Обратная сторона Луны

— Это просто возмутительно. Я ведь не один раз говорил, что тебе необходим полноценный сон и отдых. — Сегодня ночью меня мучала бессонница, даже таблетки не помогли, — виновато отвечаю я. В моих словах не было лжи, почти. Бессонница меня действительно мучала, но вот снотворное я не пила. Всю ночь я не смогла сомкнуть глаз, сначала я честно пыталась уснуть. Но потом мои мысли переключились на Тома Реддла. И вот в эту ночь я пришла к выводу, что мне стоит отказать от этой идеи с «поцелуем на ночь». Каждый раз я теряла контроль над собой, и он, по-видимому, тоже. Вот только останавливаться он не собирался. Каждый раз мы были на грани, но я эту грань переходить не собиралась, пусть мне этого и очень хотелось. Окончательно и бесповоротно я решила заставить его вести себя по-другому. Продумав свой план, я решила действовать, вот только моё состояние оставляло желать лучшего. Сначала усталость, которая теперь стала моей постоянной спутницей. Теперь еще и бессонница. Лишь только увидев меня утром, Броуди принялся вновь отчитывать меня, но в сущности в чем я виновата. Я придерживалась всех его указаний, принимала лекарства, но лучше мне не становилось. Сначала я почувствовала усталость, потом к ней присоединилось еще и жжение в груди. А сегодня утром, встав с кровати, я чуть было не упала, так сильно у меня закружилась голова. Лечение мне не помогало, для меня это было очевидно. — Хорошо, — наконец сменив гнев на милость, произнес мужчина, — Тебе сегодня нужно будет сдать кровь и сделать несколько исследований. Перед тем как будешь уходить, зайди ко мне. — Да, конечно. Несколько часов я лежала на кушетке, пока у меня брали кровь, ставили капельницу, затем меня отправили на очередные исследования (УЗИ, эхокардиография и прочие «радости»). Больница угнетала меня, и пусть ко мне хорошо относились и улыбались на каждом шагу, я не могла здесь находиться. Все это время я терпела, стиснув зубы, надеясь на то, что лечение мне поможет. Но чуда не произошло, какая жалость. Это может случиться в случае, если Реддл в ближайшее время улетит в Лондон. Хотя в свете вчерашних событий, возможно это произойдет и без моего участия. О таком варианте исхода событий я и не думала. Если так произойдет, тогда все мои усилия окажутся напрасными. А уж Реддл и рад будет позабыть обо мне, в его случае одной проблемой меньше. Я заберу его тайны с собой в могилу, а ему и руки марать не придется. Пока он здесь, то наобещает мне все, о чем я его попрошу, а вот сдержит ли слово – это большой вопрос. Эти последние несколько дней мне стало казаться, что между нами возникло что-то вроде доверительных отношений. Меня даже чёрт дернул поделиться с ним тайной, о которой ему точно не следовало знать. Об убийстве знали только двое. Вот теперь еще и Реддл… Интересно, что он теперь думает обо мне? До этого он думал, что я «добренькая девочка», готовая помочь всем и каждому. Странно, почему у него сложилось обо мне такое впечатление. Ведь если откинуть факт того, что я убийца, то «добренькой» я не была, но и злой я тоже. Держала баланс. Наверное, если сравнивать с устоявшимся понятием, добро – белое, зло – черное, то я была бы серой. Ведь я не совершала умышленно плохих поступков ради достижения собственной цели, но и слишком добрых дел не делала. Нет, если у меня была возможность кому-то помочь я непременно это делала. В остальном же часто я могла пройти мимо чьей-то беды, если меня это не касалось. Но после убийства, я отчетливо поняла и осознала, что больше я не балансирую на грани. С того дня я стала злом, решив для себя как можно скорее похоронить воспоминания об убийстве. Я продолжила жить дальше. Теперь же меня не покидала мысль, что болезнь — это расплата за совершенное мной зло. Но Итана мне не вернуть с того света и в совершенном поступке я абсолютно не раскаиваюсь. Что ж, мне остается только жить и пожинать плоды своих поступков, и если это расплата, то мне ничего не остается, как достойно её принять. Закончив на сегодня со всеми процедурами, я поднялась в кабинет к Броуди. Дверь в его кабинет оказалась приоткрыта и, подойдя ближе, услышала, как двое мужчин о чем-то спорили. Я не собиралась подслушивать, но моё любопытство и обрывки фраз, которые явно касались меня, взяли верх над этической стороной. — И сам не понимаю, как такое может быть, но динамика явно отрицательная. Еще неделю назад все было не так плачевно. Лечение не стабилизирует её состояние, а словно наоборот — приводит к его усугублению. — Как такое возможно? — услышала я взволнованный голос Эдварда. — Мне бы и самому хотелось знать ответ на этот вопрос. Я только, что ознакомился с результатами УЗИ и эхо, улучшений нет. Повисла звенящая тишина, а мне вдруг стало тяжело дышать. Ведь в том, что они говорили обо мне, не было сомнений. — Броуди, ты говорил ей, что необходима пересадка сердца? — наконец заговорил собеседник Эдварда. — Я сказал, что мы попробуем лечение, а пересадка понадобится лишь в самом крайнем случае. — В самом крайнем? — я слышу нотки недовольства в голосе мужчины. — Ты понимаешь, что её сердце уже не справлялось, когда она обратилась к тебе? Её показатели были уже ниже нормы. Уже начались необратимые нарушения в сердце. Я должен сам поговорить с ней. Объясню, что помочь ей возможно лишь кардинальным образом. Нужно собрать необходимые документы и отправить запрос на трансплантацию сердца. Я бы посоветовал Филлипс лечь на какое-то время в клинику под наблюдение, поскольку сейчас её состояние может быть крайне нестабильным. Дальше я не стала слушать и развернулась зашагала прочь. Прочь от кабинета, от этой клиники, прочь от двух мужчин, говорящих сейчас обо мне. Это все, что нужно было мне сейчас услышать. Мои догадки были верны. Я снова оказалась права. «Нужно привести все свои дела в порядок и написать завещание», — подумала я и невесело усмехнулась. Вот только на кого? Я была совершенно одна.

***

Вернулась домой я в совершенно подавленном состоянии. Мне не хотелось ничего, кроме того, чтобы позволить себе маленькую слабость. Напиться, чтобы хоть ненадолго забыть обо всем, но мне и этого нельзя. Рухнув на кровать, я свернулась калачиком. Как же мне было плохо! Почему все это происходит именно со мной? Мне нужно быть сильной, нельзя просто взять и сдаться. Ведь возможно это еще не конец. Реддл дал слово, что поможет мне. Нужно только дождаться, когда будет готов паспорт, а остальное дело техники. Вот только, зачем я так глупо отдала ему вчерашнее послание от его слуг? Мне нужно было быть хитрее, ведь теперь у меня мало времени. Что будет, если его слуги явятся за ним раньше? Определенно я должна придумать запасной план. От осознания того, что мне нужно делать, я резко вскочила с кровати и бросилась к телефону, набирая номер, который знала наизусть.

***

Вчерашний день оказался днем сюрпризов и открытий для меня. Филлипс оказалась…Хм… Не так проста. Внешность обманчива, хоть моё чутьё меня и не обмануло, но предположить, что она убийца, я не мог. Она определенно меня удивила, убила человека и совершенно в этом не раскаивается. Вчера слушая её историю, я заметил блеск в её голубых глазах. Его невозможно спутать ни с чем. Как часто я видел его в глазах Пожирателей Смерти,но ещё чаще у одной из самых верных и преданных мне – Беллатрисы Лестрейндж. Этот жадный блеск в её глазах, власти и превосходства над чьей-то жизнью. Это ни с чем не сравнимое и пьянящее чувство силы. Словно наркотик, ощутив его единожды, ты не можешь отказаться от того, чтобы пережить его вновь и вновь. Многие волшебники стали моими слугами именно из-за этого чувства – власти над чужой жизнью. А это я давал им с лихвой, они воплощали в жизнь свои самые смелые желания и фантазии. Конечно, за это им приходилось выполнять мои приказы, но многие с легкостью переступали через себя. И все ради того, чтобы вновь и вновь ощущать вкус власти над чужой жизнью. Вчера Филлипс поведала мне и о том, что чувствовала, и как ей это понравилось, но что больше меня удивило, так это то, что она сожалеет о столь быстрой смерти своего обидчика. Интересно, будь у неё такая возможность, неужели она стала его пытать? Определённо, будь она волшебницей, я бы хотел видеть её в рядах своих слуг. Ведь мне понравилось то, что я услышал. Не уверен, что она смогла бы подчиняться мне, но ведь от этого еще интереснее. Заинтересовала… Жаль, что она маггла. Но она в мои планы не входит, почему я думаю о ней? Сейчас меня должно волновать другое. Письмо. Я был удивлен, что Малфой хоть что-то делает. Видимо, боится моего гнева, ведь после возвращения он ощутил его в полной мере. В письме Люциус упомянул, что он посылает письмо совой, поскольку все другие способы моего поиска просто не действуют. Конечно, для меня это очевидно, и призыв через метку тоже не подействует, ведь я лишен магии, но они этого не знают. Вот и еще одна проблема: будут ли они теперь подчиняться своему повелителю. Я ведь обычный маггл сейчас. Об этой проблеме я не думал. Это все означало, что мне нужен виновник этой катастрофы – древний египетский бог. Но Хека мне теперь не снился, как и ночные кошмары. Может быть стоит сегодняшней ночью испытать судьбу и отойти от обычного плана, возможно бог явится ко мне. Мне нужно с ним договориться, чтобы он вернул мне магию, и чем раньше, тем лучше. Поскольку расстояние до Лондона неблизкое, рассчитывать на то, что Люциус явится в ближайшее время, я не могу. И это значит, что у меня есть время. Время договориться с богом. Мне нужно его убедить вернуть магию сейчас. Я ведь уже выполнил одно из условий. Точнее не я, а Филлипс. Каким-то образом, она оказывалась верна в своих теориях. И вновь помогла мне теперь уже не потерять рассудок. Почему я вновь в своих мыслях возвращаюсь к этой девчонке? Почему, когда она меня целует, то моё тело странным образом на неё реагирует? Это странное ощущение в солнечном сплетении. Но больше меня интересует другое, каждый раз, когда она просит меня остановиться, я это делаю. Вопреки своим желаниям и воле. Такого не было со мной прежде. Никто раньше не смел просить меня остановиться, и никогда прежде я не брал в расчет чужие желания. Это странно, будто какая-то неведомая сила каждый раз останавливает меня. Мягко, но уверенно не давая мне сделать то, чего я хотел, словно читая мои мысли.

***

По времени Филлипс уже должна была вернуться домой, и я решил спуститься к ней. Едва увидев девушку, я понял – что-то не так. Под глазами залегли темные круги, лицо было бледным, а губы бескровными. — У тебя такое лицо, словно ты призрака увидел. — С тобой все в порядке? — Да, — как-то растерянно отвечает мне Филлипс. — А что со мной не так? — Ты плохо выглядишь. — О, благодарю, Ваше Темнейшество. Чувство такта тебе, видимо, незнакомо, — язвительно отвечает мне девушка. Но я пропустил это замечание, ведь она права. Меня уже очень давно не волнуют чужие чувства. Мне все равно по большому счету, но пока не появился Малфой, и магия ко мне не вернулась, завишу от неё. И лишние проблемы с ней мне не нужны. — И все же, что случилось? — осторожно спрашиваю я. — Я еще не обедала, не составишь мне компанию? — словно не слыша моего вопроса, произносит девушка. Значит случилось, и она не хочет это обсуждать со мной. Ну ничего день длинный, я еще успею все узнать. Как и вчера, мы обедали на балконе, сидя за небольшим столиком в мягких креслах. И я должен был признаться, что мне здесь нравится. Замечательный вид, который отвлекал меня от тревожных мыслей о моём будущем и от глобальных проблем. Здесь я чувствовал себя в безопасности. Странно… Я находился в мире магглов и чувствовал себя в безопасности.  — Я забыла спросить о письме, которое ты вчера получил, — произнесла Филлипс, отвлекая меня от моих размышлений.  — Меня ищут мои слуги.  — Как ни странно, это я поняла и так, — лукаво произнесла Филлипс.  — Это было письмо от Малфоя, поскольку мои слуги не могут найти меня, то Люциус решил отправить мне послание с совой.  — И что ты ответил этому Малфою? — спокойно спрашивает девушка.  — Написал адрес, где меня искать.  — Что? Ты написал мой адрес? — резко и со злостью спрашивает меня Филлипс. И вижу, как она изменилась в лице, как недобро сверкнули её глаза, а губы сжались в тонкую линию. Никогда не видел её такой. Её разозлило то, что я написал адрес?

***

Только подумав о том, что стоило бы позвать Реддла, как он сам уже стоял на пороге. Может быть, он меня обманывает? Магия к нему вернулась, и теперь он читает мои мысли? Реддл с порога обрадовал меня тем, что я плохо выгляжу. Как будто я этого не знаю?! Я смотрелась сегодня в зеркало. И меня совсем не обрадовало то, что там увидела. Ведь походила на зомби, а моё состояние не отличалось от отражения в зеркале. Конечно, можно было замазать этот кошмар тональным кремом и скрыть темные круги. Но решила не тратить на это время. Спрятав это от глаз посторонних людей, я ведь все равно буду знать, как паршиво выгляжу. После звонка Брайну немного успокоилась, и теперь у меня был шанс отправить Реддла в Лондон быстрее, чем его слуги явятся за ним. Это означало, что он не сможет нарушить своё слово. Проигнорировав его вопрос о том, что со мной случилось, я предложила пообедать. Сейчас мне меньше всего хотелось вспоминать утренний инцидент. Конечно, я поступаю глупо и по-детски, избегая разговора с Броуди. Но не хочу сейчас это обсуждать. Мне нужно время, чтобы принять неизбежное. Мне всегда нравилась цитата из небезызвестного фильма «Унесенные ветром»: «Я подумаю об этом завтра», - любимая фраза главной героини Скарлетт О’Хара. Вот и я решила поступить также. Впереди был выходной, и не хотела омрачать его тяжелыми мыслями. Тем более, что на завтрашний день у меня были планы. — Я забыла спросить о письме, которое ты вчера получил. Вчера я не расспросила его о полученном послании, и теперь мне было любопытно.  — Меня ищут мои слуги.  — Как ни странно, это я поняла и так.  — Это было письмо от Малфоя, поскольку мои слуги не могут найти меня, то Люциус решил отправить мне послание с совой.  — И что ты ответил этому Малфою?  — Написал адрес, где меня искать. «Он, что сошел с ума?!», — пронеслось в голове.  — Что? Ты написал мой адрес? — злость буквально охватила меня. Нужно же было додуматься написать мой адрес! Ведь мало того, что его слуги — убийцы, они же еще и волшебники, только этого мне не хватало! Чтобы эти…Пожиратели Смерти явились ко мне в дом. Одно дело Реддл от которого я знаю, чего ожидать, и мне даже удаётся с ним договориться. Но совсем другое дело преступники из мира волшебников, которые ищут Тёмного Лорда. С ними у меня вряд ли получится договориться. И одному только богу известно, что они могут со мной сделать. Из того, что мне поведал Реддл о тех запретных заклятиях, хорошего явно ждать не стоит. И он дал им мой адрес!  — А что мне нужно было написать? — интересуется Реддл. Он спокоен, и меня это безумно возмущает. В его глазах нет и намека на понимание. — Ты написал мой адрес! И теперь в любой момент ко мне могут явиться твои слуги-убийцы, — злость буквально кипела во мне, — Ты должен был спросить меня, прежде чем сделал это. Я выплевывала каждое слово, будто ядовитую стрелу, но Реддл оставался таким же невозмутимым. Мне кажется, или его забавляет моя злость? — Не вижу в этом ничего страшного, — спокойно произносит Реддл и улыбается мне. — Не понимаю, почему ты злишься? Не понимает?! Ах, он не понимает! Ничего, сейчас я популярно ему объясню.  — А ты не подумал, что тебя здесь уже может не быть? И что тогда будет со мной? — ярость буквально бушует во мне. — Думаю, что твои Пожиратели не будут церемониться со мной, так ведь? — Послушай… — Нет, — резко перебиваю я, слышу, как звенит мой голос. — Ты сейчас будешь слушать меня. Я помогаю тебе. Делаю для тебя документы, и все это время ты живешь здесь! Ты не имел права писать мой адрес и подвергать меня опасности! — Послушай меня, Филлипс...— повысив голос, обращается ко мне Реддл, но я уже его не слушаю. Злость на него окончательно завладела мной. — Ты ведь дал мне слово, что не причинишь мне вреда! Зачем ты так поступил? — чуть ли не кричу на него. В следующий момент мне становится трудно дышать, уши заложило от звона, а сердце заколотилось так, что, мне кажется, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Я машинально тянусь рукой к груди. В глазах замелькали темные мошки. «Нельзя закрывать глаза», — думаю я, но в следующую секунду сознание покидает меня.

***

Филлипс так забавно возмщалась, я не собирался её злить, это вышло случайно. Мне было любопытно, насколько сильно смогу вывести её из себя. Ведь она всегда держала себя в руках, и увидеть её в порыве злости было весьма занимательно. Девушка завелась, что называется, с пол-оборота. Пара спокойных фраз, и моя улыбка моментально распалили в ней ярость. И ведь по факту она права, не должен был писать её адрес, но я и не писал. Вчера я написал адрес, где жил её брат. И даже явись сюда Малфой, он бы не тронул её. Но Филлипс не знает об этом, потому что я разыграл спектакль. Неожиданно ловлю себя на мысли, что мне нравится, как она злится. И все, что она сейчас говорит мне, обдумано и рационально. Пусть она и злится, но при этом гнев не берет верх над её рассудком. Весьма полезный навык. Как быстро мне удалось её распалить лишь одной фразой. Любопытно, она всегда так вспыльчива? — Послушай, — произношу я, желая, наконец, объясниться с ней. Поскольку, кажется, ситуация стала выходить из-под моего контроля. Нужно сказать правду, но девушка не дает мне этого сделать и нагло перебивает меня. — Нет, — её голос звучит холодно, а глаза блестят от злобы. — Ты сейчас будешь слушать меня. Я помогаю тебе. Делаю для тебя документы, и все это время ты живешь здесь! Ты не имел права писать мой адрес и подвергать меня опасности! Каждое слово Филлипс произносит жестко и решительно. И я вынужден признать, что она во всем права. — Послушай меня, Филлипс… — повысив голос, обращаюсь я к девушке. — Ты ведь дал слово, что не причинишь мне вреда! Зачем ты так поступил? — чуть ли не кричит она. Теперь злиться начинаю уже я, ведь она не дает мне возможности объясниться с ней. Сказать, что это была лишь моя злая шутка. Никто не смел меня перебивать, а у девчонки, кажется, это вошло уже в привычку. Стоит проучить её и объяснить, что не стоит этого делать. Но я только открываю рот для моей гневной тирады, как вижу, что Филлипс хватается за сердце. И уже через секунду она обмякла в кресле. «Только этого мне не хватало!», — мелькнула мысль в моей голове. А вдруг она умерла? В следующую секунду я был уже рядом с девушкой. Она дышала, но как-то странно, прерывисто и очень часто. Я положил руку на грудь – пульс был. Её сердце барабанило так, словно намеревалось вырваться из груди. Нужно было срочно что-то делать. Я звал её, потом принялся несильно бить по щекам, но Филлипс не реагировала. Заметив на столике бутылку с водой, набрал в ладонь немного и плеснул ей в лицо. Несколько секунд спустя её ресницы вздрогнули, и медленно, словно веки были из свинца, она открыла глаза. Взгляд был расфокусированный и абсолютно потерянный. Филлипс, как и несколько минут назад, тянет руку к сердцу. — Что случилось? — Мне очень плохо, — тихо произносит она. — Чем я могу помочь? — Мне нужно прилечь и, — Филлипс делает паузу, я вижу, что ей тяжело говорить, — лекарства. — Где лекарства? — Я покажу, — девушка пытается встать, но тут же опускается в кресло. Обращаю внимание, как трясутся её руки. — Голова кружится, — все так же тихо произносит она. — Сейчас… Но я без лишних слов беру её на руки и несу в гостиную. Девушка оказывается совсем легкой. Она уткнулась лицом мне в грудь и одной рукой обхватила меня за шею. Слышу её бешеное сердцебиение, её прерывистое дыхание и её аромат. Что-то внутри меня щелкает, возможно, я виноват в том, что ей стало плохо. Но ведь я не просил её так реагировать, я всего лишь хотел подшутить над ней. Кто мог подумать, что она так разозлится. Нужно было только дать мне объяснить все! Войдя в гостиную, я уложил Филлипс на диван. Только сейчас замечаю, как побледнело её лицо. Сталкиваюсь взглядом с её голубыми глазами и вижу в них боль и… Благодарность? — Где твои лекарства? — Там, — кивает девушка за мою спину. — И воды, пожалуйста. Обернувшись, я вижу небольшой пластиковый короб, стоящий на комоде. Да, так и есть, в нем какие-то бутылочки, баночки и пластинки с таблетками. Беру короб и направляюсь в кухню за водой. Вернувшись в гостиную, вижу, что Филлипс полулежит на диване. Протягиваю ей стакан с водой и ставлю рядом лекарства. Найдя какой-то пузырёк, она протягивает его мне. — Помоги, — тихо произносит девушка. – Накапай мне тридцать капель в стакан. Беру из её рук пузырёк и случайно касаюсь её пальцев, они ледяные. Стараясь не смотреть на Филлипс, я принимаюсь откупоривать маленький пузырек с лекарством и начинаю отсчитывать необходимое количество капель. Раз-два-три… Мне не стоило так говорить. Десять-одиннадцать-двенадцать… Моя злая шутка чуть было не обернулась катастрофой, но я не предполагал, что все так получится. Двадцать–двадцать один–двадцать два… Филлипс стоило просто дать мне возможность объясниться с ней. И не перебивать меня. Двадцать восемь-двадцать девять-тридцать… Она сама виновата. Не нужно было так эмоционально реагировать. Протягиваю стакан с лекарством и снова сталкиваюсь взглядом с голубыми глазами. И вижу, как она отчаянно нуждается заботе и жалости. И от этого взгляда в моей груди что-то переворачивается, снова ощущаю это странное чувство в солнечном сплетении. Сейчас было похоже на то, что к груди привязали камень, и теперь мне было тяжело дышать. Девушка берет стакан, и медленно выпивает его содержимое. — Я написал адрес твоего брата, — тихо, но отчетливо произношу я. — Но зачем тогда… — удивленно произносит она. Вижу, как дрогнули её руки. —…ты сказал неправду? — Мне понравилось наблюдать за тем, как ты злишься, — просто отвечаю я. Филлипс ничего мне не отвечает, а просто смотрит на меня своим болезненным и несчастным взглядом, отчего тяжесть на моей груди кажется еще больше. — И как? Оно того стоило? — Как я могу это исправить? — Сейчас никак, — почти шепотом отвечает Филлипс. — Принеси мне еще воды. Я снова направляюсь в кухню, вернувшись, вижу, что девушка приготовила почти горсть таблеток. Запив их водой, она закрывает глаза. Её дыхание немного восстановилось, замечаю это по равномерно вздымающейся груди. — Может, ты не будешь закрывать глаза? — неожиданно спрашиваю я. Мне вдруг стало не по себе, вдруг она снова потеряет сознание. — Скажи, ты расстроился бы, если бы я сейчас умерла? — не открывая глаз, неожиданно спрашивает Филлипс. А мне становится как-то жутко от её вопроса. Хотя с чего бы? Ведь я – лорд Волан-де-Морт, я тот, кому никогда и никого не жаль. Я тот, у кого нет слабостей. Тот, кто не привязывается к людям. И кто не умеет ни о чем сожалеть. Вот только отчего-то невидимый камень на груди давит все сильнее. И я не понимаю, что со мной происходит. — Я завишу от тебя, — произношу я и отчего-то шепотом добавляю: — Да. Филлипс усмехается и наконец открывает глаза, её взгляд все такой же вымученный. — Вчера ты сказал, что один раз Пожиратели смерти уже утратили твоё доверие, расскажешь почему? — Расскажу, но это долгая история. Я усаживаюсь в кресло напротив девушки. Ей в такой момент интересно слушать о моей жизни. Забавно, хотя возможно она хочет отвлечься от своего состояния. — Как видишь, я никуда не спешу, — произносит Филлипс и натянуто улыбается. — Что ж, как я уже говорил тебе, одна моя ошибка стоила мне тринадцати долгих лет пребывания фактически между миром мертвых и живых. А между тем мои Пожиратели смерти спокойно жили, некоторые из них и не пытались меня найти, а просто отказались от своего хозяина. Поэтому я думал, что и в этот раз история повторится, и они с легкостью откажутся от меня. — Что с тобой случилось тогда? И что это была за ошибка? — Был канун Хэллоуина одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Я явился в дом семьи одного членов Ордена Феникса, хотел их убить. Но должен признаться, что просчитался. Моё заклятие было отражено и обратилось против меня самого. Это запредельная боль, и я к ней был не готов. Был вырван из тела, но всё-таки остался жив. Чем я был, не знаю… Но я остался жив, а ведь это заклятие должно было меня убить. Но я стал слабее любого живого существа, и я не мог себе помочь… Потому что у меня не было тела, а для необходимого заклятия требовалась волшебная палочка… Я обосновался в далёкой глуши, в лесу, и ждал… Я был уверен, что кто-нибудь из моих верных Пожирателей смерти попытается разыскать меня… Кто-нибудь придёт и осуществит волшебство, которое я сам не могу, и поможет мне вернуться в моё тело… Но ждал напрасно…У меня осталась лишь одна способность: я мог овладевать другими телами. Но не отваживался приближаться к местам, где было много людей, потому что знал: мракоборцы не прекратили свои поиски. Иногда вселялся в животных — чаще всего, конечно, в змей — но это было лишь немногим лучше, чем оставаться просто духом, потому что тела животных очень плохо приспособлены к занятиям магией, а когда я в них вселялся, жизнь их становилась на удивление короткой, ни одно из животных долго не протянуло. Четыре года назад… Казалось, появилось верное средство вернуться. Молодой, глупый и доверчивый волшебник забрался в лесную глушь, где обитал я. Он показался мне тем самым шансом, о котором я так долго мечтал… Он был учителем в Хогвартсе… Его было легко подчинить себе… Он привёз меня в Лондон, и через некоторое время я вселился в его тело, чтобы тщательно следить за тем, как он выполняет мои приказы. Но мой слуга подвёл меня. Мне не удалось завладеть философским камнем. Мне не удалось обеспечить себе бессмертие. Мне снова помешали. Мой слуга умер, когда я покинул его тело, и я снова стал таким же слабым, как раньше. Вернулся в глушь, туда, где прятался, и, по правде говоря, засомневался тогда, удастся ли мне вообще вернуть свои силы… Да, это, пожалуй, было самое тяжёлое для меня время. Я не мог рассчитывать, что заполучу ещё одного волшебника… И я уже отбросил всякую надежду на помощь от кого-нибудь из Пожирателей смерти. И вдруг, год назад, когда я уже оставил всякую надежду, это наконец, случилось, ко мне вернулся мой слуга, Хвост. Он сымитировал тринадцать лет назад свою смерть, но его, разоблачили, и он решил вернуться к хозяину. Он искал меня в тех краях, которые уже давно слухи связывали с моим именем. Место, где тёмная тень овладевает телами маленьких зверушек, и вскоре они гибнут. Однажды вечером Хвост встретил работника из Министерства магии. И привел ко мне. От него я смог выяснить, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх Волшебников, а еще, что один из верных мне Пожирателей смерти ждет встречи со мной. Мой слуга, следуя моим указаниям, помог мне вернуться в собственное, пусть и неполноценное, тело, в котором я существовал, готовя всё необходимое для настоящего возрождения… Пару-тройку заклинаний моего собственного изобретения… немного помощи от моей дорогой змеи Нагайны. Зелье, сваренное из крови единорога и змеиного яда, которым поделилась со мной Нагайна… И вскоре я вернул себе почти человеческий облик, в котором мог путешествовать. Украсть философский камень теперь было невозможно, потому что я знал — Дамблдор проследил за тем, чтобы его уничтожили. Но сейчас мне нужна была прежде всего жизнь смертного существа, бессмертие могло и подождать. Теперь моей целью было вернуться в прежнее тело и вернуть себе прежние силы. Знал, как добиться этого, заклинание, что вернуло меня к жизни — это старинная тёмная магия. Мне нужны были три мощнейших магических вещества. Плоть, отданная слугой… Кость отца легко было найти там, где он похоронен. Но кровь врага… Мне бы подошел любой волшебник, который ненавидит меня… Ведь многие до сих пор хранят ненависть ко мне. Но я знал, чья кровь мне нужна. Если я хочу возродиться ещё более могущественным, мне нужна кровь Гарри Поттера. Мне нужна была кровь того, кто лишил меня силы тринадцать лет назад. Мне удалось воплотить этот план в реальность и вернуться. Теперь ты знаешь, как я лишился всего и возродился вновь. — Я правильно понимаю, философский камень — это вещество, способное превращать любой камень в золото и даровать вечную жизнь? — Да. Неужели и в мире маглов об этом известно? — улыбаясь, произношу я. — Почему ты так хотел убить Гарри Поттер? — Скажи мне, как у тебя получается задавать вопросы, на которые я меньше всего хочу отвечать? — спрашиваю я. Сейчас не злюсь на девушку, просто мне и правда интересно как это у неё выходит задавать мне неудобные вопросы. — Наверное, это моё врождённое качество, — произносит Филлипс и с интересом ждет моего ответа. — Я явился в дом Поттеров не просто так. Мне стало известно, что Гарри Поттер должен стать тем, кто сможет одолеть меня в будущем. И я решил действовать кардинально, но это обернулось катастрофой для меня. Я молчу, а девушка все также с интересом наблюдает за мной. Почему-то я без колебаний рассказал об этом периоде моей жизни. Возможно, я уже привык, что можно ей рассказать обо всем, что происходило в моей жизни. — И почему у тебя не вышло убить Гарри Поттера? — наконец задает очередной вопрос девушка. — Мать мальчишки погибла, пытаясь спасти его, и дала ему защиту, которую я не предусмотрел. Это древняя магия жертвы, которая стоила мне тринадцати лет жалкого существования. — Ты хотел убить ребенка? — Он был еще младенцем. — Я не понимаю, — растерянно произносит Филлипс. — Зачем было убивать его в столь юном возрасте? Логичнее было дождаться и посмотреть, действительно ли он настолько силен, что смог бы одолеть тебя? — Возможно, ты права, но в тот момент я не думал об этом. Узнав, что есть пророчество обо мне и о Поттере, я принял единственно правильное, как мне казалось решение. На деле же выяснилось, что Дамблдор только и ждал этого. Ведь, как я выяснил позже, мне был известен не весь текст пророчества. И этот умелый интриган расставил ловушку, в которую я и попал. — Дамблдор – это директор школы магии? — Да, мой враг и основатель Ордена Феникса, который всеми силами пытается сорвать мои планы. — Возможно, это не мое дело, но ты не думал, что сам привел это пророчество в действие? Может быть, наоборот не нужно было пытаться убить этого Поттера? — Это я и собираюсь выяснить, как только узнаю весь текст пророчества. Я действительно думал об этом. Ведь отправляясь в Годрикову впадину и понятия не имел, что мне известна только первая часть пророчества. И Филлипс озвучила мои мысли сейчас. Но только чтобы понимать, что мне делать дальше с избранным, нужно во чтобы то ни стало выяснить, какой был текст пророчества целиком. — Теперь у меня миллион вопросов к тебе, — обращается Филлипс и улыбается, но сейчас её улыбка уже не болезненная. — Но было бы справедливо, чтобы и ты спросил о том, что интересует тебя. — Сегодня я готов отвечать на любые твои вопросы. Считай это маленькой компенсацией за…причинённые…неудобства. Вижу в голубых глазах девушки благодарность и огонек озорства. И понимаю: сегодня мне придется рассказать ей очень много. У Филлипс и правда оказалось много вопросов. Я рассказал ей о том, кто такая Нагайна и почему я вселялся в основном в змей. Рассказал о том, что я умею разговаривать со змеями и, к моему удивлению, Филлипс поведала мне о том, что в ночь, когда у меня был жар, она слышала, словно я издавал странные шипящие звуки. Рассказал, что такое Турнир Трех Волшебников. А еще её очень интересовал Дамблдор и почему мы стали врагами. По мере того, как я все это рассказывал девушке, произошло странное, я вдруг ощутил, как невидимый груз на груди, становился все легче. А Филлипс которая все это время лежала на диване и с интересом слушала меня, стала выглядеть намного лучше. Она уже не была такой бледной и, кажется, её дыхание восстановилось окончательно. — Ещё, будучи студентом Хогвартса я знал, Дамблдор следит за мной. Наблюдает и выискивает любые мои промахи. Если другие преподаватели легко поддавались моему обаянию, то он — нет. Дамблдор всегда подозревал меня во всех тёмных делах, даже если я был к ним не причастен. И всему виной было первое впечатление обо мне. Когда мне исполнилось одиннадцать, именно Дамблдор явился в приют за мной. И директор приюта, очень о многом ему поведала, выставив меня в невыгодном свете. С тех пор все и началось. Именно по настоянию Дамблдора у меня забирали волшебную палочку на время летних каникул, когда я возвращался в приют. — Постой, — перебивает меня Филлипс. — Я правильно понимаю? Тебя, ребёнка, во время войны отправляли в приют и забирали единственное, чем ты мог бы себя обезопасить и спасти в случае бомбежки? — Именно так. — В чем была проблема оставить тебя в школе на время летних каникул? — У меня нет ответа на этот вопрос. Филлипс хмурится, и я вижу, что ей не понравился мой ответ. — Не хочу тебя оправдывать, некоторые твои поступки ужасны. Но… — на секунду девушка закрывает глаза, словно собирается с мыслями. —…Ты родился и вырос в приюте в ужасных условиях, ты был озлобленным на весь мир (я читала характеристику на тебя), насколько я поняла, над тобой издевались дети, а взрослые, по-видимому, считали сумасшедшим. Затем началась война, что только усугубило ситуацию, у тебя забрали единственную защиту вне школы, а в школе все время следили за тобой и подозревали во всех тёмных делах. Твоему Дамблдору не приходило в голову, что он очень хорошо поспособствовал, тому, кем ты стал? Хотя чему я удивляюсь… — Ты что, меня жалеешь Филлипс? — вдруг доходит до меня смысл речей девушки. — Вовсе нет. Просто наше общество, в большинстве случаев, само создает маньяков, а потом мы удивляемся, как так вышло. Вместо того чтобы как-то помочь, люди вокруг только подталкивали тебя на тот путь, который ты выбрал. Я с удивлением смотрю на девушку, она права практически во всем, но ей не стоит об этом знать. Там где я вырос, во мне предполагали дурные наклонности, даже если я ещё ничегошеньки не сделал. Я получил клеймо заочно, и как-то было неловко разочаровывать. Был молчалив — меня считали нелюдимым. Был умнее других — говорили, что зазнался. Отличался от них, меня приняли за сумасшедшего. Хотел сам найти своё место — мне на него указывали. Тогда я понял: хочешь, чтобы тебя не загрызли, нужно быть как все, но если не желаешь доедать за другими — нужно быть лидером. Я всегда хорошо чувствовал людей. Их страхи, слабости, желания — все это видно насквозь, этим можно управлять. И я научился. Это была игра. А потом явился Дамблдор, и оказалось, что я не один такой. Он сказал, что существует другой мир и в нем другие правила. Каково было мое разочарование, когда вместо нафантазированных картин о мудрых и могущественных волшебниках, справедливых и сильных, живущих в идеальном обществе, где ценность — не еда и одежда, а знание и талант, я вдруг увидел… То же самое, что видел всегда? Богатые чистокровные, бездарные и разбалованные детишки праздно пользовались всеми благами и выгодами, которых я едва ли мог достигнуть, даже неутомимо трудясь. Оказалось, что и в мире магии нет никакой справедливости. Дамблдор обманул меня. Тогда мне это казалось сокрушительно обидным. И я решил… сломать их всех. Если, играя по установленным правилам, нельзя выиграть, то надо придумать свои. Для этого мне нужны были деньги, связи, родословная, хорошие рекомендации и сила. У меня не было ничего из этого. Но, в отличие от своих сверстников, мне было чего желать. И мои желания исполнились. Теперь я свободен. А они получили то, что заслуживали. — Я бы не принял такую помощь, — отвечаю я. — Правда? — улыбается Филлипс, и в её голубых глазах я вижу укор. — От меня ведь ты принимаешь помощь. Более того, ты сам её попросил. — Это совсем другое, — зачем-то вру, но знаю: она права. Все обстоятельства способствовали тому, чтобы я стал именно таким. Но я абсолютно не сожалею об этом, а вовсе наоборот. — Знаешь, несмотря на то, что ты стал злым Тёмным Лордом, твоя целеустремленность, твое желание добиться поставленной цели, достойно уважения. Пройти через такие испытания и не свернуть с намеченного пути, ты очень сильный. Наверное, было невероятно сложно войти в общество аристократии, будучи выходцем из приюта и не имея при этом собственного состояния. И суметь завоевать их доверие, а затем и уважение. Речь Филлипс… Я был удивлен: она мной восхищается. Не будь между нами договорённостей, то я бы подумал, что ей что-то нужно от меня. — Я привык слышать такие речи от Пожирателей, но никак не от магглы. — Только мои слова искренни, — просто говорит девушка. — Ты наверняка подумал, что я так говорю, чтобы потом о чем-то просить тебя. Увы, нет. Как у неё это выходит? Искренне восхищаться мной. Мной? Зная, что я убиваю таких, как она, ради развлечения и устрашения. Зная, что я убийца, но в то же время не осуждать. — Знаешь Филлипс, ты не перестаешь меня удивлять, — спокойно произношу я.  — Это я умею. А знаешь, мне кажется, что мне уже лучше. Девушка сначала аккуратно садится, а затем осторожно поднимается с дивана. — Не хочешь кофе? — Конечно же, я не откажусь, но может быть тебе не стоит пока вставать. — Все хорошо, пойдем.

***

— Спасибо, что помог мне и за разговор тоже спасибо. Это помогло мне отвлечься от…боли. Моя благодарность действительно искренняя. Пусть он и довел меня до такого состояния, но не бросил, а остался. И потом, мне не стоило, так сразу заводиться и злиться. Я видела, как Реддл пытался что-то сказать в свое оправдание, но я не дала ему такой возможности. — Думаю, теперь мы с тобой квиты, — хитро улыбается мужчина. — Как скажешь. Мы сидели на кухне. Реддл пил свой любимый кофе, а мне теперь приходилось пить чай. Приступ отступил, мне стало легче. И теперь я отчетливо поняла всю серьёзность моей ситуации. Если до этого я еще как-то могла перетерпеть или выпить таблеток, и боль отступала, то сейчас я поняла, что не могу контролировать ситуацию. Мне может стать плохо в любой момент, причем плохо настолько, что я просто не смогу помочь себе сама. Разозлившись, потеряла контроль над собой, и мне стало плохо, как никогда. Очнувшись, так испугалась, сердце нестерпимо болело, дышать было трудно, а озабоченное лицо мужчины говорило о том, что я напугала его. И была безумно рада тому, что он помог мне. Не задавал лишних вопросов и остался рядом, пока приступ не прошел. Не злился на мои вопросы и многое сегодня мне поведал. И пусть это из корысти, пусть это был лишь ответный жест. Но что-то мне подсказывало, что он переживал за меня. Я отчетливо поняла это, когда он принес меня в гостиную и уложил на диван. Конечно, он никогда не признается в этом. Вот только его действия сказали за него. И потом этот «благородный» жест, с вопросами. Теперь мне нужно контролировать свои эмоции. Броуди ведь говорил, что мне нельзя нервничать, а сегодня я сделала диаметрально противоположное. Мне нужен покой, свежий воздух и позитивные эмоции, что ж, завтра все это будет в избытке. Это нужно не только Реддлу, но и мне. Завтра нас ждет небольшое путешествие. — Я не думал, что ты такая истеричка, — насмешливый голос Реддла вернул меня из раздумий. — Не стоило меня злить. В гневе я страшна, — лукаво произношу я и улыбаюсь. — Мне понравилось — это было забавно. — А мне нет, давай так больше не делать, — Реддл кивает в ответ. — На завтра я запланировала одно мероприятие. Поэтому нам нужно будет рано встать. — Что за мероприятие? — Это сюрприз. — Не люблю сюрпризов, — вдруг холодно произносит Реддл. — Доверься мне, тебе понравится. Несколько секунд он пристально смотрит на меня, а затем поднимается. — Тогда нужно лечь спать пораньше, — уже более спокойно говорит мужчина и направляется в сторону прихожей. — Постой, а как же сон без ночных кошмаров и поцелуй на ночь? — удивленно спрашиваю я. Реддл стоит в дверном проёме кухни, оперевшись плечом на дверной косяк, и улыбается мне, словно чеширский кот. — Так тебе понравилось? — Ты, безусловно, хорошо целуешься, но речь ведь не об этом. Я хочу, чтобы завтра утром ты был бодрым и в хорошем расположении духа. У нас ведь был уговор или что-то изменилось? — Мне нужно, чтобы Хека вновь пришел ко мне во сне, — задумчиво отвечает Реддл. — Я хочу с ним поговорить. Интересно, что он придумал. Зачем ему вдруг понадобилось разговаривать с богом. Странно, то он боялся спать из-за кошмаров и странного бога, сам просил меня поцеловать его, а теперь отказывается. Что ж, выясню позже, что задумал Реддл. — А это может подождать до завтрашней ночи? Тем более я сама хотела тебя попросить на одну ночь от этого отказаться. Провести своего рода эксперимент. — Филлипс, что ты задумала? — с интересом обращается ко мне мужчина. — Завтра ты обо всем узнаешь, — произношу я и, не дожидаясь его ответа, встаю и в следующую секунду оказываюсь рядом с ним. От резких движений у меня немного закружилась голова, чтобы не упасть я обнимаю Реддла. К моему удивлению, он не оттолкнул меня, а обнял, заключив в кольцо своих сильных рук. Я смотрю в его глаза, вижу, что он не злится. Мужчина только ухмыляется и словно безмолвно соглашается. Осторожно касаюсь его губ своими, а в следующую секунду отстраняюсь и поочередно целую его, сначала в одну щеку, а затем в другую. Но Реддл не отпускает меня из своих объятий. — Думаю, такой невинный поцелуй не спасет меня от ночных кошмаров, — произносит он своим низким бархатным голосом и пристально смотрит мне в глаза. — О, мой Тёмный Лорд, сегодняшней ночью они вам не страшны. Реддл хитро улыбается, а затем склоняется к моему уху и тихо шепчет: — В таком случае, спокойной ночи. И у меня бегут мурашки по всему телу от близости наших тел, от его дыхания и сильных объятий. Мой поцелуй был действительно невинным, но несмотря на это, даже такая близость, заставила мое тело отозваться. И вынуждена себе признаться, что не хочу его отпускать, мне так хорошо в этих объятиях. От тепла его тела мне спокойно и легко. Да, что это со мной? Ведь еще утром я решила, больше не провоцировать себя и его. Но даже такого поцелуя хватило, чтобы разбудить во мне желание. Наконец Реддл отпускает меня, а мне вдруг становится немного печально. Печально от того, что я осознала — скоро все это закончится. И мне некого будет целовать на ночь, не с кем будет вести беседы о волшебном мире, мне не с кем будет пить кофе по утрам и обедать на балконе. Когда я успела к нему привязаться? Скоро Том Реддл покинет меня и отправится в Лондон. А я буду надеяться и гадать выполнит ли он данное мне обещание. Увижу ли я его снова. Неожиданно я осознаю, что буду скучать… — Доброй ночи, Том.

***

Собрав все необходимое для завтрашней поездки, я решила принять ванну. Набирая теплую воду, я все думала и гадала: в какой момент случилось так, что я привязалась к этому странному мужчине? Как же так вышло? Ведь узнав о его жизни и о том, кем он является, я должна радоваться, что в скором времени он исчезнет из моей жизни. А я… Я уже скучаю. Он — это самое яркое и, наверное, счастливое, что случилось со мной за последние пять лет. С ним ко мне вернулся интерес к жизни. Теперь мне хотелось жить дальше, узнавать каждый день что-то новое о его мире, его жизни. Во мне проснулось давно дремлющее любопытство, теперь мне ужасно захотелось увидеть его магический мир. И теперь во мне зародилась надежда, которая будет согревать меня по ночам, когда Том Реддл покинет Соединенные Штаты Америки. Несмотря на печальные мысли, засыпала я в прекрасном расположении духа в предвкушении завтрашнего дня.