Fault || Вина

«Поворотник!» - выкрикнул Туббо (так ведь его звали, да???), прежде чем он впечатался в боковую дверь, когда Уилбур лихо повернул машину. Шины завизжали, сжигая резину на асфальте. «Ты должен был включить поворотник!» «Если ты не заметил, я вообще-то не хочу, чтобы кто-то знал, куда мы едем», - огрызнулся Уилбур, как будто причина была именно в этом, а не в том, что он понятия не имел, где находился сигнал поворота. «Я и сам не знаю, куда мы едем». «Мы едем - НАЛЕВО! Ты должен был повернуть там налево!» «Извини, конечно, но вы посадили за руль почти слепого парня!» Из пустоты на его лице показалась темная рука, острые когти которой вцепились в кожу, застыв как сосульки. Парящие и неземные, они выстрелили в воздух, потянув за собой темные нити из бездны. Рука отбросила Туббо обратно на сиденье. На самом деле Уилбур не злился. Да и не мог он в самом деле злиться, опьяненный таким восторгом. Конечно, он был напряжен и измотан, выполнял ответственное задание, о котором почти ничего не знал, но все это было ничто по сравнению с ошеломляющим чувством свободы. Улыбка, высеченная на его лице, ярко блистала, когда слова наполовину съедались смехом. «Мы бы и сами сели за руль, но, к сожалению, у нас почему-то на две ноги меньше, чем вчера. А Томми еще слишком мал, чтобы знать, как ездить». «А я, думаешь, знаю? Я всю жизнь провел в бегах и никогда не учился водить машину!» «Это заметно! Ты должен ехать по правой полосе, идиот, это Америка». Уилбур не понял, при чем тут была Америка, но подчинился. Ему пришлось вывернуть руль, когда они чуть не врезались в деревья. «И поверни налево, через минуту будет подъем». «Конечно! Еще бы слышать хоть ЧТО-ТО за этим ветром!» - выкрикнул Уилбур. Голова Томми торчала из окна, волосы бешено развевались, пока подросток смотрел на дорогу. Одна из прыгающих теней в виде змейки вцепилась в его воротник, затащив его обратно в машину. Не то чтобы Уилбур был против того, чтобы дать подростку насладиться вкусом свободы, просто он беспокоился, как бы его вождение не привело к неожиданному обезглавливанию. «Клинок отстает, ты едешь слишком быстро», - сообщил Томми, когда темная змейка чуть высунула свой раздвоенный язык напротив его щеки. Голубые глаза мальчика сверкали от возбуждения, волосы пушились от ветра. Он вернулся обратно к окну, вглядываясь в окружающий мир, что проносился мимо них разноцветными лесными пятнами. Позади, вслед за группой, бежал Клинок, то по дороге, то продираясь сквозь деревья, мчась на четвереньках быстрым, но недостаточно, галопом, чтобы соперничать со скоростью транспортного средства. Поворот - и он ненадолго исчез. «Может, просто когда покупали эту машину, не рассчитывали на то, чтобы впихнуть сюда гигантского демона-свинью. Ты не думал об этом, нет? Нет, Томми, ты же никогда не влезал в финансовые долги... Кстати, нам нужно ехать по этой дороге минут двадцать, без поворотов. И еще, ты превысил скорость». «Мне напомнить еще раз, что мы в самом разгаре автомобильной погони?» Уилбур был крайне обеспокоен тем, что инсектоид, похоже, этого не понимал. «Эта штука не может ехать быстрее?» «Откуда нам знать, мы сами никогда не- Боже, тут показывает сто? СТО ПЯТНАДЦАТЬ МИЛЬ В ЧАС????» Он был почти уверен, что знак ограничения скорости, который промчался мимо, гласил о 65 мили/час, но Уилбур понятия не имел, что это за мили такие были. Или километры в час. Или о том, откуда вообще Туббо взял эту цифру, поскольку, хоть на приборной панели и отображалась куча информации, он никак не мог ее расшифровать. Опять же, он никогда не учился водить, да и вообще не ездил на машинах. И все же по ощущениям казалось, что он неплохо справлялся. Костяшки пальцев побелели от хватки на руле, но он держался в основном в пределах полосы, изредка дергая руль назад, когда машину начинало заносить. Каждый раз это заставляло Туббо скользить по заднему сиденью - он не был пристегнут и просто лежал пластом на кресле. Пчелы летали по всему салону автомобиля, и Уилбур был почти уверен, что весь пол был покрыт насекомыми. Шум роя не уступал ветру, грохочущему по бокам. Требовалось изрядное внимание, чтобы не дать пустотным существам сожрать всех пчел, но даже так, несколько из них все же были раздавлены и втянуты в отсутствующую половину лица. В зеркале заднего вида Уилбур уловил хмурый взгляд Туббо, но, честно говоря, у него были проблемы куда более серьезные. Например, преследующий их белый фургон без опознавательных знаков. Или тот факт, что Клинок пропал из поля зрения. «Стой! Ты едешь прямо в лес!» - закричал Туббо. Автомобиль тряхнуло, отчего где-то сбоку раздался скрежет, когда Уилбур завернул на более ровную часть лесной дороги, спокойно проговорив: «За нами следят». В машине воцарилась тишина, гул насекомых приглушился, а прежняя шутливая перебранка утихла. Мимо проносились деревья. Он крепче сжал руки на руле, стиснув зубы, которые становились все острее, больше походя на иглы. Челюсть раскалывалась - знакомая боль и привкус, к которым он давно привык. Из лица стало сочиться больше тени, запутываясь в волосах и вокруг водительского кресла. «Ой», - произнес Томми. Уилбур вытянул шею, чтобы посмотреть в заднее окно, усеянное пчелами. Далеко позади в их сторону мчался белый фургон. Еще не догоняя, но определенно приближаясь, в отличие от Клинка. Уилбур тихо выругнулся, вдавив педаль газа с такой силой, что, казалось, мог сломать ее. Упоение свободой померкло, угаснув в животе. Маленький белый грузовик вдруг попытался свернуть, но в итоге он не смог избежать столкновения, когда громадное чудовище внезапно вылетело из листвы. Автомобиль несколько раз перевернулся и врезался в высокие сосны, превратившись в груду металлолома. Бог Крови продолжил бег, поспешив за своими товарищами. Его темп составлял не более трети от их скорости, и энергия уже иссякала. Нехотя Уилбур отпустил педаль газа, позволив машине замедлиться. «Не думаю, что мы сможем оторваться. Он слишком медленный, и любые маневры против Фонда просто приведут к тому, что мы потеряемся». «Так пусть Клинок потеряется», - коротко сказал Туббо. «Я не позволю твоей мести решать судьбу моего друга», - язвительно ответил Уилбур. При всей своей благодарности Туббо за то, что тот помог найти его, Уилбур не собирался предавать своего собрата. И пусть, конечно, тот факт, что Клинок раздробил колени пареньку был крайне неловким, но преданность Уилбура склоняла ближе к стороне друга, чем к каким-либо другим идеям справедливости и морали. Или... так он, он по крайней мере, считал. «Туббо, ты не... он тоже заслуживает свободы», - мягко добавил Томми. «Нет, мы не об этом - мы можем отследить его. С помощью пчел. А потом приведем обратно всех в Улей», - поспешно объяснил Туббо. «Нам не придется жертвовать чьей-либо свободой». Уилбур оглянулся в зеркало, и тут его желудок сжался. За деревьями показалась колонна из белых фургонов, которая неслась им вслед по длинной дороге. Из окон высовывались маленькие фигурки, мелькнули слабые вспышки выстрелов. Бог Крови взмыл вверх и врезался в крышу одного автомобиля, заставив его перевернуться на другой. Обломки разлетелись и образовали огненную преграду, и свирепый боров перемахнул через нее, продолжив мчаться вперед. Но тут внезапно он остановился, когда невидимая сила потянула его обратно, заставляя снова вступить в бой и закончить начатое. Его силуэт заволокло дымом. «Хорошо. Тогда сделай это», - согласился Уилбур, снова нажимая на газ так, что всех оттолкнуло назад. Он не любил доверять новым лицам, но был достаточно уверен, что с Клинком все будет в порядке, даже если инсектоид солгал. Возможно, они больше никогда не увидятся, но он точно знал, что Клинок выживет. Этого должно было быть достаточно. Вскоре дорога изогнулась настолько, что из виду скрылись и обломки разрушенных машин. Полоса стала более извилистой, и, по словам Туббо, это означало, что нужно было сбавить скорость, иначе либо Фонд настигнет их, либо деревья, а процент выживания после столкновения с первым был несколько выше, чем со вторым. «Кли...кхм, с машинами Фонда разобрались. Он бежит дальше, хоть и быстрее, чем мы можем лететь», - сказал Туббо через некоторое время. «Пока у нас есть немного времени, нужно отрегулировать зеркала бокового вида. Они все еще настроены на наш рост, так что тебе, наверное, не очень удобно». Туббо указал на панель у двери, и Уилбур быстро поправил зеркала в соответствии с предложением, попутно переводя внимание с дороги на второстепенную задачу. Невольно парень обнаружил, что участие инсектоида заметно облегчало наблюдение за окружающей обстановкой. Например, как сейчас - Уилбур даже не обратил бы внимания, если бы Туббо не сообщил о легкой белой вспышке, что изредка проскакивала меж деревьями. Она нечасто попадалась глазу. Только в момент перед очередным поворотом, едва замеченная на виражах. Машина никак не приближалась, а просто... следовала. Странно. Разве в них не должны были стрелять или что-то в этом роде? Попадут в колеса - и их бегство будет сильно затруднено. В Клинка вон без всяких сомнений стреляли. А тут просто едут. Следом. В ожидании. Наблюдают. Это заставляло нервничать, и его нога бы уже отбивала энергичный ритм, если бы он не держал ее на педалях. Вместо этого он барабанил указательным пальцем, постукивая по рулевому колесу. В горле загудела мелодия, низкая и местами проскальзывающая, когда она становилась достаточно мягкой, чтобы плавно звучать. Он сощурил глаз, но за последним поворотом белый фургон потерялся из виду. Это было похоже на то, как если бы вы увидели паука и, обернувшись, обнаружили, что он исчез. Будто призванные одной этой мыслью, из пустоты начали выползать длинные тени, дергаясь и извиваясь похожими на нити конечностями, изображая паукообразного. Было бы ложью сказать, что он ожидал увидеть сине-красные огни, вдруг замигавших позади, но он знал, что что-то должно было произойти. Честно говоря, уж лучше бы это правда оказались полицейские. «Нам нужно остановиться», - сказал Туббо. С риском для здоровья Уилбур обернулся назад: «Ты с ума сошел?» Это был искренний вопрос. Он и не думал осуждать, будь оно так, но было бы неплохо сперва получить подтверждение. «Подумай. Они бы стреляли в нас, если бы знали, кто мы такие. Нам не нужно лишнее внимание, но у них есть номер нашей машины. Пока они не проверят, они так и будут преследовать. И тогда нас схватят по-настоящему». «А они не заметят, я не знаю, миллиона пчел? Или то, что у меня пол-лица отсутствует?» «Слушай, просто поменяйся с Томми. Там есть поворот, мы можем съехать на обочину и посадить его на место водителя». Инсектоид повернулся к изумленному подростку и спешно огласил ему легенду: «Ты ехал к другу и опаздывал, поэтому превысил скорость. Ты забыл свои права, но это ничего, страховка в бардачке. Машина зарегистрирована на подругу твоей мамы, все ясно? Розалинда Парра-Кардозо. Это ее машина. Просто будь вежлив и держи руки на руле. Скорее всего, они выпишут тебе только штраф, и это нормально. Если мы не будем им мешать, то все будет в порядке. Понятно?» «Что?! Почему я?» - зашипел Томми, когда Уилбур уже давил на тормоза. «Они никогда не поверят, что я достаточно взрослый, чтобы водить машину». «Ты можешь сойти за взрослого, а вот мы за человека - не очень. Понимаешь? Хорошо. Вот, тут есть запасная куртка, нельзя же, чтобы ты был в больничном халате...» Туббо приподнял спинку заднего сиденья и, покопавшись в багажнике, вытащил мягкий сверток кремового цвета, который тут же зашвырнул в салон. Томми судорожно натянул на себя кожанку, спрятав кулаки в рукава. Уилбур быстро остановился за поворотом, распахнул дверь и, спотыкаясь, выскочил наружу. Машина дернулась чуть вперед, и Туббо бросился к ручнику, резко потянув за него. «Если что-то случится, мы будем рядом и все увидим, хорошо? Ты справишься», - мягко заверил его Туббо, когда Уилбур торопливо подхватил инсектоида на руки. Улей вылетел за ними в лес, кружась между деревьями. Прежде чем скрыться в темноте листвы, Уилбур отсалютовал подростку пустотной рукой, когда он забрался на водительское кресло.

***

«Вы знаете, почему мы вас остановили?» Да, - подумал Томми. Да, потому что он мог видеть слабый след крови там, где его второпях попытались стереть. Да, потому что легкий запах пепла тянулся оттуда, где в мили от них взорвались автомобили. Да, потому что на бронежилете, накинутом на фальшивую офицерскую форму, висел знак отличия, что преследовал его в кошмарах. Да, потому что человек, стоявший за окном машины, не был полицейским. «Я… Я превысил скорость?» - это прозвучало почти как писк. Его глаза метнулись в сторону леса, но его друзей нигде не было видно, и он даже не мог сказать, куда они затаились. «Мы зафиксировали, что вы превысили скорость почти в два раза. Могу ли я получить ваше водительское удостоверение, регистрацию и свидетельство о страховке?» «У меня нет с собой прав. Я одолжил машину, но он..она сказала, что страховка в бардачке». Он потянулся к нему и стал возиться с замком - из-за рукавов эта задача усложнялась, а дрожащие пальцы ситуацию не улучшали. Один лишь намек на аномалию - и ему конец. Ощущение ткани на пальцах приводило в ужас. Но он мог с этим справиться. Все было в порядке. И все же он чувствовал, как под светлой тканью уже начали собираться капли жидкости, грозящие прорваться наружу. Наконец в руки попала кипа документов, и "офицер" взял их, не глядя. «За превышение скорости вам будет выписан штраф, но за отсутствие документов - выпишем квитанцию, это понятно? Как вас зовут?» «Саймон Томпсон». Что ж. Почти близко. «Почему вы превысили скорость, мистер Томпсон?» Ложь застыла у него на губах. Это был Фонд, они точно знали, почему Клинок бежал за ними. Но они бы не стали разыгрывать сцену, если бы заподозрили в них монстров. Эта мысль обнадеживала. Если бы они решили, что машина до отказа набита аномалиями, они бы расстреляли колеса или водителя. Но они этого не сделали. Для них - он всего лишь несчастный свидетель. Бедный, невинный, свидетель-человек, у которого случился самый страшный день в его жизни. Во всяком случае, бо́льшая часть фразы была правдой. «З-за мной что-то гналось». Даже не пытаясь унять дрожащий голос, он повернулся, чтобы оглянуться назад, в темный и ветвистый лес. «Я думал, это был...» Нет, ну что за бред, они никогда не поверят в это. «Я думал, это был медведь, но... нет, боже, это был не медведь. Я думал, мне все показалось, что это галлюцинация, но потом он… оно врезалось в машину. Сомневаюсь, что там кто-то выжил, но я был слишком напуган, чтобы остановиться, вы должны пойти туда и проверить. Вызвать скорую». Сотрудник Фонда нахмурился. «Вождение в нетрезвом виде - серьезное нарушение, мистер Томпсон». Он сказал это слишком решительно, пытаясь навязать ложную версию произошедшего с помощью одних только слов. «Я-я клянусь, что я трезв. Можете проверить меня, что угодно, но этот демон был реальным!» «Опишите его. Как давно вам это привиделось?» «Может быть, минуты две назад? Это было какое-то красно-белое пятно. У него были большие клыки, и оно выглядело как свинья, измазанная в крови». Не слишком ли много подробностей? Насколько точной должна была быть картинка? Он точно вел себя подозрительно. «Понятно. Я вернусь, проверю ваши документы и принесу алкотестер. Оставайтесь на месте». Он подчинился, наблюдая за тем, как сотрудник Фонда прошел к своей машине. Она выглядела как полицейская, но Томми нечасто доводилось их видеть, чтобы определить насколько хорошей была эта копия. Его бы без труда обманули, что с плохой, что с хорошей подделкой. Томми чуть сильнее натянул рукава на кулаки, крепко сжав складки ткани. Багрянец пока не проступал, и ткань держалась чистой. Однако он мог поклясться, что на манжетах уже начал виднеться розоватый оттенок. Он вгляделся в лес. Легкий ветерок шевелил листву. Вдруг раздался слабый шорох, и темная рука вынырнула из-за дерева, быстро показав ему большой палец вверх. Это не настоящий коп, - попытался он сказать. Безуспешно. Рука метнулась обратно в лес, притянутая волнистой нитью в пустоту. Он попробовал прошептать, но пчелы не услышали его, поскольку ни одной из них не осталось в транспортном средстве. Сухая трава захрустела под ботинками, и сотрудник Фонда снова показался, без бронежилета, но со странной черной трубкой в руках. «Это для проверки уровня алкоголя в крови. Мне нужно, чтобы вы вдохнули». А разве не выдыхать нужно было? Томми не был уверен. Он никогда не пробовал алкотестер, никогда не пил и не водил машину. Он сделал, как было велено. Что угодно, лишь бы это закончилось поскорее. Что угодно, лишь бы с него сняли подозрения. Легкие вдохнули небольшую порцию газа, и Томми зашелся в кашле.

***

Во рту был неприятный привкус. Томми чихал и кашлял, но в горле, кроме воздуха, ничего не ощущалось. Какое-то странное сочетание мяты и... пластика (?) прилипло к языку. Он попытался сглотнуть, но привкус остался. «Почему вы превысили скорость?» Томми дернулся к окну. Над ним нависал какой-то офицер в форме, и тут показался почти немыслимый образ: на полицейской форме красовался логотип Фонда. От зрелища смердело абсурдом. В голове внезапно вспыхнул белый огонек. Томми зажмурился, отгоняя нахлынувшее воспоминание. Нет. На офицере был обычный китель. Никаких логотипов или знаков. Ничего странного, если не считать того, что ничего из этого не имело смысла. Он отпрянул назад, но его движениям помешал ремень безопасности. Он сидел в машине и даже на водительском кресле. Тревога затаилась в груди, хоть он не понимал ее причины. Что за м̴̢̞̬̫̀͌̽͒̂ ̴͓͍͗̍͘͝а̴̝̯̼͌̾͑̂ ̴̗̖̅̓͆̋͘ф̷̮̳̩͖̒̈̕ ̵̳̤̟̲̮̅͌͠ф̴̧̻̥͓̀̀͒̉ ̸̪̱̝̋͌и̸͖̱͕̬̯͗͗͂͐͝ ̶͉̲̈̒̔̀̾н̷̨̩͌͜. Где он оказался? Леса окружали его, высокие и внушительные. Взглянув на них, он чуть не прослезился от красоты, которую, как он думал, никогда больше не увидит. Они выбрались. Он помнил это, помнил, как нашел машину Розалинды и запасной комплект ключей, спрятанный в коробке возле выхлопной трубы. Уилбур был за рулем, Клинок гнался следом, и... все растворилось в пустоте сияющей боли. Поиск ответов ничего не дал, и он перестал копаться в памяти. Где были его друзья? Он замотал головой. Они пропали. Дыхание сбилось: ни Туббо на заднем сиденье, ни Уилбура за рулем, ни Клинка, бегущего за ними. Он просто стоял на месте, когда должен был бежать изо всех сил. Офицер прочистил горло, возвращая внимание Томми. «Мистер Томпсон, почему вы превысили скорость?» Его руки крепко сжимали руль. Он с недоумением посмотрел на них. «Я превысил?» - пропищал Томми. Он не умел водить машину. Он даже не знал, как он здесь оказался или куда пропали его друзья. Паника забилась в его груди. Неужели их поймали? Неужели Томми остался один? Он не мог выжить в одиночку. Он просто не мог. Его мысли бешено вращались по кругу. На какое-то мгновение он даже подумал о том, чтобы вернуться в Фонд. Там у него была бы еда, кров. Никакой свободы, ни капли безопасности, но хотя бы возможность выжить. Нет. Нет, он предпочел бы умереть с голоду. Кроме того, за один-два месяца что-то же должно измениться. Он чуть не поперхнулся от этих мыслей, но проглотил их. «Я отпущу вас с предупреждением, но в следующий раз ездите осторожнее, мистер Томпсон. Лихое вождение в лесу - плохая идея. Хорошего вам дня», - сказал мужчина и удалился к патрульной машине. Белый автомобиль сделал резкий разворот и быстро уехал, исчезнув за деревьями. Томми подождал минуту, дабы убедиться, что остался один и, спотыкаясь, вылез из машины. Пальцы защипало на холодном воздухе, и висевшая на нем женская куртка ничуть не помогала. Он не знал, откуда она у него взялась. Внизу рукавов проступили алые пятна, что было неудивительно, учитывая, как высоко поднялся Красный. Голова его раскалывалась в поисках ответов, треща яркой и жгучей болью. Ненавистное отчаяние сдавило ему горло. Томми опустился на землю, покрытую пожухлой листвой, и подтянул к себе колени. Может быть, ему стоило вернуться в машину, там, по крайней мере, было немного теплее.

***

Томми резко вскинул голову, услышав чьи-то шаги. С полудикими глазами он обернулся на товарищей. Уилбур встретил его с легкой ухмылкой, в попытке унять напряжение, возникшее за время разлуки. «Молодец, что отогнал их». «Куда вы пропали?» - немедленно потребовал Томми. «Мы не могли стоять близко к машине, идиот. Полицейский мог увидеть нас». «Это не был поли...» - горячо начал Томми, но тут же осекся, смущенный и сбитый с толку. Глаза резко зажмурились, и он вздрогнул. «Это не был... что это было? Почему мы остановились?» Уилбур обменялся взглядом с Туббо. Ну, или... попытался. Трудно было определить, куда именно были устремлены глаза насекомого, к тому же инсектоид висел у него на спине, и такая близость еще больше затрудняла положение. Хоть черты лица и были странными: пустой взгляд, беззубый рот и какое-то ватное состояние из-за медикаментов - но даже так он мог сказать, что Туббо тоже разделял его беспокойство. «Это был не... полицейский?» - неуверенно закончил фразу Уилбур. «Думаю, не был», - решил Томми с толикой уверенности. «Он выглядел и вел себя как офицер. Но...» - он нахмурился. «Он не сказал ничего особенного, просто предупредил о превышении скорости и уехал». «Тогда почему он так долго возился тут? Мы видели, как он ходил туда-сюда к полицейской машине, что это было?» - спросил Туббо. «Да нет, никуда он не ходил. Я бы запомнил», - настаивал подросток. «Подожди». Подозрение омрачило выражение лица Туббо. «Томми, почему нас не было?» «Об этом я и спрашиваю!» - возмутился он. «Вы просто бросили меня, и я не знал, где вы и все ли с вами в порядке. Я думал, что я остался один». В груди защемило. Уилбуру хорошо было знакомо это страшное чувство. Тревога на лице инсектоида сменилась ужасом. «Томми, что самое последнее ты помнишь?» Мальчик выглядел неуверенно, лицо исказилось в гримасе. «Я не... Уилбур был за рулем? Мы... спорили о дороге. Да. Точно». «Слава Богу. А дальше что?» - последовал спешный вопрос. Томми судорожно искал воспоминания, которых не имел. Это чувство Уилбуру тоже хорошо было известно. Попытка сфокусироваться, переходящая в неистовый поиск, что острыми когтями разрывал голову, требуя ответов. Будто хватаешься за воздух, пытаясь придать ему форму с помощью одной лишь воли. Силы покидают, когда становится ясно, что память ничего не даст, как бы отчаянно ты этого ни желал. Предательство самого себя, ведущее к беспомощной печали. Но тут поиск пошел как-то не так. Томми резко ахнул и схватился за голову. Из горла вырвался болезненный стон, слабый и быстро заглохший. «Ладно. Ладно, это… нехорошо. Но! Это значит, что они приняли тебя за свидетеля, раз решили применить амнезиаки». «...что?» «Амнезиаки. Они стирают воспоминания. Тебе, наверное, дали дозу минут на пять». Тихий ужас охватил Уилбура. «Значит, они могут просто... заставить тебя забыть? Это омерзительно». Туббо пожал плечами. «На самом деле это звучит вполне логично для нас. Если вы пытаетесь сохранить общественность в безопасном неведении, то это лучший способ борьбы со свидетелями». «Не то чтобы меня заботили люди, но разве это не выглядит несколько опасным для обычного человека, который просто занимается своими делами и даже не подозревает об угрозе? Мне, конечно, грех жаловаться, поскольку это, скорее всего, в разы облегчает мое выживание, но...» «Кажется, в основном стираются только плохие воспоминания, правда... Хмм. Большую часть информации мы получили от Фонда, и наверняка они преподнесли все в положительном свете…» - пробормотал Туббо. На этом моральную дилемму решили единодушно проигнорировать, и все вместе они погрузились в машину, будучи уверенными, что их больше никто не преследует. Это, конечно, не мешало Уилбуру периодически проверять зеркала, пусть в них никто так и не показался. Не превышая более разрешенной скорости, он поехал дальше, следуя указаниям инсектоида.

***

«А вот и наш дом», - торжественно объявил Туббо. «Ну, вообще-то почти наш, у нас не так много уплачено за него». Все-таки припарковав машину, прежде чем вылезти из нее, Уилбур первым делом направился в гараж. Вдоль стен стояла целая куча разного хлама: несколько нераспакованных картонных коробок, праздничные украшения, явно заброшенный велосипед и т.п. Снаружи жилище выглядело довольно скромно: небольшой однообразный домик, выкрашенный в светло-мятный цвет. Рядом - неуверенная попытка в садоводство в виде горстки цветущих растений, что боролись за господство на неухоженных клумбах. Посреди цветника росло несколько сорняков. Внутри дома было немного пыльно, видимо, после долгого пребывания в Фонде. И тем не менее. Здесь было больше уюта, чем Уилбур когда-либо мог себе позволить. В сердце зародилась слабая зависть. У Туббо был свой дом? Как такое было возможно? По опыту Уилбура, это не имело смысла, Туббо гораздо меньше походил на человека, чем он сам. На стенах висели фотографии, на большинстве из которых была изображена темноволосая женщина с ее родственниками. Ни один из них не имел сходства с Туббо, но, с другой стороны, было бы глупо хранить свидетельства об аномалии в общей прихожей. Кем же она была? Соседкой? Подругой? Второй половинкой? Последнее казалось маловероятным, поскольку она выглядела старше самого Уилбура, но, с другой стороны, возраст Туббо с трудом поддавался определению. Обычно он создавал впечатление наивного юноши, не сильно отличаясь от Томми, но время от времени он выкидывал или говорил что-то такое, что заставляло пересмотреть эту оценку. Будучи знакомым с Филзой, Уилбур полагал, что любое из его предположений могло оказаться неверным. Возможно, Туббо обладал вечной молодостью и смог найти время, которого у Уилбура никогда не было, чтобы построить роскошную жизнь. Независимо от убранства убежища, это было больше, чем он ожидал получить. Но сперва следовало оказать медицинскую помощь. Он не знал, чем помочь Туббо, кроме как закончить швы: нитки и иголка нашлись в комнатке для рукоделия. Не самый лучший вариант, но Уилбур и раньше обходился меньшим. Давать что-то прикусить, чтобы заглушить крики, было бессмысленно, но пчелы, честно говоря, в основном вели себя тихо. Вероятно из-за препарата, который использовал Фонд. Но когда его эффект спадет... будет плохо. На нижней части рук местами отсутствовала кожа, и он не был уверен, откуда у инсектоида были эти проплешины. Он смотрел на голые участки медовых сот, прекрасно понимая, что кожи не хватит, чтобы зашить их. Туббо тихо прошептал, что они достались ему от Томми, когда мальчик нес его, и об этом не стоило больше упоминать. «Боюсь, это все, что я могу сделать», - решил он через некоторое время, крепко похлопав Туббо по плечу. Темная нить, аккуратно продетая через медовую кожу, закрывала прорехи. «Ты сейчас должен быть либо без сознания от боли, либо очень мертвым». Не то чтобы он прям разбирался в таких экстремальных травмах, но общие знания говорили именно об этом. Что-то мрачное и горькое мелькнуло в черных сегментированных глазах. «Ага... мы не можем. Ну, некоторые из нас сейчас лежат без сознания, запертые в Фонде, не говоря уже об остальных, кто погиб, но это всего лишь часть общей боли Улья. Всегда останутся те, кто будет чувствовать ее. Мы просто... не можем так легко сбежать от нее». От тревожных откровений в воздухе повисла неловкая атмосфера, и пчелиный мальчик поежился на месте, осознавая, что, возможно, слишком много вывалил на незнакомца. «Но все в порядке. Сейчас мы ничего не чувствуем. Видишь?» Он ущипнул себя для убедительности. «Ничего. Будто в облаках парим». «Понятно. В любом случае, соблюдай постельный режим, столько, сколько сможешь. Неделю, наверно». Вероятно, именно столько им придется ждать до прихода Филзы. Это должно было занять некоторое время. Инсектоид отсалютовал ему в ответ на предписание - явно с сарказмом, учитывая, что ходить он в принципе не мог. Или не явно, а только возможно, поскольку Уилбур не настолько хорошо был с ним знаком, чтобы правильно толковать его жесты. Томми, при осмотре, в целом казался в порядке. В основном, синяки и ушибы. Несколько теневых рук хлопотали вокруг него, осторожно накладывая повязки, пока маленький дракоша, который так привязался к мальчику, не спускал с них глаз. Уилбур не стал спрашивать о кольце из фиолетовых пятен вокруг шеи подростка. Он не думал, что хотел бы об этом знать. Пока отека не было, все было нормально, а самые серьезные травмы выглядели довольно старыми, так что беспокоиться о них не было нужды. Не то чтобы факт наличия травм мог успокаивать. В представлениях Уилбура, Томми в принципе не должен был им подвергаться. Находясь в бегах, с Филзой и Клинком, было вполне логично ощущать вечное присутствие опасности. Но Томми оставался вне этой жизни, лишь иногда посещая их, принося с собой ауру света и защищенности. Он жил в доме, в человеческой цивилизации. Он принадлежал ей так, как никогда не принадлежали остальные, и казалось неправильным, что его безопасный мир был разрушен. Но это случилось давно, как подумал Уилбур, пусть и столкнулся с горькой действительностью только сейчас. Он постарался скрыть свое неприятное потрясение за подтруниванием над Томми. В конце осмотра он захотел было похлопать подростка по спине - минутная забывчивость со стороны Уила - но Томми ловко увернулся, даже не прервав разговора. Привычка уклоняться укоренилась в нем. Когда очередь дошла до собственного осмотра, Уилбур обнаружил, что, кроме небольшой скованности мышц, других болячек не наблюдалось. Повезло. Хотя технически в том не было острой необходимости, Уилбур наскоро собрал все медицинские принадлежности, какие смог уложить, ограничившись единственной аптечкой, которую Томми прихватил из Фонда. Он тщательно вымыл ручку ящика, чтобы случаем не устроить "Красной катастрофы", разбираться с которой ему совсем не хотелось. Пусть он и полагал, что половина из добытых Томми медикаментов, вероятно, даже не пригодится, но антибиотики, бо́льшая часть таблеток, шприц с адреналином, набор бинтов и инструментов для мелкой хирургии выглядели крайне полезными. Это было хорошее начало, и обилие запасов обеспечивало бóльшую поддержку, на которую он мог надеяться. Следующим пунктом, разумеется, шла вода. Наличие водопровода и электричества было сродни чуду, и лучше было не принимать такие вещи как должное. Он наполнил пару бутылок и поставил их в угол рядом с входной дверью. Решив, что сейчас самое время все осмотреть, Уилбур начал обследовать помещения, попутно закрывая шторы и проверяя расположение замков и выходов. Главным из них, судя по всему, была парадная дверь, но имелись также ворота в гараж, раздвижная стеклянная дверь на задний дворик и несколько окон, некоторые из которых были более просторными, чем другие. На заметку Уилбур также взял окно над кухонной мойкой и непрозрачную фрамугу в ванной комнате, хотя и то, и другое требовало изрядной ловкости и отчаяния. Местность снаружи представляла собой типичный пригород, состоявший из мешанины глухих закоулков и открытых мест, полных свидетелей. Не самый плохой район для того, чтобы затаиться на время, к тому же был дополнительный бонус - гарантия того, что какой-нибудь посторонний случайно не забредет к ним в дом, поскольку он принадлежал Туббо и был частной собственностью. Правда, оставались еще те, кто делал это специально. Оружие имелось довольно в скудном наборе, в основном оно ограничивалось различными кухонными ножами и одной особенно увесистой лампой, которую он нашел в пузырчатой пленке и газетах. Он проверил вес и остроту парочки лезвий, после чего остановил свой выбор на хорошо заточенном ноже. Он почувствовал себя немного преданным, когда нож непривычно лег в руку, но постарался заверить себя, что причина крылась в новизне орудия, а не в потере навыка. И пусть ему сильно не хватало его клинков, которые сделал Филза, с этим ничего нельзя было поделать. Держать нож доверили теневой руке, хорошо осведомленной о неприятных последствиях поедания острых предметов. По старой памяти в его голове начал прокручиваться список. Сколько было воды (казалось, нескончаемый запас, но, за исключением этого, примерно пять галлонов), сколько еды (продуктов хватит примерно на недели две, да и то если только делить все, учитывая сроки хранения), сколько бензина в машине (чуть меньше половины, хотя на какое расстояние его хватит, он не знал) и наличие медикаментов. Запас которых, к счастью и судя по всему, делал тот, кто опасался худшего варианта событий и собирал набор соответствующим образом, хоть ассортимент и был рассчитан больше на болезни, нежели на травмы. В любом случае, Уилбур начинал думать, что с покалеченным Туббо он должен был неплохо сладить, хоть и не был уверен, сколько ресурсов потребуется для ампутированных ног, поскольку такого кошмара никто явно не ожидал. Но если кто-то заболеет гриппом или чем-то еще, с этим они справятся. Он собрал припасы, уложив одеяла, спички, фонари, бутыли с водой и продукты длительного хранения в пару рюкзаков и одну особенно большую сумку. А после разместил по одному у каждого выхода, поскольку таким образом увеличивался шанс, что хотя бы один из рюкзаков будет схвачен, если им придется бежать. «Че делаешь?» - спросил Туббо. «Тебе же вроде сказали отдыхать», - нахмурился Уилбур, уверенный, что уложил инсектоида куда-то на койку. Если пацан будет так же противиться лечению, как Фил, я устрою скандал, - поклялся он. Но когда он повернулся, там никого не оказалось. Хм. М̵̼͎̞̫̃̽͆͊а̵̛̛̛͇̓̕ф̷̡̺̣̺̩̈́͗̇̿ф̸̬̓̃͊ӥ̷̤̭́̃н̵̫̮̞̇̃̿̍͜͝ͅ. Он бредил? Если да, то странный выбор для галлюцинаций. Обычно ему приходилось иметь дело только с визуальной чушью. «Мы отдыхаем», - настаивал Туббо. Голос был пустым и не совсем естественным. «Ну или тело. Ты ничего не говорил о пчелах». «Хм. Значит, это... часть тебя? Эмм. Прости, что покушался на тебя, я бы лучше сдерживал пустоту, если бы знал». О боже, это обещало стать настоящим кошмаром, не так ли? Столько аппетитных целей вокруг, а он не мог съесть ни одну из них. «Я тут собираю вещи. Проверяю, сколько припасов есть, что нам нужно и т.д. Пути отступления, выходы и тому подобное». Его объяснение тут же вызвало у мальчика интерес, и Туббо потребовал рассказать о прочих приготовлениях, заговорив впечатленным голосом - что одновременно и льстило, и обнадеживало. Он даже про детали захотел узнать! Правда, немного смутился количеству запасных планов, но это не важно. Обратившись мыслями к будущему, Уилбур решил воспользоваться его разведывательными способностями. «Случайно не знаешь, когда примерно к нам подоспеет Клинок?» «Может быть, через час, хотя все зависит от его скорости. В Индиане полно пустого бездорожья, и не похоже, что Фонд мог бы размещаться где-то рядом с городом. Поездки на работу - отстой». Уилбур понятия не имел, что это или где эта Индиана была. По рельефу местности он догадался, что это был северо-восток США, но это мало чем помогало. «Как ты думаешь, может кто-то его преследовать?» Туббо замолк на секунду, обдумывая вопрос, пока небольшой рой делал круги в воздухе. Уилбур полагал, что вопрос был бессмысленным. Хоть он и был наполовину уверен, что инсектоид не замышлял ничего дурного, следил ли за Клинком кто-то еще - можно было только догадываться. Вероятно, он просто задал его по привычке. «Хм... Ну, никаких признаков слежки не было уже давно», - неуверенно начал Туббо. «Хотя это в основном лес, так что вряд ли там будут машины. Хм. О, м̷̮̦͇̱̠͗̑̂͘͘а̵̩͙͂͗̀ф̶̨͍̳̥͔̋͌̅̍͐ф̶̨̯̖̻́̀ѝ̴̻̩̺н̷͍̥̻̘̆, это что, поисковый вертолет?» Уилбур почувствовал, будто в мозгу остановились шестеренки. «Эм. Что?» «Мы постараемся догнать его, минутку...» «Так, погоди, ты хочешь сказать, что можешь видеть там что-то??» Рой чуть качнулся, прогудев один раз, прежде чем вспомнил, что нужно было дать словесный ответ. Уилбур не думал, что это было таким уж странным открытием, поскольку он вел диалог буквально с бестелесным голосом (или, скорее, с многотелесным), но его мозг пока не до конца осознал разницу между тем, как управлять пчелами или являться этими самыми пчелами. «Это... это очень полезно. А ты можешь подлететь прямо к ним? Подслушать пилотов?» «Легко, они держатся где-то на уровне 3 километров над землей или около того. Но это займет целую вечность». «Ладно. Хорошо. Сообщи мне, когда будешь на месте, я думаю». Туббо любезно повиновался, и Уилбур вернулся к сборам. Поскольку дом был в его распоряжении, он выделил целую сумку для предметов роскоши: туалетные принадлежности, крема для загара и другие мелочи, которые было приятно, но не обязательно иметь. Когда долгосрочные потребности были частично удовлетворены, а с текущими проблемами временно разобрались, Уилбур перешел к более насущным нуждам. В первую очередь это касалось обеда. Или, технически, завтрака. Второго завтрака. Да в принципе неважно. Он начал со скоропортящихся продуктов, так как их лучше было использовать до того, как они станут бесполезными. Молоко было давно просрочено, а в некоторых фруктах было больше гнилых частей, чем хороших. Он приберег несколько сомнительных порций для себя, решив, что его организм лучше справится с просрочкой, чем другие, по крайней мере, до прихода Клинка. Собрав несколько продуктов для бутербродов, он также прихватил найденную им баночку мороженого, поскольку не пробовал нормальной еды уже бог знает сколько времени и собирался это исправить. Миновав дверь, Уилбур увидел небольшой зал, намекавший на то, что обедали в основном здесь. В вазе на середине стола красовался небольшой букет искусственных цветов, вокруг которых разочарованно ползало несколько пчел. Однако переносить сюда Туббо не казалось хорошей идеей, к тому же у Уилбура никогда не было привычки церемониться с трапезой, особенно когда это доставляло больше хлопот. Он прошмыгнул в спальню, обнаружив Туббо, который растянулся на множестве подушек среди уютной кровати с одеялом цвета заката, а вместе с ним и Томми, который устроился на краю матраса, осторожно пряча свой Красный в белой куртке. На манжетах проступало несколько пятен. Резво вывалив на кровать все собранные им яства, Уилбур присел рядом с Томми. Подросток тут же схватил баночку с мороженым и, взяв ложку, принялся за дело. Едва запихнув в рот большой шарик шоколадно-мятного десерта, он тут же выплюнул его на одеяло. «Что за м̶̨̻̽́̎͠а̸̲͓̏̍̆͠ф̶̺͘ф̵̭͑и̵͎͉̩̇̈́̒̍н̸̠̗̊̇̂͒?!» - проворчал Томми. «Томми! Ты испачкаешь наше одеяло!» - возмутился Туббо. «Это наше любимое!» «Я пострадал, ты что, не видишь?? У меня проблема посерьезней! Это какой-то ужас!» Уилбур фыркнул, затем зачерпнул пальцем небольшой кусочек, попробовав его на вкус. Он чуть было не поперхнулся. «Боже, не знаю, с чего я вдруг ожидал, что пчела будет есть что-то кроме чистого сахара. И тем не менее, Томми, ты такой слабак». «Тебе не давали права судить о вкусах, мистер Каннибал», - запротестовал Томми. «Если ты не человек, ты не можешь считаться каннибалом», - поправили его Уилбур с Туббо одновременно. Наконец-то хоть кто-то был солидарен. К тому же он не был особым любителем пожирать людей. Они были довольно противными. Но все же лучше, чем куски стен, грязь и прочие якобы несъедобные вещи. В конце концов, пустота была куда менее разборчива, чем он сам. Хотя некоторые двери действительно были довольно вкусными... «Это совершенно обычное мороженое», - нахмурился Туббо. «Подожди, заткнись, я только что понял кое-что важное», - приказал Томми, внезапно побледнев. В желудке забурлило беспокойство. «Что?» «Я... я только что сказал "маффин"...?» Глаза у всех разом широко раскрылись от ужасного осознания. А затем последовали одновременные попытки изрыгнуть любое ругательство, какое они только могли придумать. Страшная правда вскоре стала очевидной и неоспоримой, даже когда они так отчаянно надеялись на освобождение. Уилбур глухо пробормотал несколько нечеловеческих фраз себе под нос, позволив пустоте сорваться с языка. Словно музыка для ушей она полилась через его горло. Слава богам, он еще мог произносить другие ругательства. Под запретом была только людская брань и один особый демонический диалект. «Ооох, я думал, это пройдет, когда мы выйдем!» - простонал Томми. «Я так и останусь без ругательств до конца своих дней! Жизнь бессмысленна! И ругаться нельзя, и первый вкус настоящей еды отвратный. Я ща расплачусь». Остальная часть трапезы, к сожалению, не отличалась особой разницей. Уилбур просто пожал плечами и смирился с досадным обстоятельством, но Томми, конечно, не мог обойтись без нытья. Похоже, всему виной были пресные питательные батончики, поскольку на вкус они были чуть насыщеннее воды. Но чтобы и хлеб отдавал соленостью на языке? Это совсем как-то смущало. Впрочем, как утверждал Туббо, вкус у продуктов был нормальным, так что, похоже, к этому просто нужно было привыкнуть. «Итак, последние сведения по Клинку: вертолеты определенно следили за ним, но мы совершили несколько маневров, и теперь они понятия не имеют, где он». «Это хорошо, иначе нам бы не поздоровилось». Если им повезет, они смогут остаться в доме на целую неделю, но Уилбур сомневался в этом. Только не сейчас, когда Фонд отставал от них всего на полшага. «И когда он доберется сюда..?» «По-прежнему через час. Их было трудно стряхнуть с хвоста». Прям название для его мемуаров. «Мы думаем, что травмы могут также замедлить бег». В тоне прозвучала ехидная нотка, хотя до откровенного злорадства было далеко. «Что-нибудь нужно подготовить, пока мы ждем?» Уилбур мысленно пробежался по контрольным спискам. Он надеялся еще раз провести ревизию запасов и, возможно, повторно осмотреть дом. Консервов хватало прилично, но для эффективного их потребления нужно было больше ингредиентов для готовки, а он не знал, как долго они будут располагать печкой. Может быть, использовать что-то из морозилки. Дом был рассчитан в основном на одного человека, и на пятерых его точно не хватит, даже без учета Филзы, но с ужасающим метаболизмом Клинка. Старое беспокойство вернулось с новой силой, как лающая бродяжка, которая все норовила укусить за пятки. Голод, в конце концов, всегда был его постоянным спутником. Словно дикая шавка, которая при первой же возможности отгрызет тебе руку, но, тем не менее, неизменно следуя за тобой. Скоро ему придется искать, чем можно будет утолить свой голод, и от одной этой мысли у него заныло в животе. Ведь именно так он и попал в плен, пытаясь добыть пропитание. Но выживание есть выживание, и он не позволит чему-либо угрожать этой цели. Боль в желудке вынудила его проглотить свою порцию, не дожидаясь, пока остальные приступят к еде. Чувство голода никогда не покидало его, поэтому он плохо понимал, когда нужно было остановиться. Но даже если бы это произошло, он бы продолжил есть и поглощать, так как всегда было лучше взять про запас, пока это возможно, чтобы иметь шанс справиться с теми моментами, когда припасов будет не хватать. Нужно было уметь пользоваться случаем, поскольку удача - скользкая и жестокая штука. Свои мысли на этот счет он оставил при себе, это была слишком жесткая логическая линия. Но несколько замечаний о том, что мальчикам нужно есть, иначе они никогда не вырастут, хорошо подействовали, особенно на Томми. Уилбур с благодарностью отметил, что хотя бы эту черту он запомнил в подростке. Это было невероятно удобным приемом для переговоров с Томми. Каждому досталось по половинке бутерброда, что было вполне неплохо. Когда с едой было покончено, и не нашлось иных важных занятий, Туббо предложил переодеться. «Пора, наконец, вылезти из этого дурацкого больничного халата», - прожужжали пчелы. «Это не тебе пришлось носить его весь год», - парировал Томми. Они пробыли там год...? Целый год? Всего лишь год? Почему-то казалось, что это было одновременно долго и слишком мало, даже близко не соответствуя тому кошмарному времени, на которое они застряли там. Уилбур нахмурился, жалея об украденных днях. Он не знал, как их вернуть. «Да, только вот мы знали толк в одежде», - "в отличие от тебя" так и ощущалось на конце. «Он тебя подловил», - вклинился Уилбур. Он не мог вспомнить, во что был тогда одет Томми, но решил, что прикид был не очень. Кроме того, всегда можно было немного приврать, особенно, если это означало возможность поиздеваться над Томми. Одна из единственных забавных вещей, которые он помнил наверняка. «О боже, если ты не заткнешься, я тебя зарежу». Туббо хихикнул, глядя на раздраженного Томми, и, ползая по кровати, стал рыться в комоде, вытаскивая различные вещи. Несколько пчел окружили Томми и Уилбура, старательно проверяя и делая мысленные замеры. Туббо нахмурился. «Не могу сказать, подойдет ли что-нибудь из моих... наших вещей. Эм. Неважно». Он достал несколько одеяний, бросив их на кровать, и слегка замешкался, прежде чем взять легкий свитер. «А может, все же подойдет...?» Еще одно хмурое выражение, перед тем как натянуть свитер на голову, слегка шевельнув антеннами. Толстовка оказалась вполне пригодной, чрезмерно большой, но носибильной. Только за спиной мешались крылья, и Туббо потянулся назад, пытаясь расправить их как следует. Еще больше неловкой возни, и крылья вырвались наружу, чуть помятые, но в конце концов свободные. Вырез на спине был немного ниже, чем начинались суставы крыльев, но в целом одежда неплохо сидела на нем. «Да здравствует странный выбор в женской моде. Не было цели покупать это, но, слава Богу, мы это сделали». Это был теплый сероватый оттенок, который не совсем подходил к медовой коже мальчика, но и не выглядел прям ужасно нелепо. Уилбур полагал, что главная причина в выборе заключалась исключительно в отверстии для крыльев, поскольку Филза часто жаловался на то, как было трудно найти одежду, подходящую для подобной анатомии. Конечно, Филзе приходилось иметь дело с более широкими крыльями, а также рогами и хвостом - так что его положение было несколько сложнее. Туббо нахмурился, глядя на вырез. «Вроде он не был так низко... неважно. Хм... Штаны, наверное, не подойдут. Похоже, мы застряли в этом дурацком халате». Томми, в свою очередь, игнорируя одежду, предложенную Туббо, начал сам копаться в ящике. Не найдя ничего подходящего, он переключился на другой, обнаружив залежи брюк, которые казались ему слишком большими и короткими. Он перешел к другому ящику. «Только не этот, идиот», - вдруг подскочил Туббо, хоть и слишком поздно. Томми уже сам быстро захлопнул ящик. Его лицо резко залилось краской, отчего могло показаться, будто он покрылся Красным, но Уилбур все равно рассмеялся, глядя, как его щеки запылали ярким багрянцем. «Верно. Нет. Не этот ящик. Там для меня ничего нет», - пропищал он на октаву или три выше обычного. «О, повзрослей. Ты иногда такой ребенок», - скорбно заметил Туббо. «Это буквально просто нижнее белье». Пока у Томми горели уши, Уилбур подобрал себе свитер чудесного желтого цвета. Повернувшись спиной к остальным, он немного повозился с тонкими завязками халата, прежде чем быстро вылезти из больничной робы и натянуть на себя толстовку. Она была ему почти как раз, только рукава были коротковаты - манжеты заканчивались у локтя. Но на теле она ощущалась достаточно комфортно, даря надежду на то, что не даст ему замерзнуть в прохладную, вероятнее всего, весну. Ни одна из пар брюк не выглядела особо подходящей ему по размеру, но ему повезло, что он был одним из немногих, кто был удостоен чести иметь штаны, из-за особенности его сил. Томми принялся завязывать уже отросшие волосы эластичной лентой. Туббо тоже по старой привычке потянулся за резинками, собирая волосы вверх, в попытке завязать хвост, которая вскоре оказалась тщетной. Инсектоид нахмурился, когда не смог зацепить большим пальцем резинку и растянуть ее нужным образом. Постепенно он прекратил свои попытки, удрученно глядя на свою половинчатую ладонь. Уилбур задумался, была ли эта травма также получена от Бога Крови, хотя он сомневался в этом. Потрепанный клочок ткани висел на руке в виде старой повязки, а медовые края вокруг обрубка не выглядели недавно потревоженными. Он задался вопросом, какого рода травма могла оставить такое повреждение. Края выпирали шестиугольными пластинками, не соответствуя его знаниям о подобных ранениях, но большинство ран Туббо были далеко от его представлений. Томми наконец откопал какую-то красную кофту, найдя ее достаточно симпатичной, и быстро стащил с себя халат. Уилбур хотел было отвести взгляд, проявить вежливость или что-то в этом роде, но увиденное застало его врасплох. От множества шрамов у него пересохло во рту. Холодные тиски сжали ребра. Большинство отметин выглядели тонкими рубцами хирургической точности, а один, особенно большой, простирался буквой "Y" от диафрагмы до пупка. Конечно, похожие были и у Уилбура. Но была и горстка других - рваных, уродливых, покрытых грубой кожей. Следы насилия и сражений. У Уилбура они тоже были, и гораздо больше. Иногда ему казалось, что его кожа - это просто канва из старых повреждений. Впрочем, свои шрамы он получал на протяжении всей жизни. Томми, конечно, было далеко до Уилбура, но всего за один год мальчик заработал немало ранений, а дальше будет только хуже. Мы испортили этого ребенка, - тихо подумал он. Клинок всегда говорил, что шрамы - это почетный знак. Знак выживания и победы. И да, это было нормально, но раны у кабана всегда заживали слишком хорошо и быстро, чтобы без опаски получать новые. Ему не приходилось терпеть стянутость грубых рубцов и неприятную резь в непогоду. Филза, в свою очередь, ничего не говорил о шрамах, впрочем, у него их и не было. Во всяком случае, постоянных. Самый долгий, как помнилось Уилбуру, держался на груди Филзы около четырех лет, но тело дракона всегда вызывало вопросы. А Уилбур... ну. Он просто считал их такой же частью нелегкой судьбы. Его кожа представляла собой лоскутное полотно из всего того, что тяготило его жизнь. Хроника его дней, в самом деле. Получая все больше царапин, продолжая выживать, не сбавляя темпа. Такой жизни он не желал никому, тем более своим близким. Или некогда близким. Память сохранила лишь отголоски их отношений. Томми все никак не мог разобраться со своей рубашкой. Как и с другими, которые он примерял до нее. Жалобы в основном касались плечей, так как, по-видимому, одежда была достаточно узкой, чтобы быть комфортной. Он хлопал руками, словно курица, демонстрируя, как сильно были скованы его движения. «Ты можешь просто отрезать рукава, так будет лучше сидеть», - резонно предложил Туббо. «Ага, давай лучше сразу руки - только пилу достану», - язвительно ответил Томми. «Можешь попросить доктора Блейк помочь тебе, она хорошо в этом разбирается». «Она мертва». Фраза прозвучала обрывисто и тяжко. «Я убил ее». Туббо застыл на месте, хлопая глазами. Не смея поднимать на друга взгляда, Томми опустил глаза в пол, старательно делая вид, что искал другую рубашку. Чувство вины захлестнуло тяжелой волной. Уилбур не был уверен в значении услышанных слов, но полагал, что это зависело от того, кем была эта доктор Блейк. Он не знал, кого убил Томми - врага или друга, человека или кого-то еще. Он знал только, что резкая смена тона ощущалась невероятно неловко для постороннего свидетеля, коим он, как ему жестко напомнили, и являлся. «Когда?» - тихо спросил Туббо, склонив голову набок. «Когда нас разделили. Меня оставили в комнате наедине с ней, чтобы она могла...» Томми тяжело сглотнул, глядя на свои ладони. Багрянец скользнул к его локтям, по бледным россыпям шрамов пробежала дрожь. «Допросить». «Как убил?» «Мне пришлось отметить ее Красным, чтобы освободиться из бункера. Как только мы выбрались, она побежала за Богом Крови в самое пекло. Она искала конфликта. С ним они всегда заканчиваются одинаково. Неизбежно, правда». «Оу». Туббо некоторое время молча сидел, растянув губы в тонкую линию. А потом поднял голову и сказал: «Ну и славно». Томми украдкой взглянул на него. «Славно?» «Ты был вынужден сделать это, чтобы выжить. И более того...» - выражение лица инсектоида перекосилось, когда стыд прокрался сквозь трещины. «...мы рады, что она мертва», - тихо признался он. На лице Томми отразилось нечто вроде облегчения. Уилбур понял, что подростка вовсе не вина тяготила, только стыд. Мальчики, похоже, хорошо знали друг друга, как подумалось ему. И все же он чувствовал, что совсем не умел читать эмоции подростка. Потихоньку они вернулись к попыткам разобраться с одеждой. В какой-то момент Туббо вспомнил о футболке без рукавов, тут же достав ее со дна ящика. Майка не совсем подходила для такой погоды, но если Томми продолжит носить куртку, то, наверное, сойдет. «Красивые бабочки», - съязвил Уилбур. Маленькие узоры украшали низ футболки, становясь бледнее по мере того, как поднимались вверх по ткани. На секунду он задумался, почему там были бабочки, а не пчелы, но решил, что это не имело значения. «Ты явно не сечешь фишки», - фыркнул Томми. «Чтобы поймать женщину, надо думать как женщина. Я точно знаю, что они обожают бабочек, так что, когда они увидят меня, то в восторге скажут "ваааууу", и не успеют оглянуться, как я накину им на голову сачок». Туббо, казалось, держался на грани между весельем и беспокойством. «...А что потом?» «Я отпущу ее, потому что если ты кого-то любишь, ты должен отпустить его, а я очень люблю женщин». Такая уверенность почти впечатляла. Это было вполне в духе Томми, что обнадеживало, учитывая предыдущий разговор. И все же это заставило Уилбура почувствовать себя немного не в своей тарелке. Мальчик был совершенно другим, но в то же время ощущался прежним. Так каким же он был? Уилбур решил, что вопрос был некорректен. Томми был и тем, и другим. Может быть, чуть больше шуток для снятия напряжения, но это был все тот же Томми. «А если она убежит?» «Разведу руками и возьму сачок побольше. Только она не убежит, потому что я самый симпатичный из нас». Уилбур втянул воздух и выпустил сожалеющий выдох. «Прости парень, но боюсь, ты не учел предпочтение высоким». «Я высокий», - возразил Томми. Может быть, он и правда был, но рядом с Уилбуром никакая метрика не спасала. Он позволил недоверчивой нотке повиснуть в горле, но не стал настаивать на своем. Вместо этого он просто улыбнулся дикой улыбкой, оскалив зубы и сделав лицо более резким. «Людям нравится улыбка». На самом деле он не очень хорошо понимал людей, и никогда не испытывал желания завязывать с ними какие-либо отношения, но в какой-то момент своей плутовской жизни он усвоил эту фразу. Это сработало великолепно. Томми сразу же запнулся. «Оооо, нет, не напоминай мне. Глупый чеширский кот с жуткой улыбкой...» - забормотал он, извергая нечленораздельные ругательства. «Кроме того, да, конечно, человеческие женщины хороши», - все-таки сами они людьми не считались, - «но что насчет пустотных красавиц? Трехмерные женщины - хорошо, но четырехмерные девушки с неевклидовой геометрией - это просто загляденье! Они обладают такими изгибами, что в них можно буквально потеряться». Томми выглядел заинтересованным. «Погоди, там есть красотки? ...Ты не будешь возражать, если я взгляну одним глазком?» Ну, конечно, безумно красивые, если иметь в виду парализующую тягу к созерцанию, что разрушит любой здравый рассудок. Уилбур только фыркнул, сделав ограждающий жест, в фальшивой попытке защитить бездну на своем лице, словно какое-то экзотическое сокровище. «Нет, я храню их только для себя. Но ты только подумай, Томми, ноги, которые уходят вверх, за горизонт событий, в бескрайнюю вечность. И даже дальше». «Разве это не то, что делают твои ноги?» «Да, я - абсолютная пустота, детка». «Нет. Невозможно. Но думаю, все же лучше, чем вон этот уродец с жуками. Женщины ненавидят насекомых». Это прямо противоречило его предыдущему утверждению о бабочках, но неважно. Томми сделал паузу и посмотрел на инсектоида. «Погоди, а вообще, Туббо, что скажешь? Девушки? Парни? Кто-то еще? Типа как. Пчелы? Типа ты смотришь фильм "Би Муви" и такой думаешь: "Хмммм? Барри Бенсон - мой краш"?» «Мы слишком хороши для Барри Бенсона. Он нас не заслуживает», - фыркнул мальчик. «Он спас мир, Туббо!» «У него дурацкая прическа». «Неважно. Твои любимые женщины? Вне Улья, разумеется». «Наша жена». Уилбур старался не показывать вида, будто его мозг только что взорвался. Точно. Верно. Хорошо. Неожиданно. Но ладно. Сколько лет было Туббо?!??!? «Неправильный ответ, ты должен был сказать "Королева", очевидно. Тем более, ты сказал, что она уже мертва, и вообще она только наполовину твоя жена», - возразил Томми. Уил едва не свернул себе шею. Вдовец. Круто. Круто-ясно-понятно. «Память о ней еще жива...» - произнес Туббо в фальшивом мрачном тоне. «Разве она не была похожа на твою маму? Она была горячей штучкой?» Туббо резко отшатнулся, с ужасом уставившись на друга. «Томми! Зачем ты задаешь эти два вопроса подряд????? Почемуу?????». Его голос становился все более пронзительным, испытывая уши. Вскоре он перешел в бессвязное бормотание, а затем в какой-то высокочастотный шум, за пределы слышимости, когда инсектоид уставился на Томми с открытым ртом в изумлении. Пчелы сжались внутри Улья, среагировав на провокацию подростка. «Почти уверен, что ты сломал его», - с усмешкой бросил Уилбур. На лице Томми появилась довольная ухмылка. Маленький гремлин. Контекст был немного недоступен Уилбуру, но результат выглядел весьма забавным. «Не, для этого потребуется гораздо больше усилий». В его ярких веселых глазах затаился блеск печали. «Когда Туббо действительно сломан, это ни с чем не спутаешь. Просто наслаждайся тем, как представляешь, что происходит в его голове прямо сейчас». «Может быть, со звуковым сопровождением будет позабавнее?» Уилбур не был настолько знаком с Туббо, чтобы представлять, что происходило в его голове, поэтому большинство юмористических отсылок, скорее всего, были для него потеряны. «Нет», - твердо сказал Томми, улыбка стала напряженной, взгляд резко помрачнел. «Нет. Не будет». Ладно. Спишем это на какую-нибудь страшную историю и пойдем дальше. Уилбур точно не хотел об этом знать. Казалось, любая тема - словно минное поле, усыпанное прекрасными цветами. Он надеялся, что был достаточно ловок, чтобы не превратиться в кровавый фейерверк.

***

Зверь становился все ближе, и Туббо не был уверен, что с этим делать. Он вообще не был уверен, как к этому относиться. Может быть, дело было в отсутствии боли и неполном осознании ужаса всей ситуации, когда действие лекарств закончится. Хотя он так не думал. Это не было отрицанием, он уже пробовал отрицать, ничего не вышло. Нет, Туббо прекрасно понимал, что у него больше нет ног, учитывая тот факт, что его тело пришлось нести и он оказался в ловушке немобильности. Он мог видеть повреждение со всех сторон. На самом деле он не мог оторваться от созерцания места, где должны были находиться его конечности. Сшитое им одеяло должно было прижиматься к коже, а матрас давить на пятки. Но этого не ощущалось. Как и с той рукой, части которой он лишился. Весь мир словно потерял опору. Разве он не должен был паниковать? Казалось, что должен. Взорваться из-за какого-нибудь мега срыва. Биться в слезах, криках и тому подобное. Ты не сможешь ходить несколько месяцев, - говорил он себе. Может быть, годы. Туббо не был так хорошо знаком с собственной регенерацией, поскольку никогда не испытывал в ней особой нужды. Это должно было сильно повлиять на его жизнь. Будущее простиралось вдаль, огромное и неопределенное, но так было всегда. Может быть, ему стоило выплакаться? Но Туббо не испытывал ни страха, ни разочарования. Или, честно говоря, он не чувствовал ничего. Он будто не мог чувствовать. Ну, Клинок, который подходил все ближе и ближе, немного беспокоил, да. В самом деле, какого м̷̦̞̱̮̩͒͌̈́͘а̷̛̝̂̌̏ф̸͙͔͙͓͒̑̈́̔͝ф̸̪̲̤̇ͅи̶̖̭̝́ͅн̴̡̠̪̑̅͜ͅа̷̛̼̝̐̈̈̔ он творил, ведя свою погибель прямо к себе? Но даже этот страх был приглушен, об этом трудно было беспокоиться. Да и не казался он реальным. Туббо не знал, что даже думать. Быть может, он достиг принятия? Что-то не похоже. С другой стороны, это была уже не первая ужасная потеря, которую он пережил. Он справился с одной. Справится и с этой. Итак, теперь он трижды ампутант. Что он собирался с этим делать? Пока в задачах стояла медицинская помощь, но что потом? Какие у него варианты? Протез, инвалидное кресло? Но для этого нужна больница, и если быть честным, Туббо хотел бы избегать врачей до конца своей жизни. Если он снова увидит белые стены, он просто закричит. Не все врачи, конечно, были из Фонда, но они же должны были откуда-то взяться. Туббо никогда не отличался особой паранойей, но решил попробовать ее в качестве хобби. Нет, он не ожидал серьезного медицинского вмешательства. Любые операции, во всяком случае, касались только людей. Но помощь, конечно же, не помешала бы. Томми и, очевидно, Уилбур, похоже, обладали некоторыми знаниями в области врачевания, а также были не против ноши в виде его тела. И его семья, конечно, поможет ему, как только он доберется до места. Да, ситуация была ужасной, но, как и все прочие трагедии, выпавшие на его долю за последний месяц, она была решаемой. Лучшее, что он мог сделать - тяжело вздохнуть и продолжить выживать.

***

Клинок стоял на крыльце, весь залитый кровью. Он еле сдерживал учащенное дыхание, сморенный расстоянием, которое пришлось преодолеть, и болью, которая не отпускала пробитые пулями ребра. Взгляд наполовину остекленел, глаза вяло моргали, а голова покачивалась, пытаясь сбросить усталость, боль и жажду крови. Клыкастый титан размял затекшие мышцы, в попытке унять напряжение, хоть раны наверняка горели от смещения. Уилбур приоткрыл стеклянную дверь. «Кто-нибудь следил за тобой?» Клинок бросил осторожный взгляд через взъерошенное плечо, белая грива колыхнулась следом. Грубым кашлем он прочистил горло. «Насколько я могу судить или почуять - нет. У вас есть вода? Я умираю от жажды». «Да, но у меня есть кое-что получше: обезболивающее. И довольно неплохое, если судить по тому пареньку, которого ты чуть не грохнул». Клинок слегка поморщился, но Уилбур не знал - было ли это от чувства вины или от множества пулевых ранений. Время стерло из памяти четкое понимание мимики кабана. Он забыл, как трудно было читать нечеловеческие черты, а Клинок был слишком измотан, чтобы прилагать больше усилий для легкого восприятия. Он протянул таблетку. На упаковке было написано, что их действие длится примерно двенадцать часов, и с учетом текущих травм, Уилбуру не нравилось, что во флаконе оставалось едва ли четверть дозы. Не страшно. Они выживут. Они всегда выживали. Клинок хотел было войти, но Уилбур остановил его, решив сперва воспользоваться краном, торчащим из стены, снаружи бледно-мятного дома, чтобы облить кабана из садового шланга. Резкая холодная струя была, пожалуй, немного грубовата для ран, но зато хорошо успокаивала ноющие мышцы. К тому же Уилбуру нужно было знать, где кровь текла из ран, а где - осталась от убитых. Клинок стоял в стремительно растущей луже, хлебая ртом (мордой) воду, как собака, пока Уилбур обливал его, смывая ошметки плоти и помогая утолить жажду. Промокшая насквозь шерсть пахла, честно говоря, ужасно, но Уилбур все же завел товарища внутрь, попутно осматривая всевозможные места, где из зияющих дыр сочилась кровь. Уилбур был единственным, кто вышел встречать гостя, поскольку Туббо решил удалиться, заявив, что ему нужно было отдыхать, а Томми преданно остался рядом с другом. Как бы то ни было, они, скорее всего, только бы мешали. Клинок, отряхнувшись, прошмыгнул за Уилом в комнату и, опустив голову на стоящий рядом диван, рухнул на пол посреди гостиной. Приступив к делу, Уилбур все-таки оценил достоинства одиночной работы в ограниченном пространстве. По крайней мере, Томми не беспокоил его своим гиперактивным присутствием, и Уилбур мог не бояться, что случайным вопросом вызовет у подростка головную боль, которая, похоже, возникала всякий раз, когда разговор касался потерянных кусочков в памяти мальчика. За спиной Уилбура, надежно спрятавшись подальше от Клинка, закружился рой пчел. Уил не стал поворачиваться к рою, поскольку прямой нужды в том не было, пусть ему и нужно было кое-что выяснить. В его сердце зародилось странное неприятное чувство, и он хотел знать, верны ли были его подозрения. «Туббо, ты, кажется, знаешь что-то об амнезиаках. Не мог бы ты рассказать о них поподробнее?» Клинок поднял голову с дивана, слегка нахмурив бровь, и взглянул на товарища. Его гримаса выглядела почти недовольной, но не совсем. Кабан наверняка уже общался с пчелами Туббо, пока они бежали от Фонда, так что о недоумении не могло быть и речи. Интерес, конечно, читался во взгляде, но помимо него чувствовалось легкое удивление… да, точно. Клинок приподнял другую бровь, просто ее не было видно за мордой. Глаза размещались по бокам. Значит, Уилбур по-прежнему мог читать своего друга. Возможно, он просто раздувал из мухи слона. Клинок всего лишь внимательно слушал. «Что? Когда ты с ними успел столкнуться?» - хмыкнул Клинок, в его тоне промелькнула слабая нотка беспокойства. «Они использовали их на Томми, когда остановили нас под видом полицейских». Клинок тут же рванул чуть вперед, испугав различные порождения пустоты, паривших вокруг него. Пчелы тут же разлетелись кто куда, попрятавшись по уголкам потолка. Кабан не обратил на них внимания, бездумно бросившись в коридор, ведущий в спальню. Дверной проем был слишком мал, и он отступил, словно готовился протаранить его. «С ним все в порядке? Как ты мог позволить этому случиться?» Обвинение, пусть и не слишком суровое, острым кинжалом вонзилось в грудь Уилбура. В самом деле, как он мог. Если подумать, это могло обернуться куда более тяжкими последствиями, но в данном конкретном случае тревоги было неоправданно много. «Спокойно!» - скомандовал Уилбур. «Они стерли всего пять минут. Большинство людей легко забывают пять минут». Да, а некоторые так же спокойно забывают и годы. Время было странной штукой, воспоминания выстраивались по волнистым связям, без четких прямых и логических линий. Десятилетия иногда ощущались ближе, чем часы. Воспоминания скрывались под слоями пыли, и только те, что были востребованы, не теряли своего блеска. Ясность медленно исчезала, пока не оставалось лишь размытое пятно, а иногда и оно пропадало. «Это была всего лишь короткая поездка на машине». «Тебе так кажется», - мрачно ответил Клинок. «Невозможно понять, чего не достает, пока не обнаружишь пропажу». Уилбур знал это. Конечно, он знал. «Вряд ли они взяли больше, чем нужно», - участливо прожужжал Туббо. Или попытался: слова были едва слышны и дрожали гораздо сильнее, чем, по мнению Уилбура, казалось нормальным для нестандартного голоса. Насекомые разбрелись: несколько пчел уселось на плечах Уилбура, пока позади него раздавался жужжащий голос. Как если бы мальчик прятался за его спиной, ища защиты. «Для более сильного эффекта, требуется больше времени, большая доза. Но они приняли его за обычного свидетеля». Клинок бросил еще один взгляд через дверь. «Я все еще хочу проверить...» «Если бы он хотел видеть тебя, он бы сам подошел», - неожиданно резко бросил Туббо. В конце концов, это было вторжение, и он попытался прогнать неприятеля. «Сейчас мы с ним ведем довольно милую беседу о его домашних животных, и не хотели бы, чтобы нас прерывали». «Многозадачность?» - спросил Уилбур, когда Клинок снова улегся, чтобы продолжить курс лечения. Казалось, кабан слишком быстро изменил свои намерения, но, возможно, он всегда был таким. «Едва ли. Два разговора между тысячами сознаний - это не так уж много», - ответил Туббо, сделав паузу, чтобы обдумать предыдущий вопрос. «Значит, амнезиаки. Это… ты должен понимать, что наш инструктаж был минимальным. Они бросили нас в первый же день, не дав особой подготовки. Конечно, они очень тщательно отбирают SCP для первого знакомства с аномалией, как на примере с Томми». Уилбур напрягся от легкого намека, тревога замерла и была готова вырваться в любой момент. Он полагал, что... нет, это было глупо. То, что Томми доверял Туббо, ни м̷̟́̒͝͝а̴̰̜͔͂͆ф̵͔͔͐͛ͅф̴̨̛͚̼͝и̴̧̛̹̦̮̟͆͗̒̃н̷̡͈̭͌а̶̥̣̳̫̟̔̈́ не означало, парень не был достаточно осторожным, чтобы Уилбур мог доверять его суждениям. Даже если Туббо помог найти его и совершить побег, это мало что значило, если Фонд все еще следил за ними. Они находились в доме инсектоида, черт побери, это была бы идеальная ловушка. Его рот растянулся, медь покрыла язык, а кости удлинились, чтобы заполнить зазубрины. Из бездны медленно потекло что-то мерзкое. «Ты работаешь на Фонд?» - опасливо пробормотал он, с досадой понимая, что не мог грозно нависнуть над роем. Это была одна из его любимых тактик запугивания, но на бесплотную кучку пчел она бы не произвела эффекта. Клинок тоже обратил внимание, снова устремив взгляд на спальню и мрачно сверкнув глазами. «Эмм, все сложно», - ответил Туббо, как бы пожимая плечами, похоже, не замечая опасных вибраций со стороны Уилбура. «Мы - Улей. В основном пчелы, но среди нас есть и люди. Фонд как бы... заставил нас добавить в Улей их сотрудницу. Формально они требовали убить ее, но мы нашли альтернативу. В конце концов, она наш друг, не то чтобы мы поступили как-то иначе по отношению к кому-то другому». Ага, значит, убийство почему-то не считалось решением проблемы. Неловкий вздох вырвался из Уила. Боже, насколько наивным был этот пацан? Это же был сотрудник Фонда. Уилбур знал, что всю жизнь страдал цинизмом, был параноиком до мозга костей, но доверять Фонду было нельзя - это был просто здравый смысл. Он не мог представить, как Туббо все это время выживал, но решил, что это не могло быть слишком долго, иначе он бы узнал об инсектоиде через Фила. И даже так, проблема все равно сохранялась, поскольку Туббо, судя по всему, был наполовину предателем, пусть и не по собственной воле. Следовало ограничить возможные риски, но при этом стоило проявить определенный такт. «Это все еще человек, работавший на врага», - твердо, мягко и, главное, справедливо заметил Уилбур. Тон, не терпящий возражений, но вместе с тем утешающий. По крайней мере, хотелось в это верить. Мрачная нотка загудела в рое, пчелы сбились в темное облако. Буквально бурлящая масса насекомых. «Я бы сказала, что работа окончилась в тот момент, когда меня заперли в камере, отдав приказ: либо стать жертвой, либо помереть с голоду», - яростно выплюнул рой. Короткая пауза, и пчелы снова обрели спокойный ритм. Странно, как настрой Улья определялся только по его направлению и скорости. У роя был свой язык тела, но его было удивительно легко понять. Ответ заставил верить, что любая унция лояльности, возможная для Фонда, давно умерла, превратившись в гнойную рану. Это обнадеживало, пусть Уилбур не совсем понимал, как был устроен Туббо. «Значит, Улей похож на Коллекцию». «Нет», - категорично возразили пчелы. «Улей - постоянный». Уилбур слегка запнулся, смущенный ответом, но потом решил проигнорировать это. «Итак, амнезиаки. Чем они являются?» «Из того, что мы знаем, у них есть общие регрессивнные свойства, которые в основном стирают определенный интервал времени в зависимости от дозы. Обычно они служат для одноразового применения, хотя технически (и вероятно), при определенной дозировке эффект может задействовать и более длинный промежуток. Полагаем, также есть и такие, которые предназначены для многократного пользования, когда вас усаживают и воздействуют на конкретные воспоминания. Возможно, есть и другие методы. Это не совсем наша область, мы готовились к содержанию, а не к зачистке». «О. Значит, воспоминания просто... исчезают. Полностью. Никаких следов или проблесков». «Да, это не похоже на простую забывчивость. По крайней мере, так это подается. Хотя, очевидно, попытки найти воспоминания сопровождаются некоторой болью». Пчелиный голос поредел, и Клинок издал горькое ворчание. Головная боль. Пример Томми подтверждал это. Как бы Уилбуру ни было больно искать угасшие воспоминания, это не вызывало физической боли. Значит дело было не в амнезиаках. Тогда у него не было оправдания.

***

Уилбур мало что помнил о Томми. С течением времени воспоминания быстро поблекли, поскольку он столкнулся с более насущными проблемами, такими как собственное выживание. Он, конечно, знал, к чему это вело. Каждый раз, когда Филза навещал его и упоминал о мальчике, Уилбуру было все труднее и труднее его вспомнить. Сначала он не мог представить, как звучала бы его колкая фраза, процитированная Филзой. Потом он не мог точно сказать, как выглядело юное лицо. О, он мог представить задиристую улыбку или хмурый взгляд, но детали, вроде формы носа или рта, или цвета глаз - стирались из памяти. Медленно, но верно образ размывался, пока не осталось несколько пустых точек и общий силуэт. Он помнил, что Томми был ребенком, и за это его было весело дразнить. У Томми были непослушные волосы, цвет которых Уилбур не мог точно назвать. Его рост было сложно определить даже тогда, но мальчик вроде доставал до плечей Филзы, так ведь? Или до груди? Красные капли прилипали к кончикам пальцев, но какой был оттенок: алый, рубиновый или кроваво-красный? На что они были похожи - на усики, ползущие вверх, как змейки, плывущие по воде, или на сплошные пятна, ровные, как водная стена, падающая на землю в постоянном перпендикуляре? Он так отчетливо помнил запрет - не прикасаться к Красному, дабы не навлечь на себя беду - что в голове у него навечно впечаталась фраза "не трогай", пусть и не подкрепленная реальным происшествием. Это было просто правило взаимодействия с Томми. Все, что он знал про Красный - это то, что он каким-то образом призывал Клинка, ведь именно так они познакомились с мальчиком. Личность была сведена к архетипу. Меньше деталей и больше общих представлений. Томми был маленьким странным напоминанием того, как могло бы выглядеть нормальное детство. Возможно, Уил просто идеализировал его - маленького монстра, что был человеком. У Томми были родители и друзья, и он был ребенком, на месте которого Уилбур никогда бы не смог вообразить себя. Нет, это была не зависть, не совсем. Ну ладно, может быть, немного. Но в основном он был счастлив видеть, как его фантазии, которые он вынашивал в детстве, проявлялись в жизни. Но Томми больше не выглядел ребенком. Уилбур почти обманулся, поверив старому образу, однако в том ощущалась неоспоримая странность. Эхо воспоминаний диссонировало с реальностью. Он был подростком, чью спину покрывали шрамы, чьи глаза лишили блеска, а детство украли. Уилбур тоже стал таким, или был раньше, но он всегда был к этому готов. Оказаться в Аду после Рая - было гораздо больнее, чем после Чистилища. Осознание того, что это произошло по их вине, резануло его по сердцу. Честно говоря, он уже не знал, кем был Томми. Даже предположить было трудно, поскольку он едва помнил предыдущий облик. Конечно, мальчик уже не казался той ложной фантазией, о которой грезил Уилбур. Монстры не могли быть людьми. Это всегда заканчивалось плохо. Возможно, Уилбуру следовало как-то вмешаться. Убедить остальных, что подобная двойная жизнь рано или поздно приведет к катастрофе. Томми не мог оставаться в обоих мирах, он должен был выбрать какой-то один. Не то чтобы Уилбур надеялся, что подросток предпочтет свою семью и безопасность, но так было бы лучше для обеих сторон. Впрочем, возможно, это были всего лишь догадки. Томми был схвачен, и остальные последовали его примеру. Время стерло воспоминания о том ребенке, и теперь Уилбуру приходилось делить кров с человеком, которого он не знал. Клинка было легче вспомнить, но, с другой стороны, они и знакомы были гораздо дольше. Возможно, забыть Томми не было таким уж непростительным проступком, ведь он знал его всего несколько месяцев. Но то, что и Клинок был слегка размыт в памяти, с учетом их долгого знакомства...? Ну, не такого уж долгого, но все же. Конечно, о кабане сохранились общие представления. Высокий как скала, так что кости Уилбура почти болезненно вытягивались, чтобы соответствовать его росту. Глубокий бархатный голос, склонный к невозмутимому юмору и безудержному смеху. Однако мелкие особенности были стерты: как боров почесывал морду, когда был смущен или раздражен; какую позу обычно предпочитал для сна, как остро изгибались его клыки и как прижимались уши, когда он уставал. А затем широкие мазки и вовсе оказались неправдой, например, как работала осанка в его нечеловеческом теле, или какие оттенки имел его мех. Остались лишь отголоски былых воспоминаний. Призрак боевого товарища и верного союзника. Обрывки тихого смеха над какой-то ужасной шуткой. Фигура друга, которых у Уилбура было так мало. Но это было не столько мнение, сколько то, что он запомнил как факт. Он не знал, о чем вести беседу, кроме разговоров по делу. Знакомость исчезла. Однако забота о друге была достаточно привычной. Возможно, все благодаря давно отработанным навыками, вшитым в подкорку. Так ли важно прошлое, когда есть настоящее? Ему не нужны были воспоминания, ему нужно было выживать. Ему не нужна была конкретная причина, по которой он должен был помогать Клинку. Он был его другом, и Уил просто старался сделать так, чтобы ему стало лучше. Неважно, что он чувствовал себя чужим. Не думай лишний раз. Действуй. Тонкой тенью он скользнул в зияющие раны, осторожно доставая пули. Он уже и позабыл их странный вкус: привкус меди и свинца, дополненный нотками крови, ткани и меха. Вид прожорливой пустоты мог бы вызвать у него тошноту, если бы он не был так привычен к нечеловеческим пиршествам. Его навыки были при нем, и это было главное. Медленно и кропотливо он удалял металлические осколки и редкие клочки разорванных мышц - это была старая рутина, которую руки хорошо помнили. Он смазал раны антисептиком и наложил на самые серьезные из них различные повязки. Работая в тишине, Уилбур методично устранял все повреждения. К тому времени, когда он закончил, Клинок уже крепко спал, погрузившись в глубокую дрему, которая обещала затянуться на несколько дней. Такова была цена за победу, хоть бóльшую часть он заплатил собственной болью. Запас энергии давно иссяк. Уилбур сделал все, что мог. Оставалось только надеяться, что природная регенерация доделает все остальное. Его руки были по локоть в крови, а новая толстовка полностью испорчена. Уилбур вздохнул. Его голод обострился, и пустота предложила убрать весь беспорядок, вместе с его виновником. Стайка теневых серафимов зависла над головой, жаждая полакомиться остатками крови на его ладонях. Уилбур вздохнул, мысленно порицая бездну. Утром он практически наелся до отвала, но ни одно пиршество не способно было насытить пустоту, только раззадорит голод. Вероятно, было ошибкой давать ей пробовать плоть и кровь его друга, зная возможный риск потери контроля над бездной, но Уилбуру нужен был способ быстро и легко очистить раны. Он решительно отвернулся, направившись к выходу. Существа лизали его руки, но пока они не покушались на Клинка, все было в порядке. В его горле зазвучала мелодия, возможно, тот самый хор, который распевали серафимы, но этого было достаточно, чтобы крепче связать пустотников, имевших позволение разгуливать по поверхности. Уилбур чуть было не направился в спальню, но, вспомнив про кровавое месиво, вовремя оступился. С грохотом закрыв за собой дверь в гостиную, он прислонился к ней, медленно сползая. Уилбур позволил себе выпустить глубокий вздох, а затем поднялся и уверенной походкой отправился на кухню. Смытая кровь стекала в канализацию, и он вынырнул из свитера, чтобы промыть его под прозрачной струей. Несколько пчел указали на шкафчик под раковиной, и он открыл его, обнаружив перекись водорода. Старательно втирая ее в вязаный свитер, его мысли крутились только вокруг настоящего, об ощущении ниток под руками. Уилбур отбросил все воспоминания или их отсутствие, сосредоточившись исключительно на текущей задаче. Вода коснулась ткани, и он снова вздохнул.

***

Разговор с Уилбуром заставил задуматься Туббо о собственных обрывочных воспоминаниях. Туббо мало что помнил о побеге. Воспоминания поблекли, когда он столкнулся с проблемой собственного выживания. Моменты передышки (краткие, но они были) сохранились, но бóльшая часть их побега была окутана темным облаком. Фрагменты, затуманенные болью и лекарствами, слабо различались друг от друга, но Туббо подозревал, что не это одно было тому виной. Все-таки странно, что обладая миллионом глаз, он сохранил лишь скудные видения. Его память была подобно камушку, что пролетал над бурным океаном, прыгая по водной глади. Если бы он хоть на мгновение остановился, то погрузился бы в темные воды, навсегда застряв в пучине, никогда не зная ни света, ни воздуха. Ни страха. Но камень продолжал скакать, не теряя скорости. Лишь скудные всплески памяти цеплялись к нему отдельными каплями, пестря обрывками: Грязь. Глубокая и темная, жидкость вязнет в холодной почве, взбитой тяжелыми копытами. Полосы земли смешались с потоками крови. Зубы. Кабаньи клыки. Покрытые кровавым месивом. Улыбка. Смех. Грубый смех, что раздается снова и снова, смешиваясь с топотом ног. Волосы. Густые пряди цвета лаванды, запутавшиеся в осколках черепа и размаженного мозга. Вмятый лоб на знакомом лице. Стол. Разбросанные подносы с остатками завтрака. Несколько поваленных стульев, с которых сбегали сотрудники, забиваясь в потайные проходы и бункеры в надежде спастись. Надежда, которая так часто становилась порушенной. Тысячи лиц, затаивших дыхание в ожидании смерти. Они смотрят на двери бункера, возможно, склонившись в молитве или в тихом шепоте. Побег заключенных глазами похитителей, глазами убитых. Попав в Фонд, он не мог представить всех последствий. Списки жертв, которые никогда не попадут домой, и Туббо мог бы сопоставить каждую фамилию с телом, если бы захотел. Со всеми трупами уже почти разобрались, но оставались куски, пятна, призраки. Разбитые двери и страшные разрушения. Даже сейчас осознание происходящего не позволяло лицезреть полную картину, но, возможно, виной тому была завеса из дымовых атак. Туббо видел, но восприятие не закрепилось. Оно не имело смысла. Он ничего не помнил. Амнезия не была для него близким понятием. У Уилбура страницы выцвели на солнце, тогда как у Туббо они были вырваны. Туббо забыл об опасном, Уилбур - о безопасном.

***

«Звезды на небе», - тихо заметил Туббо. Уилбур поднял голову, смутно заинтересовавшись его наблюдением. Кроме дальнейших приготовлений, других событий особо не предвиделось. После кровавого утра день прошел спокойно, и это напрягало Уилбура. Ужин был плотным, хоть желудок и не привык к многоразовому питанию. Он и забыл, как быстро возвращался физический голод после обычной пищи. Впрочем, ужин был достаточно приятным, как и весь остальной день. Свобода после столь долгого времени ощущалась непривычно и чуждой настолько, что это вызывало лишь настороженное удивление. Пчелиный мальчик, в свою очередь, просто наслаждался этой свободой, со всеми красками мира, ароматом воздуха и волей. Вот чего Уилбуру не хватало больше всего - собственной воли. Он мог сам выбирать, когда ему есть, двигаться и говорить, и это доставляло почти опьяняющий восторг. Конечно, всю жизнь он тщательно скрывался от посторонних глаз, но он всегда так жил. Выйти к людям он не мог, сама мысль об этом была смехотворной, но даже та малая свобода, которую он имел - было всем, в чем он нуждался. Он полагал, что звезды были лишь еще одним ее аспектом. Доказательством того, что мир гораздо больше владений Фонда, что есть вещи, которые даже ему не подвластны. Он забыл, как менялся цвет неба с течением дня, забыл о ночной темноте, привыкнув к вечному искусственному свету. Уилбур был рад снова взглянуть на них, напомнив себе о пространстве между ними. А вот Томми... Глаза его заплясали, на лице засияла улыбка. Он тут же вскочил и распахнул дверь спальни, заставив ноги Уилбура подкоситься. «Пойдем», - позвал он. «Пойдем посмотрим!» Уилбур повернулся, чтобы поднять инсектоида, но обнаружил, что Туббо сжался в комок, сверля взглядом Томми. Нет, он смотрел мимо него, в комнату за дверью, на дремлющую фигуру, изувечевшего его зверя. «Нам нужно отдохнуть», - мягко настоял Туббо, и даже Уилбур сразу понял, что это была отговорка. Яркое выражение лица Томми померкло, глаза потускнели. Призрак ребенка, которого Уилбур почти забыл, снова исчез. Он посмотрел на Туббо. Мальчик зарылся в подушки, антенна стояла торчком. «Он спит», - ободряюще заверил Уилбур. «Мы знаем». Негромкий звук пролетел мимо его уха, скорее как гул, чем реальная фраза. Томми повернулся, глядя мимо гостиной и клыкастого титана - на кусочек ночного неба, обрамленный оконной рамой. Плечи опустились с тихим выдохом, и Уилбур мог точно сказать, в какой момент Томми решился пожертвовать своим трепетным желанием ради спокойствия друга. Ага. Ну уж нет. Уилбур схватил Туббо, заключив его в объятия. Мальчик тут же запротестовал, настаивая, что в этом не было необходимости. «Целый год меня держали под светом адских ламп, круглыми сутками не вырубая. Я хочу увидеть м̴̮̼͑͆̏͜а̵̯̥̰̕͠ф̶̪̭̋̀̋̒͝ф̷̳̮̞̫̈́и̴̮̊͋͘н̷͒͘ͅс̴͚̮̈к̸͖͉̦̌̍͝у̶̟͔̙̓̊ю̸̰̖͒̌͆ ночь», - коротко сказал он. Любые возражения утихли, стоило ему переступить порог гостиной. Инсектоид полностью застыл в его объятиях, словно камень, если не считать шквала насекомых, грохочущего внутри тела. Медовая рука крепко вцепилась в его плечо, почти до боли сжимая. Мальчик что-то бормотал на грани слышимости, какую-то мантру, снова и снова повторяя про себя. Ты просто идешь с Томми смотреть на звезды. Вот и все. Создавал более приятную и менее тревожную версию происходящего, преодолевая страх. Мысль, достаточно осязаемая, чтобы стать реальной. Клинок лежал неподвижно, заключенный в оковы сна. Уилбур раздвинул стеклянную дверь и вышел в прохладный ночной простор. Постепенно хватка маленьких рук на его плече ослабла, напряжение в инсектоиде понемногу спадало. Не так быстро, конечно, но спадало. К тому времени, когда он расслабился, зрение Уилбура почти привыкло к темноте. Казалось, что сама бездна вырвалась наружу, поглотив весь обзор, пока глаза не разглядели тьму. Прекрасную бесконечную тьму, окропленную росой из небесных светил, сверкающих в ночи. Крошечные всплески борьбы с черным ничто. Правда "ничто" было поспешным определением. Пыль и галактики расстилались над ним, широкой полосой тянувшись от горизонта к горизонту. Дыхание перехватило, когда глаза впились в чудесный полумрак, которого их так давно лишили, и теперь они наконец могли отдохнуть. Сердце трепетно билось при виде зрелища, столь долго недоступного. О, это небо за горизонтом - почти пустота, частично звезды - такое огромное, что едва не поглощало все кругом. Его душа упивалась ночью. Он жаждал оказаться там, в космосе, в абсолютной свободе. Там его никто не смог достать. Летать средь пустоты, не уступавшей его собственной бездне. Какой голод мог охватить его, если поглощать было нечего? «Интересно, на что это похоже», - вздохнул Томми. «Холод и темнота», - улыбнулся Уилбур. Холод и темнота в самом приятном смысле. Как же он скучал по ночному небу. Оно приветствовало его, как старый друг. «Нет», - фыркнул Томми, уточнив, - «быть звездой». Странно, что они пришли к одному и тому же вопросу, об одной и той же сцене, но совершенно разными путями. Он полагал, что в этом был смысл. Кто-то видел звезды, а кто-то - пустоту между ними. «Не знаю», - вздохнул Уилбур, и облако пара повисло в воздухе. «Спроси у Фила. Он - единственная звезда, которую я знаю». Свет, слишком прекрасный, чтобы быть когда-либо поглощенным. Божественное пламя, способное сразиться с самой страшной тьмой и одержать победу. Он вдохнул ночной воздух, позволяя ему наполнить грудь и душу, успокоить боль, томящую сердце. «Я так давно их не видел». «А я видел», - прошептал Томми, глаза его сверкали неземным светом. «Когда Туббо с Розалиндой помогли выбраться, всего на несколько минут. У меня аж сердце заболело от тоски, когда меня схватили». Он повернулся, и его почти ослепительный взгляд устремился на Туббо. «Я ведь обещал тебе, так ведь? Что мы увидим их снова?» «Да», - ухмыльнулся Туббо. «И ты был прав». «Да, м̴̙̫̞͙̔а̷̨̮̇ф̷̲̘̙̯͐̎̚ф̶͓̳͝и̶̩͉̣͔̹̇̎͊́н̷̤̬͊͋͘, я был прав», - сказал он с удовлетворением. «Я и сейчас прав, ты же знаешь. Глаголю чистую истину. Увидеть его вместе - так я обещал - лучшее ночное небо в твоей жизни». «Конечно», - хмыкнул Туббо, темные глаза сверкали звездным светом. Свобода всегда была слаще после долгого голодания. Некоторое время они просто стояли так втроем, захваченные созерцанием неба. Звезды искрились в пустоте, ночь становилась все холоднее. Уил пытался разглядеть созвездия, вдавленные в небосвод, но так и не смог их распознать. Их расположение было незнакомым, и он просто заверил себя, что причина была в том, что они находились в другом полушарии. Мысленно он рисовал свои собственные линии и глифы, известные только ему. Нечеловеческие слова вставали в соединения, руны сверкали в его воображении, тексты, понятные только богам и отродьям. Слова танцевали на языке, сладкие и нечестивые. Он не вдыхал в них реальной силы. Небеса простирались за горизонт. Томми спрятал зевок, на которой был способен лишь он один. Уилбур подозревал, что все они являлись дневными существами. Он думал, что сам он давно лишился режима, оказавшись в ловушке бесконечного света, но, как будто стоило только вспомнить о ночи, как тело само потянулось ко сну. Опасно. Он знал, к чему это могло привести. «Я буду дежурить первым», - предложил он, нарушив благоговейный момент. Двое других посмотрели на него, и на лицах обоих отразилось слабое замешательство. Ах. Верно. Неопытность, которую он должен был пресечь. Только осторожно. Аккуратно. Лунный свет блеснул на его зубах, когда он с улыбкой пояснил: «Это как в игре. Нужно, чтобы кто-то остался следить за монстрами». Или за людьми, в зависимости от контекста. «Я могу!» - с готовностью согласился Томми. Он снова вернул взгляд на звезды, глаза все еще жаждали неба. Это казалось неплохим вариантом. Он мог бы остаться с Томми, научить его быть бдительным. Настраиваться на ночь, прислушиваться к природному звучанию мира, выявляя незваных и вражеских. Тихая ночь, проведенная вместе в попытке вспомнить, кем же был этот подросток. Нужно было также не забыть забить место для следующей вахты, с Туббо в компаньонах. «Мы тоже», - предложил Туббо. Уилбур фыркнул. «Это не сработает, если мы все устанем и заснем. Если никто не отдохнет, то кто будет нести следующую смену? Кто возьмет вторую?» «Мы возьмем». Уилбур нахмурил брови. «И следующую тоже?» Туббо утвердительно кивнул. Уилбур снова нахмурился. Вообще-то изначально это была его задумка, пусть он и планировал действовать более тонко. Невежливо со стороны Туббо так воровать его идеи. «Тебе же надо когда-то спать», - сказал он, не обращая внимания на собственное лицемерие. «Не всем одновременно. Мы можем распределиться по всему району и точно сказать, если кто-то появится». Уилбур неловко моргнул. «Оу», - произнес он. Это было странно. Дозор всегда был постоянной частью жизни Уилбура. Обычно это означало чуткий сон, ускользавший при малейшем звуке - привычка, укоренившаяся в самом его существе. После того как к Уилу присоединились Филза с Клинком, с ними пришли и смены, и безопасность, и странные ночные периоды, когда он сидел в ожидании, под светом проплывающей луны, среди безликих теней, слушая и прислушиваясь к округе, бдительно охраняя покой своих друзей. Он знал, что его восприятие было слабее, чем у них, но его интуиция помогала определять угрозу не хуже. Его тени сливались с естественной тьмой, а пустота внимательно выискивала неприятеля, чтобы вгрызться в обещанную награду. Дежурство было просто еще одной частью выживания, с которой он давно смирился. Эта ночь отличалась также и по другим представлениям. Фонд никогда не выключал свет в его камере, а уничтожение прожекторов приводило к серьезным последствиям. Он отвык от темноты, как с иронией заметил Уилбур. Усталость навалилась на него, тяжесть которой он успеть позабыть, когда ночь пробудила давно разрушенный режим. Он чувствовал себя измотанным, и это ему не нравилось. Он мог привыкнуть к этому, но поддаваться было опасно. Уилбур должен был защищать своих товарищей. Он был единственным, кто оставался у Томми и Туббо, поскольку Клинок впал в беспробудную спячку, а Филза, похоже, возился с какими-то обещаниями. Он мог продержаться неделю, верно? Возможно, даже меньше, в зависимости от того, сколько времени потребуется кабану на восстановление. Уилбур должен был следить и обеспечивать их безопасность. Он не мог их подвести. Он не чувствовал себя полезным, опускаясь на матрас. Еще до Фонда кровать не была чем-то доступным, не говоря уже про его камеру. Туббо, судя по всему, был любителем подушек, тогда как Томми предпочел маленькое гнездышко на полу у изножья кровати. Риск коснуться Красного всегда вызывал беспокойство, но по молчаливому согласию все они решили находиться в одной комнате. Изоляция была невыносима после всего. Наличие компании, как оказалось, тоже выносилось с трудом. Уилбур уставился в черный потолок. Бдительность, благодаря которой он оставался жив, теперь работала против него. Каждый шорох заставлял его вздрагивать. Тихое жужжание пчел резало по ушам. Часы в соседней комнате настойчиво напоминали, что время шло, а он не спал. И он не спал, когда Туббо внезапно вскочил, и весь дом загудел в проклятиях. Мальчик согнулся пополам, сжимая искалеченные ноги и сильно дрожа. Уилбур поднялся, соскользнув с кровати, и быстро достал аптечку. Шаря в темноте, перебирая различные флаконы и бинты, он достал то, что ему показалось нужным средством. Он поднес бутылек к полоске света между занавесками, стараясь рассмотреть мелкий шрифт. Без очков он не мог разобрать слов, и он прищурился, наклонив к себе упаковку. Это были не те таблетки. Покопавшись в контейнере еще раз, он нашел обезболивающее, которое тут же протянул скривленному инсектоиду, всучив маленькие малиновые таблетки в мягкую ладонь. Он поздно увидел, что на той руке не было пальцев, как не было и воды, которую он забыл предложить. Горстка пчел проползла по ладони, скрыв лекарство, которое вскоре исчезло с руки. Туббо снова обхватил свои ноги тонкими руками, прижимая то, что осталось от конечностей, к груди. В слабом лунном свете блестели широко раскрытые глаза, в которых отражался блеск непролитых слез. В будущем за дозировкой решили следить более тщательно. Сделав вид, что ничего не случилось, Уилбур забрался обратно в кровать, натянул на себя одеяло и мысленно приготовился к созерцанию потолка весь остаток ночи. Еще в Фонде он плохо справлялся со скукой, к ней было невозможно привыкнуть. Агония потихоньку угасала, и уже через час Туббо поддался дремоте. Луч ночного света скользнул по стене. Череп сдавила тупая боль, знакомая, но, тем не менее, нежеланная. Ночь тянулась, пока Уилбур не спал. И он не спал, когда крик Томми разорвал тишину, нарушив сонное дыхание и жужжание пчел, обратив все в пугающий возглас. Уилбур выскочил из-под одеяла и метнулся к краю кровати, Туббо медленно потащился за ним, чтобы заглянуть через изножье. Томми корчился в объятиях ночного кошмара. Уилбур тихонько вздохнул, сдержав напряжение. Глупый, - мысленно укорил он мальчика. Уилбур знал, что лучше было не засыпать, чтобы не стать жертвой собственного разума. Впрочем, он не винил Томми за это. Это было само по себе мужеством - столкнуться с кошмаром лицом к лицу. Он мог бы потрясти подростка, но прикоснуться к Томми означало бы немедленную катастрофу. Уилбур ничего не мог поделать. Лучше просто переждать. Его кошмары были сравнительно безопасны. «Мы ненавидим, когда ему снятся кошмары», - прошептал Туббо в темноту, голос его был низким и пронзительным. Слова почти заглушались вскриками, отголосками мучений, от которых у Уилбура самого едва не заболело горло. Вскоре они оборвались с судорожным вздохом, и Томми рывком поднялся с пола. Над ним нависал Уилбур, беспокойство которого было скрыто в темноте. «Хочешь рассказать нам об этом?» - мягко спросил Туббо. Томми просто покачал головой, невольно взмахнув кудрями. Туббо вздохнул, видимо, ожидая такого ответа. На этом все и закончилось. Они вернулись ко сну, или, по крайней мере, попытались. Глаз Уилбура тяжелел с наступлением ночи, но он знал, что лучше не попадать в ту же ловушку, что и Томми. Что-то горело в его сознании, затуманивая все вокруг. В какой-то момент он все же задремал, но не погружаясь в глубокий сон. Словно камень, скачущий по воде, но избегающий мрачной глубины. Движение вперед было единственным способом выжить. Остановиться - значит утонуть. В конце концов лунный свет померк. Ему на смену вспыхнуло радужное сияние - это рассвет поджег небо. Дозор подошел к концу, но Уилбур все равно продолжил его нести. Так было безопаснее.