Ты знал, что я нуждался в поддержке..

Кровь медленно стекала с его бледного лица, капли падали на землю, оставляя за собой следы неизбежности. Глаза, полные ужаса, молили о пощаде, но ответа не было. Крик вырывался из глубины души, пронизывая всё его существо, словно лезвие, рассекая последнюю надежду. Осознание приближающейся гибели поглощало его, и в тот момент, когда тело содрогалось от страха, он понял, что сопротивляться больше бесполезно. Человек — словно глина, легко поддающийся чужому влиянию. Если начать его ломать с самого детства, постепенно и методично, душа начнёт кричать от боли, а в сердце поселится пустота. И хуже всего, что маленький ребёнок не может сам справиться с этой тьмой. Без помощи — он обречён. Когда ты знаешь, что сегодня можешь умереть, страх парализует тебя, разрывая внутренности. Но после этого наступает странное ощущение спокойствия — ты понимаешь, что жизнь бессмысленна. Она кажется прекрасной лишь для тех, кому повезло родиться в нужное время и в нужном месте, в объятиях любви и заботы. Но судьба несправедлива. Она словно безразличный судья, бросающий монету, решая, кто будет счастлив, а кто познает страдания. Время, в котором мы живём, поглощает всё светлое. Оно жестоко и беспощадно. Иногда так хочется закрыть глаза, зарыться в землю и никогда больше не видеть этого мира, не видеть этих жестоких лиц, которые разрушают всё вокруг. В такие моменты возникает желание сжечь всё дотла, чтобы мир очистился огнём. Пусть огонь поглотит тех, кто приносит боль, пусть оставит лишь чистоту и справедливость. Но это всего лишь мечта. Невозможно изменить мир таким образом. Никакие законы, никакие религии не смогут исправить каждого. Всегда будут те, кто живёт иначе, кто видит мир в других тонах. И если бы всё ограничивалось лишь разногласиями — это было бы терпимо. Но нет, среди людей всегда есть те, кто наслаждается жестокостью. Кто видит в слабых мишени для своего тёмного наслаждения. И самое страшное — это не остановить. Кровь на его руках... Но это не его кровь. Жертва стоит посреди кладбища, медленно закапывая очередное тело. Ещё один несчастный, случайный человек, оказавшийся не в том месте, не в то время. И тут тишину разрывает звук заряжающегося пистолета. Жертва поворачивается, и сердце его обрывается. Тот, кого он считал самым близким, стоит перед ним, направив оружие. Предательство. Оно обрушивается, как лавина. Снова и снова. Всё повторяется. Замкнутый круг. А потом... потом всё это исчезает, как в тумане. Всего лишь кошмар. Или предвестие чего-то худшего? Жертва вздрагивает и просыпается в холодном поту. Ещё один кошмар, ещё одна бессонная ночь. Воспоминания о прошлом, о тех страшных событиях, которые он пережил, смешиваются с порождениями его подсознания. Разум, измотанный до предела, стремится заполнить его страхом, затуманивая реальность иллюзиями. На часах — два часа ночи. За окном тихо светит луна, её слабое, но тёплое сияние омывает улицы серебряным светом. Но даже этот лунный свет не может унять бурю внутри его души. Он встаёт с кровати, чувствуя, как холодный воздух комнаты обволакивает его тело. Сон больше не придёт — это очевидно. Каждая попытка уснуть будет означать ещё один кошмар, ещё одно падение в пропасть безумия. И хуже всего, что Жертва знает — хуже уже не будет. Он пережил самое страшное, что только можно пережить. Смерть. Девять долгих лет в пустоте. Бесконечные годы, когда нет ничего, ни времени, ни пространства. Только ты, один на один с самим собой. И самое страшное — в пустоте твоим самым жестоким врагом становится ты сам... Жертва стоял у окна, глядя в тёмную даль, медленно погружаясь в собственные мысли. Внешне всё казалось тихим и мирным- он жив, в безопасности, окружён людьми, готовыми помочь. Но в душе что-то кричало, натягивало нервы как тугую струну. Он понимал, что нельзя сдаваться, что даже малейшее сомнение сделает его уязвимым.. Неожиданно в животе разорвалась волна боли- резкая, мучительная, как будто внутри него что-то крутилось, рвало тупым ножом. Жертва схватился за живот, не понимая, что происходит. Быстрым, спотыкающимся шагом он добрался до ванной. Дрожащие пальцы едва находили дверь, мир перед глазами расплывался, и боль, накатываясь, будто выворачивала его наизнанку. Он рухнул на колени перед унитазом, и, опустив взгляд, увидел кровь, капающую на белую поверхность.. «Какого чёрта?» — прошептал он. Это странное состояние было похоже на жестокую акклиматизацию, как если бы он оказался на смертельно высокой горе, где каждый вдох пытка. Трудно привыкнуть к жизни, когда столько лет он был словно заперт в пустоте. Там, в безмолвии и холоде, не было ничего, кроме его страха и одиночества, жадно поедающего душу. Перед глазами вспыхнули фрагменты того злополучного дня: как он в последний раз закрыл глаза, осознав, что всё кончено, как беспомощно умирал в темноте, не имея сил бороться. Надежда на покой после смерти исчезла, оставляя только пустоту, чёрную и бесконечную, пожирающую изнутри, превращающую его в ничто. Поднявшись, он подошёл к зеркалу, медленно разглядывая своё отражение, словно впервые видел его. Один глаз был закрыт повязкой, пропитанной кровью, второй смотрел прямо на него, с болью и отчаянием. Серые волосы с чёрными прядями падали на лицо, мерцая серебром и углём. Его пальцы касались собственного лица, словно проверяя, что это и вправду он, а не призрак, не искажённое воспоминание. Это было первое отражение, которое он видел за всю свою жизнь. Он даже не знал, как выглядит, лишь представлял себя в обрывках памяти. На лице, под глазом, тянулся странный серый круг, словно знак, символ. Это был полый круг, такой же, как и у созданий Алана. Склонившись ближе, он вдруг понял, что не помнит момента, когда этот круг появился на его лице. Когда-то он был черным? Внезапно лампочка над ним начала мигать, тусклый свет то вспыхивал, то исчезал. В каждом новом проблеске он видел свой лик, покрытый кровью, с диким, хищным блеском в глазах. Жертва отшатнулся, ужаса ради стоя перед собой отражение лицо, искажённое кровью и болью, глаза, как у зверя, хищные и свирепые. В панике он оглядел свои руки, но они были чистыми. Головокружение становилось невыносимым, сознание затуманилось, словно тёмные воды накрывали его с головой. Едва осознавая происходящее, он отступил и поскользнулся на мокром полу. Кровь на полу... Секундой позже он упал, обессиленный, удары сердца заглушались тяжёлым звоном в ушах. Стук в дверь отдалённо доносился до него, как эхо далёкого, искажённого мира, но Жертва погружался всё глубже в темноту своего подсознания. Страх, отголоски деформированных воспоминаний- они казались ужасающе реальными. Крик... крик боли и страха пронзил его тело, возвращая в те ужасные минуты, когда он был на грани смерти, когда казалось, что никогда не сможет спастись.. Стук в дверь становился громче, и, наконец, дверь с треском слетела с петель. Рей ворвался в комнату, осветив мрачное пространство. Жертва чувствовал его прикосновения, слышал его слова, но реальность ускользала, превращалась в зыбкое, неясное видение. Осознание проступало медленно, как свет на рассвете- истина о том, что многое из увиденного и пережитого было обманом, больной иллюзией. Он поднял взгляд на зеркало. В отражении не было крови, кроме тех следов на повязке. Всё это... ложь? Как отличить истину от кошмара? °от лица Жертвы° Я смотрел в темноту, пытаясь осознать реальность, но она расплывалась, как смазанный контур сна. Где правда, а где иллюзия? Не могу понять, что происходит снаружи, а что внутри меня. Голос рядом — знакомый, спокойный — звучит издалека, будто сквозь толщу воды. Это Рей, мой единственный якорь в этом хаосе. Он зовёт меня по имени, старается поддержать, но я почти не верю, что всё это реально. Может, я просто сошёл с ума в той пустоте, где пробыл слишком долго? Возможно, это и есть наказание, что в конце концов настигло меня. Его голос обволакивает меня, как холодный туман. Я чувствую его прикосновение, но нет ни тепла, ни безопасности, только холодный шёпот воспоминаний. Что, если я уже не жив? Что, если я лишь тень, что блуждает среди воспоминаний, утонув в кошмаре? Ледяной страх затаился внутри, раздирая меня. Голова кружится, мысли путаются, перед глазами вспышками мелькают образы — всё теряет смысл. Ненавижу это чувство пустоты, того, что я — никто. Осознание отступает, я снова проваливаюсь в глубокую темень. Снова оказываюсь там, где однажды уже был — в кромешной пустоте. Один, бесконечно один. Только вязкое ощущение падения, бесконечный полёт в никуда. Темнота вокруг сдавливает грудь, я погружаюсь всё глубже, каждый раз отчётливо ощущая — меня снова затягивает пропасть. Больше не различить, где реальность, а где безумие. Снова вижу обрывки воспоминаний — кровь, крики, боль, страх. Снова и снова, без конца. Всё это я заслужил? Чем? Чем заслужил такую кару, этот замкнутый круг боли? Я теряюсь в беспощадных мыслях. --- Прошло три месяца с того дня. Когда я снова открыл глаза, и жизнь стала обретать форму. Я сблизился с Реем, его поддержка не раз вытаскивала меня на поверхность, и я благодарен ему за это. Но сейчас не время для размышлений — мы с ним направляемся в место, о котором он почти не рассказывал, но говорил, что оно поможет мне "встать на ноги". В пальцах я верчу небольшую монету, найденную в кармане. На мне серая куртка с чёрными вставками, в которой будто нет ни цвета, ни света. Всё, что я знаю об этом месте, — это то, что оно доступно только для "особых людей". Здесь всё строго и напряжённо. Странное чувство сдавленности не покидает меня, но, стараясь справиться с тревогой, я иду рядом с Реем. Я доверяю ему, и кажется, он понимает, как мне сейчас тяжело. — Ты уверен, что нас сюда пустят? — спрашиваю я, не отрывая взгляда от его уверенного лица. Рей не поворачивает головы, но в его взгляде читается спокойствие. Он будто уже всё продумал и решил за меня. Впереди виднеется пропускной пункт. Похожий на контрольную зону в аэропорту, но намного менее гостеприимный. Вокруг стоят охранники в чёрной форме. Они массивные и угрожающие, с оружием наготове. Эти лица выражают отчуждение и бдительность — их глаза словно сверлят насквозь. Под их внимательными взглядами всё кажется чужим и неприветливым. Когда мы приближаемся, охранники кивают Рею, пропуская нас без проверки. Видимо, они его знают, будто не раз видели здесь. И только это напоминание — кто он и что из себя представляет — останавливает вопросы, что роятся в голове. Молча иду за ним, подавляя подозрения. Стараюсь дышать ровно, осматриваясь вокруг. Коридоры серые и пустые, окна почти полностью закрыты, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Рабочие в серой форме, как и охранники, выглядят как одинаковые механизмы. Они бесстрастно выполняют свои обязанности, их лица не выдают ни намёка на эмоции. Я будто попал в мир, где нет места живым чувствам, где серость покрывает всё, как налёт. Это место… Оно поглощает. Завидев большое помещение впереди, я пытаюсь рассмотреть, что там, но дверь внезапно закрывается, и передо мной возникает высокий мужчина в строгом чёрном костюме. У него высокомерный взгляд и чётко обозначенное на бейдже имя — "Агент Смит". Едва взглянув на меня, он скривился и произнёс грубо: — Новенький, да? От таких, как ты, никакого толка, только тратим время. Его слова пронзают меня, голос наполнен презрением. Он словно считает, что я недостоин даже находиться здесь. Высокий, с агрессивным выражением лица, он выглядит готовым стереть меня в порошок. Я лишь молча отвожу взгляд, стараясь подавить тревогу, но его взгляд сверлит меня до боли. Я не хочу пересекаться с ним снова, не хочу сталкиваться с его презрением. Иду дальше, догоняя Рея, который уже успел поговорить с другим агентом. Этот выглядел куда спокойнее. Короткие серые волосы, подтянутая фигура, серьёзное, но дружелюбное выражение лица. На его бейдже значилось имя "Агент Хазард". Они, похоже, давно знают друг друга — дружелюбные взгляды, едва заметная улыбка. Но пока я наблюдаю за их разговором, замечаю, что Агент Смит продолжает следить за мной. В его взгляде читается презрение, как будто я и правда здесь чужой. — Такие, как он, здесь не задерживаются. Думаешь, он долго продержится? — Смит язвительно усмехнулся, бросая взгляд на меня. Меня снова охватывает беспокойство. Его уверенность, его презрение — всё это делает меня ещё более настороженным. Почему у него ко мне такая неприязнь? Что я сделал? Но Рей, заметив моё напряжение, кивает, как бы успокаивая. Мы продолжаем идти дальше. Я погружаюсь в мысли, напряжённо оглядываясь вокруг. Серость зданий, гулкие шаги, тяжёлые взгляды. Всё вокруг становится зыбким и приглушённым, словно я снова проваливаюсь в тот кошмарный сон. Только бы это всё было на самом деле. Только бы я действительно здесь был, а не снова летел в пустоту… Три стука в дверь… Я стоял с Рэем перед массивной дверью с табличкой: «Кабинет босса». Руки дрожали. Волнение сковывало меня, заставляя каждую мысль звучать громче, чем нужно. Устроиться на работу в этом месте — не просто вызов, а почти невозможная задача. И всё же я был здесь. Почему Рей привёл меня именно сюда? Почему не нашёл другое место, менее пугающее, менее… холодное? Но это Рей. Он всегда знает, что делает. Я решил довериться ему. За дверью послышался голос, твёрдый, уверенный, как удар молота: — Входите. От одного этого голоса внутри всё сжалось. Знакомый? Нет, не может быть… Моё сердце колотилось, словно пытаясь вырваться из груди. Оно кричало, умоляло: «Не иди туда! Стой!» Но я проигнорировал этот отчаянный зов. Рей толкнул дверь, и мы вошли. Кабинет босса будто сжался вокруг меня, как ловушка. Воздух стал душным, почти вязким. Просторное помещение, залитое тусклым светом ламп, казалось тесным из-за одной фигуры, заполнившей его своим присутствием. Босс сидел за массивным столом, откинувшись на спинку кожаного кресла. Его пальцы медленно стучали по подлокотнику, издавая монотонный ритм, который отдавался в моей голове. Глаза, холодные, стального цвета, остановились на мне. Они пронзали меня насквозь, как будто пытались вывернуть наизнанку. От него пахло сигарами и тяжёлым, удушающим одеколоном. Волосы светлые, с проседью, которую он явно пытался скрыть, но неудачно. Ему было около пятидесяти, но этот мужчина изо всех сил цеплялся за остатки молодости. Его взгляд заставлял меня чувствовать себя добычей. Хищник. Этот человек был тем, кто наслаждается медленной охотой, разрывая жертву на части. Внутри меня бушевал хаос. Я пытался найти хоть что-то, что могло бы меня успокоить, но все мысли тонули в этом ледяном взгляде. — Рей, — босс заговорил низким голосом, выдыхая дым сигареты. — Не ожидал вас здесь увидеть. Особенно после вашего ухода. И вижу, вы не один… Его взгляд медленно перешёл на меня, и я почувствовал, как сердце замирает. Рей слегка кивнул, его лицо оставалось спокойным, хотя я чувствовал, что он напряжён. — Да, я хотел обсудить с вами одну просьбу. Дело срочное. Босс поднял бровь, слегка наклонив голову. — Срочность? Допустим. Что у вас? Рей выдохнул и сказал: — Этот человек нуждается в работе. У него проблемы с картой, но он готов подписать все необходимые документы. Я лично ручаюсь за него. Он готов работать на любых условиях. Я застыл, услышав это. Ручается? Любые условия? Что это за работа? Босс медленно затянулся сигаретой, его глаза не отрывались от меня. В них читалось пренебрежение, замешанное с интересом. — Проблемы с картой, значит? — Он усмехнулся, уголок его рта дёрнулся, но в голосе не было и намёка на сочувствие. Я почувствовал, как земля под ногами стала зыбкой. — Вы привели сюда человека без карты, зная, что система его отвергнет? Как вы себе это представляете, Рей? Рей, выдерживая паузу, ответил твёрдо: — Он подпишет контракт на полное исключение ответственности компании. Это то, что вам нужно. Он согласится на те условия, которые никто больше не принимает. Босс нахмурился, его глаза превратились в узкие щели. Он затушил сигарету, и звук этого действия словно разрезал тишину. — Вы знаете, что мы предлагали эту должность нашим людям. И все отказались. Даже самые отчаянные не захотели рисковать. Почему вы уверены, что он справится там, где остальные не решились? Я почувствовал, как меня пробирает холод. Что это за работа, от которой бегут все? — Он справится, — голос Рэя был твёрдым. — Он не из тех, кто отступает. Он заслуживает шанса. Босс снова посмотрел на меня. Его взгляд будто сверлил насквозь. — Хорошо. Пусть подпишет. Но предупреждаю: если он провалится, отвечать будете вы, Рей. Я с трудом сдерживал дрожь в руках. В голове звучал лишь один вопрос: Что это за работа? Но я не мог позволить себе отказаться. Рей верил в меня. А я… я должен был верить в него. Ведь, если не это, то что? На улицах без карты я просто мёртвец. Карта решает всё... В этом городе каждый человек рождается с так называемой «Экс-картой». Она — твоя судьба, твоё право на существование. Без карты ты никто. Невозможно получить медицинскую помощь, жильё, работу — ничего. Карта содержит всё: твою историю, твои права, твои возможности. У меня её не было. Для системы я не существовал. Рей всегда злился на эту систему. Для него карты были цепями, которые душат свободу. Но без них… Без них я был мёртвым грузом. Теперь я стоял здесь, на пороге чего-то, что могло меня спасти. Или уничтожить... Передо мной лежала стопка документов, аккуратно сложенная в кожаную папку. На самом верху, словно приглашение в неизвестность, лежала простая ручка. Я потянулся к ней. Руки дрожали. Ручка, казалось, была тяжелее, чем я ожидал, будто она понимала, что сейчас будет подписано нечто большее, чем просто бумаги. Взгляд босса прожигал меня насквозь, его стальные глаза словно ждали моей первой ошибки. Я попытался сосредоточиться, но в голове звучал лишь гул. Сердце билось быстро и громко, как барабан в пустой комнате. Я поднял взгляд на Рэя. Его лицо было напряжённым, и в глазах читалась смесь надежды и тревоги. Он хотел, чтобы я это сделал. Для тебя же, для твоего будущего, словно говорил он. Но я не смог удержать свой страх. Слова вырвались из меня прежде, чем я успел их обдумать: — А в чём заключается работа? Тишина упала, как тяжёлая завеса. Босс слегка наклонил голову и медленно выдохнул, будто хотел подчеркнуть, насколько глуп мой вопрос. — Видишь ли, — его голос прозвучал спокойно, но с ноткой насмешки, — ты не просто работаешь на меня. Ты делаешь всё, что нужно, чтобы наша… «компания» процветала. Он сделал паузу, затянувшись сигаретой, затем продолжил: — Некоторые люди мешают нашим делам. Иногда их нужно… как бы это помягче сказать… убрать. Если они стоят на пути. Справишься? Его слова прозвучали как вызов, и я почувствовал, как внутри всё похолодело. Я хотел спросить ещё что-то, уточнить, но тяжёлый, ледяной взгляд босса будто парализовал меня. Он, словно угадав мою неуверенность, усмехнулся: — Слушай внимательно, мальчик. Если ты соглашаешься, пути назад нет. Ты будешь работать там, где нас не ждут, добиваться того, чего никто не хочет видеть. Каждый твой шаг может стать последним. Если ты облажаешься, последствия будут не только для тебя. А это, сам понимаешь, для меня неприемлемо. Босс наклонился ближе, его голос стал тише, но угроза в нём звучала ещё отчётливее: — Ты хочешь работу? Тогда подписывай. Но помни: ты даёшь мне слово, что справишься. Или исчезнешь, не оставив за собой ни следа. Рей дёрнул меня за плечо, как будто пытаясь смягчить ситуацию. Его взгляд говорил всё: Подпиши. У тебя нет другого выбора. Я знал, что он прав. Если я уйду отсюда ни с чем, то моей жизни придёт конец. Без карты я никто. Без работы я не смогу выжить. Это мой единственный шанс, даже если он ведёт в неизвестность. — Поставь подпись и напиши своё полное имя, — твёрдо сказал босс, придвигая ко мне бумаги. В голове мелькнула мысль о лжи. Может, написать другое имя? Но я знал, что это не сработает. Здесь всё было слишком серьёзно. Я медленно наклонился над документами. Буквы на страницах расплывались перед глазами. Слова теряли смысл. Я чувствовал, как в голове гудит. Рука дрожала, но я вывел своё имя: Жертва... Босс подхватил бумаги, едва я закончил писать. Он пробежал взглядом по строкам и остановился на моём имени. Его губы изогнулись в холодной усмешке. — Жертва, значит… — прошептал он, почти весело, словно наслаждаясь этим моментом. Что-то в его тоне заставило меня почувствовать, что я только что сделал ошибку. Я не прочитал договор. Всё в голове было затуманено, и я просто подписал, надеясь, что всё обойдётся. Теперь я официально работаю здесь. Но что будет дальше? Какие лица мне придётся «убирать»? И кем я стану, когда всё это закончится?