Bilberry

Дафна изо всех сил закусывает губу, пытаясь подавить стон наслаждения. Это до сих пор кажется нереальным, но в то же время адреналин до невозможного стучит в крови. Пока спина и ягодицы ощущают холод оконного стекла, пока ступни со скрюченными пальцами ежатся на подоконнике и пока Сиреникс, стоя на коленях, припадает губами к ее промежности, языком принося такой взрыв эмоций, что Дафна с трудом сдерживается, чтобы не закричать. Ее рука с силой и невероятной нежностью сжимают его серебристые, с голубым отливом на концах волосы. А сама Дафна еще сильнее опирается о стекло - такое хрупкое на вид и в то же время весьма крепкое. И все-таки страх, что оно не выдержит ее веса и выпадет на улицу крупными осколками, а вместе с ним и она сама, накрывает и будоражит нимфу. Там, за ее спиной, один из развеселых, отчаянных и безбашенных городов Солярии. Они находятся в номере одного из самых шикарных отелей, которыми только может похвастаться эта планета. В их распоряжении прекрасная и ультрасовременная кровать. Вместо этого, сгорая от бесстыдства и внутреннего озорства, которое, казалось, угасло вместе с ушедшей горячей кровью, Дафна изо всех сил, с полубезумной улыбкой на губах опирается о стекло огромного окна, не прикрытого никакими занавесками, выставляя свои прелести напоказ, прямиком на центральные проспекты, стоя на подоконнике и умирая от ласк, что дарит ей змей, с присущей ему лестью и коварством заглядывая ей в глаза. Сиреникс ласкает клитор, и Дафне хочется прогнуться, чтобы хоть как-то выразить то, что накопилось, но она лишь стонет в голос, наслаждаясь тем, что совершенно внезапно обычный секс тоже может приносить удовольствие. Просто невозможно сгорать от обычного куни после дна Бескрайнего, вырванного позвоночника, выпотрошенного тела, прокусанного горла, сломанных ребер и прочих увечий, отдающих дикой, нестерпимой болью и таким же запредельным удовольствием. Попробовав вкуснейшее лакомство, уже не вернешься к обычному хлебу. И все же если за дело берется змей, то будешь умирать от всего. Дафна сильнее упирается в холодное стекло, пока Сиреникс с особой аккуратностью, осторожностью и ненасытностью ласкает набухнувший клитор, чуть посасывая его, изучая раздвоенным змеиным языком складки половых губ. С его лица не сходит чарующая улыбка, а движения отточены, заучены, повторены много раз. И Дафна сходит с ума. Он дразнит ее, заставляя тело почти содрогаться в подступающем оргазме, но умело оттягивает момент, и в Дафне пробуждается нетерпение. Раздражение. Хорошенькие пальцы стискивают волосы змея все сильнее, а с губ слетает требовательный и просящий стон. - Я хочу тебя, - журчит Сиреникс, отрываясь от такого притягательного занятия с лукавым выражением глаз, и его змеиные интонации эхом отдаются в метающейся душе нимфы. Ее взгляд затуманен, а губы - губы припухли после стольких чувственных и глубоких поцелуев. - Тогда... Войди. В меня, - она пытается говорить на его языке, но постоянно срывается, а магия внутри отчаянно пытается помочь нимфе, несет ее и ласкает, поднимает наверх, но человеческая суть противится изо всех сил, и Дафна то взлетает ввысь, то безнадежно падает вниз. Сиреникс хрипловато смеется и шепчет над самом ее ухом: - Не переусердствуй - тебе все равно не постичь до конца. Дафна качает головой. Она не сдастся. - Плохо. Меня. Знаешь. Она отрывается от оконного стекла, на которым остаются круглые следы от ее ягодиц, и вздрагивает, когда прохладные пальцы Сиреникса мягко скользят по ее задним формам, спускаясь все ниже и ниже и замирая около ануса. Пара движений, и Дафна чувствовает легкое покалывание внутри. - Очищающие всегда так кстати, - поет Сиреникс. И Дафна лишь усмехается. Но в ту же секунду задыхается от того, как легко Сиреникс начинает проскальзывать внутрь ее, и тут же замирает, потому что резкое вхождение всегда непривычно. Но змей столько раз уже был в ней и сзади, и спереди, и даже там, где обычный человек даже не может представить, что на Дафне просто не осталось мест, где в нее не вошел бы его хвост или упругий и больших размеров член. Дафна стонет, когда змей скользит в ней, ладони с растопыренными пальцами сами упираются в уже знакомое стекло, а Сиреникс изо всех сил прижимает ее к окну. Напряженные груди вдавливаются в него, что отдается слегка неприятной болью, но Дафна терпит, потому что каждый толчок - быстрее, интенсивнее, жарче, заставляет расплавляться и буквально гореть изнутри. Сиреникс находит в ней раскаленную магму и ведет, ведет с особым искусством, чтобы Дафна умирала снова и снова. Сиреникс держит ее за талию, лаская пальцами упругий живот, а Дафна сумасшедшим и счастливым взглядом встречается с огнями ночного города, смотрит в темное небо, многоэтажки, возвышающиеся тут и там, видит улицы с несущимися по ним машинами, идущих людей, и все это захватывает, кружит, ощущение высоты заставляет сходить с ума, но больше она растекается, конечно, от мужчины, который имеет ее - нечеловечески нежно и невыносимо маняще. Дафна кричит, кричит в полный голос, от счастья и зашкаливающего адреналина - ведь, о Дракон! - они же у всех навиду, выставляя то, что предназначено для двоих, на всеобщее обозрение. Понимание того, что их могут видеть сотни людей, кружит голову. Это безрассудство и полнейшее бесстыдство, будущие королевы так себя не ведут, но разве это имеет какое-то значение, когда твой нареченный - это Сиреникс, невозможный змей-искуситель, в чьих глазах всегда притаились тени, у чьих ног всегда вьется шепот морских глубин, подобострастно готовый выполнять любые приказы. Разве можно по-другому с этим пугающим, язвительным, умудренным годами и не поддающимся человеческому уму существом? Толчок за толчок - и Дафна плавится, тает от внутреннего пламени, которое давно уже горит золотым светом, и ей жарко, ей хочется больше, и Сиреникс охотно идет навстречу: он ускоряется и двигается все интенсивнее, и Дафне нравится ощущать его в себе, быть наполненной - это чудесно, волшебно, бодряще. Дафна смеется - и взрывается, потому что терпеть больше нет сил, ее заполняет бесконечное и приятное тепло, и вместе с тем накрывает просто потрясающее облегчение, потому что терпеть было уже невозможно, и вслед за нимфой, изливаясь внутри нее, к своему пику приходит Сиреникс, и Дафну сотрясает волна восторга. Секс заставляет ее чувствовать себя живой. Секс дарит то потрясающее единение, о котором нимфа едва ли смела мечтать хоть когда-нибудь, потому что секс с Древним - далеко не просто секс. Это сплетение: тел, магии, разума, душ, это танцующий вихрь, уносящий тебя далеко отсюда, это то, что наполняет тебя энергией, обновляет, и, главное, попробовав это однажды, просто так отказаться не сможешь. Сиреникс обнимает Дафну крепкими руками и имеет ее на полу, на широком подоконнике, нависая над ней, входя в нее раз за разом, заставляя нимфу испытывать десятки оргазмов за эту ночь, кажется, он ненасытен и змею мало, а нимфа, ее совершенно не тянет в сон, так как магия, его магия переливается в нее, держа в состоянии бодрствования - томительном, невыносимом состоянии, когда хочется больше, гораздо больше. Они занимаются настоящим, человеческим сексом, таким редким для них, таким странным и непривычным, но сегодня именно он будоражит, и впервые, возможно, Дафне не хочется ощутить привычные воды Бескрайнего. Для них существует лишь огромный номер и все поверхности в нем, которые обязательно будут исследованы за ночь. И в редкие перерывы - душ, чтобы освежиться, чтобы смыть с себя пот и возбуждение, и там же, там же продолжить, не смыкая глаз. Для Дафны - это просто ошеломительная встряска, а для змея - кажется, привычная практика. И все же, все же это невероятное чувство, когда вы вдвоем, и ваш мир - это один единственный номер, а все то, что творится вовне, отделено от вас прочным оконным стеклом, и вы не торопитесь покидать свое убежище: вы одни, вам никто не мешает, и между вам нет никаких барьеров и никаких прослоек застарелого льда. Иногда в такие моменты Дафна вспоминает, как в его глазах стояла Омега, и это было единственным препятствием, которое они пытались преодолеть. Единственное, что мешало им. Но потом белая змея пришла сама, и тогда, слившись в чувственном и запредельном триумвирате, они вместе сделали то, для чего прибыла Омега: ее лед навсегда ушел из Сиреникса, его любовь она забрала с собой, после чего крепкая нить, связывающая превращение и нимфу, яростно раскрылась, натянулась и запылала, после этого между ними уже не стояло никаких преград. И притяжение между ними стало абсолютным. Рассвет Дафна встречает, сидя на коленях у Сиреникса, чувствуя его член глубоко в себе, и нет ничего лучше этого ощущения, нет слаще мыслей и притягательнее действий. Поднимающееся солнце посылает им лукавый привет. А Дафна, совершенно не уставшая от бессонной ночи, вспоминает, как стояла, прижавшись к оконному стеклу, смотрела вниз, и бесстыдство накрывало ее с головой. Отвратительное озорство. Не положенное будущим королевам. Но пока рядом змей, Дафну ожидает еще и не такое. И она готова шагать рука об руку с Сирениксом прямиком в пленительную бездну.