Море в секундах.

Этой ночью поднялся вой. То ли ветер, то ли люди снаружи кричали в безумстве. Оно продолжается вот как уже месяц. Даже луна отказывается наотрез отражать злые лучи светила. Спутник, звёзды, жизнь — все оставили нас с ними. Пасть разинулась и вываливает язык антиутопии, ведь за окном нет ничего человечного, живого. Нет никого, у кого бы билось сердце. Этой ночью Гониль под горький плачь человеческий не открыл дверь. Молящее на коленях существо было обмазано земельной грязью и грязью собственных пороков: синяки на руках, жёлтые глаза, налитые кровью, колотые зубы и обсидиановое сердце. Ногти застревали в двери, ломая их с тугим скрипом и сколотыми осколками в пальцах занозой. Но даже горькие слёзы мученика не заставили его дёрнуть ручку. Это подло и скудно, но такого он за порог не пустит, пусть это чёрство. Никто сейчас ему не судья. Человек за дверью внезапно притих — вопли прекратила тень, внезапно появившаяся в коридоре. Крашеные по сто раз стены придавали тени особенный рельеф, пытаясь зашифровать огромные лапы и длинную шею. Обречённый развернулся лицом к двери и глазами огрызками яблок одновременно с показавшейся полу лысой головой за углом. Вены хорошо просвечивались сквозь натянутую вручную кожей. Это нечто тихо передвигает крупными суставами, не отводя взора от жертвы. Но кто эта самая жертва? Тот пришедший, что бьётся в агонии молчания или Гониль, не в состоянии оторваться от обзорного стекла. Но тут существо останавливается. Оно медленно гремит позвоночником, чтобы поднять свой череп сначала на дверь, потом на экран телефона Ку. Глядит и острит яркой белизной глаз. По телу бегут мурашки. Гониль в страхе отбегает от двери к противоположной стене, но не отводит взгляд от неё. Он знает, это смотрит на его содрогающееся тело через преграду, через его нагую душу. Это что-то нереальное. То, чего на самом деле нет и не может быть. Отдышка, сердце в ритме тридцать вторых и дёргающиеся руки. Ку никогда не верил в мистику, считая это лишь бредом тех людей, кто в детстве пересмотрели ужастиков на крохотной теле-коробке. Тот травматолог действительно будет смеяться последним. Над подкосившимся от животного страха Гониля. С мобильного раздался звонок, неуклюжие пальцы поднимают телефон. Если это окажется дух проклятой девочки, он даже обрадуется. На другом конце провода слабые отголоски, которые с трудом можно расслышать. Гониль делает звук громче, но даже так он не мог расслышать хоть что-то. Всё стихло, но лишь на мгновение. От неожиданности Ку чуть не выронил телефон из рук. С конца трубки раздаётся одна лишь неразбериха и бубнёж; мешанина этой какофонии сменяется криками и разрывом аорты — режет уши. Кто-то тараторил на незнакомом языке, сгущая всё фоновым шепотом. Он уже думает сбросить звонок, ссылаясь на каких-то придурковатых подростков, которым заняться, похоже, особо нечем, но звонок сбрасывается. Гониль лезет в историю звонков, чтобы выяснить, какой гений решился позвонить ему именно сейчас, когда каждая вот такая мелочь способно довести до белого каления. Просто пробьёт по базе и найдёт этого придурка. — Твою мать, — он всматривается в последний набор цифр в списке, — Это мой номер. *** Ближе к вечеру, проснулся Джуён. Утром он только успел встать с кровати и тут же завалился обратно, ссылаясь на сбитый в край режим и цитируя это тем, что «вам суровой студенческой жизни не понять». Никто спорить с ним не стал. Переваливаясь с ноги на ногу, Ли выходит за дверь; в квартире от сырой духоты почти ничего не осталось. На лестничной клетке в глаза и ноздри бьёт ужаснейшая вонь, наворачивающая на слизистой слёзы. — Фу, капец, — парень зажимает нос указательным и большим пальцами и нехотя идёт в сторону вони. Едва прикрытая крышка мусоропровода была неаккуратно залита тёмной засохшей краской(Джуён заверил себя, что это всё-таки была краска). Из под крышки вылезают заломленные голые ноги. Ли проталкивает их в трубу мусоропровода, но тело зажало другими отходами, плотно придавшие его к стенкам. Тогда он решает затолкать труп ногой, топча сломленные кости грубой подошвой ботинка, что с тихим скрежетом скреблись по железной трубе. Помимо тела в мусоропроводе показалась маленькая лысая голова с редкими волосками, свеча жёлтыми глазами с величиной орбит. Джуён вскрикивает и отпрыгивает в сторону, крышка с громким звуком закрывается, отгородив человека от нечто иного и необъяснимого. Парень со всех ног запрыгивает обратно в квартиру, оглушающе хлопая дверью. Кровь разогналась по жилам так, что дрожат конечности и едва не проявляются седые пряди. Он просто не выспался, вот и чудится всякая дрянь. Джуён шатается на месте и клянётся, что обязательно позвонит маме. — Гониль, у меня тут нескромный вопрос созрел, — он скидывает ботинки с ног и проходит внутрь, — Что у тебя делает труп в мусоропроводе? Мужчина выбирает отмалчиваться. Было бы здорово, если бы он сам знал ответ на этот вопрос, хотя остаточные воспоминания о не самом приятном визите не человека ещё томно гудели где-то в затылке. Единственное, что вытаскивало из всей этой истории, это деревья, иссохшие до морщин, и нечастые куски земли, что потрескались и раскрошились. Опавших листьев не видать совсем — наверняка все испепелились под сжигающие руки светила и жары. Две подруги давно уже в полную меру руководствовались всем, что осталось снаружи. Выжимающая весь сок погода сопровождалась остывший едой и галдёжом за спиной. Ли быстро отошёл от лёгкого шока и нашёл человека, кому он может выместить груду эмоций с самого утра, так теперь сидят и болтают. Ну, как болтают, скорее это моноспектакль Джуёна, пока немного сонный Хёнджун являлся главном его слушателем. Он рассказывал ему чуть ли не обо всём, что касалось музыки, его нелёгкой студенческой жизни, девчонок и тому подобное. Его слушателю, конечно, не всегда было интересно улавливать суть какого-нибудь очередного аниме тайтла, но это во всяком случае лучше, чем совсем ничего. — Ну и короче он ему такой, типо: «Я, твой сын, приглашаю тебя станцевать здесь, в этом адском пекле!!!», а другой стоит такой в шоке весь! — оживлённую речь Джуёна прерывает кашель из соседней комнаты. Болезненные признаки не прекращаются, пока их носитель не делает пару глотков заранее заготовленной воды. — Ему совсем плохо стало, — на выдохе произносит Хёнджун, поглядывая в дверной проём. — Не знаю. А чего это с ним? — другой ненадолго задумался, потом снова обратился к новому другу, — Мне кажется, это из-за паров в отопительном центре. Когда квартиру затопило... — У вас был потоп? — перебивает его Ли и с изумлённым выражением лица сверлит парня, но понял, что сбил бедолагу, виновато отводит глаза, — Ой, вырвалось. Так о чём ты? Хёнджун как-то грустно улыбнулся и продолжил свой рассказ. Он поочерёдно поведал обо всём, что произошло с ним и Ку, пока тот проживал у него. Другой действительно слушал, задавал вопросы, хоть и не всегда по тексту, но рассказчик всё равно был рад. На самом деле, Хёнджун очень любил говорить. Своеобразный монолог подходил к концу, как и сегодняшний день. Солнце прячется за ширмой горизонта и городских домов, оставляя после себя лишь пару огненных лучиков. Когда оно уже скрылось, из коридора послышалось, что в дверь снова позвонили. За ней подозрительный вой, что подозрительно напоминало о случившемся с Гонилем прошлой ночью. Ли, услышав звонок, срывается с места и бежит с окриком «Я открою!». Приблизившись к двери и уже схватившись за ручку он слышит охрипший грубый голос, — Не вздумай открывать! — Гониль помчался в прихожую, но, когда тот уже был совсем близко, увидел, что опоздал. Парень у двери уже оттягивал ручку на себя, впуская плесневелый воздух в тухлую квартиру в сопровождении этого же воя. Мелкого разорвут первым, тут же подумал Ку и делает робкие шаги назад. Даже если останется один — жить-то хочется. Ноги чуть подкашиваются от ожидания неизвестного чего-то, если это можно так назвать. — Здравствуйте, а Ку Гониль тут проживает? Названому захотелось истерично засмеяться. — Да, — отвечает подтянувшийся к остальным Хёнжун, — Мне позвать его? — Я уже тут, — белену лица не удалось спрятать даже капюшоном. Гониль с подозрением подходит к незнакомцу и просто молчит. Ждёт, пока другой что-нибудь да скажет. И незнакомец молчит. Неловкая пауза щекочет затылок обоим. — Я Ким Чонсу, работник скорой помощи, — наконец разрушает это неудобство. Даже дышать как-то легче стало, — Я был с вами в тот день. Смотрю, вам уже гораздо лучше! Ку непонимающе смотрит на парня. Внешность гостя отдалённо напоминает санитара в его палате. Воспоминания о том, что его забирала скорая насовсем вылетели у его из памяти. Единственное, что у мужчины очень хорошо отложилось в голове, это злосчастный травматолог, который довёл его до красноты на всё лицо, насколько тот был раздражающим. — Ага, и что тебе нужно, Ким Чонсу? Разве ты не должен сейчас быть в больнице, а не расхаживать по домам в поисках пациентов? — Гониль очень хочет спать, что пол липнет к ногам. И если прямо сейчас он не ляжет на горизонтальную поверхность, начнётся атомная война. — Никого я не искал, лишь на вызов приехал, — отвечает парень в пальто и белом халате под ним. Услышав его, Хёнджун отвёл глаза. — Ну проходи, раз приехал, — он впускает мед работника внутрь. Чонсу привычно провёл обследование, несмотря на давящие стены и потолок, который по ощущениям должен был провалиться на них, словно небо, уже вот-вот. По завершению осмотра, Ким снимает одноразовую маску. — Вам бы воздухом свежем подышать, да по чаще на улицу выходить, — начал он, — Вот только, как вижу, обстоятельства не дают вам этого сделать. — Спасибо, капитан очевидность, — жалобы прерываются очередной порцией кашля. Мед работник подал стоящий на столе стакан воды. Гониль чувствует себя как никогда беспомощным. За окном твориться не пойми что, с этим, почему-то, ничего не делают. Два жильца, приводящая людей в смятение повязка, которая расположилась на пол его пустой головы, этот невыносимый кашель — всё это делает его похожим на старого калеку «хоть бы кто стакан воды подал». Это чувство поедает его изнутри как червь. Периодически он ощущает, как это червь проползает из извилин к лёгким, от лёгких в желудок, огибая пищевую систему до рвоты, потом тянется к глотке, жутко вылезая изо рта. Он царапается о зубы, а потом по кругу — в голову. Противное чувство закипает в жилах, хочется... А чего ему хочется? Только если сломать кому-нибудь шею. — Может, вы меня уже отпустите? Я понимаю, всем нам сейчас нелегко, но если вам нужна помощь, вы могли бы сказать об этом, а не тянуть меня за штанину. Ку одергивает руку, — Напомню тебе, что ты лишь работник скорой помощи, а не мой психиатр. Я знаю, что делаю, мне не нужна помо- — Хорошо, если что, мы к Вам обратимся, — Хёнджун прикрывает рот Ку ладонью. — Отлично, тогда я просто оставлю вам ингалятор и вот это, — небольшая коробка и таблетки с шарфом на упаковке остаются лежать на столе. Чонсу открывает дверь и выходит в подъезд. — Подождите, а вы разве не из той больницы, на которую произошло покушение эти днём? — все присутствующие оглянулись на внезапно включившегося Джуёна, — У вас номер больницы на форме тот же, о какой сегодня по телеку говорили. — Ах, это... Там уже всё наладилось! — Выживших нет, а тела так и не были найдены, — Врач пытается давить из себя улыбку, но все попытки заканчиваются ничем, он совсем не умеет врать. Глаза виновато глядят в пол, затем в стену. Сияющее выражение лица изменилось. Напоминание о погибших товарищах затушило в нём какую-то особенную, добрую искру. — Простите, я наверно пойду. — И куда ты пойдёшь? За ними? — Гониль привычно скрестил руки на груди, — Я так-то тебе жизнью обязан. — Нет, нет, что вы, это же ведь моя работа! Я только рад, что смог вам помочь! — А теперь я тебе помогу. Зайди обратно, мы все сейчас в одной тонущей лодке.  Ким как никак согласен с ним. В настоящее время любая подмога будет как раз к стати, с учётом того, что он остался без жилища и работы. И без коллег и знакомых.  Мед работник на достаточно убедительные слова Гониля переступает порог.   — Через время придумаем, куда тебя деть, — хозяин квартиры закрывает за ним входную дверь.