Bilberry

В Магиксе наступает осень. Календарная, потому что по сути своей ничего не меняется: деревья остаются зелеными, цветы все также распускаются и радуют глаз, температура не падает, птицы не улетают на юг. В душе Блум наступает осень. Настоящая, с рыжими листьями, летящими по ветру, первыми заморозками, клинами птиц, печально тянущихся по небу, промозглыми ветрами и уходящим летом. Каждый год, когда Магикс гуляет и поет, Блум вроде бы делает то же самое. Вроде бы. Потому что ее осень и осень Магикса совпадают лишь по названиям. Зато вот на Мелодии, особенно на кладбищах осень отлично чувствуется. И небо золотистое, и листья срываются с деревьев, и горят у могил ароматические палочки - в общем, та самая атмосфера уныния и печали, которые творятся в душе Блум. Куда-то сюда бегает Муза к своей маме. Куда-то немножко дальше Блум ходит оплакать Валтора и его гибель. Сама же, собственными руками убившая свою... Любовь, верно? Или не любовь, может быть, другое какое-то чувство, может, она вообще себе идеал придумала. Ну а что, почему нет, человека, вернее, демона давно уже нет вживых, уже не спросишь у него и не поймешь, хороший он или плохой, можно додумывать, что захочется. Тогда очень легко сотворить себе идеал, недосягаемый образ, к которому тянешься, когда в жизни происходит что-то очень плохое. Или не происходит ничего хорошего. К которому бежишь при первой попавшейся возможности. Этакий островок безопасности. Может быть. Но только Блум все равно, кого именно любить: Валтора или придуманный ею образ, если уж эта любовь приносит ей счастья больше, чем настоящие, реальные отношения. В реальности все не то. А с Валтором, кажется, могла бы быть именно то. Вот только Блум сама его убила. Вот и приходит на кладбище своих разбитых надежд. Она часто представляет, что было бы, если бы он выжил. Переигрывает те или иные ситуации, которые с ней произошли, так, чтобы в них присутствовал он. Сочиняет самые разные моменты жизни, которые могли бы, могли бы произойти, если бы... Если бы он был жив. Представляет его лицо, его улыбку, представляет слова, которые он мог произнести, выражение лица, которое могло бы возникнуть у него при их встречи, мысли, которые появились бы в его голове, если бы она сказала ему... Мертвый человек, вернее, демон хорош именно тем, что никогда уже не узнаешь, как было бы на самом деле. Можно жить в неопределенности. В томительной, спасительной неопределенности, которой можно оправдывать все плохое, что случается, или хорошее, что не случается, в реальной жизни. Можно уповать на образ, который придумал себе сам, и не испытывать угрызений совести по тому поводу, что в реальности ты не с теми людьми делаешь не то и вообще живешь как-то не так. Все это Блум вроде бы смутно понимает. Но убежать не может. Потому что любит, кого, правда, любит - не совсем понятно, но это же уже, верно, дело десятое, кого именно любить? Вот Блум и любит, и занимается самобичеванием, сидя у могилы неизвестного человека, у которой оставлены очередные ароматические палочки (видимо, родственники приходили), источающие едва уловимый запах и сладковатый дым. Блум же не обращает никакого внимания, в ее пустых глазах проносится золотистое небо. Да взгляд иногда цепляется за листок, случайно сорвавшийся с дерева. В Магиксе - осень. В душе Блум - осень. Только они не совпадают, как реальность и то, что творится у феи огня Дракона внутри. Уже очень-очень давно.