Обратная сторона Луны

— Что же ты делаешь со мной… — смотрю в её голубые глаза, в них нет ни капли лжи. Она с такой неподдельной лаской и нежностью смотрит на меня, что сомневаться в искренности слов не приходится. Чувство незнакомое, но такое приятное, оно исходит от сердца и заполняет мою разорванную душу. Это было сродни эйфории, словно я добился того, о чём так давно мечтал. Чистый экстаз. Сердце забилось быстрее, а захлестнувшие эмоции сами подталкивают меня к дальнейшим действиям. Сильно сжав в объятиях, целую властно и требовательно. И как только она отвечает на мой поцелуй, а нежные руки скользят по плечам, знакомое чувство вожделения разливается по венам. «Но ведь я хотел наказать. Увидеть вновь страх и отчаяние в глазах. Хотел наконец подчинить себе», — эта мысль неожиданно отрезвляет меня от страсти. И как только я хочу прервать поцелуй, решив сделать то, ради чего пришел, то чувствую, как ловкие пальчики, справившись с пуговицами на моей рубашке и скользнув по плечам, избавили от неё. Нежные руки гладили грудь, спускаясь ниже, кончиками пальцев очерчивая грудь. Эти действия моментально откликаются во мне, и когда её рука уверенно касается возбуждённой плоти, заставляет меня буквально зарычать от желания, возбуждение горячей волной прошлось по всему телу. Но я не могу позволить показать слабость, должен быть сильнее этого чувства. Собрав последние крупицы самообладания, разрываю поцелуй и хриплым голосом произношу: — Имей ввиду, это не отменит наказание. Голубые глаза затуманены страстью, губы расплываются в довольной улыбке, а руки продолжают умелые ласки. — И не надеялась на это, мой Тёмный Лорд, — тихо отвечает Филлипс и, притянув меня за шею, целует нежно и чувственно. «Ты ведь прекрасно понимаешь, что я испытываю те же чувства к тебе» — всплывают в моём сознании слова девушки, и я окончательно забываю о том, зачем пришёл. Прижимаю её всем телом к стене и, не прерывая поцелуй, подхватываю Филлипс за бёдра, а она с одобрением в каждом жесте обвивает меня ногами. И слышу тихий стон, когда руки скользят по талии и сжимают её грудь. Чувствую, как хватка вокруг бёдер усилилась, словно Филлипс хотела притянуть ближе к себе. Её пальцы пробежали по моим волосам, и она продолжала с пылом целовать меня. Слышу, как гулко бьется её сердце, и сильно стучит моё, как смешалось наше дыхание. Моё сознание постепенно отключается, а желание усиливается с каждой секундой. Разрываю поцелуй и, потянув за волосы, заставляю её запрокинуть голову назад, слышу протяжный стон, когда начинаю покрывать её шею поцелуями. Спускаюсь все ниже, но сталкиваюсь с преградой в виде платья. Секунда, и заклятием избавляю от ненужной преграды нас обоих. Накрываю губами грудь, по очереди лаская: прикусывая, а затем нежно целуя и посасывая. Вздрогнув, девушка громко стонет и прижимается ко мне ещё ближе, и я ощущаю её разгоряченную кожу. Она гладит меня по спине, плечам, скользит по бёдрам, а затем её горячие губы касаются моей шеи, целуя и прикусывая, и из меня вырывается утробный стон. Страсть окончательно завладела моим разумом, когда возбуждение достигло предела. Накрываю её губы горячим поцелуем и сильнее прижимаю к стене своим телом. Её жар и запах сводят с ума и, подхватив её под бедра, резко вхожу, вызывая громкий стон. Двигаюсь глубокими и резкими толчками; чувствую, как Филлипс выгибается от удовольствия в моих руках; слышу стоны удовольствия. Сердце в груди ускоряет свой ритм, а я начинаю задыхаться от жарких ощущений, собственных вздохов и… Стонов. Оторвавшись от её губ, целую и кусаю тонкую шею, оставляя засосы на мягкой коже. Я с лёгкостью приподнимаю её, мои губы накрывают сосок, лаская и доводя до исступления, срывая с губ девушки пронзительные стоны наслаждения. Девичьи руки сильнее притягивают меня к груди, зарываясь пальцами в волосы. Я начинаю растворяться в наслаждении, с бешеным ритмом по венам бежит кровь, а в тех местах, где соприкасаются наши тела, ощущаю настоящий огонь. Каждый новый толчок, каждый стон удовольствия, посылает по телу волны блаженства и возбуждения. Все ощущения на пределе… — Том, — неожиданно доносится до меня голос Филлипс, но я не в силах оторваться от неё. — Я сделаю для тебя всё… — срывающимся от стонов тихим голосом говорит девушка. — Стоит лишь попросить об этом. Эти слова на короткий миг отрезвляют меня и немного возвращают в реальность. Отрываюсь от её груди и поднимаю голову, столкнувшись с затуманенным взглядом голубых глаз. Никогда не видел в них столько ласки впересмешку с вожделением. Значит, это правда, и я влияю на неё так же, как она на меня. От этой мысли грудь наполняется приятным упоением. «Всё говоришь?» — появляется странная мысль в воспалённом от похоти сознании. Отчего-то хочется сразу же это проверить… Собственно, почему бы и нет. Под глухой стон девушки резко выхожу из неё и ставлю на пол. Она прерывисто, тяжело дышит и, запрокинув голову, вопросительно смотрит на меня. Наклоняюсь и, поставив руки с двух сторон от её головы, не разрывая зрительного контакта, властно произношу: — Повернись ко мне спиной и упрись руками в стену. Ещё никогда не просил и не приказывал о чём-то в подобных ситуациях. В сексе с ней всё выходило как-то естественно, она словно знала, чего я хочу, и что мне нравится. Поэтому сейчас невероятно любопытно, как она поступит, раз я попросил. Голубые глаза сверкнули, а уголки губ дрогнули, но уже в следующую секунду она стоит ко мне спиной. Неужели? Вот так легко, просто попросить… И я действительно могу получить власть над ней. Осознание этой мысли ещё больше будоражит разум. — Хорошая девочка, — наклонившись, ласково шепчу ей на ушко, а затем прикусываю мочку. Касаюсь губами позвонков на шее, спускаюсь ниже, целую разгоряченную кожу, от этих прикосновений Филлипс выгибается и сладко, протяжно стонет. Но уже в следующий момент, не церемонясь, резко схватив за волосы, с силой направляю вниз и, надавив на поясницу, заставляю девушку прогнуться еще больше. Слышу громкий стон, когда ухватив её за бёдра, резко и глубоко вхожу и начинаю двигаться, делая это властно, резко и глубоко. Коктейль из жара, страсти и нового неописуемого чувства обрушивается на меня. Ослабив хватку в волосах, скольжу рукой к груди: то сжимая, то нежно лаская. Чувствую, как она подается назад, вторя моим движениям, а стоны срываются на крик от моего напора. Всё это невероятно заводит, зарычав с силой, сжимаю её за бёдра, начиная наращивать темп. С каждым новым толчком словно пытаюсь наполнить душу новым чувством, которое разливается по венам. Жар наших тел перерастает в настоящий пожар, а чувство, исходящее из сердца — тягучее, опьяняющее и такое необходимое — напитывает всё то, что осталось от моей изорванной души, даруя новые восхитительные ощущения. До слуха доносится сладострастный стон, и податливое тело в моих руках прошибает дрожью. — Т-о-о-м, — на выдохе ласково шепчет она и извивается от экстаза, а я ощущаю, как сжимаются её мышцы вокруг меня. «…Я испытываю те же чувства к тебе», —звучит в моём сознании голос Филлипс, прежде чем окончательно теряю контроль над собой и, сделав несколько сокрушительных толков, наконец, достигаю финала. Сознание на мгновение отключилось, тело пробирает сладкая судорога от неимоверного оргазма. Невероятные ощущения накрыли с головой, и я растворяюсь в этом удовольствии. На короткий миг магия окутывает наши тела плотным коконом, даруя блаженство. Краем сознания отмечаю, что такого не случалось прежде… Оперевшись на меня спиной, девушка всем телом прижимается ко мне, её все ещё бьёт дрожь. Ощущаю наше дыхание — одно на двоих, и бешеное сердцебиение, отдающее в ладонь, которой я сжимаю её грудь. — Не знал, что ты можешь быть послушной, — говорю я и, обвив её за талию, разворачиваю к себе лицом. — Только когда меня просят, — севшим голосом произносит она. Осторожно касается моего лица, нежно гладит по щеке и скуле. Филлипс изучает меня умиротворенным и таким счастливым взглядом, и безумная мысль зарождается в моём сознание всего на короткий миг, пугая и одновременно будоража. И всё словно встаёт на свои места… Её привязанность, стремление помочь и узнать всё о мире магии, быть рядом, завоевать моё доверие, подарить ощущение радости и счастья. Она — влюблена! Мерлин! Как же я раньше этого не понял? «… я испытываю те же чувства к тебе», —словно повторяет мне взор голубых глаз, вновь. Нет! Не может этого быть! И словно опровергая мои слова, сердце предательски сжалось, заполняя теплом и умиротворением мой разум, словно отвлекая от пугающих мыслей. Не разрывая зрительного контакта, сжимаю сильнее в объятиях, подняв девушку, делаю несколько шагов и ложусь вместе с ней на кровать. — Надеюсь, ты понимаешь, что не смогу отказать себе в удовольствии познать свою власть над тобой, — произношу я как можно серьезнее, но, видимо, меня выдаёт взгляд. Ведь она мягко улыбается и всё так же, не сводя спокойного взгляда, привлекает меня к себе: нежно касается лица, зарываясь пальцами в волосы, невесомо касается моих губ, заставляя сердце биться чаще. Не в силах сопротивляться, разрешаю себе раствориться в этой нежности. «Что же я испытываю к тебе?» — бьётся вопрос на задворках моего сознания, который я так долго откладывал и на который боялся дать ответ самому себе.

***

Воспользовавшись ситуацией, пока авроры и все министерские чиновники занимались поимкой беглых преступников, я вновь отправил Нагайну вместе с Малфоем в Отдел тайн. По словам Люциуса, в Министерстве магии царил сейчас полный хаос. Все были напуганы массовым побегом Пожирателей смерти и полным бездействием власти. Уж не знаю, сколько золота пришлось отдать Малфою, но «Пророк», как и всегда, не написал ни строчки правдивой информации. И вся ответственность была возложена на Сириуса Блэка, якобы моего верного сторонника, сбежавшего ранее. В свете открывшейся правды это играло мне только на руку. Мне было известно о директоре многое, но сложно представить, насколько хитрой и ловко сплетенной была его паутина изо лжи и лицемерия. Коварно, жестоко и в лучших традициях Пожирателей смерти… Что ж, господин директор, аплодирую вам. И как бы мне хотелось кинуть эту правду прямо в лицо Блэку, посмеявшись над стариком, но нельзя. Это нужно сделать в нужный момент, и тогда Орден Феникса навсегда перестанет существовать. А вот Петтригрю в роли двойного агента — это весьма позабавило меня, но уже чуть позже я понял, что предположение Филлипс посеяло во мне зерно сомнения в преданности Хвоста. Меня не отпускала мысль, что девушка права: почему Петтигрю вернулся именно тогда, ведь мог и дальше скрываться, не возвращаясь ко мне. Мы явно упускали что-то важное… Если предположить, что Филлипс права, и Петтигрю шпион старика, то это и правда многое объясняет. Завтра должно состояться собрание в полном составе, а это значило, что я мог понаблюдать за Хвостом. Конечно, не в моих привычках столь деликатное отношение к слугам, подозреваемых в измене и шпионаже. Однако ситуация требовала именно этого, и потом, я всё еще помнил то брезгливое отношение и ужас вкупе с паникой и страхом в глазах Петтигрю. Да, он делал это из страха ко мне, но возможно ли, что он действовал по приказу Дамблдора? А ведь тогда я не заглядывал в сознание к своему слуге. Слишком обрадовался такому везению, а потом уже появились Берта и Крауч, планы по возрождению и похищению мальчишки. И у меня не возникало сомнений в преданности Хвоста. Сегодняшняя ночь стала бессонной… Дождавшись возвращения Нагайны и Люциуса, я наконец узнал, на какой полке хранится пророчество. И, погрузившись в разум змеи, раздобыл нужные мне образы для ночных кошмаров Поттера. Теперь ему будет сниться пророчество о нас до тех пор, пока мальчишка не явится в Отдел тайн, где его и будут ждать мои верные слуги. За окном занимался рассвет и, отдав последние распоряжения Малфою, я отправился в кровать. Филлипс все так же спокойно спала, как и несколько часов назад, когда я покинул спальню, положив руку под голову. «Я сделаю для тебя всё, стоит лишь попросить об этом», — звучит в моей голове её тихий, срывающийся от стонов голос. Глупая… Интересно, она хоть понимает какие опасные слова для себя произнесла… Знает ведь, что непременно воспользуюсь этим, что я и продемонстрировал ей незамедлительно. И как же мне это понравилось, даже сейчас, вспоминая этот момент, чувствую в груди приятное тепло и наслаждение. Ни слова не сорвалось с её губ, чтобы возразить мне, даже в её взгляде не было несогласия… Только покорность, то, что я так давно хотел получить от неё. И как же безумно желаю насладиться этим вновь. О чувствах и её признании я не думал… Ведь каждый раз эти мысли выводили меня из равновесия, заставляя злиться. Впервые в жизни я не мог разобраться и понять, что же происходило со мной… Между нами. Радовало лишь то, что мы вдвоем были заложниками этих чувств, с той лишь разницей, что Филлипс, похоже, нравилось всё то, что она испытывала… Что до меня, то я старался не думать об этих чувствах по одной просто причине — они меня пугали. Очистив разум от мыслей, наконец-то ложусь на мягкую постель. И уже через секунду, оказывавшись в горячих объятиях нежных рук, забылся глубоким сном.

***

Проснулась я рано и снова чувствовала себя не очень хорошо: голова ужасно болела, тело ломило, а к ощущению легкого недомогания прибавилось головокружение. Не сумев уснуть, выскользнула из теплой кровати и объятий крепко спавшего мужчины. И вот уже несколько часов сидела в кабинете. За это время я вновь перечитала дневник, который отдал мне Реддл накануне. Выходило, что ещё находясь в Бруклине, я каким-то удивительным образом начала делать то, о чем писал Клодье, и то, что так необходимо было Тёмному Лорду. Из-за того, что части души возненавидели как друг друга, так и Клодье, который решил договориться с каждой из них. Для этого он все время носил с собой один из крестражей, но это лишь усугубило ситуацию. Крестраж наоборот словно забирал из Клодье всё то хорошее, что ещё осталось в нём. Но однажды, дочь мага, случайно игравшая неподалёку, ненадолго взяла в руки крестраж, а позднее волшебник обнаружил, что вместилище его души уже не так сильно пылает яростью к нему. С того дня Клодье ненадолго давал свои крестражи дочери. Она сумела каким-то образом договориться с ними, и ему оставалось только лишь соединить все части. Разрывая свою душу, Клодье сделал её очень неустойчивой, об этом я читала ещё в «Тайнах наитемнейшего искусства», лишившись всех чувств и эмоций, что делало невозможным дальнейшие воссоединение. Тогда он и пришел к выводу, что должен вновь начать испытывать эмоции. А ведь это именно то, о чём просил бог! И то, что начала делать я в Бруклине. Клодье писал, что в самом начале ему было невероятно трудно, ведь злость и агрессия мешали ему, но семья смогла ему помочь. И постепенно он вновь ощутил весь спектр чувств. И именно это помогло соединить обломки души и не дать ей распасться на части. «Душа и чувства неразрывно связаны», — вспоминаю я свою догадку. И ведь оказалась права! Не для этого ли я появилась в жизни Тома Реддла? Вдруг и в аварии осталась жива по этой же причине? Нет! Такого просто не может быть. Но ведь у него нет никого, кто любил бы его или смог полюбить. Все его лишь до жути боялись. Если верить исследованию и экспериментам Клодье, то получалось, что ему помогла любовь, как бы банально это ни звучало. И ритуал, проведенный ещё в августе Реддлом, был лишним тому подтверждением, ведь только маг, в чьём сердце полно искренней и чистой любви, мог его провести. Всё было завязано на любви, и это было странно, ведь Том рассказывал, что для соединения души нужно искренне раскаяться в своих поступках. Любопытно, что на этот счёт думает Реддл? Странно, что он до сих пор не дал мне один из своих крестражей. Чего он ждёт? Оставалась ещё одна проблема… Клодье ничего не писал о том, чем сумел заменить погибший осколок души. Ведь, по идее, без недостающего фрагмента, душу соединить невозможно. Последняя его запись о том, что у него родился сын, а на полях дневника нарисован странный знак, похожий на рунический символ. Всё это безумно любопытно и загадочно, но без Тёмного Лорда здесь однозначно не обойтись. Попросив Чико подать завтрак, я читала вчерашний выпуск «Ежедневного Пророка», и едва не поперхнулась кофе, когда увидела статью на первой полосе. «Поздно вечером Министерство магии объявило, что из Азкабана совершен массовый побег. Министр магии Корнелиус Фадж принял репортеров в личном кабинете, где и подтвердил, что несколькими часами ранее из тюремного блока строгого режима бежали десять заключенных. Фадж сообщил также, что уже уведомил премьер-министра магглов о том, насколько опасны данные преступники. «К несчастью, мы с вами вновь оказались в той же ситуации, что и два с половиной года назад, после побега маньяка-убийцы Сириуса Блэка, — сказал Фадж. — И нам кажется, что оба происшествия связаны между собой. Столь массовый побег невозможен без пособничества извне, и, по-видимому, помощь была оказана не кем иным, как Блэком, первым заключенным, которому удалось бежать из Азкабана. Мы считаем, что Блэк выступил идейным вдохновителем и лидером беглецов, в числе которых находится и его двоюродная сестра Беллатриса Лестрейндж. Со своей стороны мы делаем все возможное, чтобы выследить и поймать мерзавцев, и убедительно просим колдовскую общественность проявлять бдительность и ни при каких обстоятельствах не вступать в контакт с вышеозначенными преступниками». Все, как и говорил Реддл, вместо того, чтобы признать его возвращение, министр упорно придумывает оправдания и находит козла отпущения. Мне даже стало жаль Блэка, мало того, что он был несправедливо обвинен в массовом убийстве, так ещё теперь и в организации побега. — О каких занимательных новостях пишут? — отвлекает меня от чтения бархатный голос. Реддл стоит в дверях и с хитрой улыбкой на губах не сводит с меня глаз. На нём черный костюм и синяя рубашка. — Министр отдал все лавры за побег из Азкабана Сириусу Блэку. Надеюсь, ты не огорчился? Улыбка на его губах становится шире, и Реддл не спеша проходит в кабинет, сев за стол. — Совсем скоро наступит момент моего триумфа, и тогда я получу все лавры победителя. И потом, тебе ведь известно, что Пророк не напечатает ни строчки правды. — Да, я помню. Не хочешь позавтракать со мной? — Хочешь меня задобрить? — лукаво интересуется Реддл и, столкнувшись с ним взглядом, вспоминаю вчерашний день и как глупо себя вела. — Это просто завтрак, не более, — спокойно отвечаю я. Реддл ничего не отвечает, а, лишь откинувшись в кресле, испытующе смотрит на меня, и этот взгляд заставляет меня нервничать. — Может быть, уже хватит? — О чём ты? — с наигранным непониманием спрашивает Реддл. — Озвучь уже наконец наказание, — ухмыльнувшись, отвечаю я. Всё утро я думала, что же такого может придумать Реддл, ведь если причинить вред он не может, то наверняка наказание будет унизительным. И неожиданно для себя вдруг поняла, что не испытываю страха перед этой неизвестностью, лишь любопытство. — Как-то я уже говорил тебе, что могу лишить тебя голоса… И думаю, это будет замечательным наказанием для тебя, — с довольством в голосе произносит он. — Заклятье немоты, значит, и как долго? Реддл зловеще улыбается и, выдержав театральную паузу, чтобы заставить меня понервничать ещё больше, произносит: — Никогда не делал ни для кого исключений, но мне очень понравилось… — Реддл делает паузу и, хитро прищурившись, не сводя с меня изучающего взгляда, продолжает: — …как вчера ты продемонстрировала, что можешь быть покорной. Суток будет вполне достаточно. Моментально к моим щекам прильнула кровь. Чем я только думала вчера, одному богу известно. Ведь в тот момент моё благоразумие помахало мне рукой и покорно удалилось. Жалела ли о сказанном? Нет. Вчера я видела в глазах Тома сомнение и страх… Он так отчаянно боялся этого чувства, что оно будет руководить им, сделав слабым. И я очень рисковала, но оно того стоило, ведь я впервые увидела такой взгляд: наполненный искренностью и нежностью. Но самым невероятным было вновь ощутить на себе его магию. Она окутала меня, одарив незабываемым чувством, наполненным теплотой. И все эти эмоции исходили от Тома — это была его магия, обращенная ко мне. И ещё мне безумно понравилось то, что он делал с моим телом, и то, каким властным голосом просил. Но то, о чём он может попросить в дальнейшем… Меня, конечно же, пугало. Однако, если играть, то по своим правилам, пусть и таким рискованным, но уж лучше просьба, чем приказ в его требовательно-тираничном тоне. — Отчего же ты покраснела? — любезно интересуется Реддл, ещё больше вгоняя меня в смущение. — Значит, на сутки я дам обет молчания, — игнорируя его вопрос, заключаю я. — Прежде чем ты это сделаешь, хотелось бы уточнить, сколько сейчас времени. И позволь спросить, если вдруг мне станет плохо, как я смогу позвать на помощь? — В спальне на прикроватной тумбочке ты найдешь кристалл, просто сожми его и сигнальные чары дадут мне знать. И сейчас девять часов тридцать восемь минут, — бросив беглый взгляд на настенные часы, заключает Реддл. — Завтра, в девять часов тридцать восемь минут ты должен расколдовать меня, — твёрдо произношу я. — Конечно, моя дорогая, — сверкнув глазами, Реддл взмахивает волшебной палочкой. Всё происходит настолько быстро, что я даже не сразу поняла, как фиолетовый луч попал мне в грудь. Не было больно или неприятно, лишь на секунду перехватило дыхание. — Сегодня вечером состоится собрание Пожирателей, и я тебя прошу, — произносит он, делая упор на последнее слово. — Быть хорошей девочкой и не покидать моих покоев. И да, если ты будешь вести себя плохо, то я продлю обет молчания. Настолько долго, чтобы ты поняла, как это плохо — не выполнять просьб Тёмного Лорда. Едва я открываю рот чтобы возмутиться, понимаю, что ни звука не сорвалось с моих губ, а Реддл насмешливо смотрит на меня. — Если ты хочешь мне о чём-то сказать, то сейчас самое время, — издевательски говорит мужчина. — Ах, да! Ты ведь не можешь, какая жалость! Моментально меня охватил гнев, захотелось ударить его за такую насмешку надо мной. Как подло! Мы так не договаривались с ним! Он не имеет никакого права продлевать наказание, ведь он сказал, что это продлится сутки! Злясь, я лишь открываю и закрываю рот и едва не плачу от того, что не могу сказать ни слова. Да, это было очень жестоко с его стороны, а впрочем, чего от него ожидать? За своими гневными мыслями я не заметила, как Реддл тихо смеётся, наблюдая за мной. Его явно забавляла вся эта ситуация. — Дорогая, с удовольствием бы остался и поболтал с тобой, но сегодня ты так молчалива. Одарив меня лучезарной улыбкой, он поднимается из кресла и направляется к выходу. Я снова открываю рот чтобы спросить, когда он вернется… И так же беззвучно закрываю. «Да уж… Это будет незабываемый день», — думаю я, когда Реддл оставляет меня одну.

***

Этот день стал настоящим испытанием, особенно, когда пришел Морелли, мне ничего не оставалось, как взять кристалл и оповестить Реддла, что мне нужна его помощь. Он не заставил себя ждать, и уже через несколько минут был в кабинете с весьма довольным видом. — Милорд, — слегка поклонившись, приветствует Тёмного Лорда целитель. — Что произошло? — Поскольку исследования крови мисс Филлипс зашли в тупик, мне необходимо расспросить её… — Мисс Филлипс решила поиграть в молчанку сегодня, — насмешливо произносит Реддл. — Вы зададите свои вопросы завтра. — Что-то случилось? — немного настороженно спрашивает целитель. — Ничего особенного, воспитательный момент, — как бы между прочим бросает Реддл и с интересом смотрит на меня. — Да, Морелли, мне нужно Болтливое зелье сегодня вечером. — Конечно, милорд. Болтливое зелье, совсем недавно читала о нём… Ну конечно! Его используют, чтобы снять чары немоты от заклятья Силенцио. Реддл видит мой сосредоточенный взгляд и понимает: я знаю, что это за зелье. «Ты ведь специально это делаешь, обязательно поквитаюсь с тобой!» — мысленно обещаю себе. — Жду вас вечером, — коротко отдав приказ он и развернувшись, уходит. — Не огорчайтесь Ольга, — дружелюбно произносит Морелли. — Могло быть и хуже. Обычно воспитательные методы Тёмного Лорда… Не так гуманны. В ответ улыбаюсь и просто утвердительно киваю. Конечно, знаю, что меня могло бы ожидать… «Ещё очень легко отделалась, но так издеваться и насмехаться надо мной…» — думаю я и удивляюсь, что сейчас уже не так сильно злюсь, как с утра. Но мне было неприятно услышать, как Реддл подшучивал надо мной перед итальянцем и вёл себя так, словно меня не было в комнате. Воспитательный момент, как будто я ребёнок. Целитель пробыл со мной совсем недолго и, дав зелье, ушел, напоследок одарив улыбкой и пожеланием, что завтра мы сможем поговорить. До вечера я изучала книгу, которую подарил Морелли, а потом интересная мысль посетила меня. Если я хозяйка Чико, то могла ли его позвать мысленно? Ведь если в мире волшебников существует ментальная связь, как у Реддла с Нагайной и Поттером, то может быть и между хозяином и эльфом. Реддл никогда не рассказывал, как он проникает в сознание змеи, да и я не интересовалась. Наверняка нужно представить визуально того, кого нужно призвать и мысленно обратиться к нему. Закрыв глаза, сосредоточилась на внешности своего эльфа, представляя его как можно чётче: огромные уши, зелёные глаза, всегда радостно обращенные ко мне, хрупкое тельце, маленькие ручки и ножки, и эта жуткая тряпка вместо одежды. — Чико! — громко произношу я в своей голове. Тихий хлопок, и от радости я подскочила с кресла, хлопая в ладоши от ликования. У меня получилось! Но как такое возможно? — Хозяйка! — Ты слышишь меня? — мысленно обращаюсь я к эльфу. — Да, хозяйка. Чем Чико может вам помочь? — радостно пищит эльф. — Чико, но как такое может быть? Как ты меня слышишь? — удивленно и восторженно думаю я. — Чико никогда не сталкивался с таким, но слышал от других эльфов, что такое возможно. Если между хозяином и домовиком сильная и прочная связь. — Невозможно! Я ведь совсем недавно стала твоей хозяйкой? — Наверное, хозяйка очень сильно хотела увидеть Чико! — счастливо произносит эльф. — Ты не представляешь насколько сильно! — радостно думаю я. — Чико так рад! — довольно говорит он. — Пусть это будет нашей маленькой тайной? — говорю я и заговорщически подмигиваю эльфу. — Конечно, хозяйка! — И спасибо за чары невидимости, это было невероятно, Чико! Я осталась незамеченной, — думаю я, ведь так и не рассказала и не поблагодарила эльфа. Услышав мои слова, Чико просиял, отчего его зелёные глаза стали ещё больше. — Чико всегда рад вам помочь! — Не знаешь, собрание уже началось? — Да, хозяйка, все собрались в большой гостиной. Значит Реддл ещё не скоро явится, а мне не хотелось вот так быстро отпускать эльфа. Хотелось как можно дольше с ним общаться, используя такой волшебный дар. — У меня есть замечательная идея, давай ты принесёшь чай и пирог. А потом расскажешь мне эльфийские сказки, помнишь, ты обещал? — С огромной радостью! — пищит эльф, а уже в следующее мгновение исчезает. Не верю своему счастью! Неужели возможно, что я, обычная маггла, могла мысленно вызвать, да ещё и общаться с домовиком? И это благодаря Реддлу, не придумай он подобного наказания, мне бы и в голову не пришла подобная идея. Но буду об этом молчать — это только наша с Чико тайна.

***

Сказки Чико оказались невероятно интересными, и я бы слушала их хоть до рассвета, но увидев в окно, как покидают поместье Пожиратели смерти, вынуждена была попросить эльфа уйти. Ведь Реддл не должен увидеть Чико здесь. Прождав несколько часов его возвращения, отчаянно боролась со сном. Питала глупую надежду, что, вернувшись, Реддл расскажет о событиях сегодняшнего дня. Мне очень хотелось быть в гуще событий его тёмных дел. Но сон так манил в свои объятия, и уже когда легла в кровать, Тёмный Лорд соизволил явиться. — Думал, ты меня дождешься, чтобы пожелать спокойной ночи, — самым невинным тоном говорит Реддл. Лишь с укором смотрю на него и качаю головой. И не надоело же ему издеваться, тоже мне ужасный тёмный волшебник! — Вижу, ты выполнила мою просьбу, — расплывшись в улыбке, произносит Реддл. Он неспешно раздевается, а затем ложится рядом со мной. — Расскажешь, как прошел твой день, дорогая? «Издеваешься… Ну-ну, уже завтра ты снимешь с меня чары!» — думаю и с вызовом смотрю в карие глаза. И только сейчас замечаю, с каким озорством и радостью они сияют. Видимо, хорошие новости или его так веселит моё положение. — О, как невежливо игнорировать мои вопросы, — улыбаясь, говорит мужчина. Зло сверкнув глазами и подавив дикое желание хорошенько врезать ему, сердито отворачиваюсь, ложась на бок и придумывая, как бы ему завтра насолить за все сегодняшние издёвки. Но тут же сильные руки притягивают меня, плотно прижав к себе. — Ты очень соблазнительно выглядишь, когда злишься, — опаляет его горячее дыхание моё ухо, и я тут же реагирую на это. Волна мурашек, прошлась по телу, но взяв себя в руки, недовольно пихаю его локтем, и, кажется, попадаю в грудь. Реддл лишь тихо и беззлобно смеётся, а затем шепчет мне на ухо: — Но ещё больше когда делаешь то, о чём прошу. Его губы тут же находят мою шею и нежно целуют, а руки скользят по телу, пробуждая возбуждение. И мой хвалёный самоконтроль отключается, когда его руки скользят по моим бёдрам, заставляя позабыть о гневе и его насмешках. Я непроизвольно выгибаюсь, желая быть ещё ближе, и прерывисто выдыхаю. — Спокойно ночи, дорогая, — тихо шепчет он, ослабив хватку, невесомо целует в ушко, и выпустив из объятий, переворачивается на спину. Он просто дразнил меня. Вот же гад! Снова издевается надо мной! «За все сегодняшние издёвки и насмешки ты мне ответишь!» — зло думаю прежде, чем наконец засыпаю.

***

Утро, вновь встретило меня недомоганием, к которому прибавилась ещё и боль в сердце, кажется, это начинает входить в привычку. Реддла уже не было в спальне, но на прикроватной тумбочке стоял маленький пузырёк с зельем. «Неужели даже не поиздевается напоследок?» — думаю, прежде чем выпиваю содержимое пузырька. Зелье оказалось отвратительным на вкус: горькое и терпкое. Выждав немного времени, наконец решаюсь убедиться, что зелье сработало. — Чико! — не придумав ничего лучше, зову своего эльфа. И ликую когда слышу свой голос! Никогда бы не подумала, что так буду радоваться, что он ко мне вернулся. — Да, хозяйка. — Где сейчас Тёмный Лорд? — Он ждёт вас в гостиной. — Хорошо, спасибо. Мне понадобилось немного времени, чтобы привести себя в порядок и спуститься вниз. К моему удивлению, Реддла не было в гостиной, вместо него там сидел в кресле вампир. Едва увидев меня, он тут же оживился и наградил лучезарной улыбкой. Он был одет в тот же старомодный костюм, только на этот раз его волосы не были собраны. — Рад снова видеть вас, Ольга, — сверкая холодными голубыми глазами, произносит Аларик. «Только не это…», — грустно думаю я и улыбаюсь в ответ. Тёмный Лорд не обрадуется, увидев меня в компании вампира. Стоп! Он ведь сам сказал, что ждёт меня здесь. — Здравствуйте, Аларик. Не ожидала вас увидеть, — немного настороженно произношу я. — Как жаль, а я надеялся на нашу скорую встречу. Удивленно приподнимаю бровь и ухмыляюсь его ответу, но тут же вспоминаю разговор с Реддлом. Он ведь хотел моей крови! Может быть, не стоит оставаться с ним наедине, мне ведь неизвестно, подчиняется ли приказам Тёмного Лорда вампир. Так и стою в нерешительности посреди гостиной. — Вам нечего бояться, — серьезным голосом произносит вампир, возвращая меня раздумий. — После вчерашнего собрания никто не посмеет не то что навредить, подумать о вас плохо. — Не понимаю, о чём вы, — растерянно произношу, решив, наконец, остаться и сажусь напротив мужчины. — О, неужели вы не знаете? — наигранно произносит вампир. — На собрании Тёмный Лорд дал всем понять, что вы принадлежите ему, а всем известно, что будет с тем, кто рискнёт посягнуть на вас. Я моментально вспыхнула от злости, что не укрылось от глаз вампира. Как мило, прямо вижу, как Реддл небрежно говорит об этом на собрании. — Как мило, неужели у такой организации нет больше проблем, кроме как обсуждать меня? — Вижу, эта новость разозлила вас? — Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать, — твёрдо произношу я. — Если вы находитесь в обществе… — вампир словно подбирает нужные слова и делает паузу. — … столь радикально настроенных магов, то странно рассчитывать на другое отношение. И тем более должны понимать, кем является Лорд Волан-де-Морт. Как вы вообще сюда попали? — Разве Тёмный Лорд не поведал об этом вчера? — небрежно бросаю я. — Только в общих чертах, без подробностей. — Вы, верно, ждёте их от меня? — С огромным удовольствием я бы выслушал, безусловно, эту потрясающую историю. — Увы, — театрально пожимаю плечами, — Тёмный Лорд поведал то, что вам необходимо знать, а если вы жаждете подробностей, то советую обратиться к нему. — Как досадно. Аларик не сводит с меня своего холодного изучающего взгляда, а у меня в голове возникает миллион вопросов к нему. — Может быть, расскажете немного о себе? — С удовольствием, но давай перейдем на «ты». — Хорошо. И не долго думая задаю первый же вопрос крутившийся у меня в голове. — А правда, что вы спите в гробах?

***

Как же забавно было потешаться над Филлипс, а то, как она злилась на меня, забавляло и нравилось. Этот огонёк в глазах и недовольный вид раззадоривали меня ещё больше. И каким сокрушительным оказалось ликование, когда я убедился в словах Филлипс. Ведь мы действительно одинаково имеем власть друг над другом. Уже вернувшись поздно ночью, решил немного разозлить её напоследок. Глаза горели от гнева, на миг даже показалось, что она собралась меня ударить. И ведь действительно получил локтём в грудь и, посмеявшись, решаюсь проверить, смогу ли унять её гнев. Едва она оказалась в моих объятиях, лишь немного приласкав и поцеловав, почувствовал: гнев потонул в её желании. Тело моментально отозвалось на все мои действия, и если бы не заклятие, то с её губ непременно бы сорвался стон. И я даже огорчился, когда мне пришлось оставить утром зелье для неё. Зато теперь определённо знал, чем теперь мог её припугнуть. Весь вчерашний день упрямо отгонял мысли о чувствах и происходящем между нами, но думать об этом особенно не было времени. Собрание Пожирателей смерти, планы по устранению волшебников, от которых могла исходить угроза, а ещё поиски Слизнорта и Каркарова. И если последний не представлял для меня особенной ценности, то его смерть лишь должна показать, что предателей я не прощаю. А вот Слизнорт был мне необходим, ведь только он знал о существовании моих крестражей и возможном их количестве. И тем не менее, я всё время ловил себя на мысли, что думаю о непонятных мне чувствах. Вновь Филлипс стала моим наваждением! «Ты ведь прекрасно понимаешь, что я испытываю те же чувства к тебе», —вновь и вновь слышал её тихий и ласковый голос в своём сознании. Эти слова будто дали брешь в моей броне, которую я наращивал годами и никогда не подпускал к себе других, искореняя мысли о подобных чувствах ещё до того, как успевал хоть что-то почувствовать. И вот теперь это непонятное, но такое необходимое теперь чувство пустило корни, собираясь навсегда укорениться в душе. Сегодня утром явился Аларик, который должен передать яд, но он не торопился этого делать, и всё из-за Филлипс. Мне было ясно, что вампир не отстанет от меня с расспросами, пока вновь не встретится с девушкой. И вчера он, несомненно, ждал этой встречи. Поскольку вчера я озвучил свой приказ относительно Филлипс, Аларик понял, чем ему будет грозить малейшее поползновение в её адрес. Помнится, Ольга, хотела познакомиться с вампиром, что же, теперь у неё будет прекрасная возможность, ведь сама полезла на рожон. Теперь все знали о её статусе и пребывании здесь. Пока вампир дожидался меня в гостиной, я был вынужден отдать распоряжение Флинту о поисках Каркарова. Однако вернувшись, удивился: пока меня не было, к вампиру уже присоединилась Филлипс. Когда она успела? Но сразу же вспоминаю, ведь это я отдал приказ домовику, что жду её. Беседовали они весьма мило, что моментально меня разозлило. — А правда, что вы спите в гробах? — слышу я знакомый голос. — Кажется, ты начиталась романов Энн Райс, — снисходительно произносит вампир, — И мы, кажется, договорились перейти на «ты». — Как угодно, но я видела лишь фильм, и потом, если рассматривать под углом художественных произведений, то граф Дракула тоже спал в гробу. — Мы не спим в гробах и, как видишь, в дневное время можем появляться. Не знаю почему, но я не спешу войти в гостиную, мне вдруг интересно, о чем она еще будет его расспрашивать. — А старомодная одежда — это что, дань уважения к истории? — с насмешкой спрашивает Филлипс. — И чем тебе не угодил мой костюм? — Знаешь, какой была моя первая мысль, увидев тебя? — Горю желанием узнать. — Вылитый Лестат. Вампир громко и заливисто смеётся. — Я вовсе не похож на него, — наконец успокоившись, серьезным тоном говорит Аларик. — И потом, я иду в ногу со временем, а это… Лишь небольшая слабость и напоминание себе о том, кем я был когда-то. Ты ведь тоже одета не по маггловской моде, — усмехнувшись, произносит вампир. — Какие глубокие познания. Да, мне хочется соответствовать миру, в котором я нахожусь, что в этом плохого? — Абсолютно ничего. — Постой, а откуда ты знаешь, как выглядит Лестат? — Читал книгу и видел фильм, забавно наблюдать за тем, какими нас видят магглы. — Забавно? Долгое время я пребывала в шоке от того, что все эти детские сказки реальность, спрятанная от посторонних глаз. — Значит, ты только недавно узнала о магическом мире? — Да. — Тёмный Лорд не соврал, — усмехнувшись, произносит вампир. — О чём? — Что ты маггла. — Это правда, — соглашается девушка. — И всё равно я не верю в это, моё обоняние меня никогда не подводило. Обязательно выясню, что не так с тобой. — Со мной всё не так, — весело смеётся Филлипс. — И как ты намерен это выяснить? — Если бы ты согласилась дать немного своей крови, то это все бы облегчило. — И что я получу взамен? — Чего желает твоя душа? — тихим и ласковым голосом произносит вампир. И я уже собрался разоблачить своё присутствие, но в этот момент Филлипс в манере вампира произносит: — А, что ты можешь мне предложить, предводитель вампиров? — Ты не так проста, как может показаться, — усмехается вампир. — Деньги, драгоценности, шедевры искусства и литературы и, наконец, бессмертие. — Драгоценности и шедевры — я не коллекционер. Деньги — у меня их достаточно. Бессмертие… Не хочу пить кровь и избегать солнечного света. — Я заинтригован. — Может быть, есть ещё варианты? Вампир задумался, а я уже знал, что нужно Филлипс, кроме воскрешения родных. И, наконец, вхожу в комнату, негромко говоря: — Рискну предположить, что ты желаешь получить магические способности, чтобы стать частью волшебного мира. В самом начале я думал, что тяга к знанием вызвана тем, чтобы избавить себя от скуки, но быстро понял, что ошибаюсь. Филлипс не просто хотела изучить наш мир, она хотела стать его частью. Поэтому с таким рвением желала узнать обо всём, даже её внешний вид говорил об этом. После её первого визита в Косую Аллею, всё чаще стал замечать, что она стала надевать мантии. И хоть она никогда не озвучивала этого вслух, несложно понять её желание. Обернувшись на мой голос, Филлипс мягко улыбается мне, глаза загорелись, и, повернувшись, она отвечает: — Верно. — Увы, такого я дать не могу, — театрально разводит рукам вампир. — К сожалению, никто не способен даровать тебе такое чудо. — Значит, не попробовать тебе моей крови, — шутливо говорит девушка. Вижу, как вампир с азартом смотрит на Филлипс, и отчего-то уверен, что если бы не моё присутствие, то его ответ был другим. — Мне, наверное, лучше уйти? — обращается ко мне, спрашивает Филлипс. — Раз уж вы так замечательно общаетесь, то можешь остаться, — девушка с удивлением смотрит на меня. — И потом, ты всё равно будешь расспрашивать меня. Одарив меня лучезарной улыбкой, Филлипс поудобнее устраивается на диване и теперь с интересом наблюдает за мной и вампиром. — Как и обещал, принес образец яда для исследований, — с этими словами Аларик достаёт небольшую колбу с жёлтой жидкостью и протягивает мне. — Яд вампира? — с восторгом спрашивает девушка. «Началось», — раздражённо думаю я. — Да, поскольку я не обладаю доступными для всестороннего исследования средствами, предоставляю эту прекрасную возможность Тёмному Лорду. — Это чрезвычайно любопытно, и что же, и лаборатория есть для исследований? — обращается ко мне девушка. — Есть сомнения в моих возможностях? — Нет, просто не думала, что среди волшебников есть биологи. — Исследованием займется Морелли, — коротко отвечаю я. — Может, есть смысл привлечь наши технологии? Насколько я знаю, есть Лаборатория молекулярной биологии Совета медицинских исследований в Кембрижде. Это, между прочим, самая крупная медицинская исследовательская лаборатория, кто, как не учёные, занимающиеся улучшением понимания ключевых биологических процессов на атомном, молекулярном и клеточном уровнях, смогут помочь с исследованием? — Откуда тебе всё это известно? — с удивлением спрашивает вампир. — Мой отец был врачом, его часто приглашали на разные конференции, как-то несколько лет назад он приезжал в Лондон на научно-исследовательскую конференцию. — Мне определенно нравится это предложение, — задумавшись, говорит вампир. — Что вы думаете по этому поводу, милорд? «Чем я думал, когда разрешил ей остаться?» — недовольно думаю я, но в чем-то Филлипс права. Исследования Морелли, несомненно, дадут свои плоды, но вот изучение яда в маггловских лабораториях… Пусть я и ненавидел магглов, вот только их технологии в некоторых вещах ушли далеко вперед. И если всё это совместить, то мы получим результат гораздо быстрее. — Думаю, что это хорошее предложение, но прежде нужно выяснить об этой лаборатории как можно больше. Нельзя допустить ошибку, и всё это нужно держать в тайне. — Если от меня что-то понадобится, дайте знать, милорд. — Непременно, — коротко киваю я. — Ольга, с нетерпением буду ждать нашей следующей встречи, — нарочито приторным тоном произносит вампир. — Должен покинуть вас, дела не ждут. И как только Аларик покидает гостиную, Филлипс резко и без предисловий обращается ко мне: — Как это понимать? — Что именно? — То, что ты сказал вчера на собрании, — недовольным тоном поясняет она. — Отчего тебя это так волнует? — как можно спокойнее произношу и думаю, как болтлив оказался вампир. — Потому что я не твоя вещь! Может быть, еще у меня на лбу напишешь — «Собственность Тёмного Лорда»? — Если понадобится, будь уверенна, сделаю это, — злобно выплёвываю я. — Ты просто невыносим! По-другому нельзя было… — И как же? — В нашем мире так не делают. — Горю желанием узнать, как же это происходит в мире магглов, — с сарказмом парирую я. — Ваше Темнейшество ещё не готово к подобным откровениям, раз не знает ответа на такой вопрос. — Думал, ты обрадуешься: я вернул тебе голос, ты познакомилась с вампиром, как, кажется, и хотела. Филлипс на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями, а затем, к моему удивлению, уже более спокойным тоном произносит: — Ты не должен был так говорить вчера. — Мы с тобой это уже обсуждали, — раздраженно отвечаю. — Как поступать и что говорить моим слугам, решаю лишь я. И потом, оставить твоё присутствие незамеченным уже не получится. Филлипс открывает рот, чтобы возразить мне, но в этот момент в гостиной появляется её эльф. — Хозяйка, вас ждёт целитель в кабинете, — тихо пищит он и, поклонившись, исчезает. — Ступай, больше мы обсуждать эту тему не будем, — жестко отрезаю я. «Когда она молчала, было гораздо проще» — проносится в моей голове негодующая мысль. Однако идея с маггловскими исследованиями… Нужно поручить Малфою в самое ближайшее время выяснить всё об этой лаборатории в Кембридже.

***

— Доброе утро, Франческо! Я вошла в кабинет не в самом лучшем расположении духа. Теперь все здесь знают, что я собственность Реддла. Как мило! — Рад вновь слышать вас, Ольга. Надеюсь, все хорошо? — Должна признаться, что последние несколько дней по утрам чувствую себя довольно плохо. Морелли тут же хмурится, услышав мои слова, и, сделав взмах волшебной палочкой, изучает золотое свечение надо мной. — Кто-то вновь нарушает режим, верно? — строго спрашивает он. — Простите, так вышло. — Если так пойдет и дальше, вынужден буду сообщить Тёмному Лорду, может быть, он сумеет на вас повлиять. От этих слов я даже замерла на миг и испуганно посмотрела на него, такого я от Морелли явно не ожидала. — Прошу вас, Ольга, не заставляйте меня этого делать. Уже через несколько месяцев будет готово зелье, и за это время нужно восстановить ваш организм. — Дадите мне еще один шанс? — печально спрашиваю я. — Да, но только самый последний, — более добродушно отвечает итальянец. — Вчера нам не удалось поговорить. Мне необходимо узнать, чем болели вы и ваши ближайшие родственники. — Вы хотите собрать анамнез, — ухмыляюсь я. В больнице я это уже проходила, благо, список болезней за всю мою жизнь был не велик. Вот только как это могло помочь Морелли, для меня было непонятно. Морелли лишь кивает в ответ на мои пояснения, а я собираюсь с мыслями, чтобы рассказать не особенно увлекательную часть моей жизни. Целитель же взял в руки блокнот и необычное перо яркого оранжевого цвета и с интересом ждал, когда я начну. — Когда мне исполнилось полтора года, я сильно заболела пневмонией, несколько месяцев вместе с мамой провела в больнице. Я этого не помню, об этом я узнала уже, будучи взрослой. Родителям после моей болезни даже пришлось переехать к океану по совету докторов. Там мы прожили почти десять лет. Не помню, чтобы болела вообще, на здоровье никогда не жаловалась. Тоже самое могу сказать и о членах своей семьи. Максимум простуда или грипп. Потом в больницу я попала уже после аварии… На несколько секунд замолкаю, делаю глубокий вздох, чтобы собраться с мыслями на самом главном, и обращаю внимание, что перо делает пометки в блокноте самостоятельно с помощью магии. Видя мой восторг от этого, Морелли лишь улыбается: — Продолжайте, пожалуйста, — просит меня мужчина. Но продолжить рассказ я не успеваю, ведь дверь в кабинет отворилась, и в комнату вошел Реддл. — Надеюсь, не помещаю вам, — нарочито вежливо говорит Тёмный Лорд и, опустившись в кресло напротив, с интересом смотрит на меня. — Что вы, милорд, — укоризненно произношу я, закатив глаза. Меньше всего мне хотелось, чтобы он присутствовал при этом разговоре, но, видимо, не мне решать. — Я остановилась на аварии… — продолжаю как ни в чём не бывало. — …У меня было сотрясение, кровопотеря, конечно же, переломы и клиническая смерть. Сердце не билось около четырех минут, а потом, ко всему прочему, я впала в кому. В следующий раз попала в больницу в августе прошлого года, тогда-то у меня и обнаружили серьёзные проблемы с сердцем. Я замолчала и задумалась, стоит ли говорить о еще двух вещах. Если сейчас это будет иметь значение в моей судьбе, я не должна утаивать эти факты. Но как же было тяжело и противно это озвучить, что обо мне подумает Морелли? И Реддл, сидящий напротив, который, как и целитель, с интересом слушал мой рассказ. Я опускаю глаза в пол, ведь не хочу столкнуться взглядом с кем-то из них. — Есть еще кое-что, — тихо произношу я. — И это не одна из тех вещей, о которых приятно рассказывать. После аварии у меня появились панические атаки, я перестала спать, и у меня начались нервные срывы. И после одного весьма… хм… неприятного случая, меня чуть не упекли в психиатрическую лечебницу. Благо, друг моего отца смог обойти эту щекотливую ситуацию. Мне прописали антидепрессанты и жизнь заиграла яркими красками, — горько усмехаюсь я. — А через некоторое время мне пришлось посещать психиатра и пить нейролептики. Это было основным условием, чтобы… Остаться на свободе. Мне нужно было доказать, что я не опасна для себя и общества. Наконец я замолкаю, и все также гляжу в пол, медленно идут секунды одна за другой, в комнате висела звенящая тишина. — Значит, кроме пневмонии и сердца ничем серьезным вы не болели? — зачем-то уточняет целитель. Собравшись силами, наконец поднимаю глаза и встречаюсь с непроницаемым взглядом чёрных глаз. Не вижу во взгляде жалости, только неподдельный интерес. И вдруг меня словно окатили ледяной водой… Но ведь этого не может быть. Не только сердце… — Постойте, но этого не может быть, — взволнованно произношу я. — Думала, вы не говорили об этом лишь из тактичности. — О чём? — растерянно спрашивает целитель. Ещё одна больная тема… На миг я прикрыла глаза, сколько же скелетов у меня в шкафу… Каждый раз я с таким упорством хоронила все эти воспоминания, а теперь мне нужно доставать на всеобщее обозрение свои тайны. — Когда вы только попали в поместье, то я не обнаружил никаких заболеваний, только сердца, — произносит целитель. — В семнадцать лет мне сказали, что детей иметь я не смогу. Бесплодие неясного генеза — кажется, так звучал мой диагноз. И на сегодняшний момент ничего не изменилось. Это было моей самой большой болью. У меня ведь было все, о чем можно только мечтать: любящие родители и заботливый брат, работа, которая приносила удовольствие, и достаточно средств на безбедное будущее, любимый человек и мечты, которые я собиралась осуществить, но… Одного и самого важного я была лишена. Франческо в недоумении смотрит на меня, а затем резко взмахивает волшебной палочкой. На несколько секунд надо мной появляется золотое свечение, и целитель сосредоточенно изучает его. — Нет, кроме сердца все остальные органы здоровы. «Не может этого быть!» — бьется в голове. — Франческо, я не живу в монастыре, — не без иронии произношу я. — И если, как вы говорите, я здорова, то для меня очень странно, что я до сих пор не беременна. На мгновенье мне показалось, что стёкла в комнате завибрировали и, бросив на Реддла выразительный взгляд, понимаю и чувствую. Это его магия… «Ты сам хотел принять участие в этом разговоре» — не без злорадства думаю я. — Рискну предположить, что это последствие неизвестного недуга, который едва не привел к отказу сердца. А вот почему чары не распознали бесплодие, любопытный вопрос. — Значит, это случилось давно? — полувопросительно произношу я. — Если я правильно понимаю, то вы пили вещества, подавляющие ваши эмоции и чувства? — игнорируя мой вопрос, продолжает Морелли. — Да, все верно. — Как долго вы принимали эти вещества? — Полгода. — А потом? — В каком смысле? — растерянно спрашиваю я. — Мне нужно знать, что было после того, как вы прекратили их принимать. — После отмены препарата, все мои эмоции и чувства, обрушились на меня с невероятной силой. Ведь всё это время таблетки делали меня безразличной ко всему. И тогда мне пришлось уже самой подавлять свои эмоции. Последний раз, когда я дала волю своим чувствам, то попала в реанимацию с острой сердечной недостаточностью. — Вы сказали, что чуть не попали в психиатрическую лечебницу, почему? Именно этого вопроса я и боялась… Тогда мне никто не поверил, все думали, что я хотела наложить на себя руки, но все было не так. Я хотела лишь заглушить ту боль и пустоту, что были внутри. Вероятно, мой страх отразился на моём лице, ведь Морелли с сожалением произносит: — Простите, что приходиться тревожить старые раны. — Для меня любой вопрос из прошлого будет больной темой, и раз уж мы собрались разворошить осиный улей, то я отвечу на все ваши вопросы, — горько произношу я. — Когда душевная боль стала невыносимой, я заглушила её физической, — собравшись с силами, отвечаю. Больно и тяжело вспоминать об этом, но мне нужно было так поступить тогда, иначе бы я просто сошла с ума. — И что вы сделали? Мне вдруг захотелось сбежать, кровь прильнула к лицу, и я ощутила, как жар горячей волной накрыл меня. Кажется, не только Морелли было любопытно услышать ответ на этот вопрос, даже не поворачивая головы, почувствовала взгляд Реддла на себе. — Порезала себя, — надломленным голосом произношу я. — После этого мне стало легче. Вот только все вокруг решили, что я хотела покончить с собой. — Антидепрессанты вам помогли? — Ненадолго. Отвечая на вопросы Морелли, старательно не смотрю на Реддла, уверена, что он не будет меня жалеть. Но я переживаю о другом, ведь возможно, что его мнение обо мне теперь изменится. Что он может подумать обо мне? Что я сумасшедшая психопатка? Да, именно так. — Вы сказали, что посещали психиатра, чтобы остаться на свободе? — Да. — Что вы сделали? — Достаточно, — звучит холодный голос Реддла, и, наконец посмотрев на него, вижу его непроницаемый взгляд. — Нет, — отрезаю я. — Хочу, чтобы вы знали. Я убила человека, это тоже произошло под влиянием сильных эмоций. — Ещё мне необходимо знать вот о чём, как-то вы упомянули о своём странном предчувствии. Расскажите подробнее об этом и повторялось ли оно? — Хорошо, это был не единственный случай, — задумавшись, произношу я. — Но я редко придавала значение своему шестому чувству. Перед аварией я почувствовала беспокойство. Утром перед поездкой мне было очень плохо, организм будто бы кричал мне, чтобы мы никуда не ехали. Я даже потеряла сознание на пару секунд, но все это было проигнорировано. Потом на долгое время оно пропало… Но в августе. Вновь странный звоночек зазвучал в голове. И интуиция меня не обманула. — До аварии происходило что-то подобное? Я задумалась, моя интуиция так сильно кричала об опасности лишь единожды… Но если подумать, то я всегда знала, как правильно поступить, словно кто-то подсказывал и вёл меня, а когда игнорировала предчувствие, это заканчивалось всегда печально. — Происходило, но не столь явно и сильно. — С вами происходили странные вещи, которые не поддавались объяснению? Неожиданно комнату наполняет мой нервный смех, кажется, моё самообладание от этих воспоминаний начинало таять на глазах. И я вдруг начала понимать, к чему клонит Франческо, но этого не может быть. — Да, происходило, — успокоившись, произношу я. — Когда я сходила с ума, и именно поэтому пила антидепрессанты, а затем и нейролептики. И даже могу рассказать об этом. Только за правдивость этих историй не ручаюсь, ведь только я видела то, чего не видели другие. Как трескались зеркала в моём доме или мебель переворачивалась, пока я спала. Как со мной происходили страшные вещи, казавшиеся явью, но на деле всё это делала я. Ведь, — замолкаю на миг, мне трудно дышать, сердце бешено бьётся в груди, но глубоко вдохнув, продолжаю: — словно выпав из реальности, я делала вещи, о которых не помнила. Иногда даже не могла понять, как оказалась в другом месте. Мне снились кошмары, которые были настолько реалистичными, что заставляли меня сходить с ума, и в какой-то момент я перестала спать. В комнате повисла гнетущая тишина, к горлу подступил ком из горечи и слёз, но, прикусив до крови губу, делаю то, чему так долго училась. Глубокий вдох и выдох, натянутая и горькая улыбка, и я беру свои эмоции под контроль. «Что не убивает меня — сделает сильнее», — повторяю свой жизненный девиз, и становится чуть легче. — И последний вопрос, — осторожно произносит целитель. — Сколько вам лет? — Тридцать первого января исполнится тридцать пять лет. — Вы прекрасно выглядите, я бы не дал вам больше двадцати пяти, — с теплотой произносит мне мужчина. — Спасибо, Франческо. Целитель ласково мне улыбается, а затем произносит: — Хорошо, думаю, теперь исследования пойдут быстрее. — У вас есть какие-то предположения? — Да, но я смогу поделиться ими, лишь когда буду уверен в своей теории. — Надеюсь, вы не думаете, что меня опоили «Ведьминым полётом», и я на самом деле волшебница. Я поднимаюсь из кресла и подхожу к окну, мне вдруг захотелось остаться одной. От воспоминаний о прошлом стало невыносимо тошно, а от осознания того, кем меня считали тогда окружающие, ещё и мерзко. Тогда все вокруг решили, то я суицидница — психопатка опасная для себя и окружающих. И через полгода я подтвердила этот статус, убив Итана. Тогда-то Брайн и помог мне… Избавиться от трупа и выйти сухой из воды, отведя от меня подозрения. Но потребовал пройти курс у психиатра взамен. — Мисс Филлипс, выпейте пожалуйста зелья и… Простите, — целитель ставит несколько небольших пузырьков на стол. — Вынужден отклоняться, — произносит Морелли и, встав, он с теплотой смотрит на меня, а затем, поклонившись Реддлу, покидает кабинет. Том все так же сидит в кресле и не сводит с меня изучающего взгляда. Так проходят секунда за секундой, а мы просто смотрим друг другу в глаза. — О чём ты думаешь? — нарушаю наконец тишину. — О том, — тихим и серьезным тоном произносит он. — Как мало я о тебе знаю. И, видимо, мы вновь вернёмся к твоей любимой игре, но только на этот раз вопросы буду задавать я. — Хорошо, но только не сегодня, — я отворачиваюсь к окну. Слышу, как мужчина тоже поднялся из кресла. Мне не хочется сейчас говорить. Возможно, выговориться сейчас было бы хорошей идей, но мне больно и страшно. Каким бы Реддл не был — убийцей, тираном, манипулятором и тёмным волшебником, он не боялся, как к нему отнесутся окружающие. Я же… Мне было важно, но только его мнение.

***

У неё был затравленный взгляд, и как же часто его видел у других. Мне он нравился, этот взгляд сломленного человека, из которого можно делать все что угодно. И тогда в Бруклине я правильно понял, что Филлипс была сломлена, но я не мог подумать, настолько глубока кроличья нора. Она была сломлена настолько, насколько и сильна. Во время разговора девушка старалась не смотреть на меня. И мы столкнулись с ней взглядами, когда я вмешался в их диалог с целителем. Голубые глаза были пусты. — Оставь меня, пожалуйста, хочу побыть одна, — доносится до меня тихий голос. Девушка все также, не шелохнувшись, стоит у окна. — Нет, — просто отвечаю я и, подойдя ближе, прижимаю к себе. И уже в следующую секунду она разворачивается ко мне и обнимает в ответ. Она прижимается ко мне всем телом, а я чувствую, как мелко она дрожит. — Отчего ты дрожишь? — Я… — неожиданно её взгляд обращается ко мне. — Твоё мнение обо мне теперь изменится? Вместо ответа я тихо смеюсь… Невероятно! Её интересует, не изменится ли моё мнение о ней. Моё? Бездушного убийцы, который практически уничтожил свою душу. — Знаешь, Хельга, ты настолько проницательна и умна, порой твои доводы поражают меня. И я думал, что ты мудрая женщина, а оказывается, ты маленькая девочка, которой важно, что о ней подумают другие. — Лишь твоё мнение для меня важно, — мягко улыбаясь, говорит Филлипс. — И спасибо за комплимент. Она обнимает меня, уткнувшись головой в грудь, так и застыв в моих объятиях. Узнав часть её прошлой жизни, понимаю, почему так тянуло к ней. Несмотря на свою хрупкость, сила духа помогла ей жить дальше, пусть и сломив. Удивительная, сильная и моя… Только моя. Возможно, сейчас был именно тот момент, когда я должен был что-то сделать: пожалеть или поддержать её, но я этого не умел. Всю свою жизнь я был лишен этого чувства и ненавидел его. И именно сейчас остро ощутил сожаление оттого, что не могу проявить этих чувств. Конечно, я мог бы притвориться, что мне её жаль, но… Мне захотелось сделать это искренне. Мои руки непроизвольно чуть сильнее сжали её в объятиях, а затем я осторожно касаюсь, её волос и глажу по голове, которая покоится на моей груди. И вдруг вспоминаю… Бруклин и её приступ, и как я отвечал на её вопросы, пока ей не стало лучше. Решение приходит в мою голову уже в следующую секунду и, подхватив её на руки, сделав несколько шагов, сажусь вместе с ней в одно из кресел. Сталкиваюсь с голубыми глазами и вижу в них лишь пустоту: холодную и всепоглощающую. Как хорошо, что мне известно об одной из её слабостей — любопытстве. Сегодня мне не куда было торопиться, со всеми делами было покончено, а мне было чём с ней поделиться. Она и сама хотела обо всём узнать, утолив её любопытство, помогу отвлечь от мыслей из прошлого. — Хочешь, я расскажу тебе, как прошла моя встреча с Пожирателями и что еще произошло за время твоего молчания? — Очень хочу, — тихо, но уверенно отвечает она. Слышу её ровное дыхание, стук сердца и запах, который успел стать таким нужным. Мы разговаривали очень долго, я рассказал, что теория о пророчестве была верной. И взять его мог только я, либо Поттер, что каждую ночь продолжал, проникать в его разум, внедряя видения из Отдела тайн. И что ментальная связь между нами стала лишь сильнее, и я ощутил это в ночь побега из Азкабана моих слуг. Видимо, всё же под влиянием сильных эмоций я терял контроль. И что благодаря Нагайне, теперь я знал на какой полке пророчество. Филлипс лишь изредка задавала мне вопросы, но в основном она слушала меня и была на удивление тихой: ни теорий, ни безумных предположений, что даже немного огорчило меня.

***

Я уснул практически сразу, сжав в объятиях девушку. Филлипс уснула ещё в кабинете и, не став будить, перенёс её в спальню. К моему удивлению, почти сразу же проснулся, не понимая в чём дело. В постели я был один, что озадачило меня, но едва комнату наполнила зеленая дымка, сразу же догадался, в чём дело. «Давно он не напоминал о себе», — думаю я, отмечая, что за своими планами и поисками крестражей позабыл о таинственном боге и, видимо, зря. — Вижу, ты развлекаешься, Реддл, а меж тем моё терпение не вечно, — доносится холодный и строгий голос до меня. — У тебя есть всё, чтобы соединить душу. — Мне нужно время, не все крестражи доступны для меня. — Ты можешь начать это делать и без них. — Это невозможно. — Знаешь, Реддл, ты поразил меня, — словно не слыша моих слов, продолжает бог. — А это не каждому под силу. Не думал, что твой жалкий обломок души способен на такие чувства. Береги ту, что я ниспослал тебе — она путь к твоей бессмертной душе и власти, о которой ты так грезишь. И даже не успев о чём-то подумать, моментально просыпаюсь. За окном была глубокая ночь, в небе светила яркая Луна, свет от её дорожки падал на кровать и освещал комнату. «Береги ту, что я ниспослал тебе», — бьются в сознании слова бога. Что, драккл, его дери, это значит? Я думал о том, что всё это было не случайно, мысли о том, что Хека намеренно свёл нас вместе, красной нитью тянулись ещё из Бруклина. Но это были лишь мои домыслы и догадки, а сейчас бог подтвердил их. Наверняка, девушка тоже об этом догадывается, ведь именно Хека, заставил меня вернуться за ней, и ей об этом известно. Филлипс… Повернувшись к ней, вижу, как она мечется по кровати, лицо мертвецки бледное и напряженное, ладони сжаты в кулаки, дыхание резкое и прерывистое, а из груди вырываются прерывистые стоны. И как только я потянулся к ней, чтобы разбудить, веки дрогнули и открылись. И встретившись взглядами, впервые увидел в голубых глазах неподдельный ужас и панику.