Грабли

***

      Смотреть на умерших людей — больно. Смотреть на тех, кто жив, но обречён на скорую смерть — ещё больнее. Сон Ки Хун знает это лучше кого-либо другого. За его плечами четыреста пятьдесят пять смертей ради одной, по его мнению, бессмысленной жизни. Прямо перед ним ещё больше полутора сотен. Он снова здесь и снова беспомощен. На кону вновь жизнь близкого человека и Ки Хун молится всем известным богам, лишь бы не остаться с ним один на один, как три года назад.       Впрочем, карусель продолжает вращаться. И в этом ритме он разделяется с тем, кто за пару дней из незнакомца стал союзником, какого в привычном мире стоило бы поискать. О Ён Иль, кажется, понимает его куда лучше остальных. Он, пусть и спорит о планах, но помогает и проявляет себя с хорошей стороны. Он заботится о единственной девушке в их группе, словно она приходится ему сестрой. Он делится с Ки Хуном своей причиной быть здесь. Он смотрит на Ки Хуна так, будто знает каждую деталь о нём уже много лет.       Иметь рядом с собой сильного и умного бойца — разве не лучшее, что может случиться, когда строишь план по уничтожению ведущего? Вот только Ён Иль не рядом. Мужчина отделился от него, услышав число игроков, нужное для выживания. Среди паникующих увидеть, куда и с кем он пошёл, становится невозможным. Люди, не имеющие пары, сломя голову несутся к любой свободной комнате, в надежде найти недостающих по пути. Жалкое и одновременно ужасное зрелище.       Ки Хун срывается с места, любой ценой пытаясь выжить в этом испытании. Ведь если сам он так просто погибнет, был ли смысл возвращаться вновь? Его тело никто не найдёт, а игры продолжатся, радуя вип-клиентов своей жестокостью. Впрочем, им, наверное, совсем не понравится, что победитель прошлой игры и по совместительству их любимчик так скоро сдастся. Интересно, как на его смерть отреагировал бы ведущий? Обрадовался, что упёртый игрок наконец выбыл, или расстроился, потеряв часть финансирования от вип-клиентов? Мужчина старается не погружаться в негативные сценарии.       Дверь закрывается. Ки Хун припадает к маленькому окошку, пытаясь разглядеть на поле знакомую фигуру, надеется, что Ён Иля он не увидит. Но он видит. Стоит персоналу закончить ликвидацию игроков, как Ён Иль выходит из-за служебной двери, провожаемый взглядом не только Ки Хуна, но и работников. Замок с щелчком открывается, приглашая на следующий этап, а у Ки Хуна, как и три года назад, внутри всё бьётся на мелкие осколки.       Он вновь доверился человеку, связанному с играми. Разве можно наступить на одни и те же грабли дважды? Ещё хуже становится от одинакового номера — 001. Ки Хуну кажется, что если он выберется отсюда, то сотрёт из своей жизни все единицы.       На негнущихся ногах он выходит из комнаты, возвращаясь на крутящуюся платформу. Ён Иль, как ни в чём не бывало, подходит ближе и улыбается. Так искренне, так солнечно. Но Ки Хуну ответную радость приходится выдавливать. Он судорожно пытается вспомнить Ён Иля хоть где-то, прокручивает в голове все события с начала игр. И понимает — он его не видел. 001 номер не был с ними при подписании соглашений, его не было на поле «Тише едешь — дальше будешь». Ён Иль появился в решающий момент голосования, отдав предпочтение продолжить игру. Спустя время позвал Ки Хуна по имени, хоть и не должен его знать. Слишком много совпадений.       Но игра должна продолжаться. Если Ён Иль связан с верхушкой, он может вывести его на ведущего и вип-клиентов. В противном случае его можно убить, совсем скоро — Ки Хун в этом уверен — такая возможность появится.       Он ведёт себя, как и всегда, лишь стараясь отметить детали, ранее незаметные. Вот мужчина заботится о беременной Чжун Хи, а вот уже предлагает напасть первыми, увеличив шансы на победу в голосовании. Теперь Ки Хуну это всё кажется невероятным бредом. Он точно знает, что сделает, как только поднимет восстание и заберёт оружие у наблюдателей. Главное успеть до того, как Ён Иль сделает всё то же самое.       И он успевает. Приставив дуло к затылку парня, скрывавшегося под маской с квадратом, Ки Хун выводит того из главного зала, пристально следя за каждым шагом мужчины. Кроме них здесь никого — остальные придут только после команды по рации, так легче остаться незамеченными. По крайней мере так звучит легенда, гарантирующая приватность. Он должен разобраться во всём сам.       Стоит троим пройти по первому коридору, как Ки Хун отчётливо начинает замечать страх в редких взглядах и движениях солдата. Не тот страх, что испытываешь, когда на тебя направлен автомат с полным магазином, а тот, когда боишься чего-то страшнее. Парень же не перестаёт изредка поглядывать на идущего рядом Ён Иля; пазл складывается в почти цельную картину.       Выстрел. Тело в розовом комбинезоне ещё не успевает коснуться пола, как дуло оказывается прямо напротив мужчины. Пришло время расставить все точки над i.       — Ки Хун? В чём дело? — удивляется Ён Иль, замирая. В его глазах виден страх, вот только он кажется наигранным.       — Хватит, — отрезает Ки Хун, прицеливаясь лучше. — Кто ты?       — Перенервничал? Я — Ён Иль, твой напарник.       — Не делай мне мозг. Давно игроки могут спокойно расхаживать по служебным помещениям прямо перед солдатами? И давно ли эти солдаты боятся лишний раз посмотреть на того, кого давно должны были бы пристрелить?       — Так ты видел? Мне стоило скрываться лучше, — Ён Иль прикрывает глаза, улыбаясь. В нём ни капли паники, лишь… облегчение?       Он делает шаг назад, запрокидывая голову и смеясь, будто Ки Хун рассказал ему шутку. Черты лица под приглушённым светом коридора кажутся мягче. Мужчина переводит прицел, стараясь не думать о внешности человека, стоящего напротив.       — Ещё раз спрашиваю: кто ты?       Ён Иль выдыхает, пытаясь восстановиться после смеха, а затем вновь подходит ближе, смотря холодно Ки Хуну прямо в глаза.       — Твоя главная цель. Такой ненавистный ведущий.       Автомат лишь на секунду начинает казаться слишком тяжёлым. Мужчина быстро берёт себя в руки после кратковременного шока. Вот он — источник. Один выстрел и череда игр будет остановлена.       — Имя.       — Тебе не нравится называть меня Ён Илем?       — Имя, — повторяет с большей злостью.       — Хван Ин Хо. Теперь мы знакомы.       «Хван Ин Хо», — мысленно пробует имя на вкус, растягивая каждый слог. Он уже слышал его раньше от того полицейского. Интересно, как бы тот отреагировал на это? Или он знал? Впрочем, времени думать об этом не остаётся.       — Зачем ты сам вышел играть?       — Тебе не кажется, что вопросов стало слишком много? — Ин Хо смотрит, будто пытаясь проанализировать будущие действия Ки Хуна, но при этом выглядит совершенно расслабленно.       — Их будет больше, чем ты можешь предполагать.       Снова этот взгляд. Чарующий, внушающий доверие. Такой, каким обычно смотрят на тех, кого любят, — открытый, улыбающийся одними лишь глазами, почти сияющий. Совсем не подходящий под ситуацию.       Неожиданно для Ки Хуна, Ин Хо делает ещё один шаг вперёд, касаясь лбом дула. Холодный металл контрастирует с разгоряченной от прошедшей битвы кожей. Есть в этом моменте нечто большее. Вся ситуация становится практически комичной, если не знать деталей.       — И я обязательно отвечу на каждый. Времени у нас много.       — Не боишься, что я убью тебя?       — Ты говоришь о моей смерти при мне с самого начала игр. Уже привык.       И Ки Хун вспоминает, как детально обсуждал план расправы над ведущим. Обдумывал каждый шаг, советовался с другими членами их небольшой группы. Тогда — в ночь перед последней игрой — он в красках описывал всё, что планирует сделать, не сдерживаясь насчёт выражений. Держи друзей рядом, а врагов ещё ближе? Не так мужчина представлял себе эту фразу.       Отчего-то становится даже совестно. Столько грязи он вылил на ведущего, не зная, что тот с полным энтузиазма лицом всегда был рядом. Но Ки Хун старается быстро отбросить эти чувства, ведь, несмотря на моменты искренности, на совести Ин Хо сотни, если не тысячи, жизней. Нельзя поддаваться эмоциям.       Но значит ли это, что история про беременную жену была ложью? Каким бы прекрасным актёром ни был человек, с такой печалью рассказать выдуманное не выйдет. Спрашивать про это сейчас не имеет смысла.       — У тебя было невероятно большое количество шансов избавиться от меня, — констатирует, пытаясь хоть немного понять ход мыслей откровенного убийцы.       — И я ни одним не воспользовался.       — Почему?       Ин Хо лишь хмыкает в ответ, будто разгадка всегда лежала очевидным фактом на поверхности.       — Тогда это всё потеряло бы смысл. Игры продолжатся, а вип-клиенты будут недовольны.       — Разве ты хочешь завершения игр?       — Нет. Этого хочешь ты, — ещё одна констатация.       — Не понимаю.       — Твои интересы входят в мои интересы, пусть и являются полной противоположностью, — моргает, продолжая видеть лишь непонимание в глазах напротив.       Ки Хун не успевает понять, в какой момент ладонь Ин Хо ложится ему на бок, чуть смещаясь вверх, проводя большим пальцем по рёбрам. Он не давит — лишь слегка поглаживает, будто наконец дотронулся до чего-то манящего и неприкосновенного. Изучает реакцию, переводя взгляд с лица на чужой торс под одеждой. Ин Хо слишком долго наблюдал за ним издалека, но сейчас не тот момент, чтобы дать волю всему накопившемуся за эти годы.       Ки Хуну отчаянно хочется сбежать. Или выстрелить. Нет. Если он выстрелит прямо сейчас, то слишком много волнующих вопросов останутся без ответа. Но разве так правильно и можно — касаться врага с нежным безумием? Мысленно почти отвечает резким отрицанием, но запинается. Что-то внутри не даёт отвергнуть. Ки Хуну не остаётся ничего, кроме как списать ощущения на страх. Да, именно. Он боится Ин Хо, ведь тот хладнокровно расправился со столькими людьми.       Если бы сам Ин Хо услышал его мысли, то рассмеялся бы в лицо от такого глупого самообмана. Но зачем торопиться? Времени у них и правда много. Ин Хо знает это наверняка. У него впереди ещё целая бесконечность возможностей узнать Ки Хуна ближе, найти все скрытые слабости, отвести душу за каждый неправильный взгляд в его сторону. Будь на то воля, зашил бы рты и выколол глаза каждому неугодному, но так открыто демонстрировать свою уязвимость он готов лишь перед ним одним. Назойливые голоса в голове больше не шепчут — они кричат с каждой минутой всё громче. Ин Хо не намерен лишиться ещё одного ценного человека в своей жизни, пусть и против воли. Так лучше, он знает.       — Прости, — последнее, что успевает услышать Ки Хун перед тем, как мужчина, воспользовавшись отвлеченностью, выхватил автомат из его рук.       Конечно. Как же он мог забыть о физической подготовке человека, стоящего напротив. Кто он против бывшего стража порядка?       Голову прожигает жуткая боль — Ин Хо бьёт прикладом так чётко, словно делает это каждый божий день. В глазах темнеет, ноги перестают держать. Сквозь пелену границы между сознанием и сном Ки Хун слышит, как мужчина по рации отдаёт несколько команд. Слов не разбирает, но точно знает, что предназначены они его подчинённым.       Крепкие руки подхватывают его, словно Ки Хун ничего не весит. Теперь, в такой близости, он может ощутить запах одеколона. Приятно. И почему он не чувствовал его раньше? Таким точно не пользуются нищие — от аромата сквозит дороговизной и благородной горечью. Стоило быть внимательнее.       Погружаясь в бессознательное состояние, Ки Хун с разочарованием в самом себе вспоминает прошлую игру. Неужели он понизил ставки? Доверился лишь ведущему, а не создателю игр. Теряет хватку. И, всё же, как глупо не найти перипетий между двумя первыми номерами, ведущими себя подозрительно. А его друзья? Хоть им он мог верить? Ки Хун уже ни в чём не уверен.       За мгновение до отключки он вдруг ловит себя на глупой и пугающей мысли: Ки Хун не знает, куда его так до мерзкого бережно несёт Ин Хо, но точно уверен, что сам он отдаляется от общего зала всё дальше с каждым вздохом.       Возможно, три года назад ему стоило упасть на самой первой игре, не узнав деталей.