Танец Бронзового Дракона

      Бринден Мутон вновь бегло читает прилетевшее вечером письмо из Древорона, подписанное, как ни странно, не лордом Хостером или одним из его сыновей, а принцем Дейгоном, пусть печать была Блэквудов. В голове юноши крутится слишком много мыслей и чувств, среди которых, тем не менее, присутствует радость и готовность пойти за своим принцем хоть на край света. Однако, всё далеко не так просто, как может показаться, ведь надобно обсудить войну на Ступенях со старшим братом, являющимся лордом Девичьего Пруда. И, конечно, подвести итог по одному вопросу, который беспокоит Валиса.       «Значит, Дей летит в гости к Сандерлендам, — Бринден крепко сжимает края бумаги между большими и указательными пальцами, словно боясь, что она каким-то непостижимым образом вырвется из столь сильной хватки. Взгляд парня скользит с красивых букв на ужин, что подали ему в покои. На крепком и добротном квадратном столе, за которым он сидит, стоят, дразня своим запахом, бульон из моллюсков и водорослей, слишком любимый им, два перепела в масляном соусе в окружении разной зелени и отварных перепелиных яиц, а также пончики со сливовым повидлом и высокий графин с подслащённым мёдом вином. — Очевидно, что разговор будет касаться не только Ступеней, но и будущего. Ему нужны союзники, что привести Эйгона к власти, — Мутон аккуратно откладывает письмо в сторону, чтобы случайно не запачкать его или не смахнуть на пол, покрытый квохорским ковром из грубой, но тёплой шерсти, и пододвигает к себе бульон, в котором уже лежит ложка, оканчивающаяся вилкой на другой стороне. — И это вполне ожидаемо».       Бринден по привычке обводит взглядом свои скромные покои, убеждаясь, что ставни на окнах закрыты и никого, кроме него, здесь нет. Прицелившись, юноша зачерпывает ложкой бульон со значительным количеством моллюсков и водорослей и отправляет всё это богатство в рот. Его братья резонно заметили бы, что подобное блюдо подходит не Мутону, а какому-нибудь Грейджою, ведь тут сплошь рыба да соль, пусть и сдобренные чесноком с маслом, да и вкус водорослей может показаться весьма резким. Но Бринден, отвечающий за скромный флот Мутонов, давно привык к такому сочетанию, иногда участвуя в рейдах Веларионов на заставы Триархии.       «Его кузен в очень шатком положении, — но даже бульон, исчезающий катастрофически быстро в его рту, не может помешать Мутону размышлять о своём друге. — Речные Земли, Запад и Север поддерживают Рейниру, сохраняя верность своим клятвам. Мало кто из них решится нарушить их, рискуя оказаться в окружении врагов. А вот Долина — куда более интересное место, если так подумать. Благодаря тому, что в Дейгоне течёт кровь Ройсов, к нему могут прислушаться многие Дома, приняв его сторону. Если ему удастся переманить Сандерлендов, то он получит в свои руки около полста кораблей и до трёх тысяч воинов.»       Прикончив бульон, Бринден пододвигает к себе перепелов, отложив вилку в сторону, чтобы начать с самого любимого в них — хрустящей и жирной кожи, пропитанной масляным соусом. Он не забывает и про вино, наполняя им зеленоватый бокал и тут же ощущая смешение запахов, которое лишь сильнее подогревает в юноше аппетит.       «Конечно, он мог бы ещё полетать по Долине, собирая войска там, но, полагаю, что леди Джейн и Джоффри не оценили бы подобного своеволия, заподозрив его в чём-то, не имеющим отношения к Ступеням, — кожа перепелов щедро одаривает его тонкие пальцы жиром, который так и норовит стечь прямо в рукава домашней одежды, но парень куда быстрее этой субстанции, почти сразу отправляя в рот любимое угощение. — Думаю, сир Гунтор Ройс более тонко справится с этим делом».       Когда Бринден ловко заканчивает с кожей, он, не мешкая, тут же переходит к мясу этих замечательных перепелов. Юноша никогда не перестанет удивляться тому, как он быстро наедается ими, ведь, казалось бы, эти птички весьма маленькие, даже крошечные, но как они насыщают его!       «Если говорить о Севере, то там наиболее сложное положение, — мясо перепелов мягковатое, жирное и сочное, что полностью устраивает Мутона, который ещё оборачивает кусочки этого восхитительного кушания в крупную зелень. — Из явных сторонников Эйгона есть только Болтоны, впрочем, больше склоняющиеся к Дейгону. Артор Болтон, конечно, откликнется на зов принца, дав ему для Ступеней весомую силу. Но, как я понимаю, он попросит чего-то взамен. Быть может, титул десницы, что особенно вероятно, учитывая весьма прискорбную смерть лорда Лионеля. Конечно, править Дредфортом останется его старший сын, Джорен, когда как младший, Харкон, уйдёт с принцем воевать.»       С мясом перепелов Бринден расправляется ещё быстрее, не забывая топить их медовым вином, прекрасно подходящим к подобному угощению. И теперь перед юношей остаются лишь небольшие пончики со сливовым повидлом внутри, посыпанные сверху сахарной пудрой. Но юный лорд не спешит приступать к десерту, вместо этого снова наполняя бокал вином и отпивая из него два крошечных глотка. Мутон стучит пальцами по столу, разглядывая висящие по обе стороны от двери гобелены, коротко рассказывающие историю Флориана и Джонквиль. Конечно, он помнит эту легенду наизусть, ведь, как говорила его матушка, добрая леди Перианна Мутон, все Мутоны произошли из рода славного Флориана Дурака. Правда, отец, лорд Джонах, доказывал всегда обратное, мол, это Джонквиль была из рода Мутонов, в который влился рыцарь-шут. Увы, но правда затеряна в веках и даже самый искусный мейстер не сможет поведать о ней.       Бросив взгляд на лежащее в стороне письмо, Бринден тяжело вздыхает, опуская бокал с недопитым вином на стол и вновь берёт в руки клочок бумаги, снова перечитывая строки. «Что же, я напишу о своём выступлении на Сумеречный Дол, — Мутон аккуратно складывает письмо в крошечный квадратик, чтобы положить его в нагрудный, пришитый к дублету, карман. — Думаю, братья лишь поддержат меня. А вот моя верность, увы, Дейгон, принадлежит лишь Рейнире. Пора бы тебе это уяснить, друг мой, как и то, что клятвы важнее дружбы.»       

***

      Джекейрис измождён, как и его дракон, ведь перелёт из Королевской Гавани до Драконьего Камня даже пятнадцатилетнему дракону, пышущему обретаемой силой, дался тяжело, учитывая ещё и тот факт, что старшему принцу приходилось постоянно следить за Люком, который летел на Арраксе чуть позади. И, тем не менее, оба принца добрались домой, до Драконьего Камня, который встречает их вечерней дымкой вулкана, чьё тепло выходит наружу по всему острову, нередко стакливаясь с подземными водами и создавая что-то очень чудесное — гейзеры, бьющие иногда на высоту целого Балериона, и два горячих источника, в которых, при удачных обстоятельствах, можно искупаться.       — Наконец-то мы дома! — Люк, как ни странно, преисполнен бодрости, словно он ничуть не устал, а его дракон, шустро приблизившись к Вермаксу, издаёт радостную трель, тут же тыкая оливково-зелёного собрата в шею носом, а потом снова поёт весьма странную песню, приподнимаясь на лапы и взмахивая крыльями. — Мне так не терпится увидеть мать, она, должно быть, раздавлена этим горем.       — Да, — Джейс удивляется тому, что младший брат может быть настолько спокойным, ведь их отец, сир Лейнор, был убит почти два дня назад грёбанным предателем, которого, правда, успешно прирезали гвардейцы матушки. «Но что я от него хочу? — флегматично замечает принц, сжимая и разжимая затёкшие руки в чёрных перчатках, сочетающихся с его волосами. — У нас разница в четыре года, и я больше знал нашего отца, чем он.»       Словно чувствуя изменившееся настроение своих всадников, Арракс и Вермакс, взяв небольшой разбег, улетают ввысь, оставляя двух юношей наедине с собственными мыслями и предстоящей встречей. Джейс провожает двух крылатых ящеров грустным взглядом, невольно вспоминая свои первые полёты вместе не с отцом, нет, а принцем Дейгоном, который когда-то мог стать ему братом по браку. Джекейрис всё ещё с некоторым теплом относится к нему, ведь Дей долгое время был другом, всегда защищавшим от нападок Эйгона. И, сказать честно, юноша не до конца винит дядю в разрыве дружбы, ведь, отчасти, сам Джейс тоже виновен в этом.       «Мне стоило быть более благоразумным в тот день, — старший принц первым ступает в длинный и петляющий каменный проход, ведущий прямо к главным воротам возвышающегося на горизонте Драконьего Камня. — Если бы я не позволил Люку взять кинжал, если бы я сдержал свой гнев из-за свадьбы Хелейны и Дейгона, если бы смог укротить свою гордыню, — солёный ветер путается в волосах юноши, застилая с их помощью обзор принцу, но Джейс почти не обращает на это внимание, полностью погружённый в мысли. — Я всегда любил и люблю Хелейну. Боги любят пошутить, неправда ли? Если бы Дей был трёхглазым бастардом, то я смог бы завоевать сердце Хелейны, а дедушка, не сомневаюсь, позволил состояться нашему браку. Но Дейгон не Риверс. Он — Таргариен, за спиной которого стоит едва ли не половина Долины, а над головой кружит, сотрясая небеса рёвом, Вермитор, самый яростный дракон, едва ли уступающий Вхагар в размерах.»       Джейс поднимает взгляд и видит возвышающиеся над ним три ряда замковых стен, с которых вместо зубцов на него смотрят тысячи горгулий и все разные: грифоны, демоны, мантикоры, люди с бычьими головами, василиски, страшные псы — принцу кажется, что они выросли на чёрных стенах сами собой. Драконы, конечно, встречаются всюду, куда ни глянь. Главные ворота, называемые Ревущими, имеют вид огромной драконьей морды, готовой вот-вот выплеснуть на врага огонь. Драконы-башни сидят или готовятся взлететь. Ветрогон всё также кричит, бросая вызов небесам, а Морской Дракон безмятежно смотрит в морскую даль. Смотря на всю монументальную красоту, одновременно являющуюся ещё и грандиозным величием, Джекейрис всё ещё ощущает внутри отголоски былого трепета перед этой непоколебимой твердыней.       «Пусть это звучит отвратительно, но, если Дейгон сгинет в войне с Триархией, то я мог бы попробовать жениться на Хелейне, — принц даже спотыкается о, казалось бы, почти ровный пол каменного коридора, ведущего к главным воротам. Люк, кажется, полностью погружён в свои мысли, быть может, связанные с Эймондом. Отношения между ними всё же всегда были крайне напряжённые, особенно после инцидента двухлетней давности. А, учитывая, что Эймонд ещё влюблён в Ширу, как и Люцерис, то между ними двумя всегда сверкали молнии, словно предвещая трагичную развязку. — Интересно, перерастём ли мы наши чувства? Матушка думает обручить нас с дочками леди Лейны, но они ведь ещё совсем малы! Обеим, кажется, не более года. Но, помнится, матушка ещё обмолвилась о том, что желает женить нас на благородных девушках, кажется, из Волантиса.»       Джейс с трудом может вспомнить то, к какой знатной семье принадлежат возможные невесты. Всё-таки матушка именно, что обмолвилась так, будто бы факт свадьбы её детей — не самая важная в ближайшее время вещь. Словно надеясь невзначай вспомнить имя рода, принц переводит взгляд на море, простирающееся по левую руку от него, и даже сбавляет шаг — достаточно близко к Драконьему Камню, опустив чёрные паруса, проплывают друг за другом десять дромонов, поворачивая на запад под безмятежным взглядом Морского Дракона. Когда же с красивейших боевых кораблей начинает доноситься ритмичный бой больших барабанов, экипажи дромонов разворачивают чёрные, как крыло ворона, паруса, на которых красуется бронзовый дракон в кругу медных рун, складывающихся в предложение «Мы помним пламя и кровь!». Джейс, однако, не испытывает каких-либо радостных чувств, видя личный герб Дейгона.       «Когда он завоюет Ступени, останется ли там со своим войском? — принц невольно сжимает рукоять небольшого, но обоюдоострого меча, чувствуя как в кожу впиваются четыре небольших когтя, украшающие эфес. — Скорее всего, да. Угроза Триархии вряд ли исчезнет полностью. Надеюсь, что нам не придётся с ней воевать вечно.»       Дромоны, полностью развернув бронзовое на чёрном, наконец, скрываются за горизонтом.

***

      — Итак, ты думаешь, что я виновата в смерти Лейнора? — девушка с трудом давит в голосе истерические нотки, грозящие прорваться из-за абсурдности обвинений, ведь она никогда не планировала убивать того, кто всегда был добр с её детьми, и, в меру своих сил, пытался защищать её. Принцесса, пытаясь сохранить тщетные остатки спокойствия, сжимает кулаки, пряча их в складках чёрно-красного платья, украшенного обсидиановыми наплечниками, имитирующими чешую дракона.       — Ты слишком утрируешь, Рейнира, — с присущей строгостью и властностью в голосе отвечает женщина, сидящая напротив неё в резном кресле из красного дерева, чьи подлокотники сделаны в виде летящих драконов и обиты шкурой, кажется, василисков. — Я не бросалась подобными обвинениями в твою сторону, — гостья резко мотает головой, подтверждая свои слова, и её чёрные волосы с проблесками седины, затянутые в тугой хвост драконьей всадницы, с шелестом опускаются на правое плечо, ниспадая ниже по багровому платью, чей рельеф напоминает чешую дракона. — Пока нет. Я лишь прошу тебя с должным вниманием отнестись к смерти моего сына, — во взгляде индиговых глаз лишь на мгновение мелькает что-то похожее на печаль, но внешне принцесса Рейнис всё также остаётся спокойной и величественной.       — Я и так уже сделала всё, что от меня зависело! — Рейнира тяжело вздыхает и обнимает себя за плечи, подходя к вытесанному в камне окну, что открывает вид на Сад Эйгона, из которого, благодаря ветру, доносится приятный сосновый запах. — Завтрашним вечером прибудет Ларис Стронг, лорд-дознаватель, чтобы провести расследование. Моя домашняя гвардия не выпускает никого с острова. Чёрная Гавань патрулируется моряками с кораблей моего флота, все подозрительные люди отправляются в темницы, а выход из порта блокируется галеями сира Веймонда. Никто не может ускользнуть, Рейнис.       — А как же Костолом и Деймон? — с едва слышимым негодованием спрашивает Почти Королева, лениво беря с золочёного подноса, стоящего на сосновом столе с затейливой резьбой, небольшой персик, и вертит его в руке. — Почему эти двое не находятся под усиленной охраной? Почему они свободно гуляют по замку и делают всё, что им захочется? Или ты считаешь, что два человека, давно влюблённые в тебя и желающие занять место моего покойного сына, изначально ни в чём невиновны? Думаешь, что сир Харвин, даровавший тебе детей, не имел мысли избавиться от Лейнора? Или Деймон, всегда желавший не только тебя, но и Трон, решил отказаться от своих амбиций?       — Боги, Рейнис, это же вздор! — Рейнира с отчаянием и непониманием во взгляде смотрит на женщину, надкусывающую спелый персик, и пара капель его сока стекает по её подбородку, капая на платье, впрочем, тут же теряясь среди чешуек. — Харвин — рыцарь, который лучше сразится в поединке, чем подстроит подлое убийство! Думаешь, что после стольких лет, он решился на такой безрассудный поступок? А Деймон вообще женат! Даже он не рискнёт брать себе вторую жену в таких обстоятельствах. Более того, он слишком занят войной с Триархией, чтобы о подобном помышлять. Нет, Рейнис, я не могу арестовать их двоих только за то, что они влюблены в меня, прости.       — Рейнира, — Почти Королева улыбается тонко, но в этом нет ничего весёлого — лишь едва ощутимая угроза, будто она приставила к груди собеседницы тонкий, но крайне острый клинок, что войдёт быстро и беспощадно в плоть девушки, лишая её жизни. — Неужели ты не понимаешь, что у Харвина и Деймона есть мотивы поступить так с моим сыном? Мужчины и безумцы, и рыцари, когда дело касается женщин.       — А о последствиях ты не подумала, Рейнис?! — неожиданно для самой себя восклицает Рейнира, слыша в собственном голосе что-то похожее на рёв Сиракс, и крепко сжимая кулаки, будто готова наброситься на женщину. — Дейгон способен не просто прилететь сюда на Вермиторе, но и привести за собой восьмитысячное войско, которое возглавит его давний друг, Дюрам Сангласс, а Рея Ройс может призвать знамёна из Долины.       — А ты так уверена, что они это сделают? — усмехается остро Почти Королева, доедая сочный персик и возвращая косточку на блюдо, чтобы взять второй фрукт. — Визерис поддерживает тебя, мой Дом всё также верен тебе, как и другие Дома, ставящие клятвы выше своих амбиций. Дейгон не посмеет выступить против тебя, даже имея поддержку Хайтауэров, ведь это поставит крест на желаниях Алисенты.       — И всё же, — Рейнира вновь обнимает себя за плечи, посматривая на то, как женщина спокойно занимается вторым персиком, будто разговор идёт о чём-то повседневном. — Я не стану арестовывать Деймона. Однако, это не означает, что он будет без надзора.       — Хорошо, меня устраивает, — Рейнис поднимает руки вверх, показывая своё согласие с небольшим компромиссом, а затем откусывает персик, оказавшийся более спелым, чем первый, что его сок тонкой струйкой устремляется по подбородку женщины, падая несколькими каплями на её платье. — Перезрел. А что насчёт Гавани? Если те, кто заплатил Кварлу не Харвин и Деймон, то они могут скрываться в столице или ином месте, представляя угрозу для тебя и детей.       — И пусть, — бросает Рейнира со всем доступным спокойствием, хотя где-то внутри её души разгорается драконье пламя, что сожжёт всех врагов, видимых и невидимых, едва стоит ей того пожелать. — Я всё равно вернусь в Королевскую Гавань вместе с Джейсом и Люком, чтобы занять место подле отца, как и должно быть. Я слишком долго пряталась на Драконьем Камне, позволяя Алисенте и Рее плести заговоры за моей спиной. Ведь я — наследница Железного Трона.