Сказка о змеях и птицах

      — Доброе утро, мисс Грейнджер, — поприветствовал Том девушку.       Он делал это каждый день, с тех пор как она услышала, что он на самом деле думает о ней. Обычно дальше этой фразы их диалог не продвигался. Она демонстративно игнорировала любые контакты, даже зрительные, словно Тома и вовсе не существовало в столовой. Кроме приемов пищи, Гермиона не появлялась нигде. Она, закрывшись на все замки, пряталась в собственной комнате, не желая разговаривать даже с домовиком, хотя тот по просьбе хозяина пытался навестить ее по несколько раз в день.       — На следующей неделе я бы хотел отправиться в город, — заявил Малфой, лениво ковыряя вилкой в тарелке. — С вашего позволения, конечно, — язвительно добавил он.       Малец, кажется, начал забываться, наивно полагая, что находится на каком-то особом счету. Как хитро он начинал разговор, исключительно в присутствии грязнокровки, зная, что Волдеморту необходимо вести себя так, словно он добрый и честный человек, что, кстати говоря, давалось ему с трудом.       Лорд проигнорировал вопрос Малфоя и покосился на Гермиону, уже не в первый раз замечая, как она нервно почесывает метку на руке. Тыльная сторона ладони ее правой руки отливала красным пятном, местами виднелись тонкие полосы кровоподтеков под кожей.       — Что с твоей рукой? — настороженно поинтересовался Том и теперь уже с неким беспокойством смотрел на девушку, на что та лишь натянула рукав кофты и в гордом молчании продолжила трапезу. — Кажется, я задал вопрос.       Снова тишина.       Он терял контроль, поскольку никогда не терпел подобного поведения. Перед тем как окончательно выйти из себя, Том попытался найти ответ сам. Что, если метка доставляла ей дискомфорт из-за случившегося? Услышав тогда, что он на самом деле думает о ней, наверняка она возненавидела его, а это не соответствовало связи, которая полгода назад образовалась между ними. Как например в случае Тома: стоило ему назвать ее грязнокровкой, как тут же проклятие напоминало о себе адской болью в предплечье. Что, если с Гермионой происходило то же самое? Или… Еще хуже.       Том вдруг с опаской взглянул на нее. Вдруг она пыталась избавиться от метки, тем самым разорвав связь? Том знал, что это не реально, точнее, избавиться от метки можно только одним путем — смерть, и вряд ли Гермиона Грейнджер была настолько глупа, чтобы не догадаться об этом.       А что, если нет?       Она сидела достаточно близко, так что Тому не пришлось применять много усилий, чтобы схватить ее за руку и отогнуть рукав.       — Что ты делаешь? — завопила она, роняя ложку. — Отпусти меня!       На этот раз уже Том игнорировал ее и внимательно разглядывал метку, сжимая кулак на предплечье, чтобы та не смогла вырваться.       Из-за резкой хватки он не уловил изменения в себе от прикосновения, но когда ее рука уже несколько секунд была стиснута в его, Том что-то почувствовал. То, что так сразу было и не объяснить. К тому же контакт повлиял и на Гермиону, черты лица которой в секунду смягчились и, кажется, она даже улыбнулась.       Теперь он уже не держал ее сильно и, оценив красноту, неохотно выпустил ее руку.       — Так ты теперь волнуешься обо мне? — уже более спокойно спросила она, усаживаясь на свой стул.       И вправду.       С чего Том так забеспокоился о ней? Его все еще не отпускало странно приятное ощущение от прикосновения. Едва собрав осколки самообладания, Том холодно пояснил.       — Нет. Я беспокоюсь о метке на твоей руке. Это единственное, что меня волнует. Поэтому я спрошу снова, раз уж ты заговорила: что с рукой?       — Ничего, жжется.       — Как давно?       — Последние три дня. Но когда выхожу из комнаты, боль утихает.       Разумеется, поскольку из комнаты она выходила только для приема пищи, где ее преданно и верно ждал Волдеморт.       — Я сегодня собираюсь почитать в библиотеке, не желаешь составить мне компанию? — вдруг спросил Малфой, разряжая накаленную обстановку.       А малец-то не так прост. Том едва сдержал ухмылку.       — У тебя что, закончилась выпивка?       Малфой понял посыл вопроса и по-детски закатил глаза.       — Я бы тоже не отказался посетить библиотеку, — добавил Том, вспоминая, что там может быть что-то интересное по теме проклятий.       — Сомневаюсь, что это хорошая идея, — заметила Гермиона. — Там хотя бы есть окна? Чтобы можно было проветрить, а то, боюсь, дышать со мной одним воздухом у тебя с трудом получится.       Сука.       Заметив на его лице то ли смятение, то ли недовольство, Гермиона сложила столовые приборы согласно этикету и встала из-за стола. Том сам не понимал, что испытывает от цитирования ею его же слов.       — Могу я написать друзьям?       — Конечно. Отдай письмо Филу, он отправит его с первой же совой.       — Хорошего дня.       Как только она покинула пределы столовой, Малфой посчитал, что просто обязан высказаться.       — Так вам, господин Раделли, никогда не выбраться из этого чертового дома.       — И что ты предлагаешь? Пойти, упасть ей в ноги и молить, чтобы она полюбила меня? — Тома скривило от одной мысли об этом.       — Полюбила? — насмешливо переспросил Драко. — Для начала надо, чтобы она хотя бы перестала вас ненавидеть. А вы только усугубляете ситуацию. Вы вообще в курсе, что из-за гребаной метки она не спит ночами, а это как правило ухудшает ее состояние и настроение. А после, как ни в чем не бывало, вы встречаете ее со словами: «Доброе утро». Да хотя бы за это Грейнджер должна вас ненавидеть. По себе знаю.       — Откуда тебе об этом известно?       — Я видел ее в коридоре этой ночью. Предложил помощь. Разбудил домовика, он дал зелье для снов без сновидений, но судя по ее внешнему виду, оно не помогло.       Том хотел было уже звать Фила и устроить ему взбучку за то, что тот ничего не поведал хозяину, однако Малфой тут же пояснил, словно переживал за эльфа:       — Фил отбыл рано утром в город по вашей просьбе.       — Да, да, я помню, — соврал Том и, откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди, задумался.       Домовик появился только к полудню и сразу заглянул к хозяину.       — Фил купил все, что вы просили. А также Фил хотел рассказать еще утром, но господин спал. Мисс Гермионе не спал…       — Я знаю. Можешь не продолжать. Спускайся вниз и свари мне зелье невидимости.       — Как пожелаете, — поклонился эльф.       — То есть оно сработает на мне? — уточнил Том.       — Д-да, конечно. Фил сварит, принесет господину. Господин выпьет.       — Все зелья действуют на меня?       — Только те, что варит Фил и позволяет госпожа, — он кивнул на портрет Шарлотты.       — Ступай.       Том искоса взглянул на изображение женщины и улыбнулся. Ему открывалось все больше тайн старой ведьмы.       На обед Том не явился, поскольку зачитался книгой «Все о темных проклятиях», содержание которой детально рассказывало о структурах и формулах заклинаний. Он мог поклясться, что парочку применял лично, но только на базовом уровне, однако был удивлен, насколько обширное применение крылось в глубине. В любом случае содержимое никак не способствовало решению его проблемы, но получить подобные знания было крайне приятно и полезно.       Еда, принесенная домовиком, уже остыла на столе, да и аппетита особо не было, поэтому Волдеморт, как и планировал, направился в библиотеку, в которую за полгода ни разу не заходил. Вряд ли Шарлотта оставила там хоть какую-то подсказку, но вот старинные книги, что смогли бы дать ему маленькую зацепку, вполне вероятно пылились на полках.       Двустворчатая дверь была слегка приоткрыта, через небольшую щель в темный коридор проскальзывал солнечный свет. Том неуверенно заглянув внутрь, открывая скрипучую дверь, тем самым нарушив тишину в этой части дома. Поймав на себе неоднозначный взгляд карих глаз, Том прочистил горло.       — Прошу прощения. Надеюсь, я не помешаю.       — Спешу предупредить, что окна тут не открываются, а уборная слишком далеко, — подметила Гермиона.       — Я ненадолго, — холодно ответил Том, едва сдерживая себя от препирательств с грязнокровкой. Еще этого ему не хватало.       Прошло несколько минут, прежде чем он нашел нужную литературу и хотел было покинуть библиотеку, чтобы уединиться за чтением в своем кабинете, однако в памяти всплыл утренний разговор. Грязнокровку мучала боль и, скорее всего, она сидела за книгами, чтобы хоть как-то отвлечься. Его присутствие однозначно приносило ей облегчение и это отразилось на ее лице. Может, так Гермиона чуть снисходительнее начнет к нему относится.       Переступив через себя, Лорд глубоко вздохнул и сел за противоположный от нее конец длинного стола. Открыл книгу и принялся читать.       На второй странице буквы начали сливаться в одну черную полосу. Том перевел взгляд, сделав быструю гимнастику для глаз, и вернулся к тексту, но желание читать исчезло без следа.       Уходить так быстро было странно и вызвало бы у девчонки еще больше вопросов и подозрений, но и сидеть просто так Том не собирался. Он взглянул на Гермиону. Увлеченная книгой, она то медленно перебирала пальцами, то наматывала локон своих непослушный волос. Он смотрел на неё непрерывно несколько минут и пытался понять, что она в нем вызывает. И как бы Том ни старался в своих мыслях возненавидеть ее или напомнить, кто она такая, внутри была полная тишина.       Том задумался, как давно при взгляде на нее желание уничтожить грязнокровку перестало существовать? Разве он не должен испытывать отвращение, как в первую встречу? Когда ее присутствие стало для него чем-то обычным и даже нормальным? Возможно, именно так влияла связь, однако Том не хотел призвать, что не в состоянии контролировать себя.       На лице грязнокровки появился румянец, сменяя еще недавнюю бледность, и Волдеморт ощутил на долю секунды внутреннее умиротворение, словно в этот миг было все хорошо и все его планы сбылись. Но он быстро подавил это и хотел выругаться, как тут же вспомнил:       «Вы только усугубляете».       — Я не меньше тебя хочу выбраться отсюда, — начал Том, наконец говоря с ней прямо и открыто. — Мы можем сделать это только… вместе. — Последнее слово он сказал аккуратно, будто распробовал на вкус, и оно оказалось не таким уж отвратительным, как он себе представлял.       Бегающий по строчкам взгляд карих глаз остановился, затем она медленно перевела его на Тома. Во взгляде читался как интерес, так и нотки недоверия, однако внимания он добился. Закрыв книгу, она сложила руки на столе, как школьница на уроке, давая понять, что готова выслушать его.       Том расстегнул пуговицу на манжете и не спеша закатал рукав рубашки, оголяя предплечье и демонстративно вытянул руку на столе. Приподняв брови он кивнул на метку, чтобы Гермиона взглянула.       Разумеется, она не сразу поняла намек, но вскоре поднялась со своего места подходя ближе. Грязнокровка, нахмурив брови, внимательно разглядывала черную татуировку от локтя до кисти.       — Почему именно змея? — вдруг спросила она и потянулась пальцами к контуру.       — Полагаю, что ведьма, проклявшая нас, ассоциирует меня именно с этим существом.       Указательным пальцем она провела от начало до конца, и Том едва не вздрогнул от ее прикосновения. На этот раз оно ощущалось иначе и имело приятный оттенок.       — Я никогда подобного не видела. Хотя у последователей одного темного волшебника были отметины подобного характера, и они тоже носили в себе темную магию, однако не могли ограничивать носителя в чем либо. Насколько мне известно, Волдеморт ставил Темную метку в знак верности, и чаще всего Пожиратели использовали ее для связи с Повелителем.       Том внимательно слушал ее, хоть прикосновения грязнокровки и отвлекали. Она лишь знала общую информацию о Темной метке, что почерпнула из известных источников, а в частности из школьных учебников и научных статей современных волшебников. Много кто после его первого исчезновения пытался разгадать тайны, скрытые Волдемортом, но никому так и не удалось.       — Волдеморт? — переспросил Том, наигранно состряпав гримасу недоумения.       — Да. Самый темный волшебник всех времен.       — И где он сейчас?       — Все считают, что он умер, но я знаю, что это не так.       «Совершенно верно, он прямо перед тобой, глупая девчонка».       Том дернул рукой от резкой боли.       — Прости, — испуганно выпалила она.       — Ты ни при чем, — сквозь зубы процедил он, разматывая рукав рубашки и пряча метку. — Я не всегда могу контролировать свои мысли.       Она отклонилась, нахмурив брови, будто что-то вспомнила и выражение лица в миг стало бледным и безразличным.       — Что от меня требуется? — холодно спросила она.       — Для начала, нам надо перестать избегать друг друга и проводить больше времени вместе, возможно, даже общаться. Необходимо понять характер, поведение связи между нашими метками.       — Согласна. Это вполне логично.

***

      До позднего вечера Том просидел в своем кабинете, ожидая появления Шарлотты. Он нарушил правила и должен был понести еще одно наказание, однако никто не явился, кроме домовика с парочкой колбочек зелья невидимости.       — Невидимый господин все равно не сможет пересечь границу. Чары рассеются и тогда — смерть.       — Знаю, Фил, — обреченно ответил Том.       — Господин скажет, для чего зелье?       Причин не доверять домовику не было, к тому же он наверняка связывался с ведьмой и передавал ей все, что та хотела знать.       — Девчонка не спит из-за боли. Если я буду рядом, то… — он замолчал, не желая произносить слова, — ей будет легче. Но заявиться к ней открыто я не могу.       — О, это очень благородно, — ответил Фил, наградив хозяина довольной улыбкой.       «Так и передай своей ведьме».       — Утром подай завтрак на заднем дворе, и если девочка отдаст тебе письмо, без моего одобрения не отправляй. А сейчас ступай.       Проанализировав свой план еще раз, Волдеморт поднялся и направился в комнату.       По приходу его одолело некое волнение от предстоящего поступка. Ладони вспотели, во рту пересохло. Что, если она почувствует его присутствие? Уверив себя, что все пройдет по плану, Том опустошил одну колбу с пресной жидкостью и начал изучать свое тело, которое постепенно исчезало. Убедившись в зеркале, что от него не осталось и следа, он посмотрел на дверь в полу. Она вела в кладовую комнату грязнокровки.       Постаравшись бесшумно отпереть дверь, Том опустил ногу на первую ступень, ведущую вниз, и прислушался. Ничего. На секунду ему показалось, что ее даже нет в комнате.       Шаг, еще один, и Том оказался внутри маленького помещения со швабрами. Дверь из кладовки, ведущая в покои Гермионы, была открыта. Он быстро огляделся и сделал еще пару неуверенных шагов. Замер, когда услышал шум воды в уборной.       Разумным решением было бы присесть в кресло и дождаться девчонку, но Том продолжил идти на звук. Без мыслей о том, что увидит там, он переступал с ноги на ногу, смотря перед собой.       Достигнув еще одной деревянной двери, разделяющей его с грязнокровкой, он наконец остановился. Заходить внутрь было уже слишком даже для него. Однако небольшое прямоугольное отверстие в центре двери, имитирующее окно, открывало вид на уборную.       Обнаженная девушка стояла в дубовой кадке, обливая себя водой из ковша. Это было слишком личное, интимное, и как истинному джентльмену, каким он хотел казаться, ему необходимо было перестать смотреть, уйти или хотя бы отвернуться, но он позволил себе наблюдать. Капли воды, стекающие по бархатистой коже, завораживали. Он не мог отвести глаз от одной, что стекла с ее подбородка, упала на грудь и начала медленно спускаться вниз скользя по всем изгибам ее тела.       Том не видел в ней пошлости. Это была красота, искусство, будто перед ним картина или шедеврально отделанная скульптура. Тело девушки являлось эстетикой красоты и женственности.       Еще одна капля задержалась на груди, и Том поймал себя на мысли, что хотел бы точно так же, подобно ей, прикоснуться к прекрасному телу.       Прошло несколько минут, прежде чем Том пришел в себя и вспомнил, кому принадлежит это тело. Он тряхнул головой и ощутил досаду, жалея, что такой красотой обладала грязнокровка, а не статная чистокровная аристократка.       Теперь он сидел в кресле, ожидая, когда девчонка ляжет спать, и думал лишь об изгибах ее тела…