i’d marry you with paper rings

Paper Rings – Taylor Swift

Бомгю просто занимался своими делами. Он жевал какую-то случайную клубничную палочку, которую стащил из открытого пакетика на журнальном столике, когда чья-то рука обхватила его запястье. — Эй. Бомгю тут же ответил автоматическим фырканьем, слишком хорошо узнав этот голос. Он даже закатил глаза для пущей убедительности, прежде чем повернуться к куче чёрной толстовки и длинных ног на тёмно-синем диване. — Что? Парень, о котором шла речь, тут же встал, возвышаясь над ним, и улыбнулся той улыбкой, которую Бомгю научился распознавать как признак того, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он сразу понял, что нужно приготовиться к какой-то ерунде, как только увидел эту улыбку. Бомгю знал этого парня как облупленного, до такой степени, что мог предугадать, что тот скажет, ещё до того, как эти губы в форме сердечка разомкнулись. — «Либо я пойду с тобой за подарком на день рождения, либо ты поспишь в моей постели, чтобы согреть её для меня», да? — Боже мой, — воскликнул он, уже устав от этого разговора после двух предложений. — Это была просто шутка для фанатов! Тебе никогда не повезёт настолько, чтобы я сделал это для тебя, — Бомгю говорил, не разжимая стиснутых передних зубов. — Просто считай, что тебе повезло, что я не выгнал тебя сегодня. — Ты правда собираешься быть таким бессердечным? Я же именинник, Гю. — Чего он не ожидал, так это того, что озорная улыбка на лице Субина станет в десять раз шире – Бомгю всегда замечал, как у старшего образуются морщинки вокруг глаз, а на щеках появляются ямочки, глубокие до такой степени, что завораживают, – прежде чем высокий парень наклонился и разломил его палочку пополам. Бомгю тут же отпрянул в удивлении, но эта реакция, казалось, лишь усилила растущее удовлетворение Субина от его попытки смутить его, поэтому Бомгю просто уставился на него стальным взглядом. — Эй! Прекрати это! — в отчаянной попытке проглотить странный комок, подступивший к горлу, он агрессивно прикусил свою палочку – или то, что от неё осталось, – и смущённо отвёл взгляд. — У тебя ведь есть для меня подарок, да? — Я и есть твой подарок, хён. — раздражённо возразил он, надув губы. Субин просто заворковал, притянув его ближе и погладив по голове свободной рукой. — Как очаровательно. Ты и правда милый и тёплый, но ты ведь можешь предложить своему любимому соседу по комнате что-то ещё, верно? Что он всегда презирал в своём соседе по комнате, так это то, что парень всегда находил что-то забавное в том, что он делает, независимо от того, насколько злым или раздражённым выглядел Бомгю из-за его постоянных поддразниваний. Да пошёл он, в самом деле. — Во-первых, ты мой единственный сосед по комнате в мире, и называть себя любимчиком – это несправедливая монополизация. Во-вторых, нет, на этот раз ты меня не проведёшь своими детскими разговорами. И снова он со своими дурацкими ямочками на щеках и дурацкой морщинкой между бровями. — Детскими разговорами? Значит, ты признаешь, что ты ребёнок. И, боже, как же Бомгю ненавидел, когда Субин называл его ребёнком по причинам, которые он предпочел бы не раскрывать. Лидер намеренно дразнил его из-за того, что, как он знал, действовало Бомгю на нервы, или без необходимости хвалил его за обыденные вещи до такой степени, что Бомгю от смущения уменьшался в размерах в три раза. Казалось, что, что бы он ни делал, Субин всегда будет называть его очаровательным и много смеяться над ним, прежде чем снова начать дразнить. Бомгю боялся этого – не столько дразнилок, сколько того, что улыбки Субина и пустые комплименты заставляли его грудь вздыматься так, что он предпочитал не задумываться об этом. Он хотел выбежать из зоны отдыха и просто вернуться в общежитие. Мемберы ушли сразу после окончания прямой трансляции, чтобы отдохнуть после долгого дня репетиций. Бомгю, будучи грубоватым парнем, но мягкосердечным соседом по комнате, сказал, что останется и подождёт Субина, который должен был вернуться с Music Bank. Однако прямо сейчас ему хотелось только одного – проклинать свою мягкосердечность, потому что сейчас они остались только вдвоём. Персонал убирал со столов, и в здании было вдвое меньше посетителей, чем обычно. — Хён, ты не устал? Если ты не устал, то я устал. Пойдём домой. — Он заговорил, слегка ударив Субина в грудь своей крошечной ладошкой, но, похоже, не настолько сильно, чтобы оправдать последовавшую за этим гримасу. Субин застонал, понуро опустив плечи. Возможно, он всё-таки устал, и эта мысль заставила Бомгю смягчиться. Он вздохнул, сдаваясь, и потянулся, чтобы нежно обнять лидера за плечи, несколько раз сжав удивительно твёрдые мышцы. — Ты слишком напряжённ. Это стало их негласной привычкой – может быть, из-за того, что они соседи по комнате, но им всегда было легко понять, когда другой из них устаёт. Не говоря ни слова, они делали друг другу лёгкий массаж, наслаждаясь комфортной тишиной. Так было и сейчас, когда Субин удовлетворенно вздохнул и прислонился к Бомгю, уткнувшись головой ему в шею и свободно обхватив его руками за талию. Если Бомгю и был смущен такой близостью и слегка романтичной позой, то не подавал виду. — Твои руки всегда такие приятные на ощупь... — проворчал Субин, уткнувшись в край капюшона. — Сделай мне массаж сегодня, когда мы вернемся домой. Бомгю почти всерьёз задумался над этой идеей, но в последнюю долю секунды вспомнил, что проявление нежности приведёт лишь к неделям бесконечных насмешек со стороны старшего. Поэтому он усмехнулся и слегка оттолкнул Субина. — Помечтай. Позволить тебе сегодня спать в твоей кровати – это самое щедрое, что я могу сделать. Субин надул губы из-за его вынужденного отстранения, очаровательно нахмурив брови. Но он больше ничего не сказал, когда Бомгю мягко взял его за руку и вывел из зоны отдыха.

***

Излишне говорить, что Субин был потрясён, обнаружив, что его обычно безнадёжные попытки повернуть дверную ручку на этот раз увенчалась успехом. — Значит, ты на самом деле не выгнал меня? — прокомментировал Субин, и на его лице уже появилась самодовольная улыбка, когда он потянулся, чтобы вытереть волосы полотенцем. Он не обращал внимания на то, где находится парень, о котором идёт речь, прикрыв глаза полотенцем, – и зря, потому что, когда он наконец понял, что Бомгю лежит в его постели, было уже слишком поздно. Младший не ответил на его остроумное замечание. Он лежал, свернувшись калачиком, в ворохе скомканных простыней – простыней Субина. Бомгю обычно язвил по любому поводу, чтобы оставить за собой последнее слово, так почему же сейчас он так странно молчит? Когда Субин наконец сделал несколько шагов к своей кровати, приподняв бровь, он понял почему. Бомгю был пунцово-красным, губы сжаты в прямую линию, а брови нахмурены, как будто его заставили это сделать. — Что ты делаешь в моей постели? — спросил он очевидное, склонив голову набок. Это заставило что-то внутри Бомгю сломаться, и он наконец-то издал стон, который сдерживал. Он слегка пнул простыни, как рассерженный ребёнок, сжимая маленькие кулачки с большей агрессией, чем нужно. — Разве ты уже не спрашивал? Согреваю для тебя постель, идиот. Несколько мгновений невыносимой тишины со стороны Бомгю, пока Субин не ответил. Однако, когда он ответил, то разразился самым громким смехом, который Бомгю когда-либо слышал, и бросился на него, чем вызвал удивлённый вскрик Бомгю. — Боже мой, ты такой милый! Не можешь устоять передо мной, да? — Прекрати, ты, великан! Ты раздавишь меня до смерти! — Он изобразил сдавленный стон, когда Субин набросился на него, его смех все еще не прекращался, когда он заключил младшего в объятия сбоку. После нескольких неудачных попыток столкнуть непреклонного Субина, Бомгю признал свое поражение с удрученным ворчанием. — Как же ты мне нравишься, Бомгю, — сказал Субин весёлым и смеющимся голосом, потянувшись, чтобы взъерошить волосы Бомгю. Эти слова не должны были заставить его сердце перейти в боевой режим, но Бомгю мог только надеяться, что по его лицу не было заметно, насколько ему это нравится. — Ты такой милый. Я просто знаю, что я твой любимчик, ты даже не пытаешься это скрыть. — Господи, ты такой шумный. — Как будто Бомгю был запрограммирован отвечать на каждый комплимент Субина оскорблением, потому что эти слова вылетели у него изо рта ещё до того, как он осознал, что сказал. Он просто так хорошо маскирует своё волнение раздражением, что это единственная черта, которую он считает простительной. — Не привыкай, это просто особое отношение к твоему дню рождения. — Тогда почему бы не сделать так, чтобы каждый день был моим днём рождения? Будешь согревать мою постель каждую ночь? — Субин слегка отстранился и посмотрел на него озорными глазами. Бомгю обычно фыркал бы в ответ на его бессмысленные попытки подшутить, если бы не проблеск искренности в его глазах. Бомгю поджал губы, раздумывая, стоит ли соглашаться. Однако в последнюю минуту в нём взыграла вредность, и он взял верх над собой. — Как скажешь, хён. Теперь, когда ты здесь, я возвращаюсь в свою постель. Он сел, пытаясь убрать руки Субина, которые обнимали его, – неужели они всё это время были у него на бёдрах? – и протиснуться мимо старшего, чтобы выбраться из хватки. Он даже не успел добраться до края кровати, как его, как и ожидалось, тут же потянули обратно. Бомгю успел лишь недовольно вскрикнуть, прежде чем рухнуть на грудь лидера. — Не-а, ты не можешь. Это сделало всё намного, намного хуже. Раньше он просто лежал рядом с ним, но теперь он растянулся прямо на Субине, слишком тесно прижавшись к нему, что было слишком неприятно для его бедного сердца. Его лицо было пугающе близко, и на нём всё ещё была эта невероятно очаровательная улыбка. Если раньше его сердце было в боевой готовности, то теперь оно было на грани войны. — Раз уж мне сегодня повезло, могу я воспользоваться этим? — Размышлял он, снова обхватывая руками миниатюрное тело младшего. В этот момент Бомгю молился всем богам, которые только могли его услышать, чтобы паника, которую он чувствовал в груди, не отразилась на его лице. Он не был уверен, что его молитвы были услышаны, поэтому прибегнул к следующему лучшему варианту – уткнулся лицом в грудь Субина, издав лишь приглушённый стон, который вызвал у того хихиканье. — Я не буду делать тебе массаж. Было досадно, что Субин знал: как бы Бомгю ни притворялся, что ненавидит это, на самом деле это не было правдой. На самом деле всё было с точностью до наоборот, и каждый раз Субин видел его насквозь. — И не нужно. Просто лежи так. — Когда Субин перестал хихикать, он ответил на удивление мягким тоном. У Бомгю не было сил отвечать, поэтому он просто лежал, как ему сказали. Не говоря ни слова, Субин провёл тонкими пальцами по его волосам, нежно почесав затылок в том месте, где младшему нравилось. Бомгю издал тихий довольный звук, похожий на мурлыканье. Он почувствовал, как грудь Субина под ним слегка приподнялась, словно он собирался рассмеяться, но не убрал руку. В них всегда было что-то такое – и это всегда было в Субине, что заставляло Бомгю чувствовать себя как дома, когда он был с ним. Их отношения могут быть полны бессмысленных подколок и глупого хихиканья над неубедительными шутками и слабыми ударами, но за закрытыми дверьми они приобретают совершенно другое определение. То, что он разделял с другими участниками, было прекрасными узами, которые он никогда не считал само собой разумеющимися, но то, что у него было с Субином, было чем-то совершенно иным. Дело было в том, что Субин всегда был первым, кто замечал в нём что-то неладное. Первым, кто смотрел в его сторону и искал его в толпе. Первым, кого он видел, когда просыпался, последним, кого он видел перед сном, и единственным, кого он хотел видеть, когда наступали тяжёлые дни. Дело было в том, что он всегда знал, что нужно сделать, чтобы Бомгю чувствовал себя расслабленно и тепло, даже если тот не просил об этом. Как он знает все мелочи о том, что нравится или не нравится Бомгю, что поднимает ему настроение, а что нет; и, самое главное, как он точно знает, что нужно сделать, чтобы его сердце забилось сильнее. Он задумался, было ли последнее тоже намеренным. — Спокойной ночи, хён. Ещё несколько поглаживаний по волосам, убаюкивающее равномерное вздымание и опускание груди Субина, и Бомгю почувствовал, как с каждой секундой его веки тяжелеют. Старший напевал тихую мелодию – Бомгю показалось, что песня была ему знакома, но он не мог вспомнить, где слышал её, – а другой рукой успокаивающе поглаживал его по пояснице. Младший счастливо вздохнул, удобно устроившись на более длинных ногах Субина и уткнувшись лицом ему в грудь. — Спокойной ночи, милый Гю. Возможно, это была его собственная сонливость, усталость от тренировки или галлюцинация, вызванная учащённым сердцебиением, но, прижав уши к груди старшего, Бомгю мог поклясться, что его сердце тоже бешено колотилось.

***

На следующее утро Субин проснулся от того, что ему в лицо швырнули подушку. — Какого...?! — воскликнул он еще до того, как к нему вернулось сознание, и немедленно поднял руку, чтобы прикрыть лицо. Когда ему удалось приоткрыть один глаз, размытые очертания знакомой фигуры были всем, что заполнило его поле зрения. Бомгю сидел верхом на его бёдрах, и наклонялся к нему невыносимо близко, держа в руке подушку. Он фыркнул, нахмурив брови. — Вставай, соня. Мы опоздаем. — сказал он, спрыгивая с колен Субина на ноги. Старший просто застонал и медленно сел. Он почесал голову, всё ещё пребывая в полусонном и ошарашенном состоянии. — Но у нас сегодня нет расписания. Младший лишь фыркнул в ответ, не впечатлившись. — В группе? Нет. У нас с тобой? Да. А теперь вставай и иди собирайся. — А? — это было единственное, что крутилось в голове сонного Субина, но он всё равно спустил ноги с кровати и встал, потирая глаза с растерянным выражением лица. Только после душа и двадцатиминутной сушки волос в их комнате Субин наконец понял, что имел в виду Бомгю. И когда он это сделал, на его лице появилась самая игривая из всех возможных улыбок. Бомгю, надевавший куртку, застонал, увидев её. — Ты ведь поведёшь меня за подарком на день рождения, да? Бомгю надеялся, что то, как он театрально закатил глаза, поможет отвлечь Субина от лёгкого румянца, появившегося на его щеках. — Тебе потребовалось столько времени, чтобы понять? Субин просто выключил фен с самой гордой улыбкой на лице и встал. — А куда мы опаздываем? — Если ты так и будешь стоять там, хён, ты никогда не узнаешь. — парировал уставший Бомгю, не желая сталкиваться с вторжением в его сердце яркой улыбки Субина так рано утром. Субин только усмехнулся, подходя к своей стороне шкафа, чтобы выбрать свой наряд. Бомгю воспринял это как сигнал покинуть комнату, довольно застенчиво закрыв за собой дверь. Ну, как бы Бомгю мог найти хоть немного приемлемый способ сказать своему хёну, что он на самом деле забронировал весь магазин, чтобы они могли вместе пойти за покупками?

***

— Ты сделал что?! — закричал Субин сквозь маску, широко раскрыв глаза. Несмотря на то, что нижняя часть его лица была скрыта, Бомгю прекрасно представлял, как он, вероятно, выглядит под маской: пухлые губы, изогнутые в удивленной улыбке. Вот он, вопрос, которого он так боялся. Теперь его будут дразнить весь следующий месяц, пока Субин в конце концов не забудет о его глупом великодушном поступке. — Да, хён. Ты очень особенный, а теперь давай пойдём, пока не истекло наше время и они не открыли двери для других посетителей, а папарацци не сделали с нами фото. — Что, не хочешь, чтобы тебя видели со мной на свидании? — усмехнулся теперь уже довольный Субин, когда они пробирались через самый уединённый запасной выход из торгового центра – их маленькая хитрость, чтобы не встречаться с как можно большим количеством людей, когда они ходят по магазинам как обычные люди. Бомгю чуть не перескочил через ступеньку и упал лицом вниз от намека на термин "свидание". Он знал, что лидер, как обычно, просто придирается к нему, но в глубине души не находил это таким уж забавным. — Ты явно мечтаешь, чтобы я согласился пойти с тобой на свидание. — горько проворчал он, поднимаясь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, чтобы увеличить расстояние между ними, насколько это было возможно. — Разве ты не собираешься пригласить меня прямо сейчас? — ответил Субин, сделав всего несколько шагов, прежде чем снова оказаться рядом с ним. Ненавижу высоких людей. — Ты так сильно меня любишь, что это до боли очевидно. Бомгю издал сдавленный звук, как будто его только что стошнило. — В который раз повторяю, это потому, что у тебя день рождения. Раз в год, хён. Понял? Раз в год. И, к его ужасу, старший просто рассмеялся ещё громче и приобнял его за плечи. Когда они наконец добрались до нужного им входа, магазин, о котором шла речь, первым приветствовал их справа. Глаза Субина расширились до размеров блюдец, а Бомгю просто небрежно подошёл к уже ожидавшему их у входа сотруднику. — Мистер Чхве? Добро пожаловать. Когда они вошли, слегка кивнув в сторону выстроившихся в ряд сотрудников, Субин прошептал себе под нос: — Картье? Ты с ума сошёл? Когда ты сказал, что забронируешь магазин для спокойных покупок, я подумал о чём-то вроде Hollister. — Расслабься, у меня есть членство, — прошептал в ответ Бомгю. Рука Субина всё ещё лежала на его плече, и почему-то под пристальными взглядами двадцати с лишним сотрудников магазина, которые смотрели только на них, у него в животе всё перевернулось. Чёрт, мы, наверное, выглядим как пара. Они подошли к стойке, за которой их уже ждал одетый в костюм сотрудник. Под ним на стеклянных витринах лежали украшения. — Господа, пожалуйста, присаживайтесь. — Я бы хотел, чтобы вы измерили размер его кольца, пожалуйста, — сказал Бомгю, снимая маску и убирая её в карман пальто. Субин сделал то же самое, прежде чем они сели на кресла перед стойкой. На прошлой неделе Бомгю смутно припомнил, как Субин жаловался, что постоянно теряет свой браслет, и говорил, что было бы гораздо удобнее, если бы это было кольцо. — Я не понимаю, кольцо меньше, и его даже легче потерять. — Он лениво ответил, удобно устроившись на верхней двухъярусной кровати, наполовину зарывшись в простыни и печатая на телефоне. Снизу он услышал, как Субин окликает его в ответ. — Да, но я бы носил его чаще, если бы он был меньше, потому что он просто сидит у меня на пальце. Браслет иногда застревает в моих рукавах, когда я переодеваюсь, поэтому мне приходится его снимать, это раздражает. Конечно, это не осталось незамеченным Бомгю, и на следующий день он зашёл на сайт Картье, чтобы посмотреть их самые популярные товары. Выражение лица Субина, сидевшего рядом с ним, сменилось на удивлённое, как будто он только что вспомнил их разговор на прошлой неделе. Бомгю лишь самодовольно приподнял бровь. — Не хотите ли вы взглянуть на наш каталог для пар? Сегодня первый день нашей зимней распродажи, и на наши свадебные коллекции действует скидка 20 процентов. — сказала сотрудница, уже доставая откуда-то каталог и протягивая его им через стеклянную стойку. Он чуть не рассмеялся, когда услышал, что они с Субином пара, и поднял руки, словно отмахиваясь от недоразумения. Но когда он наконец понял, что сказал сотрудник, глаза Бомгю расширились. Он не помнил, чтобы видел это на сайте, и ему не сказали об этом, когда он звонил, чтобы забронировать магазин. Скидка? Она начинается только сегодня? Изначально он просто хотел подарить Субину кольцо, но после того, как он услышал о скидке, в его голове загорелась другая лампочка. Что он может сказать? Он всегда был падок на скидки. Да и кто бы не был? Немного сэкономить не помешает. Наконец приняв решение, Бомгю внезапно протянул руку, чтобы переплести свои пальцы с пальцами Субина, и одарил продавца тошнотворно-сладкой улыбкой, выдавив из себя фальшивый смешок. — Да, пожалуйста. Нам с моим женихом это очень бы понравилось. Он почувствовал, как Субин рядом с ним вздрогнул от шока. Он повернулся и встретился взглядом с отчаявшимися глазами Бомгю, чьи губы уже приоткрылись. Бомгю, как всегда, уже знал, что собирается сказать его сосед по комнате, поэтому крепче сжал его пальцы. — Верно, детка? На лице старшего промелькнуло замешательство, почти комичное. Однако после нескольких секунд молчания, когда они переглядывались, Субин в конце концов выдавил из себя улыбку и кивнул. — Всё верно, дорогой. — Он подыграл, сжав руку Бомгю с силой, которая была намного больнее, чем нужно. Уголок глаза Бомгю дёрнулся, а улыбка стала болезненной. — Вы двое – отличная пара. — похвалил их сотрудник, вежливо улыбнувшись, прежде чем перевернуть для них страницы. Бомгю знал, что тот просто любезничает, но его сердце тут же растаяло. — Спасибо. У моего жениха хороший вкус. — сказал Субин, уже наслаждаясь происходящим больше, чем следовало бы. — Видели бы вы его лицо, когда я сделал ему предложение, он был весь в слезах и задыхался. Мы так радовались, что наконец-то пришли и выбрали кольцо, — его улыбка становилась всё более дерзкой с каждым словом, и он смотрел прямо в испуганные глаза Бомгю. — Разве не так, милый? Конечно, они постоянно подшучивают друг над другом и всегда подыгрывают друг другу, что бы ни придумал другой, – это просто их ниша в дружбе. Всё всегда было ради смеха. Но это? Бомгю не смеялся. Его сердце бешено заколотилось в груди, отдаваясь в ушах, как сирена. Только нервно сглотнув, он смог снова заговорить, откашлялся и издал приятный смешок. — Когда я услышал, что сегодня начинается ваша распродажа, я сразу же позвонил. — продолжил он, улыбаясь слишком широко, чтобы это выглядело искренне. — Звучит чудесно. Я желаю вам обоим приятной свадьбы. — Сотрудник вежливо улыбнулся, прежде чем показать им каталог. Бомгю попытался отвлечься от жара, прилившего к его лицу, притворяясь, что ему очень интересны модели, в то время как Субин всё это время не сводил с него глаз и улыбался. Бомгю ненавидел это. Не столько улыбку, сколько взгляд, от которого у него загорелось бы лицо, если бы он его не заметил. Если бы Субин перестал каждый раз смотреть на него так, будто он самая милая вещь на свете, Бомгю не был бы так безнадежно влюблен в него, как сейчас. Но нет, Субин просто обязан был смотреть на него своими нежными глазами и делать эти глупые, но искренние комплименты. Хуже всего было то, что каждый раз, когда он их произносил, Бомгю видел искренность на его лице. Это всегда его подводило. Он хотел, чтобы этого не происходило. — Детка, я думаю, тебе это пойдёт, — сказал виновник торжества, наклонившись к нему и указывая на определённый дизайн. Кольца любви. Бомгю был в полной заднице. Когда они наконец расплатились за кольца для пар и вышли из магазина, Бомгю выдохнул с облегчением. — Это был твой способ признаться? Кольца для пар? — Нет! Боже, нет. Это потому, что у них была скидка. Я просто хотел подарить тебе кольцо, вот и все. — Его тон стал более оборонительным, чем следовало. Они прошли свою очередь и направились обратно к запасному выходу, прежде чем Субин издал тихий смешок. — Оправдание за оправданием. У тебя явная слабость ко мне. Признай это, я твой любимчик. — Он запел как раз в тот момент, когда Бомгю застонал. — По крайней мере, Ёнджун-хён покупает мне еду после того, как начинает действовать мне на нервы. А ты? Ничего. — Что значит "ничего"? Я всегда делаю тебе самый большой подарок из всех. — Воскликнул старший, когда они начали спускаться по лестнице. Как и раньше, здесь было пусто, не было видно ни единого человека. Бомгю использовал это как предлог, чтобы отложить надевание маски до тех пор, пока они не спустятся на первый этаж, поскольку их все равно никто не увидит. — О? И что это? — Моя любовь! — заскулил Субин. Должно быть, он был на той же волне, что и он, потому что тоже не натягивал маску. — О, я тебя умоляю. Ты, наверное, и другим это постоянно говоришь. Разве ты в последнее время не проводишь больше времени, засыпая с Хюнином? Ты даже не любишь любишь меня. Пф-ф-ф. — О, ты ревнуешь? — проворковал высокий парень, потянувшись, чтобы взъерошить его волосы. Бомгю попытался увернуться, но, увы, опоздал на секунду. Рука всё равно взъерошила его волосы. — Какого чёрта? Нет! — Ты говоришь так, будто ревнуешь. Неужели мой маленький Гю ревнует? — И тут Субин называет его своим личным прозвищем. Лидеру всегда нравилось дразнить его из-за разницы в росте, хотя она составляла всего пять сантиметров, потому что «ты какой-то совсем крошечный!». Каждый раз, когда Бомгю пытался возразить, у него ничего не получалось. Он давно сдался и смирился с этим. — Ну и что, если так? — слова сорвались с его губ прежде, чем он успел их обдумать. Бомгю тут же обругал себя за дурную привычку говорить, не подумав. Чёрт возьми, у тебя есть мозги. Используй их чаще. — Я имею в виду, что я твой сосед по комнате, но ты даже не спишь со мной больше. Конечно, я бы мог! — он попытался объясниться, надеясь, что это поможет ему избавиться от смущения. Голос Субина на удивление смягчился. — Глупый, это потому, что ты всегда запираешься, и каждый раз, когда я стучу в дверь, ты не просыпаешься. От этого у Бомгю вспыхнуло лицо. Он знал, что крепко спит, но не думал, что настолько крепко. — Но ты признаёшь, что ревнуешь? Это так мило. Ты скучал по тому, как мы спали вместе, да? — заметил Субин, потирая подбородок. Бомгю отвернулся, закатив глаза. — Прекрати, или сегодня ты спишь на диване. Он поймал Субина на том, что он шепчет «как мило» себе под нос, пока они собирались завернуть за угол и выйти на первом этаже. Они ожидали, что никто не выйдет, но, к их удивлению, двери распахнулись. Тихую лестницу сразу же наполнили голоса и звуки множества шагов, доносившихся из-за угла. Были слышны возбуждённые разговоры, которые, казалось, принадлежали девочкам-подросткам. Паника росла в их глазах, когда они остановились как вкопанные. Ни на ком из них не было масок, и если бы это были пожилые люди, они бы меньше беспокоились о том, что их узнают; но поскольку они говорили как девочки-подростки, вероятность того, что их заметят и окружат, была еще выше. Им действительно стоило идти другим путём. Бомгю в отчаянии полез в карман пальто за маской. Если бы группа девушек спустилась на первый этаж, а не поднялась наверх, они были бы в безопасности. Но, конечно, Бог не позволил бы ему поступить как нужно. Вместо этого шаги приближались, а голоса становились громче, что означало то, чего он боялся: они действительно поднимались по лестнице, и через несколько секунд они столкнутся лицом к лицу. Ни один из них не успеет надеть маску. Как только Бомгю развернулся на каблуках, собираясь вернуться наверх, чья-то рука схватила его за запястье. Субин смотрел на него с отчаянием в глазах, когда внезапно прижал его к стене, зажав Бомгю между перилами и своим более высоким телом. — Что?.. — Прежде чем тот успел осознать, что происходит, Субин обхватил его лицо обеими руками, пробормотал тихое извинение и наклонился, чтобы прижаться губами к губам младшего. Глаза Бомгю расширились, из горла вырвался тихий вскрик, который тут же заглушил поцелуй Субина. Он был слишком потрясён, чтобы пошевелиться или даже ответить, и беспомощно стоял, как вкопанный. Это не может быть правдой. Должно быть, он спит. Не может быть. Позади них медленно проходила группа девушек, их болтовня перешла в приглушенный шепот. Он смутно различил звуки отвращения, изданные парой из них, когда они проходили мимо, но, к его облегчению, никто, казалось, не узнал, кто они такие. Конечно. Публичные проявления чувств часто осуждались, так как окружающим это было крайне неприятно. Они всегда занимались своими делами и отводили взгляд, изо всех сил стараясь избегать их и проходить мимо как можно быстрее. Идеальная маскировка у всех на виду. Бомгю никогда бы не додумался до такого за такой короткий промежуток времени, слава богу, что у Субина есть лидерские качества, которые позволяют ему находить самые быстрые решения. Логично предположить, что он испытал облегчение от того, что их никто не узнал. Но эмоционально он не испытывал облегчения — даже близко. На самом деле он разваливался на части, эмоции переполняли всё его тело, подавляя все чувства. Бомгю издал слабый всхлип, когда почувствовал, что его колени подкашиваются под ним, полностью растворяясь в Субине. Как будто он ожидал этого, последний крепко обхватил его за талию, удерживая на месте. Сердце Бомгю билось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. В охваченном паникой сознании он слышал, как учащается сердцебиение Субина, но не был уверен, что это не плод его воображения. Его руки казались безжизненными, когда он поднял их, чтобы ухватиться за плечи Субина, изо всех сил стараясь удержаться на ногах. Всегда ли его плечи были такими сильными и широкими? И что это был за одеколон, который он почувствовал? Субин всегда пах мятой и океанским бризом? Бомгю казалось, что поцелуй длился часами, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд. Удалялись ли шаги? Ушла ли группа девочек-подростков из зоны слышимости? Была ли лестница пуста или они всё ещё там? Почему он не слышал ничего, кроме собственного сердцебиения и прерывистого дыхания мужчины, прижавшегося к нему? Рука, обхватившая его лицо, медленно переместилась на затылок и нежно скользнула в волосы. Он не знал, сделал ли Субин это просто по привычке, но когда его пальцы начали почесывать любимое место на затылке, Бомгю случайно издал самый смущающий в его жизни звук. Теперь он надеялся, что все прохожие ушли, потому что ни за что на свете Бомгю не смог бы прожить остаток жизни с мыслью о том, что он только что мурлыкал во время поцелуя на запасной лестнице в чёртовом торговом центре. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Субин наконец отстранился, тихо дыша ему в губы. Бомгю чувствовал, что все силы вселенной по очереди проникали в него и покидали его, оставляя от его тела лишь дезориентированную оболочку. Он больше не знал, куда делась его душа, разум полностью опустел, а широко раскрытые, ошеломлённые глаза безмолвно смотрели на мужчину перед ним. Его руки всё ещё лежали на плечах Субина, а старший всё ещё обнимал его за талию. Группа подростков давно ушла, и на пустой лестнице не было слышно ни звука, кроме их тихого дыхания. Теперь, когда им больше не нужно было притворяться, почему они не отстранились друг от друга? Казалось, что прошла ещё одна вечность, пока Субин заставлял его таять под своим взглядом, когда лидер снова заговорил. К удивлению Бомгю, его и без того низкий голос прозвучал ещё ниже. — Не смотри на меня так. Это заставило последнего в замешательстве моргнуть. Наконец он проглотил комок в горле, и к нему вернулся голос в виде хриплого шёпота. — Как, например? Субин молчал, и прошло несколько секунд, прежде чем он ответил. Он по-прежнему был так близко, что их лица почти соприкасались. — Как будто ты снова хочешь меня поцеловать. Бедняга Бомгю наконец-то умер от разрыва сердца. Неужели его так легко было раскусить? У него перехватило дыхание, и он подсознательно бросил взгляд на пухлые губы лидера в форме сердечка. Субин не упустил этого из виду, потому что тут же по привычке облизнул их. Он задумался о том, сколько раз ловил себя на том, что бездумно смотрит на эти губы, когда говорит, и ему было интересно, замечал ли это Субин. Возможно, это был один из тех случаев, когда глупость в порыве страсти превращается в храбрость, потому что у Бомгю не было времени обдумать свои мысли – у него их не было, и единственной мыслью было что-то вроде «Субин, Субин и Субин», – когда он произнёс: — А что, если я это сделаю? Его неожиданный ответ заставил Субина то ли фыркнуть, то ли усмехнуться. Этот звук был музыкой для его ушей, разливая неописуемое тепло в его груди и в животе. — Значит, я действительно твой любимчик. Из-за слов Субина Бомгю захотелось, чтобы прямо сейчас под ним образовалась глубокая яма и поглотила его навсегда, лишь бы ему не пришлось справляться с чувством неловкости, которое он испытывал. Как раз в тот момент, когда он собирался придумать какой-нибудь неубедительный ответ, чтобы сбить его с толку, Субин наклонился, чтобы прижаться их лбами друг к другу. Отсутствие дистанции заставило младшего затаить дыхание, и это заставило его замолчать навсегда. — Не волнуйся, — его голос понизился до тихого шёпота, как будто то, что он собирался сказать, предназначалось только для Бомгю. На его лице снова появилась та улыбка, которая не сулила ничего хорошего, а глаза, изогнутые в идеальные полумесяцы, смотрели на него так, словно он был единственным, кого Субин когда-либо увидит. Словно он был особенным. Это был тот самый взгляд. — Ты тоже мой. Его следующий вдох был украден, когда старший наклонил голову и снова прижался губами к его губам. Вместо прежней поспешности, на этот раз все было на удивление медленно. Губы Субина были теплыми и невероятно мягкими на его губах, заставляя его мысли плыть по течению. Это было так невероятно приятно, что Бомгю поймал себя на том, что мгновенно отвечает на поцелуй. Левая рука Субина нежно поглаживала его по затылку, удерживая на месте. Бомгю чувствовал, как металл кольца холодит его кожу. Он вспомнил, как всего час назад продавец назвал их «обручальными кольцами», и сердце Бомгю болезненно сжалось. Конечно, Субин решил носить его на безымянном пальце, как настоящее кольцо, и Бомгю сделал то же самое – на его безымянном пальце красовалось такое же кольцо, которое теперь было прижато к шее старшего. В следующий раз, когда Субин отстранился с непроницаемой улыбкой, Бомгю почувствовал, что часть его сердца навсегда осталась с ним. — Думаю, это моя любимая часть празднования моего дня рождения, — сказал он, наконец отстранившись и взяв Бомгю за руку. — Теперь ты должен целовать меня каждый час, пока не пробьёт полночь. Длинные пальцы Субина идеально легли в его ладонь, без труда переплетаясь с его пальцами. Бомгю никогда бы в этом не признался, но руки старшего были одной из самых любимых вещей Бомгю в нём. Конечно, это включает в себя и то, что он держит руки младшего в своих. Они и раньше всегда держались за руки, но на этот раз что-то в этом чувствовалось совершенно по-другому. — Ты слишком требовательный. — Он ответил, когда они, наконец, снова спустились по лестнице, но единственным выражением его лица, сопровождавшим это грубое замечание, была улыбка. Именинник улыбнулся в ответ, проворковал что-то и наклонился, чтобы чмокнуть его в нос – идеальное место, учитывая разницу в росте. — Теперь я буду хвастаться перед всеми в общежитии, что ты, по сути, только что купил мне обручальное кольцо. Комментарий вырвал вздох из уст Бомгю. — Хён! — В ответ он услышал ещё один мелодичный смешок. — Знаешь, если это ты, то тебе не нужно покупать мне что-нибудь дорогое. — Субин начал, мягкость в его тоне теперь резко контрастировала с поддразниванием, прозвучавшим секундой ранее. — Я даже не возражаю, если это будет бумажное кольцо. — Он поднял их соединенные руки, повертел ими, чтобы посмотреть на кольцо у себя на пальце. — Спасибо тебе. Бомгю тут же покраснел. Комментарий был искренним, а он? Он не умеет быть искренним. Всё, на что он способен, – это маскировать свои чувства грубыми замечаниями, а свою привязанность выражать лишь тонкими намёками. Поэтому он снова выбрал глупость. — Хён, ты приглашаешь меня на свидание? Теперь настала очередь Субина усмехнуться и закатить глаза. — Час назад ты называл меня своим женихом. — Бомгю лишь весело хихикнул, толкая его плечом. — У нас одинаковые обручальные кольца! Сейчас самое подходящее время, чтобы сделать это более романтичным, хён. Он просто хотел поддразнить его, но искреннее выражение лица Субина застало его врасплох. — Ну, ты бы сказал «да»? Бомгю потерял счёт тому, сколько раз его сердце переставало биться за последние пятнадцать минут. Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза, словно обмениваясь безмолвными сообщениями. — Ты серьёзно? — выпалил он, вскинув брови. Субин тут же покраснел, быстро заморгал и отвернулся. Он впервые выглядел откровенно взволнованным. Он не ответил, и это могло означать только одно. Когда в его голове наконец-то что-то щёлкнуло, Бомгю тут же расплылся в улыбке и воспользовался возможностью. — Глупый хён, — начал он, конечно же, со своего фирменного оскорбления в стиле Бомгю. Свободной рукой он обхватил Субина за щёку и развернул его лицом к себе. Его оленьи глаза расширились от волнения, и это было самое очаровательное зрелище, которое Бомгю когда-либо видел. — Как я мог бы тебе отказать? Затем он увидел, как напряжённое выражение лица Субина медленно сменилось удивлением, облегчением, а затем восторженной улыбкой. — Правда? — спросил он более обнадеживающим тоном, чем Бомгю когда-либо слышал. Последний лишь удивлённо хмыкнул и энергично закивал. — Да, правда. На этот раз он первым потянулся к нему, слегка привстав на цыпочки. Поцелуй был коротким и быстрым, чуть дольше, чем целомудренный чмок, но улыбки на их лицах после этого были такими же большими, как их сердца. — С днём рождения, мой глупый хён. Бомгю видел улыбку Субина по меньшей мере миллион раз за те несколько лет, что они были вместе. Он научился распознавать каждую из них, с точностью до мельчайших деталей понимая, что они означают. Была ли она искренней, игривой, меланхоличной, подавленной или фальшивой – Бомгю всегда мог сказать, потому что видел всё это. Но то, что сейчас написано у него на лице, он никогда раньше не видел. От этого его сердце забилось чаще, эмоции захлестнули его, как волны. — Твой? Субин может быть улыбчивым или смеяться над кем угодно, как ему вздумается, но этот Субин? Бомгю будет присматривать за ним. Только он сможет видеть его таким, и никто другой. — Мой. Бомгю и не подозревал, что так было всегда, с самого начала.