悪魔の花嫁

Мегуми растер замершие ладони и снова взглянул на электронные часы довольно популярного корейского бренда техники. Они показывали 20:31. Чертов Сатору Годжо, что приходится юноше учителем, опаздывал уже на добрых пол часа, заставляя Фушигуро пританцовывать на месте. Снег укрывал все видимые поверхности, а люди, проходящие мимо с каждым разом, выглядели все более уставшими. Во всех магазинчиках и кафе уже висели мигающие теплым светом гирлянды, а пушистые яркие украшения на светильниках, дверях и столах, давали понять, что до Нового Года оставалось совсем чуть-чуть. Парень поежился, ощутив своей кожей морозный ветер, что поднялся к вечеру. — Йо! — сзади раздался знакомый голос. — Сенсей. Вы сказали, что в 20:00 встречаемся у Банка Мидзухо, что недалеко от станции Хибия. Вы же сами назначили встречу, почему опаздываете?! — Ну прости, не знал, что меня задержат. — Мужчина с вихрем платиновых волос и с черной плотной повязкой на глазах, комично высунул язык и развел в стороны руками. Он подошел к Мегуми и поправил тому шапку, что уже чуть съехала на бок. — Пошли, знаю тут недалеко хорошую кондитерскую. Раньше там часто бывал со своим…другом. — Вы позвали меня чтобы просто посидеть в кафе?! Может просто позвоните тому самому «другу»? — Не вредничай, Мегуми. Мы давно с ним не виделись и, к сожалению, уже не увидимся. Сатору, как-то печально усмехнулся и они неспеша направились к кафе, название которого, горело яркой оранжевой вывеской «CreAm». Они зашли внутрь, где было ощутимо теплее. Сняв верхнюю одежду, отряхнувшись перед этим от снега, они заняли уединенный столик возле окна подальше от лишних глаз. Мегуми выбрал стандартный латте с корицей и круассан с шоколадом, закончив озвучивать свой заказ милой и приветливой официантке, заметил, как учитель старательно всматривался в панорамное окно, на котором мороз оставил свой отпечаток в виде белоснежных узоров. Девушка тоже перевела взгляд на задумчивого блондина. — Давненько вас не видела. Вам как обычно? У нас новогодняя коллекция, не желаете ознакомиться? — Тот лишь небрежно кинул «как обычно» и отправил девушку обратно. — Какой-то вы сегодня не такой, Учитель. — Юноша взлохматил свои волосы и решил тоже ознакомится с пейзажем за окном. Из окна открывался прекрасный вид на улицу, где яркие вывески и пёстрые украшения контрастировали со снежным пейзажем. Тротуары были забиты огромными толпами людей, которые завершали последние приготовления к грядущему празднику. Тем не менее, Мегуми вспоминал, что еще ни разу за эту жизнь не испытал по отношению к этому событию хоть каплю приятных эмоций. — Я с директором Ягой снова ходили к первой инстанции повышения рангов. У тебя снова отказ. — Не удивлен, это уже пятый за этот месяц. — Я знаю, и я чертовски зол, что они намерено, оставляя тебе низший ранг «В» продолжают давать задания с проклятьями особого уровня. Пытались достучаться через свод правил и законов, но они сказали, что ты «особый» случай. И на тебя эта ранговая система не влияет, с твоим потенциалом ты с легкостью можешь расправляться и с более сложными врагами. Представляешь как интересно? — Значит, все остается, как и прежде. — Блять, да. А знаешь, что еще больше меня выводит из себя? То, что они намерено присылают «срочные» поручения, в то время как тебе надо идти на изгнание. У Юты из киотского колледжа тоже самое. — Ну и что такого? Разве это не делает нас сильнее? — Мегуми не часто видел, как Годжо злился, но как только разговор заходил за его прямое начальство и иерархию в обществе магов, то Сатору слетал с катушек. — Они играют в смертельную рулетку вашими телами. Убьется или нет, но при они будут не при делах. Понимаешь? Ляжет вся ответственность на меня и на директоров магических школ. Это, во-первых. Во-вторых, вашими жизнями размениваются с такой небрежностью, как будто намерено хотят показать вашу ничтожность в их руках. Они буквально говорят: «Мы решаем кому жить, а кому умирать». Они давят на меня и манипулируют, вашей безопасностью. Лично ты на пару с Ютой уже как полгода выполняете задания со сложностью за которой другие маги получают деньги. Нормальные деньги, Мегуми. А вы как бесплатная и крайне эффективная рабочая сила. Получается, использовать вас крайне выгодно. Не доплачивают одним, при этом ставя вас под удар. На мои возмущения, что они затеяли опасную игру, никак не реагируют. Я разочарован и отчасти в тупике. — Вы же типа сильнейший, разве они могут вам отказывать в чем-то? — Блять, конечно! И еще как, я столько раз слышал от них нет, что мне кажется это самым ненавистным словом. Они манипулируют мной, угрожают и откровенно смеются. Творят абсолютный беспредел. Я даже поднимал свои связи клана и знаешь что? Они говорят, что бессильны из-за подавляющих голосов других кланов, и не могут влиять на какие-то внутренние решения совета магов. Оправдываются, что клан в упадке. Вранье и провокация, видел бы ты, что мой отец подарил своей новой жене… Мама, так и продолжает заниматься недвижимостью и предоставляет жилье во время командировок магам за пределами страны. Упадок, ну конечно… — Не заводитесь Вы так. Праздник на носу, давайте просто забудем об этом на один день? Ничего страшного, рано или поздно они оценят мои старания и повысят до нужного ранга. А пока я и за еду поработаю. Вы скажите, случаем не спрашивали по поводу сестрицы? На стол была поставлена пузатая кружечка с восхитительно пахнущим кофейным напитком и тарелка с воздушным тестом. Нежный ненавязчивый аромат ванили и горячего теста наполнил воздух, вызывая у юноши дополнительную слюноотделение. Бюджет последнее время не позволял себя радовать чем-то вкусным и изысканным. Кафе имело приятную минималистичную обстановку, в которой круглые столики и стулья нежного кремового оттенка дополнялись мягкими сиденьями с цветочным рисунком. Уютную атмосферу в помещении создавали небольшие светильники-свечи на столах, окруженных венками из ёлочных веток и шишек. Белоснежные скатерти в виде снежинок ниспадали вниз со столов. Тишину в кафе нарушала негромкая праздничная музыка, создавая домашнюю атмосферу. Гирлянда с мигающими разноцветными огоньками, на взгляд юноши, не совсем вписывалась в интерьер, но задавала нужный настрой. Ему больше не хотелось слушать о ворчливых и вредных старейшинах, которые сравнивали Мегуми с дворовой псиной и обходились соответственно подобающе. Скорее, ему хотелось вспоминать как они с сестрой играли в снежки, делали снежных ангелов на снегу, а потом краснощекие и уставшие бежали скорее домой греться. Он помогал ей готовить праздничный стол, а отец приходил к полночи и с хмельной улыбкой на лице дарил какие-то совсем простые, но такие родные подарки. Хотелось так же вспомнить, они вместе с ней делали своими руками Мотибану. Простенькая композиция из веток бамбука с прикрепленными к ней — фигурками моти, которые они тоже лепили сами, всегда украшала их небольшое и простенькое жилье. Мегуми нравилось делать разных животных, а Цумико лепила обычные круглые рисовые сладкие шарики. Потом они раскрашивали их пищевыми красками и довольные кушали после праздника. А когда только светало, сестрица заботливо одевала Мегуми, укутывая того плотнее в шарф, вела к ближайшему храму, дабы они могли помолиться о благополучии и загадать самое сокровенное желание, написав его на деревяной табличке. Она была самой доброй и заботливой сестрой, которую только можно было желать. Поэтому юноша любит ее всей своей душой, каждый день страдая от разлуки. Она сама была еще ребенок, но заботилась о маленьком брате, терпя побои от пьяного отца. А при его длительном отсутствии все равно находила чем накормить себя и брата. Она никогда не унывала и учила Мегуми быть стойким, вежливым и благодарным. То какой он сейчас, это лишь заслуга его сестры. Ради нее, он готов был на самые опасные и тяжелые изгнания. Все лишь бы снова встать к ней поближе, почувствовать тепло ее тела и помолиться за счастье в новом году. — Спрашивал. Без изменений. Они все так же без понятия, что с ней и все так же не могут пробудить ее от этого проклятья. Его природа древняя и никому не известна. А те, кто имеют хотя бы примерное представление, чураются и даже не хотят на нее смотреть. Приговаривая лишь «двуликая отрава». Я понятия не имею, что они имеют в виду, остальные лишь пожимают плечами и уверяют, что скоро разберутся. Не переживай Мегуми, все будет хорошо! — Сатору вдруг оживился и снова стал вести себя придуркавато. — Да, сенсей. — Юноша неутешительно вздохнул. На стол поставили весьма аппетитный сэндвич с ветчиной и какао с мило плавающими сверху маршмеллоу. Блондин принялся с жадностью поглощать пищу, предварительно пожелав Мегуми приятного аппетита. Но от последних новостей, аппетит испарился сам собой. Брюнет отпил из своей кружки, почувствовав горечь разочарования с привкусом кофе. Казалось, что с тех пор, как за ним пришел Годжо, а Цумико упала в магическую кому, то жизнь парня стала более насыщенная, но от этого и бессмысленная. Изо дня в день он выполнял действия, которые знал на перед. Проснулся, умылся, получил задание, выполнил, лег спать. По возможности где-то между надо перекусить и пробежаться, пока еще солнце не встало. А в единственные минуты отдыха занять себя книжкой, чтобы забыть какого это чувствовать одиночество. — Малой, а ты подарок уже купил? — когда Мегуми вынырнул из своих мыслей, сенсею принесли уже мороженое, в которое он с азартом погрузил на ложку и запихнул себе в рот. Морщась от того, как холод пробирает до самых кончиков пальцев. — А какой смысл вам есть мороженое зимой?! Хотя какое мне дело, я почти привык, что вы со странностями. — Ты с темы то не уходи. Уже подарил что ли? — Не ваше дело… — Фушигуро наконец принялся есть остывшую выпечку, хотя бы затем, чтобы не отвечать на дурацкие вопросы своего учителя. — Ну и ну, чем ты старше, тем больше становишься букой. — Годжо с нескрываемой обидой в голосе, обратился к своему ученику. — Я же не просто так лезу «не в свое» дело. Мне важно знать как ты, что с тобой и как ты себя чувствуешь. С тех пор, как я взял тебя под свое попечение… — Вы не мой официальный опекун, можете так не заморачиваться. — Я не официальный лишь потому, что, когда оформляли тебя и сестру как сирот, я не был совершеннолетним. Поэтому по документам ты являешься приёмным сыном моего троюродного дядьки из Окинавы. Дедуля Иноске даже не видел тебя ни разу, а уж о твоем финансовом обеспечении он и подавно не думает. Так что не выделывайся малой, я ответственный взрослый и знаю, как решить любую проблему. — Годжо поправил свою повязку на глазах и зевнул и у юноши поселилось сомнение касающейся последней фразы. Он встал из-за стола и потянулся всем телом к верху, вставая почти на носочки. — Ну, что пошли? Мегуми допил свое кофе и почти на ходу доедал вкусный хрустящий круассан с еще теплым растекающимся в центре выпечки, шоколадом. Пока Сатору оплачивал счет, Фушигуро накинул на себя куртку, замотался небрежно в шарф и уже готовился натягивать нелепую красную шапку с помпоном, которую ему купил сенсей прямо перед праздниками, на смену старой и протертой. Они оба вышли под звук сотрясающегося колокольчика, что висел над входом чаще свидетельствующий о новых посетителях. Холодные и бурные улицы Токио снова приняли двух магов, растворяя их среди тысячи других японцев. Они неспешно шли в одиночестве, пока с неба непрерывно шел снег. Мороз щекотал щеки Мегуми, заставляя того прятать лицо в шарф и втягивать шею как черепаха в плечи, в попытке скрыться от жгучего холода. Звуки их шагов терялись в общем потоке. Громко сигналила машина, кто-то разговаривал на повышенных тонах заплетающимся языком по телефону; а вот с огромного цифрового экрана раздался приятный голос девушки, рассказывающий о преимуществе новой линейки косметических средств. Постепенно, они все дальше уходили от полных жизнью улиц и стремились в более тихий, спальный район. В свете ночных фонарей можно было заметить, как снежинки кружась в воздухе, медленно спускались вниз, завораживая юношу своим необычным танцем. Токийские улицы спали под тонким слоем бархатистого белого одеяла. Каждое строение и нежная крона дерева, казалось, утопленными в мерцающем белоснежном облаке, создавая ощущение зимней сказки в современном городе. Частные дома были украшены мерцающими гирляндами, при взгляде на которые, у Мегуми лишний раз скреблись кошки на душе. Юноша представлял как в этих прекрасных двухэтажных домах, пахло домашней едой, которую готовила на кухне женщина, не старше матери Сатору, а в дверях появился только, что приехавший отец семейства. Шел по широкому залу, где обязательно стояла красивая и нарядная елка, а по дому были развешены новогодние украшения в виде изысканных венков. Он подходил к жене и целовал ее в щеку, восхищаясь запахом праздничного ужина и дарил ей роскошный подарок. «Например дорогую сумку», раздался голос в голове. Со второго этажа спускалась девушка возраста Цумико, целовала мужчину в щеку, тоже получая заветный подарок, помогая накрывать стол для праздничного ужина. И вот кто-то очень похожий на Мегуми получал подзатыльник пока сидел за просмотром новогодних телепрограмм, выслушивая заботливый бубнеж от только пришедшего мужчины, вставал с дивана и шел помогать сестре. «Наверное он получит на Новый Год, либо новый телефон, либо приставку…» Он замер и буквально впился взглядом в окна дома, которому посвятил столько времени придумывая несуществующую семью. Но в окнах кроме гирлянд и плотных штор, не смог ничего рассмотреть. — Чего встал? — Сатору обернулся на своего ученика, что замер и уставился на случайный дом. Юноша лишь махнул головой и последовал к учителю, прогоняя грустные мысли. Ему никогда не жить ту жизнь, о которой он мечтал еще секунду назад. Склоняя голову, он продолжил бессмысленно перебирать ногами, не обращая теперь внимания на «идеальные» дома, теряясь среди своих мыслей. Оставляя вопрос своего учителя без ответа, заместо этого спрашивая совсем другое. — Сенсей, а как вы проводите рождество? — Причем тут рождество если моя семья поголовно чтит буддизм, а другие ветви нашего клана — синтоизм?! Мегуми… Наш максимум — это приобщение к так называемому «Новому Году» и то я даже знаю побочные ветви, что живут по китайскому календарю. Хах, но все в традиционном стиле, без елок, всяких каминов и красных носков. Подарки дарили друг другу и проводили эту ночь с семьей. В этом «празднике» нет ничего необычного, поверь. В этом году даже не хочу ехать к ним, чтобы не слышать лишний раз о том, какой я не управляемый. Вечно «Сатору, ты позоришь честь семьи! Сатору, ты опять хамил старейшинам? Сатору, прекрати возиться с этим щенком из клана Зенина и отдай его уже им! Сатору, тебе уготовлена великая роль в магическом мире» Они сами не могут определиться, хотят меня ругать или же хвалить. А что такое? — Да ничего. Просто стало интересно. На самом деле Мегуми не раз был на семейных праздниках клана Годжо, однако он так ни разу не увидел хоть что-то отдаленно похожее на «семью». — Сенсей, а вы хотели бы завести свою собственную семью? Ну там с красавицей женой и парочкой детишек. — Ха?! — Повергнуть в шок самого Сатору Годжо мало кому удавалось, но Мегуми делал это достаточно часто. — Ну ты и вопросы сегодня задаешь… Я тебе с ходу так и не отвечу. Но даю гарантию, что хочу проходить холостяком как можно дольше! Семья — это ответственность и сплошной головняк. — Разве? Но вы взяли меня и Юту под свое попечение и относитесь к нам с непривычной «родительской» любовью. Знаете, вы будете очень хорошим отцом. А я вот бы хотел завести семью, но не сейчас. Нет, правда. Я бы хотел создать свое уютное место с человеком, который станет мне роднее всех. Но у меня едва хватает сил на себя, хотя, а вдруг мне встретится такая девушка, благодаря которой я обрету невиданную силу? Я хотел бы суметь защитить своих детей, свою сестру и вас сенсей. Даже сильнейшим требуется защита и помощь. Разве не так? — Блондин с повязкой на глазах, как-то очень тяжело вздохнул. Он неспеша подошел к Мегуми, что почти на голову был его ниже и крепко обнял. — Мегуми, не надо кого-то постоянно защищать. Это нам следует спасать и оберегать таких как ты… Прекрати. От тебя требуется только одно. Быть счастливым, будь им назло всем и ради меня тоже. Пожалуйста. — от чего-то голос учителя сделался ломким и начал пропускать в себе высокие тональности. Он перешел на шепот – Прошу, старайся только ради себя. Хватит думать о других, они ведь о тебе не думают… — Я- я не понимаю вас, учитель. — А сейчас и не надо. Вспомни это когда станешь чуть старше и перед тобой встанет выбор, делать как тебя учили или как будет лучше для тебя. Мы достаточно в жизни делаем выборов, думая не о себе, а о других. Так вот, пока у тебя не появилось очаровательной женушки и парочки спиногрызов, ставь себя в приоритет. Ведь тогда на первое место встанет именно семья. Малыш Мегуми, тогда ты как великий полководец и стратег поведешь их к счастью и процветанию. Ведь их интересы станут важнее собственных, и ты уже не сможешь думать только о себе. Я верю, что твоя будущая семья станет для тебя надежной опорой и источником бесконечной силы. В ночной тишине раздался свист и затем оглушительный хлопок. Тысяча разноцветных искр растворились в ночной темноте. С каждой секундой в небе появлялось все больше взрывов и следующих за звуком, пестрых огоньков. Холод, который Мегуми ощущал не только телом, но и душой, вдруг стал постепенно исчезать. Он сильнее уткнулся с своего учителя, который нежно поглаживал юношу по затылку и тихонько раскачивал его в разные стороны. — Да, учитель. Сколько они простояли так, под раздавшийся полночный салют, даже сложно сказать. Сатору был уверен, что не более пяти минут. А для Фушигуро казалось всю ночь. Такие теплые и искренние объятья дарили парню хоть какую-то опору. Ведь учитель, лишь изредка ругал подростка, всегда только советовал и наставлял. За это в колледже его всерьез называли «курица-наседка», так как тот ну никак мог удержаться, чтобы не проконтролировать лишний шаг своих подопечных. Мегуми видел с каким рвением «опекун» старается быть с ними на одной волной, только все никак не мог понять одного. Зачем ему все это? Сатору изначально родился с привилегиями, в главной семье клана, в добавок является единственным наследником семейства Годжо, к тому же единственный рожденный за последние пятьсот лет человек с техниками «Безграничность» и «Шесть глаз». Его место определённо в верхушке руководства магов, но он выбрал другой путь. Для Мегуми это до сих значилось как великая загадка на пару с вопросом «Кто построил пирамиды?». Иногда, когда обессиленный юноша лежал после тяжелого боя на сырой и мокрой земле, он нередко сам пытался разгадать эту загадку. Не про пирамиды, конечно же. Может, так он пытался извиниться перед ними за свое привилегированное положение? Но его никто в это не обвинял. Наоборот, все смотрели на него затаив дыхание и сжирая глазами, дабы не забыть, как выглядит их надежда и спасение. Другие же, смотрели на учителя с подозрением, так как понимали, что человек подобного потенциала мог в легкую устроить революцию в их мире или же с пренебрежением в одно мгновение забраться на самую верхушку власти. Сатору, как будто боялся переходить в ту самую высшую лигу, о которой ему говорили с самого детства. Может он не хочет разочаровывать своих родителей и заодно людей, которые в него верят? А может он знает, что даже с его уровнем силы и мотивации он все равно ничего не изменит и хочет зайти с другой стороны? Не понятно… — Смотри-ка! Кажется мы уже в новом году. Не хочешь зайти к Цумико? — Блондин резко отодвинул подростка и взглянул тому в раскрасневшееся лицо. — Я был у нее перед нашей встречей, зачем? — Мегуми вытер слегка мокрые глаза и подтер текущий ручьем нос. В мгновение ока он собрал себя в единый нерушимый камень и готов был вновь показывать свою неприступность на пару со сварливостью, доставшуюся не то от отца, не то от матери. — Ну и что. Это же будет ваша первая встреча в новом году! Давай, метро еще работает, каких-то пол часа и мы уже в нужном месте. Новый Год как никак надо проводить со своей семьей. Я и так знаю, что ты собирался к ней после полуночи, каждый год так делаешь. — А вы откуда знаете?! — Просто знаю. Они, топча только что улегшийся снег, оставляя на белоснежной поверхности едва заметные следы, побрели к ближайшей станции метро. Дорога и в прям не заняла так много времени, а на встречу им шли люди с опьяненными от счастья улыбками. В метро толкучка оставалась такой же, как и в час пик, люди толкались и плотно прижимались в переполненных вагонах. От такого количества людей и многообразии запахов, в небольшом плотно закрытом помещении Мегуми становилось дурно. Большое количество разнообразных запахов, начиная от пота, смешанного с дешевым парфюмом, заканчивая порошковой свежестью; накладывались друг на друга, заставляя юношу закрывать нос от отвращения. Он не мог дождаться момента, когда они наконец-то выйдут из этого душного переполненного вагона и окажутся на свежем воздухе. Время снова замедлило свой ход, превращая эту поездку в зацикленную пытку. Годжо, что заботливо прижимал к себе своего ученика, чтобы того ненароком не потерять или еще чего хуже. Он был наслышан о горькой судьбе молодых студентов и студенток, что лишались своей детской невинности в подобные часы переполненности транспорта. Проверять, слышал ли он правду или нет, у него не было никакого желания, как и устраивать кровавую расправу над «обычным» человеком, который не контролирует свою похоть. По прохождению двадцати минут, они наконец вышли на нужной станции. Ну вышел только Годжо, Мегуми же он чуть не вынес на руках, так как малец грозился упасть в обморок, но морозный свежий воздух проник вскоре в легкие юноши, наполняя его кровь кислородом, приводя в чувство. — Ах-ха-ха! Никак не привыкну, какой ты нежный. Готов полуживой на своих двоих возвращаться с изгнания особо уровня, но почти мёртвым грузом падаешь от обычной толкучки в людях. Выдерживаешь сложнейшие физические нагрузки, но расклеиваешься на неделю во время цветения магнолий. — Ну, у каждого должны быть свои слабости, сенсей. Хотя откуда вам знать, по вам не скажешь, что у вас есть хоть одно уязвимое место. — Конечно есть, и не одно. Но тебе я о них не расскажу, бе-бе-бе. — кривляясь высокий блондин в повязке на глазах, что захватывал все внимание женского и не только пола, побежал вверх лестнице, а затем по многолюдной улице. Мегуми тяжело вдохнул и быстрым шагом планировал нагнать своего учителя. Сатору свернул в спальный район, шум толпы вокруг постепенно стихал, отдаваясь эхом вдоль узких уличек. Брюнет остановился, понимая, что учитель его дразнит. Он улыбнулся и наслаждаясь относительной тишиной и спокойствием ночного города, после шума и толпы людей, захотел растворится в этом моменте. В эту же секунду, он почувствовал неожиданный прилив сил, что захотелось потратить до самой последней капли. И он, срываясь с места, побежал вслед за учителем. Легкие обжигал холодный уже январский воздух, а под ногами ощущался слегка скользкий тротуар. Каждое прикосновение его ног к земле казалось едва заметным, будто он парил сквозь воздух, игнорируя все законы притяжения. В небе раздался еще один разноцветный взрыв и каждый новый взрыв окрашивал снег в неоновые оттенки, оставляя кратковременные сверкающие следы. Сердце колотилось в унисон с грохотом фейерверка, создавая бурный ритм, наполняя все тело неистовой энергией. Он чувствовал, что все вокруг вмиг стало ярче, реальнее и живописней; наполняя его неутомимым рвением продолжать бежать, пока он наконец не нагонит своего учителя. Он проносится мимо зданий и домов, пролетает через перекресток, ощущая, как ветер пробирает его до костей, но эта неожиданная гонка распаляет его до состояния извергающегося вулкана. Когда он наконец, смог нагнать Сатору, тот уже стоял возле знакомого до боли здания высотой в несколько этажей. На заборе висела вывеска «Мемориальная больница Мацудзава». — Догнал меня, молодец пацан. Еще немного и будешь обгонять. — Да, конечно, я чуть легкие не выплюнул пока старался хоть на метр к вам приблизиться. Вокруг больницы была обширная парковая зона, где пациенты и их близкие могли проводить время за оздоровительными прогулками. Свежевыпавший снег полностью укрывал тропу, и ни один след не испортил его девственной чистоты. На белоснежной поверхности не было никаких признаков вмешательства людей или животных, что придавало окружающему пейзажу успокаивающую чистоту и нетронутость. Сатору набрал что-то на своем новомодном смартфоне и уже через несколько минут к ним выбежала молоденькая девушка в медицинском костюме. На ее бейджике было имя, но Мегуми, к сожалению, его не запомнил. Она прикрыла голову от падающего, на ее рыжие крашенные волосы, снега, и впустила их на территорию. Охраны по близости не было, что лишь вызывало дополнительные вопросы. Но подросток лишь пожал плечами, желая не забивать этим свою голову. Внутри больница, как и прежде, отличалась своей просторностью. Пациенты уже давно отдыхали, и лишь медсестры на пару с несколькими дежурившими врачами бродили туда-сюда. Это была не простая больница, зачастую в ней лежали люди, требующие длительной реабилитации или постоянного ухода, а главой этой больницы являлся достаточно известный маг из клана Камо, обладающей техникой управления крови. Но Мегуми так и не довелось с ним ни разу встретиться, всеми переговорами занимался обычно Сатору. В коридорах были удобные и минималистичные скамейки, а также большое количество растительности, что радовала своими ярко-зелеными листьями, как посетителей, так и больных. Вывески и указатели подсвечивались белоснежным светом, помогая ориентироваться даже в кромешной темноте. Пепельноволосый махнул девушке, отпуская ту по своим делам, а сам не нарушая тишину прошел к лифту, за ним же проследовал и взлохмаченный брюнет. Они зашли в лифт, что звоном оповестил их о своем прибытии. Сатору достал снова телефон, сделал фото в зеркале, что было усыновлено в полный рост. Неудовлетворенный результатом, он притянул уже порядком уставшего подростка к себе и снова нажал на «фото». — Ну и зачем?! — Не успев полноценно выразить свое возмущение, Мегуми уже сгребли и в зеркале отразилась до ужаса карикатурная физиономия учителя, что вызывала лишь смех — Ну вы как обычно, хах. — Ну а че постоянно с серьезным лицом ходить? — Вам бы не мешало добавить чуть больше серьезности, честно говоря. — Ты говоришь прямо как моя матушка. Ну все, малой… — готовясь к атаке, Сатору хищно потер ладони между собой. Но совершить задуманное ему не дало все тоже звуковое оповещение, означающее остановку лифта на нужном этаже. Все веселье тут же испарилось, как и желание идти дальше. Но сенсей оставался самим собой в любых условиях, поэтому собственнически закинул руку на плечо юноше, чувствуя его нерешительность и ступор, он легко подтолкнул того к выходу. Затем и вовсе повел по тускло освещенному больничному коридору. Тихие шаги раздавались по отполированной больничной плитке, по обе стороны от коридора тянулись ряды одинаковых больничных дверей, за которыми скрывались десятки людей, навечно погруженных в коматозное состояние неясного происхождения. Как позже Мегуми узнал, что на самом деле случаев гораздо больше, но правительство Японии целенаправленно утаивает информацию, чтобы не вызвать лишнюю панику у простых людей. Каждый шаг по больничной плитке отдавался тихим эхом в пустом коридоре. Мегуми и Сатору шли медленно и сосредоточенно, рассматривая пронумерованные двери больничных палат, но брюнету даже не нужно было сверять номера палат, зная этот путь наизусть.

210. 211. 212. 213. 214. 215. 216. 217. 218. 219

220.

Они оба остановились перед абсолютно идентичной больничной дверью, как и девятнадцать дверей назад. — Извините за вторжение~ — Сатору как ни в чем не бывало наконец, взялся за ручку и вошел внутрь, утягивая за собой юношу. — Учитель! — брюнет был шокирован, но отчего-то начал разговаривать шепотом. — Прости, прости, Мегуми. — он как обычно развел руки в стороны. — Хотелось как-то разбавить это напряжение. — А чего шепотом, боишься разбудить? — Вы невыносимы… Сатору подошел к креслу, заботливо поставленным персоналом для одного конкретного посетителя, что любил задерживаться до поздней ночи. Мегуми в это время включил свет в помещении, где постоянно раздавался писк аппарата искусственной вентиляции легких, а также постоянный контроль давления и пульса с показаниями кислорода. Этот писк резал по ушам, но за несколько лет уже стал родным. — Что подарил ей в этом году? — блондин снял маску с глаз и прикрыв глаза закинул голову назад, подставляя свое лицо под лучи луны. — Как обычно ее любимые лилии, принес «Соперницы» Нагаи Кафу, буду ей перечитывать. Не самая моя любимая книга в библиотеке сестрицы, но она часто ее вспоминала, когда я спрашивал, что она советует прочитать. — И все? Мегуми не на шутку разозлился после этих слов. — Что значит и все?! Да, блять, все! А что вы можете предложить, как вариант подарка для человека в коматозном состоянии? Блондин аж распахнул глаза, и уставился своим безгранично голубыми глазами в покрасневшего от ярости юношу. Он не раз видел разражённого юношу, но чтобы довести его до такого уровня ярости надо было постараться. Хотя он понимал, что вина за сказанное, полностью лежит на нем и он перегнул палку своей глупостью. — Прости Мегуми, я не хотел… — Конечно, блять, не хотели. Ей не нужно ничего из ухода, она как будто забальзамирована заживо. Такая же мягкая и теплая, как и прежде. Не потеряв ни грамма веса, не утратив былой румянец, она просто спит. Ее организм не требует ни еды, ни чистоты. За исключением — полная неспособность к самостоятельному дыханию. Ее как будто поставили на паузу, как в какой-то компьютерной игре. И я это делаю ни столько для нее, сколько для себя. Чтобы почувствовать хоть какую-то близость с ней. Я провел столько времени в ее палате, что с уверенностью могу сказать как часто к ней заходят врачи, с какой периодичностью делают уборку и часы работы постов медсестер на каждом этаже. Учитель, попрошу более вас воздержаться от попыток «разбавить» атмосферу неуместными шутками и глупыми вопросами. Мегуми с раздражением стукнул вазой со свежим цветами о прикроватную тумбочку с больничной кроватью девушки. Ее волосы заметно отрасли за несколько лет, как это описывали специалисты по проклятьям, то человеческий организм способен производить в долгой медитации частицы энергии Ци, и если не высвобождать их, то они станут накапливаться в организме. Как итог стремительный рост волос на голове. — Прости. Я не хотел. — Я уже понял. — Юноша устроился на кресле, что стояло почти впритык к больничной койке. Взял тонкое девичье запястье и слегка коснулся губами. — С новым годом, сестрица. Ничего не успело измениться за это время. Ты все так же тут, а я все так же не знаю, как тебе помочь. Вдруг в комнате раздался женский голос, что напугал Мегуми. Он обернулся на Годжо, но тот лишь продолжал смотреть куда-то в стену. — Соглашайся. — Что? Во рту появился навязчивый вкус тины. — Прости, если была недостаточно хорошей сестрой. Но я люблю тебя, так же сильно, как и мама. Как бы я не хотела снова с тобой увидеться, но пожалуйста…. В легких почувствовалась тяжесть. — Пожалуйста, давай увидимся в твоей глубокой старости и тогда ты обязательно скажешь мне «Я прожил хорошую жизнь, Цумико»… — Юноша замер, а в глазах стало постепенно темнеть. Последнее, что он увидел, это улыбку сестры и катящиеся слезы из ее глаз. Кажется, что тогда она улыбнулась ему в последний раз. Почти переставая видеть, какие-либо очертания предметов в помещении, он услышал характерный колокольный звон. Как в том самом храме, что они посещали после Нового года. Резкая стремительная боль ударила прямо в голову. Он начало задыхаться и перестал чувствовать свои ноги. Цепляясь руками за шею, он все никак не мог выхватить даже частичку желанного кислорода. Глаза начали закатываться, и он в бессилии упал на поверхность кровати. По внутренним ощущениям, потеря сознания была лишь несколько секунд, но открыв глаза он увидел, как над ним навис ребекнок лет восьми и активно бил его по щекам. — Эй, Вам требуется помощь? Мистер, вы живы? В который раз он ощущал как холодная и мокрая одежда неприятно липла к телу, а вода окутывала нижнюю его часть тела. Теперь его голова не лежала как ему казалось на кровати, на самом деле его прибило течением к берегу реки и шеей он мог почувствовать мокрый речной песок. Он не мог понять, где его сенсей, а также, кто разговаривал с ним в палате у сестры. Но вот снова удар колокола и он скривился от нарастающей головной боли. — Не двигайтесь, у вас кровь из головы идет. — Малыш высунул белую тряпочку из своих красных штанов, что обычно носили служители храмов, и начал очень аккуратно промачивать сочившуюся кровь. Пропустив совет мимо ушей, брюнет все же предпринял попытку шевельнуться. Пожалел он в эту же секунду. Левую руку по ощущениям, опустили в кипящую лаву, а правой ногой он и вовсе не смог пошевелить. Не на шутку обеспокоившись состоянием своего тела, он резко поднялся, предварительно столкнувшись лбом с мальчишкой. Отчего тот хватился за ушибленное место и отстранился от странного юноши, что прибило, течением. Пошарив по себе глазами, Мегуми обнаружил сломанную руку, слава богу перелом был закрытый, а значит ему не грозит умереть от кровотечения. Так он думал до тех пор, пока не опустил взгляд на правую ногу откуда торчало острие деревянной ветки, пронзившее его икроножную мышцу. Кость, судя по всему, была не задета, но кровь тонкой струйкой уносилась вслед течению воды. — Это пиздец — сразу после этих слов, кто-то кинул в него мелкой россыпью камней. Было не столько больно, больше не приятно. — Нельзя говорить плохие слова, а то язык отсохнет! Мне так папа сказал. Тем более вы в святом месте, имейте совесть не выражаться. Пока у вас еще чего не отсохло! Я вам первую помощь оказывал, вообще-то. — Эй, малец, а не слишком ли ты наглый? Вот так вот в раненых камнями кидаться?! Да и какая это помощь? Отдубасил меня по щекам и сопливой тряпкой по голове поелозил. Тоже мне помощь… И где взрослые, почему на помощь не позвал? — А тут нет взрослых, я здесь жду своего папу. — И когда он придет? — Я не знаю. Мне сказали быть здесь и не задавай больше глупых вопросов! Я знаю, как оказывать, первую помощь, поэтому и сказал не дергайся! — Малыш снова подошел с Мегуми. Сверху была стандартная белая рубаха, как у девушек служительниц синтоистки храмов — Мико. Снизу вместо красной юбки, длинные широкие штаны в складку. — Ты мальчик или девочка? — А тебе какая разница? — Ну на тебе одежда девчачья, а сам ты и по голосу, и по внешности мальчишка. — Всматриваясь Мегуми отметил темные как ночь волосы, что были коротко подстрижены. Но самое цепляющее, это пылающие алым цветом глаза. Задержавшись всего несколько секунд, смотря мальчику в глаза, он вспомнил. Вспомнил все: и Сукуну, и похищение и заключение сделки и предстоящую свадьбу и то почему он здесь оказался. — Ты тоже ему служишь? — Кому ему-то? Я здесь один. — Ну тому розоволосому ублюдку, что обещал мне полную безопасность, но меня чуть не прирезали его наложницы. На кой ху.кхм, почему он не распустил этот серпентарий, я понятия не имею. Так еще и меня туда кинул, прекрасно понимая, чем это все может обернуться. Я и сам знал, что меня как-то подставят, но честное слово, даже подумать не мог, что все так сложится по-идиотски! — Ты видимо сильно головой приложился бедняга, ведь я понятия не имею про кого ты. Здесь есть только я и храм вечности. — Что? — Ну храм такой, ты что глупый? — Ты как со старшими разговариваешь, мелочь? — А вы перестаньте сквернословить на святой земле! И я не мелочь, а Шоичи. — Ладно, прости. Ты уже попросил меня один раз, а я все равно не послушал. Давай начнем заново, пока я не истек кровью, Шоичи-кун. Меня зовут Мегуми Фушигуро и мне очень нужна твоя помощь. — Вот так бы сразу! Я помогу тебе добраться до святилища, а там уже и раны твои осмотрим. — А ты не слишком ли фамильярничаешь для своего возраста? — Я начинаю сомневаться в том, что вам нужна помощь… — мальчишка сложил руки на груди и прищурился. Мегуми устало вздохнул. Мысленно он постарался настроится на ментальную связь, которая успела образоваться между ним и Сукуной, но он уперся по ощущениям в глухую стену. Ни ответа, ни привета. В душе поселилась тревога. — Ладно. Ты прав, я не в том положении, чтобы выяснять почему твои родители тебя не учили хорошим манерам. И уж тем более не мне эту работу за них делать. Эй, стой! — но прежде, чем эти слова долетели до адресата, след мальчишки уже простыл. И теперь Мегуми остался на берегу в полном одиночестве. Он с раздражением ударил рукой по мягкой песочной поверхности, выругавшись про себя. «Блять! Бестолочь, тебе же помочь пытались, а ты опять со своим желанием быть умнее всех. Ну сложно что ли язык за зубами держать?!» Пока юноша мысленно оскорблял себя, он заметил какое здесь странное небо. Определено погода не шептала, но он чувствовал, что, тут что-то не так. Тучи замерли на месте, а мелкая морось неприятно била маленькими каплями по лицу. Кое-что еще создавало эффект зловещей долины. Деревья на том берегу не шевелили кронами, несмотря на то что высокая трава металась из стороны в сторону. Казалось, что эти деревья сделаны из пластика или просто нарисованы на фоне. Да и трава слишком зеленая, как будто она никогда не выгорала на солнце и ее не касались лапы диких животных. Ветер и холодная речная влага единственное что давало Мегуми ощущение реальности. Он, шипя от боли решил наконец выползти из воды и стал потихоньку отползать от берега. Он не мог даже встать на четвереньки так как опора в виде травмированной ноги была никудышной, а сломанная рука не хотела слушаться и лишь отзывалась болью на желание ей воспользоваться. Мегуми сжимая зубы от боли смог отползти на небольшое расстояние от воды. Пока он барахтался на одном месте добрых десять минут, в далеко замаячила знакомая фигура. Шоичи вез что-то у себя за спиной. Когда он подошел ближе, то Мегуми разглядел как ребенок привез небольшую тележку на трех колесах. — Вы правы, мистер. Даже если вы ведете себя как последняя дворовая псина, лая и кусая всех подряд, это не повод бросать Вас в беде. Я все равно помогу вам. — после этих слов Фушигуро и вовсе стало как-то совестно, после своего поведения. В этот раз он лишь сказал «спасибо» и покорно принял помощь. Не без труда он погрузился в деревяную тележку, в которую предварительно заботливо положили белую ткань которой можно было укрыть голову и туловище. Ноги юноши забавно топорщились в разные стороны, как будто взрослого посадили в детскую кроватку. Шоичи прежде, чем двинуться, обвязал тканью поломанную руку, фиксируя ее положение, а также укрыл пробитую конечность. — Ехать долго, но я думал вы будете тяжелее. Скоро начнется ливень и уровень воды в реке поднимется, над надо уходить. — Угу. Юноша никак не мог понять откуда в этом ребенке столько сил, ведь он с легкость двинул увесистую тележку со взрослым внутри парнем и покатил в неизвестном для Мегуми направлении. Так же он отметил, что тот его катил по глиняной влажной земле, но он даже не запыхался. Вскоре они выехали на покрытую гравием дорожку. Под деревяными колесами раздался звук удара о мелкие камешки и поскрипывание самих колес. Посреди огромной территории Мегуми как бы не вглядывался в даль никак не мог увидеть, хоть какие-нибудь строения. — Шоичи-кун, а где я? — Вы тут. — Нет, ты не понял. Где я территориально? Я в Японии? — Почти. — Не понял. — его чуть тряхнуло, когда они наехали на крупный камень, от чего ногу пронзило болью. — Я не смогу вам это объяснить, такое нужно понять самому. — Я что, умер?! — Ну могу сказать, что вы вполне себе живы. Учитывая, даже что вас прибило к берегу реки Сандзу. Если она не поглотила вас, значит вы очень даже живы. — Ты сейчас имеешь в виду ту самую реку Сандзу, что отделяет мир живых от мира мертвых? — Ну да. Только вам можно сказать повезло, она не поглотила вас, отправляя на суд к великому царю Энма, а лишь прибила к храму вечности. Вот уж точно судьба непредсказуема, в прошлый раз здесь можно было видеть живого человека почти две с половиной тысячи лет назад, так мне папа рассказывал! Он у меня вообще много чего знает как про мир живых, так и про мир мертвых. — А кто твой папа? — м? Он очень великий маг. Не думаю, что вы его знаете. — Маг говоришь. А у твоего папы нет случаем на лице куска коры от дерева и лишней пары красных глаз? — Понятия не имею, о чем вы… — Ну и ладно, а дождь действительно становится сильнее. Капли настойчиво начали барабанить по мелкой гальке, что устилала импровизированную дорожку. Легкое покачивание и скрип колес убаюкивало юношу, он умиротворенно прикрыл глаза и решил снова попытаться связаться с Сукуной, по ту сторону его сознания. Но кроме тишины он ничего не услышал в ответ. Тот обещал ему связь лучше, чем в метро, но про загробные миры ничего не упоминал, а значит возможно, что связаться с ним теперь не предстояло возможным. Впервые за это время, в его голове было так спокойно и тихо, но теперь появилось навязчивое ощущение одиночества. Мегуми даже привык отчасти уже к своему новому привилегированному положению, но теперь ему предстояло как-то выбираться из этого подобия «чистилища» самостоятельно. Капли крови медленно стекали по ноге, падая на дорогу словно оставляя метки, растворяясь в дождевой воде. Спроси у Мегуми сколько они так ехали, то ему было бы даже сложно прикинуть это время. Становилось тошно от этого серого неба, зеленой высокой травы и мертвых на вид кедров. Эти деревья все так же украшали горизонт, но казалось, что пойди к ним в близь, то непременно уткнешься в невидимую стену. Пейзаж навевал на юношу ощущение безысходности, одиночества и депрессии.

«Если я тут умру, то так будет даже лучше. Хотя я не смогу сказать сестрице, что прожил хорошую жизнь.»

Прогремел гром, и юноша расценил это как согласие свыше. Про себя он начал считать секунды, но так и не увидел молнии. Чем больше он вглядывался вдаль, то ощущал как эта серая бесформенная пустота вглядывается в него. — О, мы скоро будем. Вы еще живы там? — Ну да. А если умру, то просто бросишь меня в поле? — Скорее всего нет, придется Ваш труп все равно везти до храма. Там нужные инструменты, я же тоже не глупый два раза туда-сюда мотаться так еще и груженый лопатой и каким-нибудь подобием надгробия. И вообще! Если собираетесь умирать, то сказали бы сразу. Я бы вас тогда просто обратно в реку выпнул… — Какой ты добрый Шоичи-кун. — За спиной у Мегуми послышался ехидный смешок мальчишки, тот лишь подкинул деревянные тонкие брусья, за которые брались обладателя данной чудо колесницы. Такие деревянные тачки помогали перевозить людям более тяжелые предметы и в больших объемах, зачастую не помещающийся в двух руках. Он мог поклясться всем на свете, что закрыл глаза лишь на секунду, как они вдруг остановились и Шоичи радостно воскликнул «Приехали!» — Подождите здесь, под крышей дождь вас уже не достанет. Я принесу все для перевязки и чистую одежду. Мегуми потрудился обернуться и был просто шокирован. Он в жизни ни видел такого размера и высоты храмов. Своей крышей данное сооружение касалось небес и терялось среди туч. Рядом был высажен бамбук и другие кустарники, что пестрили своим зеленым цветом. Как оказалось тележку с его обездвиженным телом вплотную подставили к огромной каменой стене в высоту несколько метров, как потом присмотрелся юноша, это оказалась лишь ступень. Одна из десятка ступеней вверх прямо к главному входу. Огромная двухсекционная дверь окрашенная в темно алый, словно покрытая свежей кровью, бросилась в глаза юноше. Здание вызывало у юноши одновременно восторг и отчуждение. Если этот храм построили не великаны, то точно боги, ибо люди не способны поднимать такие фундаментальные здания в небо, без специальной техники. Пока Мегуми продолжал лежать с задранной головой к верху и пребывать в шоке, тут же раздался знакомый мальчишеский голос. — Я все нашел! — Кто-то посещает это место? — Конечно. Некоторые приходят сюда раз в несколько сотен лет, кто-то чаще, кто-то реже. Не всем дано пройтись своими ногами по камню каэцу. Некоторым без вознесения или нескольких реинкарнаций и вовсе путь закрыт. А по вашей душе видно вы первую жизнь живете, повезло же, сразу человеком родиться. Говорят, те кто сразу магам рождаются, то их великие дела ждут. Они избранные. — Да уж, жизнь у меня великая ничего не скажешь. — А вы что тоже маг? — Ну маг, шаман, кудесник, кто-то даже шутя называл экзорцистом. — Прямо как мой папа! — Да что ты заладил то… — Просто все жду не дождусь, когда же он меня к себе позовет. Вот каждый день выхожу сюда и жду. Устал даже немного, но он у меня самый лучший. Он никогда меня не обманет, потому что очень сильно любит. — Шоичи, а папа у тебя один? Мамы нету? — взгляд у мальчишки ни разу не изменился, после этого вопроса. Он лишь улыбнулся и сделал вид, что пропустил все мимо ушей. — Давайте займемся вашими ранами, господин. Шоичи заранее взял много чистых тряпок, деревяную бадью с водой, а также длинные отрезки ткани чтобы подвязать наложенную повязку. Для обработки раны он взял рисовый уксус и древесную золу. Увидев этот средневековый набор первой помощи, он даже сглотнул от страха, молясь всем богам, дабы не пришлось после этого отрубать ногу от развившейся инфекции. В этот же момент, Шоичи легким движением руки вытянул приличных размеров ветку из ноги парня. Теперь перед его взглядом предстала зияющая рваная рана, из которой начала обильно сочиться кровь. Не колеблясь, движениями он промыл рану водой, затем уксусом, просыпал на нее всю имевшуюся золу и приложил с обоих сторон льняные белые ткани, которые стремительно окрашивались в алый. Взяв длиннее отрезки ткани, он начал заматывать конечность. Но начал от области под коленом и спустился к самым пальцам ног. — Фух. Вроде все, вам повезло, никаких жизненно важных точек не задето, так что смерть от кровопотери вам не грозит. Но думаю, что пока будет слегка кровить, поэтому я дам вам нужные материалы и бы уже будете сами делать перевязки. Видели же как это делал я? — Ну да. — Прекрасно. А теперь рука. С той же аккуратностью и филигранностью, он сделал импровизированную шину из укороченных стволов бамбука и все той же льняной ткани. А дабы унять боль после перевязки и наложении шины, Мегуми налили прозрачную жидкость, сильно пахнущую алкоголем, и заставили выпить две чашки подряд. Горячая жидкость опалила горло, а в голове появилась легкая дымка. Сильная боль сменилась на ноющую, все стало на порядок легче. — Думаю, с чистой одеждой надо подождать. Я принес вам трость, для передвижения. — Нам же не нужно подниматься наверх? — Нет, если вы сами не захотите. Внутри очень красиво на самом деле, там можно гулять целыми днями. Как начнёшь читать о жизненном пути древнейших, то пока дойдешь до будущих, уже и месяц промелькнул. — Ты о ком? — О Богах конечно же. Внутри вся их история, от самых древних, создавших этот мир и великую Японию, до будущих, чьи постаменты свободны. Через это место маги, монахи и даже люди имеют связь с божественным. Через коридоры этого здания можно услышать мольбы тысячи живых душ. Иногда зацеплюсь так, за чей-нибудь крик души, и веду его до нужного «портала», там то великие сами решат помочь этой душе или нет. — Ты проводник что ли? — Неа, говорю же, иногда помогаю. Те кто просят о исцелении, о деторождении, о плодородии земель, о жизни, вот им чаще всего. Все равно надо занимать себя чем-то пока жду. — У меня слов нет. Но я теперь и сам хочу увидеть, что внутри… — Так пошлите, только сначала обсохнем в коморке смотрителя. Да-да, я смотритель вечного храма, но это временно. Однако все равно это честь для меня! Даже если потом этого не вспомню. Мегуми оперся на хлипкую с виду трость и потихоньку в прыжке начал передвижение. Закинув все, что осталось от перевязки в ту самую деревяную тележку, они вместе неспеша прошли вглубь зарослей бамбука, что располагались слева от нижней ступени храма. Идти по дорожке из мелких речных камней босиком, в припрыжку, было не самым приятным, но вариантов не оставалось. Не просить же ребенка его опять везти на своем горбу. Они прошли по узкой тропинке и свернули направо. Там был каменистый ступенчатый спуск к деревянной двери. По ощущениям этот путь вел куда-то в подвал или туннели. И чутье Мегуми не подвело, аккуратно спускаясь вниз он попал в сырое и холодное помещение. Судя по всему, в монолитном камне выдалбливали это пространство, вот почему здесь было так холодно и сыро. Убранство комнаты было простым, деревяная кровать и плотно сплетая слома сверху. Небольшой столик, без единого стула в комнате, так же ни намека ни на шкаф или хоть на какой-либо предмет интерьера, улучающий жилищные условия. Но здесь был небольшой котелок с пахучим варевом, очень уж приятно пахнущим варевом. Дыма от небольшого костра под котелком не было, а огонь выглядел и вовсе не совсем настоящим. Словно он уже где-то такой видел… Прямо как у Сукуны. Вспоминая мужчину, Мегуми поймал себя на мысли, что начал думать о нем чаще.

«Мне не стоило думать, что он всевидящий и поможет мне в любой ситуации. Иногда обстоятельства просто складываются вот в такой непредсказуемый комок событий. Интересно, как сильно он бесится и бесится ли вообще?»

Шоичи, что уже спешил постелить солому на пол, жестом пригласил своего гостя погреться у огня. И Мегуми был благодарен, за перевязку, за шину и за вкусный горячий травяной настой, что рукой убрал голод и жажду юноши. Расположившись на соломенном покрытии около теплого очага, юноша все реальнее ощущал правдивость слов старейшин касаемо его собачьего «происхождения». Ему показалось это очень ироничным и не заметил, как задремал прямо на полу, а проснулся лишь когда Шоичи его разбудил и указал на мокрую от крови повязку. Мегуми перевязался и понял, что уже обсох, а значит новая одежда ему и не понадобиться. — Останетесь на пару дней пока хотя бы нога не восстановится. А потом вместе подумаем, как вам попасть обратно в мир живых, хорошо? — Угу… Дни шли один за другим, и все чем занимался Мегуми это старался потихоньку ходить, опираясь на заживающую рану, но подниматься по лестнице на улицу все так же не мог. Боль мешала. На удивление Фушигуро подружился с мальчишкой и очень к нему прикипел, хотя так и не узнал ответы на вопросы о родне и то, как он сюда попал. Зато у них были очень душевны беседы о нечистой силе, различных божествах и их силе, а также какой вклад они сделали в культуру и само существование людей. Мегуми очень любил уроки истории и литературы, но он так же и очень трепетно относился к культуре своей страны, в которой вырос. Даже несмотря на все пороки, что сжирали их общество он с упоением читал о разных эпохах Японии, понимая какой сложный и тернистый путь преодолела страна на пути к такому уровню технологического развития. История же магического мира шла в параллель обычной, и главная цель шаманов заключалась, в деятельности изгнания зла, что люди сами и генерировали. Пока Мегуми заслушивался о известных всем: Идзанами, Идзанаги, Инари, Цукиёми и Аматэрасу то начинал невольно задумываться. А может это и есть его счастливая жизнь? Тихая без лишних проблем, в гармонии и мире рядом с понимающим его человеком, даже если ему и было на вид восемь лет. Когда юноша смог спокойно передвигаться без трости, то мальчик предложил ему посетить храм. Как оказалось туда вели потайные ходы из комнаты смотрителя. Пока Шоичи бегал туда-сюда по исполинских размеров храму, то Мегуми с опаской делал каждый шаг. Он осматривал монолитные стены, покрытые трещинами и узорами. Постепенно эти узоры переходили в рисунки, а рисунки в истории, что рассказывали о создании мира. Каждый камень, что был уложен в пол, был свидетелем бесчисленных молитв, радостей и печалей. Колоны, что соревновались с вековыми дубами своей толщиной, казалось держали не просто потолок, а все небо. Тишина в храме была такой глубокой, что каждый шаг отдавался эхом, будто сам воздух говорил с посетителями. Тут практически не было окон и единственным источником света были свечи, которые отбрасывали пляшущие тени на стены. Проходя все дальше и глубже, шаги Мегуми казались такими маленькими, такими незначительными в сравнении с этим гигантским пространством. Он чувствовал себя лишь песчинкой в бескрайнем океане и это его лишало каких-либо мыслей. Каждый шаг вперёд открывал новые детали: то гигантскую статую, то резной алтарь. Это было место, где время останавливалось, а пространство теряло свои границы, храм был не просто большим — он был бесконечным. Пока Мегуми прихрамывая, медленно шел вперед, вечно энергичный и не сидящий на месет Шоичи уже успел принести весь уборочный инвентарь. Поставить возле каменной плиты, что высотой стремилась достичь потолка. Приглядевшись, и поднеся ближе светильник он понял что это японский, но прочитать не смог. Даже один иероглиф, все казалось таким знакомым и при этом чужим. — Это молитва о защите от бедствий и покровительстве первородными. Уже как несколько веков наизусть ее рассказывает лишь одно существо. Написано таким древним языком, что даже не знаю, сможет ли мой папа прочитать такое… Так что даже не пытайтесь Фушигуро-сан, лучше помогите мне. А! И кстати все двери, что есть тут, ведут в другие места не имеющие отношения к этому месту. Будьте аккуратны и даже не думайте туда заходить, тогда даже я не смогу вас найти. Из многих таких пространств нет выхода. На самом деле это клетки, что-то вроде тюрем. — И кто там заперт? — Монстры, что питаются человеческими страданиями. Боги создавали их, чтобы уравновесить добро и зло, но все совершают ошибки. Так вот, они — это прямое доказательство, что даже боги могут ошибаться. Выпуская такого из его тюрьмы и жди беды. Мало того, что они сами провоцируют бедствия, так еще в моменты голода питаются людьми. Все из-за того, что они связаны с ними, и существуют только потому, что существуют люди. Но в итоге боги отказались от них, не смогли уничтожить из-за любви, поэтому просто заперли. Сразу после этих слов, возле Мегуми возникла дверь, его любопытство всегда одерживало вверх, даже когда подсознание вопило «Не делай этого!». Но он все же прикоснулся к дереву, отделяющему его от неизвестности. На кончиках его пальцев осталась красная влага со стойким запахом металла. Дверь открылась вовнутрь, стоило ее лишь толкнуть. За дверью было еще одно помещение, на стенах и потолке были дверные проемы, ведущие в темноту. На потолке висело подобие лампы и освещало всю комнату алым цветом, на стенах стали заметны следы костей и налипшая слоями грязь. Чем дольше он вглядывался туда, тем больше замечал новых деталей. Как например закутанное в бинты тело, что к верх ногами висело чуть левее источника света. Комнату наполнили звуки рыдания человека. Тело в бинтах задвигалось, звуков стало больше, где-то раздался крик, а затем пронзающий все нервные окончания звук металла о металл. От этого Мегуми зажмурился, и открыв глаза перед ним уже была другая картина, а все неприятные звуки стихли. Огромное поле, глухая темнота, а посреди травы стояла фигура человека, пришлось напрячь зрение чтобы заметить, что на нем отсутствовала кожа. В тишине стал раздаваться искусительный шёпот «Обернись». Вдруг он понял, что не может закрыть дверь, его тело онемело. Паника нарастала с каждой секундой, он снова моргнул. И комната снова изменилась, снова поглощающая все и вся темнота, в дали на огромном пьедестале из кучи тел восседал женский силуэт, что светился изнутри белым светом. Из далека казало что ее руки тянулись до самого пола, а вместо головы тычинка от какого-нибудь очень изящного цветка. Вокруг нарастал шум толпы и аплодисментов. Силуэт встал и подошел ближе к обрыву, что утопал в темноте. Толпа начала буквально сходить с ума от счастья, Мегуми ждал, что случится дальше. Шум толпы все кричал и свистал, но в темноте не было никого. Белый силуэт резко дернулся и медленно полетел вниз в темноту, толпа на пару с Мегуми охнула. Затем тишина взорвалась новой порцией аплодисментов, еще более громких. Наступила напряженная тишина. Фушигуро никак не мог поддать анализу все то, что видел, пока моргал. Эти картины вызывали в нем первородный ужас и страх. Он потерял контроль над телом, а дверь все оставалась открытой. Он снова закрыл глаза. Открыв их, он увидел, что нечто смотрит прямо на него. Огромных размеров существо, одетое в белые одежды, а на голове у него была надета корона из окаменевших лиц. Острые пики стремились вверх, проткнуть не то небо, не то пространство и время. На лице не было рта, но зато были глаза, что смотрели прямо в душу. Эти две черные дыры с золотистыми зрачками. Мегуми ощутил, как изнутри что-то в нем зашевелилось от вида этого существа. Он буквально ощутил благоговейный трепет и восхищение. «Это какая-то статуя?» Вдруг раздалось шипение, сплетающееся со строгим мужским голосом, раздавшийся не где-то там, а прямо в голове у юноши. — Почему предатель Махорага еще жив — в глубине души садануло от обиды. От упоминания секретного шикигами Мегуми вмиг вернулся в реальность. Он не знал, сколько уже так смотрел в пустоту, но ощущал, что становится ближе ко входу. Он почти шагнул за порог, когда его затянули обратно, а дверь захлопнули прямо перед носом. — Ну вот! Я же говорил! Фушиугро-сан, вы что специально все делаете наоборот? — Прости, я, кажется, забылся. — Ну вот, никто же не успел выйти оттуда? — Кажется нет, я только смотрел… — Смотрели вы, ага как же. Почти зашли туда и поминай как звали. Ладно, тогда вот вам наказание. Там в соседнем зале одна статуя уже на стадии падения. Еще немного и она полностью разрушится. Жалко, конечно, но мы лишь можем убрать этот мусор. Иначе жди беды. Пыль и осколки от разрушенных статуй божеств напрямую влияют на человеческий мир, так как эти частички их силы, они синтезируется в мощные энергетические вспышки и могут вызвать стихийные бедствия, так что я каждый день делаю обход, чтобы не пропустить ни пылинки! — А, ага. Давай. Не отойдя от шока его быстренько привели куда надо и вручив метлу, указали куда и что сметать. Он посмотрел на объект, что начинал разрушаться под гнетом времени. — Такое случается, редко, но случается. Вознесшая душа теряет свой святой облик из-за того, что о нем забыли. На земле ни осталось ни одной живой души, что почитает или хотя бы помнит о нем. Забытие, это, наверное, страшно… Я бы не хотел чтобы о мне забыли… — Я тоже. Статуя четырехрукого мускулистого мужчины что стоял топлес, посреди его живота был разрез, оттуда высунулся приличных размеров язык. В одной руке он держал трезубец острием вверх. В противоположной череп, в руке что была выше он держал кинжал, в противоположной верхней руке он держал паучью лилию. Мегуми замер, ведь он почти забыл, из-за кого оказался в этом месте. Он хотел бы ненавидеть или отыскать у себя в сердце хоть частичку злости на Сукуну, но отчего-то не смог. Наоборот, по словам Шоичи, сейчас двуликий растворялся в вечности из-за того, что он лишился своих верных подданых, а более его никто не боится. Значит ли, что он умер? А расстроится ли Мегуми если узнает, что Сукуны действительно больше нет? «Наверное, да. Он хоть и засранец, но мне казалось, что мы понимаем друг друга» Из трещин на статуи медленно сыпался песок, что даже в темноте так ярко сверкал. Он стал сметать все в небольшие кучки, а их в большие кучки. Большие кучки убирались совком в специальные вазы. Вазы ставились в ящики, ящики ставились в тележку. Повторяя такое количество бесполезных действий, Мегуми терял счет времени. На душе отчего-то стало очень спокойно, он вспомнил, что на ужин Шоичи снова сделает им ароматное варево, а потом Мегуми покажет игру в камушки. В последнее время ему очень нравилось это место, здесь было по-своему уютно. Он ощущал себя здесь под защитой, да и мальчишка оказался очень интересным собеседником, юношу удивляло, даже то, как тот ловко уворачивался от вопросов про его семью. Мегуми очень надеялся, что Шоичи дождется папу. Если что, он даже согласен сам смотреть за этим местом. Юноша уходил в свои мысли все глубже и дальше, не замечая даже, что происходило вокруг. Поэтому он и не заметил, как огромные деревянные двери открылись, издавая такой долгий звук скрипа, что казался почти бесконечным. Сначала, посетитель шел спокойно и неприхотливо, стукая деревянной подошвой о монолитное каменное покрытие. А затем в темноте мелькнула тень и крик сотряс весь зал. — ЧТО ТЫ ТУТ ЗАБЫЛ?! Мозг юноши не успел среагировать на крик и тот лишь тупо выдавил из себя — Ха? Возвращаясь из своих мыслях, он обнаружил перед собой того, о ком хотел забыть, но никак не получалось — Сукуну. Он держал его за плечи, с такой силой, что одно не осторожное движение и он раздробит ему кости. Боясь, что если отпустит, то Мегуми тут же снова пропадет, растворяясь в воздухе. Пока юноша думал, что ответить, его крепко сжали в объятьях. — Какая же ты заноза в заднице, Фушигуро. Я, блять, обыскал все поселение, запустил своих агентов в вашу ебаную школу, поднял на уши чуть ли не все кланы своим появлением, и начал уже поиски на мировом уровне. Кто же знал, что ты здесь?! Мне в эти моменты нихуя не до медитаций и общении с высшими силами было… — Я- я — — Никаких слов. Я сейчас так чертовски рад, что даже не так сильно хочу тебя убить. А ты даже не представляешь в каких подробностях я это представлял каждую секунду, что искал тебя… — Зачем? — Что зачем? — Зачем искал? — Ты же не успел забыть о нашем договоре? Ты мне кое-кто должен. — Я…А где Шоичи? — Кто? — взгляд каким Мегуми смотрел на мужчину, заставило того занервничать. Он был в трансе. — Ребенок тут есть мальчик лет восьми или десяти, у него кстати в точности твои глаза. Мне, наверное, надо сказать, что я нашелся. — Ты о ком вообще? В это месте никого не может быть, здесь нет служителей. — Да нет же есть. Он ждет здесь своего отца, пойдем, я тебе покажу, где он живет. Он сам смотрит за этим храмом… — О боги, Мегуми, я забираю тебя. Кажется, что ты начал теряться в бездне. Точнее она уже начала съедать твою личность. — приглядывается к нему и убирает уже порядком отросшие волосы. — Ты очень долго провел здесь времени. — О чем ты? Я тут всего месяц… — Тут? Здесь нету понятия времени, поэтому я больше года пытался найти тебя под каждым камнем. Блять, если бы я только знал… — Год? Меня не было год? — Да, даже больше. Если говорить точно, год и три месяца. — Пиздец — после этих слов он обернулся в страхе, что ему снова кто-то зарядит чем-нибудь в голову за сквернословие. — Ах-ха-ха, еще не то слово. Мегуми остался стоять на месте как вкопанный. — Но я правда жил здесь с ним, он попросил убрать меня пыль от умирающей статуи — но на постаменте все было цело и невредимо. Никакого песка и трещин. За исключением рука, что держала паучью лилию тянулась к юноше. Он шумно сглотнул, но не отвел взгляда от каменного изваяния. — Сказал, что в тебя больше не верят и не боятся поэтому и статуя разрушается… — Что? Это означало бы что я мертв. Так на будущее тебе информация. Не знаю кто и что тебе тут сказал, но если здесь стоит твоя статуя, то твоя физическая оболочка мертва, а духовное тело стерто из самой истории мироздания. Твое существование стерли из прошлого настоящего и будущего. Чтобы твой постамент начал рушиться, надо чтобы ты потерял поддержку каждого последователя, и даже самая крошечная частичка силы навсегда исчезла из людского и магического мира. Тогда, ты будешь официально мертв и забыт. Камни с грохотом упадут и рассыпаться на мелкие кусочки, а эти кусочки превратятся в пыль, которую ветер унесет отсюда далеко в бесконечную вечность. Но я не знаю никого, кого бы постигла такая учесть. — Так ты реально стал божеством после своей смерти? Сукуна ощущал как Мегуми упирается, он начал его выводить из храма. — Да. Прихожу сюда увидеться со своими духовными наставниками или же для восстановления сил. Не только у Сатору есть доступ к вечности. — Зачем тогда тебе эта затея с собственным кланом и захватом власти?! — Мегуми остановился и с непониманием уставился на Сукуну. — Создаю защиту своему обожествленному лику в виде передачи части своей силы потомкам. Как показала практика делить свою силу на пальцы и раскидывать по всему миру, идея так себе. Хотя это останется планом Б. Я растворю себя в тебе, порождая на свет полубогов, которых убить задача со звездочкой для всего вече старейшин. И будь у Сатору хоть девять глаз и тысяча техник на все цвета радуги, детей он не тронет. Потому что они как мои, так и твои Мегуми. -И что? Если они будут представлять угрозу, хочет он того или нет, то уничтожит. — Да? А почему тогда я смог переродиться? Не потому, что ли он пощадил наивного школьника, который из-за определенных обстоятельств съел мою частичку. Я уже молчу, что Итадори родился с целью моего контроля и возрождения. И Сатору это понял в тот момент, когда на крыше этот шкет подавил меня. Но ему было так жалко мальчонку, что он оставил его в живых и только подумай, привел чуть ли не в эпицентр жизни магов. Он либо хотел, чтобы так все случилось, либо он такой же наивный идиот, как и Итадори. Сукуна ощутил, как юноша тянет его обратно с нечеловеческой силой, которой у того не было раньше. Бездна не хочет отдавать ему Мегуми, а значит, что чем дольше они тут находятся тем, меньше становится вероятность, что он его сможет вернуть домой целым. Сукуна резко дергает его за руку к себе, отчего юноша вскрикивает от боли. Мегуми поднимают на руки и стремительно несут в сторону выхода. Он пытался бороться и остаться здесь, начиная ощущать как пробитая нога болит все сильнее, будто ее отрывают, а рука жгла так сильно, что он ощущал, как сгорал заживо. Но его держат крепко, оставляя на белой коже красные отпечатки. Сопротивляться, когда боль выворачивает твое сознание на изнанку было почти невозможны. — Пусти меня! Умоляю, прекрати. МНЕ БОЛЬНО! БОЛЬНО! — Блять, да не вертись так, креветка. — сквозь рев раненого зверя, мужчина попытался успокоить разбушевавшегося юношу. Боль выдавила из Мегуми рекордное количество слез, от криков и боли тот начал буквально сходить с ума. В глазах все окрасилось в красный цвет, а слезы стали до странного густые. В носу стоял запах мокрого металла, облизнув губы, юноша понял, что его сосуды не выдерживают. Сукуна прижал голову подростка к груди, оставляя свою большую ладонь у того на затылке. И набирая скорость несся к закрытым дверям, еще секунда и он таранит их своим плечом, предварительно сильнее прижимая к себе Мегуми, чтобы тот не травмировался. И лишь в последний момент как Фушигуро предоставилось возможным взглянуть туда оттуда они так стремительно неслись, то заметил, как знакомая детская фигурка бежала вслед за ними и тянулся двумя ручками к нему. На лице Шоичи тоже текли слезы и последнее что Мегуми услышал прежде, чем его ослепило и оглушило было:

» Не бросай меня! »

Яркая вспышка. Все воспоминания в миг превращаются в решето и обнаружив себя в крепких объятьях у Сукуны, он не понимает отчего его душу рвет на части, и почему рыдает, давясь воздухом у мужчины на плече. Почему вперемешку с диким воем, он повторяет, запинаясь «Прости». Сукуна шепчет слова благодарности своей богине, за то, что они выбрались оттуда вдвоём и живыми. Рёмен прижал мальчишку к себе, начал успокаивающе его поглаживать по спине, просто ожидая, когда тот перестанет выть как раненый зверь. Наконец, это произошло и рыдания стали стремительно утихать, а Мегуми перестал трястись как осиновый лист на ветру. Послышались чьи-то шаги, и знакомый голос раздался прямо позади крепкой и широкой спины мужчины. — Господин… — Зови Хаякаву, сейчас же! Внутриутробный рык пронесся по помещению эхом. Тут же посыпались крики со всех сторон «Нашелся!», топот ног заполнил все этажи многоуровневое храма, а на улице из-за туч, кажется, пробились солнечные лучи.

=//=

В момент как Ураумэ получил приказ от своего хмельного господина, наведаться в гарем ради одного дрянного мальчишки, то блондин без промедления проследовал в уже порядком надоевшее ему место. Это начинало его утомлять, ведь каждая из фавориток так и хотела найти свободные уши. Поэтому, винить их в желании поделиться всеми самыми свежими сплетнями Ураумэ конечно же не мог, а потому покорно слушал каждую историю о безумстве Юко или же зверствах Ханако. Чем больше информации он получал о них, тем спокойней было его господину. Вот как обычно он уже стоял во дворе, но не нашел даже служанок. По мере приближения к дверям в главный зал гарема, он чувствовал, как неприятно сгущалась атмосфера. Зайдя внутрь первое что, бросилось ему в глаза, не было ни музыки, ни курильниц, а кроме трех фавориток в главном зале никого не было. Как только он показался в дверях, Юко и Аяме ближе прижались друг к другу и склонили головы. Никто не проронил и слова, пока это не сделала самая почтенная из них дама. Она встала на колени и в поклоне опустила свою голову к самому полу. — Прошу меня простить и передать мои сожалению Господину Сукуне. Молодой господин Фушигуро сбежал. — Что? — Избранник для «Сетсизоку» сбежал. — Т-ты врешь?! — заикаясь Ураумэ склонил брови к переносице, а на губах заиграла улыбка. Его так рассмешил эта неуместная шутка, что вызвала непередаваемые эмоции. Определено, это была лишь дурная шутка, ведь ему даже не хотелось представлять, что случится если ее слова окажутся правдой. Но она та и не подняла головы, а в зале никто и не думал смеяться. — Мне так жаль. Я не оправдала надежд своего господина и не смогла это предотвратить. После захода солнца, он вышел в одежде чужаков и в сопровождении своих слуг. Я не дала ему покинуть территорию и боясь, что мальчишка меня не послушает, попросила Аяме и Юко сопроводить его до покоев. Сама же я хотела отправится в торжественный зал, но переполох и девичьи крики вернули меня обратно. Мальчишка набросился на моих девочек и применив магию, покинул территорию резиденции господина Сукуны. Ураумэ очень внимательно слушал ни разу не прервав ее рассказ, но стоило ей замолчать, как он бросился со всех ног на второй этаж, не веря своим ушам. Он фурией влетел по лестнице и с яростью распахнул двери в покои мальчишки. Одежд в которых тот расхаживал днем не было, зато были свежие и аккуратно сложенные на футоне. В шкафу не оказалось никакой одежды, как и недавних подарков от господина. Он еще не до конца осознав реальность, еще раз прошелся по комнате и осмотрел каждый ее угол, в надежде найти кусочек бумаги или ткани с надписью «Это все шутка!» Или хотя бы намек на то, как он сбежал или с помощью кого. На смену непониманию пришла ярость. Он созвал всех младших наложниц и служанок приказав перерыть весь этаж и эти покои в попытке найти хоть что-нибудь, что даст объяснение пропажи мальчишки. — Не верю. Этот уебок подставил меня и всех, кто так о нем заботился. О богиня, пусть моя смерть будет быстрой… Где этот блядский лис?! Он схватил ближайшего китцуне, но тот оповестил его что он сейчас у господина Сукуны. Передает письмо от младшего господина. Ураумэ не стал дожидаться окончания поисков, поняв, что это все бессмысленно. Приняв самый хладнокровный и безразличный вид, он вышел из резиденции и в самые кротчайшие сроки добрался до тяжелых дверей торжественного зала. Он уже хотел было войти и объявить об этом, как заметил, что у него дрожат руки. Его пугали последствия. Сейчас он прервет очень важную встречу так еще и оповестит что одна из ключевых фигур для великого замысла, улизнула прямо из-под его носа. Все что мог сейчас Ураумэ уповать на милость богини и своего господина, которому не принес ни одной хорошей новости. Наконец, дверь отворилась и Ураумэ заметил, что Сукуна почти на грани нервного срыва стоит посреди зала, а все вокруг стали заложниками его «Пиковой тюрьмы». От легкой паники и чувства страха из головы блондина вылетели все слова. — Он пропал… — это все что Урамэ смог выдавить из себя. — Повтори. — Сукуна вобрал полную грудь воздуха, стараясь удержать себя в руках. — Он…пропал, Господин. Девушки в гареме — — Заткнись. Не здесь. — Мужчина кинул взгляд на Ураумэ. За спиной раздались приглушенные голоса «Что произошло?! Кто-то пропал?! Нам конец?». Двуликий подошел к Ураумэ ближе, намереваясь покинуть комнату, но вдруг обернулся и ослепительно улыбнулся, в это же время острейшие стальные пики как по волшебству растворились в воздухе. — Хах, прошу простить эту минутную заминку. Требовалось выяснить некоторые обстоятельства, что испортили мне настроение и в последствии вам вечер. Прошу простить, но я все так же вынужден отлучиться. Продолжайте пожалуйста, наслаждаться этим вечером, утром дорогие гости, я сделаю объявление. — после этих слов он вышел за двери и поспешил в гарем за ним в припрыжку следовал беловолосый монах. — Господин! Девушки из гарема, сказали, что он попытался покинуть территорию гарема в сопровождении лисов, одетый в странную одежду после наступления темноты. Никто не знает зачем именно. Он устроил сцену, но вернулся к себе. Ханако-сан попросила Аяме и Юко сопроводить его и удостовериться, чтобы он не попробовал сбежать повторно. Но он кинулся на девушек и покинул территорию. — Рёмен остановился и схватил за отросшие волосы своего слугу. — Какого хуя, ты даже понятия не имеешь, что там происходит? Почему этот злоебучий лис, которого ты мне посоветовал приставить к пацану носит от него письма пока тот сбегает. Они в сговоре?! Присылай Ичи в покои мальчишки, будем разбираться на месте. Какого хуя, я тебе повторяю, меня отрывают от переговоров из-за того, что ВЫ проебали моего щенка?! — он с небрежностью швыряет того на пол. Они успели отдалиться от комнаты, где снова звучала музыка и разнообразие голосов, но выйти на улицу они так и не успели. — Господин Сукуна, я тщательно следил за ним. Он не вызывал ни одного подозрения, наоборот был заинтересован в изучении этой стороны. Это полностью моя ошибка… — Ураумэ встал на одно колено и склонил голову в ожидании наказания. — Да, блять. То, что это твой косяк, бесспорно. Но меня смущают детали. В пацане моя частичка и я ныряю в его мысли время от времени. Ни разу не натыкался, когда он думал о вероятном побеге или примерном плане. Здесь что-то не так. А теперь, когда устанешь рыть носом в извинениях землю, пойдешь со мной разбираться, где он и что с ним. Если на нашей территории враги, то эта ситуация требует моего вмешательства. — Думаете, что его нашли и забрали обратно? — после этих слов, юноша ощутил на затылке тяжелую ступню. Его одним резким движением воткнули лицом в пол. — Думаю ли я? ДУМАЮ ЛИ Я?! — Сукуна взорвался криком. — Конечно же я об этом думаю. Но меня очень удивляет, что ты об этом не подумал. Если же твои подчиненные потерпели неудачу в разведке и пропустили врагов на мою территорию, тебе конец. Даже не так, всем конец. Я очень и очень зол. — он перестал вжимать голову, подчиненного в пол и наконец вышел на улицу. Поднялся сильный ветер, но дождя никто не обещал. На улицах была тишина и пустота, хотя обычно в это время ночная жизнь била ключом. Местные как будто ощущали надвигающуюся беду и попрятались в свои жилища, предварительно закрыв все магазинчики и небольшие ресторанчики. Стоило Сукуне щелкнуть пальцами, он переместился к тому самому необычному мосту, который приводил его в самые разные места в зависимости от желаний. Он преодолел его в считанные секунды, вваливаясь в гарем с Урауме на пару. Все девушки, что ожидаемо еще не спали, опустили взгляд в пол и склонили головы. Фаворитки же сидели по разные стороны и вели себя подозрительно. Давняя подруга с безответной любовью к господину Хаяко-сан курила длинную изящную трубку, предварительно закинув нога на ногу и безучастно смотрела в одну точку куда-то в стену. Ее отрешенность считывалась так же по отсутствию мимики и какой-либо реакции, при появлении Сукуны. Скромница Аяме забралась с ногами на небольшой диванчик и уткнулась головой в свои коленки, обхватив их руками. Защитницы панды гладили ее по волосами и что-то шептали на ухо. Единственной кого Сукуну застал в своем обычном состоянии это Юко. Савамура, дочь главных служителей храма, сидела на диванчике и спокойно пила чай. А когда увидела своего господина, то громко поприветствовала гостей, чем и привлекла внимание других фавориток. Ханако тут же расслабилась и улыбнулась, хотя в ее глазах читалась тревога. А скромница, лишь села как подобает воспитанной девушке и так же склонила голову в почтении. — Где он. Меня не интересует что случилось и кто на кого напал. Где. ОН?! — Сукуна кричал на девушек как не в себя. — Я вас спрашиваю! И повторяться не хочу. Юко и Аяме, как он пропал?! — девушки переглянулись, и Аяме очень тихо начала что-то бормотать себе под нос. — ГРОМЧЕ! — Он кинулся на меня и Юко, своей техникой он призвал кучу кроликов. Мы потеряли его из виду из-за огромного количества животных. А когда они резко стали прозрачными и рассеялись в тенях комнат, то его уже не было… — Ты никогда не умела врать и давать тебе слово в этой ситуации было худшим решением. Поэтому ты лишаешься моего благословления и становишься обычной служанкой. Отправляешься сейчас же на кухни, медведицы возвращаются на родину — в бамбуковые леса Китая. А с вами красотки у меня будет другой разговор. Дальше он не хотел больше вести никаких разговоров. Он лично осмотрел покои мальчишки, но так ничего и не нашел. Он кричал где-то, там внутри обещая мальцу максимум своей милости — это безболезненная и быстрая смерть, если он скажет, где он. Сукуну выводило все и сразу, полнейший игнор от Мегуми, его предательство и неожиданный побег. — Выводи всех, я не хочу больше видеть это здание на своей территории. — Ураумэ лишь послушно кивнул и постарался как можно скорее вывести всех на улицу. Сукуна стоял посреди тех самых покоев, где еще недавно он спал рядом с Мегуми и спасал того от ночного кошмара. Там, где они невольно мерялись твердостью своих характеров. Там, где Мегуми умолял своими блядскими губами о «награде», где закатывал глаза от удовольствия и благодарил за это Сукуну. Он вышел на небольшой балкончик и заметил, как на полу неприметно лежала пепельница с положенной на нее кисеру. Мешочек с табаком лежал на столике. В помещение кто-то зашел. — Господин! Он не мог сбежать… Что-то произошло, Младший господин лишь попросил меня красиво оформить его мысли на бумаге и передать вам. Он не хотел сбегать, прошу поверьте! Сукуна поднял кисеру, забил в нее свой табак и закурил. Выдержав несколько секунд молчания, он выдохнул едкий дым и повернулся лицом к лису. На том уже не было маски, а сам он стоял на коленях. Его за плечи держали вооружённые духи павших самураев, а их острые клинки скрестились у шеи пушистого слуги. — Поверить тебе говоришь… А вот не хочется как-то. У меня пиздецки скверное настроение. Дай сюда это письмо, оно еще у тебя? — Д-да. Я забрал его зачем-то с собой. Сукуна резким движением забрал кусок бумаги и вчитавшись еще раз в этот дерзкий текст прикрыл глаза. — Господин, все девушки, не являющиеся фаворитками отосланы либо домой, либо на новые рабочие места. Хаяко-сан и Юко-чан временно размещены в гостевом доме «Сакура» и уже направляются туда. — Прекрасно… Бумага в руках мужчина вспыхнула огнем. Он просил ее на пол, который тут же подхватил огонь и начал распространять по остальной комнате. — Я бы хотел, чтобы вы оба в наказание сгорели в этом огне, но это не исправит ситуации. А потому, лисицы с первого по сотого, все кто имел прямой контакт с мальчишкой из этих хитрых засранцев получают разжалование в моем дворе и переходят во служение к великому духу леса. Не хочу больше их видеть. А ты Ураумэ….Ох-ох, что же мне придумать тебе. Я пока подумаю, но ты возвращаешься со мной к гостям, а завтра я уже придумаю твое личное наказание. — Да, господин. — они оба поклонись и покинули комнату, которую уже полностью охватывал огонь и стремительно распространялся в коридор. Здание охватил огонь, яркое пламя поднималось почти до самых облаков. Горел не только гарем, но и весь остальной дом. Тушить запрещалось, только лишь соседние деревья, что пострадают. Сукуна не стал задерживаться и проследовал в торжественный зал с явным раздражением на лице. Остальную часть встречи он пытался понять причины и следствия. Сначала, он решил, что самое время начать план Б, тогда бы со всех сторон посыпались разного рода предложения по замене жертвы для обряда, но самоуверенный язвительный юный брюнет был только один и никто его заменить не сможет. За такой малый срок он смог пленить двуликого своей красотой и смелостью отчего хотелось его не заменить, а найти и вернуть обратно. В мыслях только лишь Мегуми должен был носить его детей, а это означало что за неимением юноши этот план невозможно воплотить в жизнь. Поэтому Сукуна решил сначала посвятить свое время укреплению связей с внешним миром посредством выгодных сделок, а заодно уделить время поискам мальчишки. Постепенно оказывая поддержку и давая гарантию безопасности и убежища к Сукуне все активнее, присоединялись маги. С ними он был честен, справедлив и щедр, так что проблем с двойными агентами не было. Он получал много информации касающейся действий верхушки мира магии, кто из старейшин более продажен или же наоборот принципиален. Прошло больше полугода, но Мегуми так и не нашелся. Проникнув почти в самое сердце противника, он не нашел и намека на юношу, но Сукуна чувствовал нутром, что тот был жив. А значит найти и наказать это было обязательным условием. Мокрые сны о желающем его юноше, породило в Сукуне определенный интерес к утонченным юношам с черными волосами, которые были до мерзкого покорны. Но скажи они хоть слово поперек то лишились бы жизни в одно мгновение, тут же его и посетило осознание, что так вести себя мог лишь тот юнец. Которого он сам и короновал, ведь эти мальчишки были только ради удовольствия, но Мегуми был выбран для связи их душ и создания будущего клана. Он сам его возвел на пьедестал, с которого как итог не смог снять. После этого осознания последний из темноволосых любовников двуликого не смог сохранить жизни. В порыве очередного совокупления, не наблюдая желанного взгляда и слыша чужой голос сильные мужские руки сомкнулись на тонкой шее и не прекратили ее сжимать пока тело под Сукуной не перестало биться в судорогах. Следующему, он вспорол живот, так же не прекращая при этом процесс совокупления, а те, кто оказывались в немилости у судьбы и становились невольными свидетелями убийства, лишались языка и глаз, отправляясь за переделы барьера. Так под куполом из ныне там постоянно проживающих или же беженцев, никто не хотел иметь черный цвет волос, во спасение своей жизни. Терпение у Сукуны заканчивалось, так как прошло девять месяцев, намека хотя бы на местонахождение юноши нигде не было. Он решил, что будет хорошей идеей спровоцировать магов, дабы отвлечь их от насущных дел и как ему казалось от охраны Мегуми. Таким образом, он заявился посреди дня на станцию метро Сибуя и просто катался по метро, пока в вагон метро не зашел знакомый платиновый блондин. Он расслаблено подошел к сидящему Сукуне и опустился рядом. — Что ты сделал с моим самым любимым учеником? — Каким из? Ты же хотел сохранить жизнь придурку Итадори, вот я и покинул его тело. Теперь старейшинам он не интересен. — металлический поручень скрутило, а люди рядом с беспокойством взглянули на искривлённый металл. Шипя сквозь зубы Годжо продолжил — Куда ты дел Фушигуро? — Трахнул и съел, что же еще. — Не посмеешь. — повязка на глазах блондина спала и обнажила полные ненависти голубые глаза. Сукуна сначала хотел съязвить, но тут он заметил, насколько сильно преобразилось лицо Сатору Годжо. Еще немного и он готов был затеять полномасштабное сражение прямо на глазах у этих смертных. Он сделал вывод, что если Годжо не знает о местонахождении мальчишки, то его скрывают даже от своих. Значит провоцируя блондина, он бы ничего нового не узнал. Двуликий без слов было хотел покинуть вагон на следующей станции, как его за плечо остановил Сатору. — Ты же знаешь, что нам велено схватить тебя живым или мертвым? — Да, поэтому я выбрал очень людное место. Даже если это не час пик, тут мирные жители и невинные люди, а ты не устроишь бойню пока они рядом. Пока-пока, наследник клана Годжо~ По итогу, Сукуна смог вышел на следующей остановке чем пиздецки удивил оставшегося в вагоне Годжо, который ожидал что Сукуна первый спровоцирует бой. Он вернулся к себе без особых проблем избегая всех возможных стычек, а также слежки. По возвращению все двойные агенты что через одного сидели в самой верхушке магического сообщества отчитались, что следов нахождения Мегуми на территории врага «Три Семьи» не обнаружено. И он был пиздецки расстроен и раздражен, чтобы кто-то мог так ловко его переиграл и продолжал столько времени водить за нос больше походило на издевательство с ее стороны. Но в таком случае за что такое наказание? Ведь будь это шуткой, она бы уже прекратилась. Решив взять небольшой перерыв, Сукуна взял Ханако и Юко на горячие источники, где даже там не смог хоть на минуту расслабиться. С каждым днем он становился все злее и кровожаднее, а любая провинность могла стоить жизни, будь человеком, магом, проклятьем или даже духом. Казалось, что весь мир пал к нему в немилость. Ему было противны все, начиная от обычной служанки что приносила ему завтрак и заканчивая шумом речной воды за окном. Еще через месяц и его одолела хандра. Рёмен потерял всякий интерес к положению двойных агентов и делам внутри семейств. Идеальный и верный аппарат слежки за магами внешнего мира был доведен до автоматизма, а значит дай только знак, началось бы восстание и междоусобные войны, в процессе которых отобрать власть и стать во главе их совета стало бы легче чем отобрать конфету у ребенка. Но его это интересовало куда меньше, чем ответ на то куда пропал этот ебанный мальчишка. Он даже лично вел внутреннее расследование, но это не дало результатов. Допрашивая Юко-чан он понимал, что даже если она причастна к исчезновению Мегуми, то расколоть просто так не сможет. Были определенные обстоятельства, позволяющие ей лгать так чтобы никто не мог этого понять. Вечером никто никого не видел, ведь территория резиденции была скрыта от глаз чужаков, а все девушки что могли стать свидетельницами, как на зло боялись выходить за пределы гарема после того, как зажигались фонари. Чтобы отвлечь себя, Сукуне пришлось сделать множество перемен под куполом, так как они стали плотнее сотрудничать с простыми людьми. Сукуна дал согласие на основание бизнеса, занимающимся изгнанием духов и проклятий любой сложности. Взамен люди не сильно вдававшись в подробности договора, что подписывали перед этим, теряли половину жизненных сил, сокращая свою жизнь вдвое, так еще и платили за это приличные суммы. Но деньги были не главным приоритетом компании, так что поток клиентов был ошеломляющий. Жизненные силы передавались ему в виде разноцветных камней и хранились в отдельной сокровищнице. Поэтому жизнь под куполом кипела пуще прежнего, ну и улучшать жизнь новоприбывших тоже стало необходимостью. Так появились общественные туалеты, более современные бани и рестораны. Так же каждые покои теперь имели те самые новомодные туалеты и душевые. Появились магазинчики самых простых артефактов или же исключительных традиционных одежд, стоимость которых могла обойтись в чье-ибудь годовое жалование. Но несмотря на суету, двуликий засыпал и просыпался с одним вопросом « Кто спер мальчишку и до сих пор умудрялся скрываться ни разу не выдав себя, за это время?». Верить, что это был сам Мегуми, он не верил, так как тот был слишком юн и неопытен. Да и жить, рисуя себе в голове «врага», было все равно интереснее чем лезть во внутренний порядок сообщества магов. Кстати, у которых вот-вот должна была случиться крупная стычка, так как клан Зенин резко вспомнил о существовании Мегуми. Глава клана узнал, что в скором времени уйдет в иной мир, так же резко он вспомнил и о клане Годжо, которые пригрели мальчонку у себя много лет назад. За что имели наглость обвинить тех в сговоре с сукуной из-за пропажи Фушигуро. Сукуне даже было смешно, ведь они готовы были поубивать друг друга, даже если бы розоволосый не пытался провоцировать их на конфликт. Ему хотелось их унизить, растоптать всю их гордость и заставить весь мир отвернуться от них как некогда они это сделали с ним. А если он просто заберет у них власть или же убьет, то снова станет злодеем. Ему хотелось, чтобы они рвали на себе волосы от негодования и каждое их действие приводило бы лишь к еще большему унижению. Но он решил отложить эту возможность и проверить ближние страны, заодно навестить парочку давних друзей. Вот так в зимний январский солнечный день он встал со своей кровати растолкав при этом мирно спящую рядом деву. — Свободна — после этих слов девушка собрала свои одежды и поклонившись вышла из покоев господина. Он оделся и позавтракав, наказал Ураумэ, что все это время играл роль как груши для битья, так и правой рукой мужчины, уведомить ближайших кровных и бескровных верных слуг что господин поедет за границу и если что-то пойдет не так, необходимость устранять причину ошибки и того кто ее допустил. Ураумэ буквально за эти два года ходил по струнке и отвечал за все деловые встречи, был идеальным слугой и управляющим, которым восхищались многие, постоянно выказывая ему уважение. Но блондин так и не прекратил себя винить за тот инцидент с мальчишкой, надеясь, что, когда тот найдется то и господин снова будет обращаться с ним мягче. Встав, он проследовал в ванную, где принял утренний душ, позволяющий экономить время утром. Откушав с утра и закурил ту самую кисеру, стукнув по столу решил, что время настало. Пора отправляться, и перед поездкой на чужие земли надо обязательно наведаться в святыню и обратиться к старшим, моля об их покровительстве на чужой земле. Пока он искал мальчишку и укреплял свое влияние, он совсем позабыл о посещении этого места. Поэтому, отдав приказ подготовить комнату для медитации, Рёмен запер себя в ней на несколько дней заведомо попросив Ураумэ его не беспокоить и подготовить все для путешествия. В комнате, где везде витал запах лаванды, он умылся речной водой, что принесли прямо из реки Сандзу. Зажег благовония и погрузился в транс. Он отделил свою астральную форму от физического тела и перемещаясь призраком по знакомым улочкам своего небольшого поселения, что успело преобразится за такой короткий срок, выглядело вполне современно за исключением огромных сетевых универмагов и масс маркетов с одеждой которых никто и никогда не увидит в этом месте. Но ради посетителей в гостевой части поселка он таки дал разрешение местному торговцу открывать подобие круглосуточного севэнэлевэн. Наконец, приблизившись к мосту, он ступил на его поверхность, то тут же оказался в другом месте. Такое Сукуна проделывал уже бесконечное количество раз и этот раз ничем не отличался. Дорога до храма была, как и обычно долга и невыносима скучна, но в это время он не допускал не единой лишней мысли. Его голова была свободна от мирской суеты и тревоги. Он вошел по ступеням из святого камня и навалился на двери в святыню, когда он вошел и уже успев оглядеться по сторонам, то сначала подумал что бездна играет с его воображением. Снова. Ведь в центре зала, стоял его Мегуми и покорно махал в стороны метлой. Он выглядел как и прежде, как полтора года назад. Сукуна замер на месте и проморгался, желая согнать наваждение. Двуликий прекрасно мог контролировать свои эмоции и ставить барьеры от «бездны», что читала людей и существ как открытых книг. Так она подкидывала им образы и идеи, что уводили их в пустоту, напрочь забывая о пересечении реки для великого суда. Ну или же души, что попадали на эту сторону сами оставались здесь, боясь этого суда. Но Сукуна пришел сюда не для этого и вдруг обнаружил здесь то, что недавно потерял. «Как он здесь оказался? Это точно он?» — ЧТО ТЫ ТУТ ЗАБЫЛ?! — вопреки всем сомнениям, юноша поднял свою голову и взгляд темно-синих глаз дали понять Сукуне, что это не иллюзия и не заигрывания бездны. Он наконец-то нашел его.