскрытый от ужаса рот. Глаза расширились, он хрипел, пока высокий не выкрутил лезвие, добивая его. Толпа взревела, довольная.     Орочимару, сидя на своём троне, лениво улыбнулся, словно только что посмотрел хороший спектакль. — Это и есть Яма, — сказал он, повернувшись ко мне. Его голос был ровным, почти безразличным, но в глазах сверкало торжество. — Теперь твоя очередь.     Его голос звучал необычайно спокойно, поэтому я чувствовала, как каждое слово разъедает мою гордость. Чего он хочет? Он знал, что бой будет не на равных. Без чакры, без оружия — я была ничем. Жалким зрелищем.     Злость пульсировала под кожей. Я ненавидела это чувство — не боялась, нет, а именно ненавидела. Это унижение, эта неизвестность. Почему? За что он мстит, если я пока ничего не предпринимала?     Я смотрела на него, на Орочимару, пытаясь уловить хоть намёк на его истинные намерения. Но в его лице не было ничего, кроме этого едва заметного, насмешливого блеска.     "Хочешь увидеть, как я сломаюсь?" — подумала я, сжимая зубы. — "Тогда ты выбрал неверный способ. Я в ярости, но это нечто другое."     Я глубоко вдохнула, чувствуя, как злость и раздражение поднимаются выше.     Но что меня злило больше всего — это я сама. Я не могла взять ситуацию под контроль, не могла предугадать его следующий шаг. Теперь я выдохнула, позволяя ярости заполнить меня до краёв.     Если он хотел шоу, он его получит.     Толпа замерла на мгновение, затем взорвалась криками, когда на арену вышла девушка. Высокая, с яркими фиолетовыми волосами, заплетёнными в тугие косы. В руках она держала странное оружие — длинный хлыст, усеянный мелкими шипами, которые выглядели так, будто могли разорвать плоть одним касанием. Мой противник уже ждала меня и жаждала боя. Её глаза выражали холодное презрение, а улыбка — нетерпение разорвать меня в клочья. — Знакомься, Рин. Ты ведь помнишь её? — объявил Орочимару. — Она — одно из моих лучших созданий. Посмотрим, как долго ты продержишься.     Орочимару приподнялся, его глаза блеснули.     Я встала, вытирая пот со лба. Моё лицо осталось бесстрастным, но сердце бешено колотилось. Бой обещал быть жестоким. Выйдя на арену, я нелепо споткнулась, вызывая смех среди зрителей. Чёрт. Только этого мне не хватало.     Я стояла в центре арены, чувствуя, как под босыми ногами холодный камень отдаёт неприятной сыростью. Воздух был тяжёлым, пахло потом и кровью. Зрители шумели, как стая ворон, выкрикивая грубости.     Напротив меня стояла Рин. Её фиолетовые волосы, собранные в длинную косу, словно издевались надо мной своей идеальной гладкостью. В её руках живое оружие извивалось, как змея. Она улыбалась, как будто уже видела, как я падаю к её ногам. Орочимару усмехнулся и сделал жест, приказывая начать.     Рин напала первой. Хлыст со свистом рассёк воздух, целясь мне в лицо. Я едва успела уклониться, чувствуя, как шипы царапают кожу на шее. Боль была острой, но знакомой.     Мне нужно было время, чтобы разгадать каждую деталь её движений — от напряжения мышц перед ударом до едва заметного смещения центра тяжести. Она была быстрой. Каждое её движение кричало о годах тренировок и многочисленных победах.     Но чтобы понять её слабости, я должна была дать возможность раскрыться. Дать ей атаковать снова и снова. Для этого нужна была жертва.     И, к сожалению, этой жертвой оказалась я. — Что, страшно? — Рин щёлкнула хлыстом, и звук разнёсся по арене, заставив зрителей взреветь.     Нет. Мне не было страшно. Боль я могла вынести, даже насладиться ею. Но эта сцена… этот фарс…     Меня выставили на потеху. И этот факт огорчал. — А ты не болтливая рыжуля. Может, наконец-то дашь услышать свой голосок? — с презрением обратилась она ко мне, но получила в ответ только на короткое мгновение поднявшуюся бровь над моим глазом, который внимательно изучал противника.    Она снова атаковала, и на этот раз хлыст обвился вокруг моей руки. Шипы вонзились в плоть, и кровь начала струиться по пальцам. Я дёрнула, пытаясь вырваться, но её хватка была железной. Некогда было размышлять. Пришлось как можно быстрее вырвать руку из-под натиска, пожертвовав мягкими тканями. — Быстрая, — хмыкнула Рин. — Но недостаточно.     Она снова атаковала. Хлыст метнулся к моим ногам, обвился вокруг лодыжки, и я рухнула на землю. Ещё не оправившись от прошлой раны, я получила следующую. Боль даже на какой-то момент заглушила сознание, когда шипы приятно впились в кожу, оставляя кровавые полосы. — Вставай, — прошипела она, дёрнув хлыст так, что мне пришлось вскрикнуть.     Я подняла голову, чувствуя, как злость кипит во мне. Спокойно… Не поддавайся гневу во время боя, это уничтожит тебя. Вспомни всё, чему тебя когда-либо учили.     С усилием я рванула хлыст, протыкая ладони насквозь, заставив Рин потерять равновесие. В этот момент я бросилась вперёд, схватив её за косу. Не зря она ими так красуется. Сейчас посмотрим, как она будет выглядеть без них. Её волосы скользнули в моих пальцах, но я успела дёрнуть вниз, вырывая пряди из колец. — Тварь, — прошипела она, вырываясь и ударяя меня в бок коленом. — Слабачка, — бросила она, дернув хлыст, заставляя меня упасть на колени.     Её глаза пылали ненавистью. Я не знала, чем вызвала такую злость, но в её взгляде читалось одно — она хотела меня уничтожить.     Я резко сорвалась с места, игнорируя её, и ударила ногой в живот. Она отшатнулась, но тут же снова замахнулась хлыстом. Я уклонилась, бросившись вперёд.     Без оружия я оказалась в крайне уязвимом положении. Моя чакра не работала, регенерация замедлилась из-за той проклятой жидкости, и каждая царапина становилась серьёзной проблемой. Хлыст снова ударил, на этот раз рассёк мою щёку. Кровь потекла по подбородку, заливая одежду и застилая правый глаз. Я слышала, как толпа ревёт, наслаждаясь. Пришлось приложить усилия, чтобы приглушить их крики и не отвлекаться. — Больно? — фиолетоволосая улыбнулась, обнажая белоснежные зубы. — Ты даже не представляешь, насколько мне это нравится, — прошипела я, улыбаясь, чувствуя, как боль наполняет меня силой.     Я сделала обманный выпад, заставив её ударить в сторону, и воспользовалась моментом, чтобы ударить локтем в лицо. Она резко пошатнулась, и голова откинулась назад.     Я успела изучить её движения и теперь была быстрее. Моё тело двигалось само, уклоняясь, нападая, заставляя её терять равновесие. Удары Рин перестали достигать цели, и она жутко злилась. — Хватит играть! — кричала она, складывая пальцы в печати.     Ядовитый дым вырвался из её рта, обжигая весь воздух вокруг. Задержав дыхание, я заметила, как Рин пошла в атаку.     Но по глупости я отвлеклась на движение на трибунах. Я подняла взгляд и вдруг заметила его.     Саске     Его глаза были прикованы ко мне. В них читалось нечто странное, глубокое. Это был не страх, не злость. Это было… я не могла определить.     Этот взгляд остановил меня, едва уловимый, но настолько неожиданный, что я застыла на мгновение, не в силах сразу отвести глаза.     Этого хватило.     Хлыст Рин сжал мою шею, шипы впились в кожу. Я закашлялась, чувствуя, как горечь заполняет меня изнутри. Она дёрнула, и я упала на землю, задыхаясь. Сознание начинало ускользать. — Стоп, — раздался голос Орочимару.     Рин остановилась, хотя её взгляд говорил, что готова убить меня прямо сейчас. — На сегодня хватит, — произнёс Орочимару, глядя на меня с тем же выражением хищного удовлетворения. — Она нужна мне живой.     Я осталась лежать на земле, задыхаясь и чувствуя, как кровь течёт из носа и рта. ***     Мысли заземлились и вернули её в четыре глухие стены. — А Саске? Ты видела его лицо? Он был… — Хирука запнулась, подбирая слова. — Шокирован?     Айрин закрыла глаза, на мгновение позволяя себе вернуться к тому взгляду. Она резко сжала кулаки. Уголки её губ дрогнули, превращаясь в мрачную ухмылку. — Не знаю, — но улыбка быстро сползла с её лица. — Точно! Как я могла забыть?! — Удерживая напряжённую паузу, она нервно сглотнула. — У нас есть более серьёзный повод для беспокойства.     Айрин подняла наполненный страхом взгляд на подругу. — Ты заметила эту чакру в лесу? Три года тишины, и теперь он здесь.     Она провела пальцами по глубокому порезу на плече, успокаивая себя ощущением тупой боли, отдающейся эхом при каждом движении. Айрин передёрнуло, а глаза сузились от воспоминаний. Потом она уловила едва заметную, мягкую улыбку на лице Хируки. — Скажи честно, — Айрин прищурилась, напряжение в её голосе стало заметным. — О чём ты думаешь на самом деле?     Девушка отвела взгляд, делая вид, будто сосредоточилась на отблесках зелёного огня. — Я думаю, что он… — она замялась, но затем продолжила, подбирая слова, — что он никогда бы не появился просто так. — Голос подруги стал мягче, почти осторожным. — Хирука, — тон красноволосой стал ледяным. — Ты всё ещё пытаешься его защищать? — Я не защищаю! — резко ответила Хирука, но её взгляд выдавал обратное. — Просто он… сложный. Ты ведь знаешь. — Сложный? — Айрин почувствовала, как раздражение прокладывает себе путь через усталость. — Он сжёг наш приют дотла, уничтожил всё, что нам было дорого, ради мести. И именно из-за него нам пришлось в спешке покинуть деревню. Как думаешь, что изменилось за эти три года?     Хирука нахмурилась, и в её глазах на мгновение мелькнуло что-то болезненное. — Люди меняются, — тихо произнесла она.     Айрин рассмеялась — коротко, горько, без капли веселья. — Люди вроде него не меняются! — Поэтому нам следует разобраться во всём, ведь он всё-таки член нашей команды… — Бывшей команды! — перебила её Айрин. — Ты всегда была слишком мягкой к нему, — сказала она, прищурившись. — Я не понимаю, почему.     Айрин смотрела на Хируку, которая, как всегда, пыталась найти оправдание всем на свете. В этом была её слабость. — Потому что я знаю, какой он, — неожиданно ответила Хирука. Её голос дрогнул, но остался твёрдым.     Айрин нахмурилась, стиснув зубы, но не проронила ни слова. Она напряжённо выдохнула, чувствуя, как в груди поднимается волна неприятного холода. Единственный человек, перед которым она млела, которого боялась, — был он. Акихико. Его имя звучало как предупреждение, как неизбежность. Она знала его не так, как все остальные. Она видела его истинное лицо: глаза, которые могли менять цвет, но всё равно оставались одинаково пустыми и злыми. Он был тем, кто умел ломать людей, не прикасаясь к ним. Его холодная, выверенная жестокость не знала равных.     Айрин не могла выбросить из головы его голос — тихий, безжалостный, словно нож, вонзающийся в самое сердце. Каждый раз, когда они сталкивались, она ощущала себя маленькой девочкой, которой вновь придётся пережить что-то, от чего внутри всё сжимается в комок. Но больше всего её пугало то, что он знал её слишком хорошо. Знал, где надавить, чтобы она почувствовала себя слабой. Знал, как играть с её страхами. И сейчас, стоило ей представить его рядом, Айрин почувствовала, как уходит почва из-под ног.     Пальцы Хируки продолжали уверенно двигаться, аккуратно залечивая раны. — Но ты тоже должна понять, что Акихико не нападает без причины, — тихо произнесла куноичи с выразительно зелёными глазами, опустив веки. — Причины? — Айрин горько усмехнулась. — Его мотив — это я.     Воздух наполнила гнетущая тишина. Айрин невольно вспомнила тот день: кровь, крики, взгляд Акихико, полный ненависти и отчаяния.     Хирука замерла, затем решительно сказала: — Тогда нам нужно контролировать ситуацию. Если он хочет выйти на контакт, я сделаю это. — Ты предлагаешь подставить себя под удар? — Айрин сжала кулаки, чувствуя, как отчаяние поднимается из глубин её сознания. — Ты совсем ничего не понимаешь? — Именно поэтому я хочу встретиться с ним первой, — твёрдо ответила Хирука. — Он ненавидит тебя, но со мной у него нет личной вражды.     Айрин нахмурилась. — Это глупо. Он убьёт тебя.     Она опустила взгляд на свои руки, ещё окровавленные после недавнего боя. Её тело было измотано, но сознание оставалось ясным.     Хирука возмущённо вздохнула и, закончив обработку ран, встала. — Ты упрямая, Айрин. Иногда мне кажется, что это твоя самая большая проблема, — произнесла девушка, не скрывая обиды.