Параллельные стихии

Отчего я узнала так быстро, что нахожусь в мире новеллы «Благословения Небожителей»? Ну, во-первых, я поняла, что вообще не в своём мире нахожусь, когда увидела красный глаз, потому что пятилетнему ребенку вряд ли на глаз нацепят цветную линзу. Во-вторых, на меня смотрело какое-то китаёзное лицо. Может, это звучало в какой-то момент обидно, но это же не вслух произносила, так что норм. В-третьих, у этого пацана один глаз был красным, а другой чёрным. Увидев его, я чуть не сказала, что мне в горячке мини Хуа Чэны мерещиться начали всякие. Знаете, лихорадка — это не самое приятное чувство, которое могло бы быть вообще. Но раз она у меня уже была, то у меня как бы это её и никуда не деться. Она была у меня из-за температуры, довольно высокой температуры. Как сказал бы кто-то из анекдота: «ещё 0,1° и я водка». Но это был на первый день вот этого моего состояния. Дальше, соответственно, хуже, и видимо из-за довольно высокой температуры тела, теперь уже прошлого тела, я там откинулась, и судьба меня решила закинуть сюда. Не знаю, сколько я здесь провалялась в горячке, по ощущениям было вечность, но судя по орам того мужика, пролежала я всего неделю. А в стабильное состояние пришла вот только-только вчера, и уже погнали какую-то работу делать, точнее воду тащить. Это сразу дало понять, что я в древности, и меня тут вообще никак не жалеют. Как раз таки пока я шла с этим ведром воды до реки, у меня была какая-то чуйка, что она в том направлении, и благодарю всех богов за то, что мне хоть частично дали память моей предшественницы. Я как раз таки размышляла над всем вот этим. Древний Китай — это тебе не хухры-мухры, это капец. То, что я в новелле, даёт мне бонус, так скажем. Тем более если это правда небожители, то есть вероятность, что я либо вознесусь, либо стану демоном и буду побогаче, чем сейчас есть. Потому что то, что сейчас висит на мне, это мне даже скромной одеждой не назвать — это трепье, которым в прошлой жизни моя бабушка даже пол мыть не стала бы. Китай — это роскошные ханьфу и всё в этом роде. Посмотрела на себя, поняла, что только богатым это светит или каким-то проституткам, прости Господи, потому что это точно не роскошно. Какое-то серое всё в заплатках, ужас, ужас. Нет бы мне переместиться в какого-то удачливого персонажа. Я была бы даже согласна, чтобы меня не сильно любили родители, но при этом я была бы богатая. Да, я бы даже согласилась выйти замуж за какого-то мужчину в возрасте, так скажем, лишь бы он был богатый. Но сейчас, глядя на себя, я скажу, что мне так не получить богатство. У меня есть единственный вариант — сходить в бордель и устроиться там на постоянную основу. Мысль так и прилетела — постоянное место жительства. Короче, не густо, невкусно, мне совсем не нравится, но хочется быть богатой. В прошлой жизни не сказать, чтобы моя семья была какой-то там богатой. Я именно рассматриваю сейчас детство. Ну и бедняками вот такими, как я сейчас, нас назвать очень-очень сложно, потому что родители даже не среднего класса были, а где-то чуть выше. Хорошо, я разъясняюсь у себя в мозгах, просто супер. Если кто-то посторонний либо залезет в мои мысли, он был бы подумает, что я дура, разговариваю сама с собой, так оно и будет, говорю же так, будто меня слушает несколько людей. Ну а что поделать, это единственный сейчас способ, чтобы не сойти с ума. Да быть шизофреником, чтобы не сойти с ума. Да и прерогатива быть шлюхой в борделе меня вообще не устраивает. Тем более это древний Китай, и тут отношение к женщинам, я убедилась, не самое прекрасное, потому что меня с постели сразу погнали за водой. Извините, но там мужиков было предостаточно в доме, как я огляделась, когда могли бы и кого-то из этих мужиков послать, а то сидят, жрут, а меня не зовут. Ой, послали, но за водой, послали (чувство, будто на три буквы). Что могу сказать про саму новеллу? Сейчас просто Хуа — это, пожалуй, единственный человек, которого я знаю, у которого была гетерохромия: один глаз красный, другой чёрный. Но, видимо, пока он находился дома, он не перевязывал глаза или ещё был маленьким. Я думал, что он привязывал свой красный глаз, по крайней мере, выглядит он лет на пять, хотя, может быть, ему и больше. Опять же, я не спрашивала, было бы глупо это сделать. Будь проклята вода тут. Я плюнула в речку, чтоб тебя, когда какой-то богач пил, подавился и сдох. — Да, я да, очень-очень добрая, обо мне совершенно нельзя думать как-то иначе, — пробормотала себе под нос. Стала рассматривать своё отражение. Не знаю, как по моде этого времени должна выглядеть красивая девушка, но для себя я решила, что я всё же красивая больше, чем некрасивая. Особенно когда умылась, кожа — это белая, разрез глаз тоже ничего, насколько я его видно в воде. Волосы мои чёрные-чёрные, распутать бы нафиг, а ещё лучше расчесать каким-то гребешком или расчёской, и можно вообще конфеткой быть. Глаза, опять твои глаза, ну вроде бы чёрные. Если у меня будет возможность, то я обязательно загляну в зеркало, потому что это не дело — выглядывать своё отражение в реке и думать, красивая или некрасивая. Только отпрянула от воды как мне в голову врезались оставшиеся воспоминания и богу лучше бы они ко мне пришли когда я в лихорадке была. И что в итоге у меня получилось, кроме того, что я сейчас сижу на берегу реки, держусь за виски руками и пытаюсь всю информацию собрать воедино? Меня зовут Най Сун, я являюсь старшим ребёнком в семье. У меня есть два младших родных брата и один младший брат от другой женщины у отца. И как раз он является нашим многоуважаемым Собирателем цветов под кровавым дождём (в этом уже убедилась на все 120 процентов, как бы называют ребенка демоном, проклятьем и так далее по списку). Ну, теперь понятно, почему у нас в семье все к мелкому относятся ужасно. Он же бастард. То есть, по сути, отец изменил матери, завёл ребёнка на стороне, а когда та девушка или женщина (второй вариант) умерла, то забрал ребёнка к нам. Естественно, матери не понравился лишний рот, и при том, что тут походы налево также никому не нравится, как и в современном мире. Поэтому этого ребёнка она не любит. Её отношение перешло и ко мне, и к братьям. А отцу на него, мягко скажем, наплевать. Правда, я не поняла, почему, если ему так сильно на него наплевать, то он его сюда забрал, а не бросил умирать. Но зато, если брать моменты с канона, то понятно, почему он очень кричал, что эта женщина ему мать-мачеха собственной персоной. Буду ли я как-то по-другому относиться к этому брату, что он в будущем демоном станет? Честно говоря, не знаю. Собиратель цветов под кровавым дождём не является моим каким-то прям любимым персонажем. Да и отношения с плохих на хорошие резко менять? Ладно, мать с отцом могут что угодно говорить, как и братья, но у меня будут нейтральные отношения. Да и вообще, у меня нет тут в новелле такого персонажа, который прям «Вау, охота быть с тобой». Мне все нравились просто на одном уровне, как-то нейтрально к ним относилась. Вот и сейчас не буду как-то по-особенному относиться. Конечно, если у меня проснётся какой-то инстинкт старшей сестры, и я буду его поучать, беречь и всё такое, то пожалуйста, я не против. Но сейчас я к нему правда ничего не чувствую. Поэтому почему я должна подставлять свою жизнь и своё и так скудное существование для того, чтобы спасти ребёнка? У него есть другой спасатель — его будущий муж, пусть он его и спасает. Что ещё по информации про меня? Потому что я себя люблю и поэтому я у себя в первую очередь. Например, то, что мне сейчас четырнадцать, мать его за ногу, меня могут спокойно замуж отдать за кого-то, ешкин ты кот… А парней нормальных у меня нет, к замужним я тут не решусь подойти, а… Вот же черт, может и не отдадут, а я просто кипешую? — Девушка, с вами все хорошо? — спросил сзади какой-то женский голос. После этих слов я решила завалиться назад и только потом ответить: — То, что вылезла из лихорадки, конечно, хорошо, но не прямо суперские, у меня голова кругом идет. Не думаю, что вам это интересно, но на то, что спросили, огромное спасибо. — Най Сун, ты ли это будешь? Дорогая, я тебя и не узнала. Да и когда ты успела из лихорадки то вылезти? — О, да, я, — тут мне пришлось приоткрыть один глаз, — Если мы с вами знакомы, то прошу меня простить, в голове до сих пор шум, а перед глазами все плывет, так что я не понимаю, с кем сейчас веду диалог. — Это Му Ань. О, кажись, родственница Му Цина, скорее всего, мать. — О, рада вас видеть, правда, и не вижу почти нифига, до реки-то не знаю, как дошла. — После этой лихорадки ты изменилась, хотя неделю назад твоя мать бегала ко мне и причитала, что придется похороны тебе проводить, а они дорого стоят. — Замуж тоже не дешево выходить, так что нечего ей было причитать, собираются же до сих пор выдать, нет бы годик-два-пять подождать. — А ты как всегда скажешь ей, что не родился еще тот, кто тебе судьбой предназначен? Хоть и сильно сопротивлялась, когда тебе сказали, что надо будет за моего сына выходить. Мать твоя говорила, что ты обрадовалась, когда он начал в монастыре самосовершенствованием заниматься и что теперь жениться ему нельзя. Вот это поворот с Му Цином. — А вот это во внимание тоже надо брать, — фыркнула и села опять, — Ладно, всего вам доброго, мне надо еще воду принести, а то возмущаться уже не я буду, до свидания.