Танцевали в тёмном и пустом зале

<....>Гортрас медленно приближался. Зербраг хотел отступить, но позади были ворота, а они пугали его не меньше темного. И чем стремительнее сокращалось пространство для маневра, тем быстрее Паладин терял самообладание. — А ты убил их, — молвил Гортрас. — Всех до единого. И сделал правильную вещь. Вы жертвуете собой и убиваете. Такие, как ты, — убийцы и разрушители миров. Да, я чувствую тех, кто похож на меня. — Не сравнивай меня с собой! — вскипел Зербраг, голос его предательски дрогнул. Между ними оставалось меньше полутора метров. — Ты — монстр! — Все мы монстры. Пока бьемся о створки ворот, губим чужие души и скитаемся в бесконечности, в процессе беспрерывного умирания. Черные глаза вонзились в душу Зербрага, впитали ее в себя. — Спасибо, эквилибрум. — Каждое его слово гудящей волной сотрясало воздух. — Ты приблизил конец еще немного. Скоро наступит время Принципиума. И ты ощутишь его. С той стороны дальнейшего пути. [Зербраг хотел что-то сказать, но Гортрас в последний раз сократил расстояние, увлекая того в... танец? Мягко кружась и вальсируя Гортрас не выглядел как тот тёмный, которого описывают все, как страшнейшего врага Света, а как молодой юноша, танцующий со своей возлюбленной. Это была своеобразная пытка Гортраса, заставлять испуганного, сжавшегося эквилибрума валисировать с ним под грумящий гул тишины. Еле слышный шёпот органа где-то на фоне начал нарастать, заставляя сердце эквилибрума замирать на каждой ноте, каждом аккорде. Гортрас сжимал до боли руку с транзитом, не давая ему переместиться, продолжая вести танец, словно они были на настоящем бале, а не в тёмном и пустом зале с огромными воротами. За каждую ошибку Гортрас пронзал Паладина толстыми иглами тьмы, которые лишь повреждали эфир, а не оболочку. Зербраг же пытался сопротивляться, но когда его в очередной раз наклонили, словно девушку тот смирился и пытался соответствовать, чтобы хотя-бы уйти живым, хотя-бы уйти. В очередной раз сделав пару движений, наклоняя эквилибрума Гортрас расплылся в еле заметной, хищной ухмылке, глядя на паникующего Паладина. Звезда тяжело дышал, воздуха становилось меньше,а Тьмы больше. Они прошли первый круг, кружась в танце. —Ты убил их, даже не дал шанса, я бы поступил так же – Тёмный вновь сделал перуэт, увлекая за собой Зербрага. Звезда прикусил щеку, до металического вкуса крови на языке. —Мы разные! – голос Паладина начал слабеть и предательски хрипел, от раздирающей эфир черни. Гортрас спокойно сделал разворот, подхватывая Зербрага и вновь повёл в вальсе. —Разные? О нет, эквилибрум, мы похожи, похожи до Обвилиона, – Гортрас вновь сделал разворот. –Разбив миллионы душ, убив их собственными руками. Мы могли бы стать прекрасным дуэтом. Жаль, что никто никогда не оценивал тебя по достоинству, эквилибрум. Орган становился громче,а купол заполняла Тьма, врезаясь в Зербрага, разрывая его на части всеми возможными способами, не наносящими повреждений оболочке. С каждым шагом казалось, что Паладин ходит не по пыльному полу, а по стёклам, пронзающим ноги. —Мы ни за что бы не стали работать вместе. Они вновь закончили круг. —У Вселенной множество способов измениться, но конец,как таковой, будет один. Вселенная умрёт, она уже умерла. Зербраг замер, сделав последнюю ошибку. Гортрас выпустил его и Паладин вновь оказался возле ворот. Тёмный поднял подбородок.] Зербраг в ужасе попятился, когда Тьма обрушилась на него, сдавила со всех сторон. Ему хотелось кричать, но она заткнула рот и заполнила легкие водными потоками. Он успел запустить транзит, исступленно глядя в черную космическую бездну и чувствуя, как тело распадается на части.<...>