в Филадельфии всё еще солнечно.

– Белые или чёрные? – пешки ровно выстроены на доске.       Эдвард ухмыляется. – Чёрные.       Лучи мягкого осеннего солнца освещают комнату. Фигуры на доске отдают бликами. – Чёрные? – Бенджамин удивлённо вскидывает брови, – Смелый ход. – Излюбленная стратегия, – Эдвард делает глоток чая и придвигается ближе к столу, - Начнём, мистер Франклин?       Пушистый серый кот прыгает на стол, чуть не смахнув хвостом фигуры и с интересом глядя на двух людей – знаменитого эрудита и его отвечающего. – Кыш, жирное животное! – Бенджамин взмахом руки сгоняет кота. Тот с тихим мяуканьем прыгает к нему на колени, устраиваясь там поудобнее. Бенджамин охает от внезапной тяжести. – Полегче, Миттенс! – он треплет кота по загривку, – Мои бедные колени не выдерживают твоих прыжков.       Эдвард тихо смеётся, наливая им обоим ещё чаю. – Должен признаться, мистер Франклин, я вижу шахматную доску впервые за много лет... Надеюсь, вы смилостивитесь надо мной? – Надейтесь, мистер Монро, – Бенджамин ухмыляется в ответ, – Может быть, я вам поддамся. А может быть, и нет. Вам нужно знать, с кем вы связываетесь, – он двигает пешку, – Ваш ход.       Чёрная пешка встаёт напротив белой. – Игра в шахматы – как езда верхом. Однажды научившись, ты никогда не забудешь, как это делать. – И всё же вы очень давно не играли, – усмехается Бенджамин, поглаживая мурлыкающего Миттенса, – Любой навык, даже не исчезая полностью, имеет свойство... ослабевать.       Эдвард склоняется над доской. Ходит офицером. Ловушка.       Бенджамин качает головой. – Хитрец, – он ходит пешкой; в его глазах разгорается игривый блеск, – Думали, я на это попадусь? – Ни в коем случае, мистер Франклин, – Эдвард улыбается в ответ, – Но, признаться, хотелось бы, чтобы вы попались. – Не дождётесь, мистер Монро.       Шахматная дуэль продолжается. Фигуры перемещаются по доске, туда-сюда, исполняя стратегический танец – битву двух умов. – Должен сказать, мистер Монро, – Бенджамин ходит ладьёй, забирая чёрного офицера, – что вы очень хороши для того, кто не играл много лет. – Руки помнят, – Эдвард отхлёбывает чай.       Он ставит следующую ловушку – сложную, на которую Бенджамин немедленно попадается. Эдвард мягко смеётся. – Стареете, мистер Франклин.       Бенджамин задумчиво почёсывает подбородок, глядя на потерянного коня. – Ох, какой смелый ход! – он громко усмехается, – Теперь я должен вам отомстить.       Ладья встаёт напротив короля, чтобы в следующем ходе встретиться с конём. – Как думаете, мистер Монро, если бы вы были шахматной фигурой, кем бы вы были? – Думаю, я был бы конём. Это хитрая фигура. Ходит по мудрёной траектории, скачет по доске, чтобы добраться до мест, куда не попасть остальным. А кем были бы вы, мистер Франклин? – Я был бы ладьёй. Она не выходит на поле боя, но хранит короля в безопасности, – Бенджамин указывает на защитную стену, сооружённую рокировкой, – А в конце может внезапно выйти на сцену и решить всё в пользу своих фигур. Вы наверняка знаете этот мат. – Прекрасно знаю. Он мой любимый.       Два ферзя закружились в опасном танце в середине доски. – Вот видите, мистер Монро, – Франклин кладёт в чашку два кубика сахара, – насколько мы с вами разные. Вы конь, а я ладья. Вы более... импульсивный, более динамичный, если позволите. Я же отстранённо сижу в тени, выжидая, когда выйти на поле и нанести удар. Хоть мы с вами оба хитрецы, – он делает глоток и широко улыбается. – Это вы сейчас прекрасно демонстрируете, – Эдвард с ухмылкой отодвигает ферзя на край доски, обходя очередную ловушку.       Бенджамин задумчиво постукивает пальцами по столу. – Но не забывайте, Эдвард, что даже ферзь может быть повержен пешкой.       Чёрная пешка оказывается на краю доски и превращается в ладью – только чтобы быть поверженной незамеченным офицером.       Ещё несколько ходов – и на одного ферзя на доске становится меньше. – Вам шах.       Эдвард с усмешкой забирает второго, белого ферзя. – Теперь вам.       Бенджамин склоняется над доской, раздумывая. Солнечные лучи отражаются от стёкол его очков. – Ха! Вы действительно действуете подобно коню. – Какой самый долгий период, когда вы не играли в шахматы? – Два месяца. Без тренировок ум, как цветок, начинает чахнуть и увядать. – С этим я, пожалуй, соглашусь, – Эдвард снова подливает себе чаю – уже шестую чашку, – Я очень скучал по шахматам. – Шахматы – это любовь навсегда, мистер Монро, – Франклин тепло улыбается ему, – С первой пешки и до самой смерти. – Золотые слова, – Эдвард забирает последнюю белую пешку, – Пат.       Осеннее солнце освещает двух королей в середине доски – последние оставшиеся фигуры. Миттенс сонно мяукает, пока эрудит и его отвечающий пожимают друг другу руки.       Разделяя эту любовь, которая начинается с первой пешки.