Страшись Суда Сов

— Ну и погодка! — недовольно восклицает Алекс, заходя в дом и с раздражением захлопывая дверь. Удивлённо останавливаюсь в коридоре, наблюдая за тем, как с его чёрного плаща чуть ли не ручьём стекает вода. — В принципе мог и искупаться под дождём, — не сдерживаю смешка. Когда ещё предоставится возможность посмеяться над братом? — Иви, вот ни капельки не смешно! — раздражённо кидает он. — Ну вот как мне теперь? — он осматривает натёкшую под собой лужу, а затем махает на это рукой и аккуратно стягивает с себя мокрый плащ. — А ты чего не на машине? И без зонта? — интересуюсь, склоняя голову и следя за его раздражёнными действиями. — Мне недалеко нужно было. Вернее, сначала далеко, потом… — он замолкает, поднимая голову и тяжело вздыхая. — Короче, так получилось! — недовольно восклицает он и начинает разуваться. — С утра светило солнце! — Ничего не предвещало беды, на небе не было ни единого облачка, да-да, — не сдерживая издевательский смех, поддакиваю я. Алекс обиженно на меня смотрит. — За собой эту лужу сам вытирать будешь, понял? — А сама она не высохнет? — недовольно спрашивает он, выпрямляясь. Укоризненно смотрю на него в ответ. — Ладно, понял, — он проходит мимо, направляясь на кухню, а я следую за ним. — Кстати, есть и хорошая новость: Пингвин мне доверяет. Кажется. — И как ты это понял? — Я приехал в Айсберг Лаунж после того, как кто-то растопил ледяную глыбу в зале, — в удивлении приподнимаю брови, и Алекс несколько раз кивает. — Да, теперь без Загадочника, но не суть, — отмахивается и достаёт стакан, а после наливает в него воду. — Так вот, Пингвин был очень рассержен, поэтому запретил кого-либо пускать к себе, однако меня, — он горделиво приподнимает голову, указывая на себя пальцем, — всё-таки принял, — победно улыбается и залпом выпивает воду. — Ты так сильно не радуйся, — осаждаю его. — Кто знает, может он просто хочет тебя использовать? — Я почти в этом уверен, Иви, — он убирает стакан, а затем выходит из кухни, направляясь к входной двери. — Но некоторых он использует, не подпуская к себе, а для меня сегодня сделал исключение. Понимаешь, о чём это говорит? — О том, что нам скоро конец? — скептически спрашиваю, и Алекс недовольно цокает. — Ладно, отстань от меня, всё равно не поймёшь, — он достаёт из кармана плаща телефон, проверяя, не затопило ли его водой. — Положи куда-нибудь, — забираю телефон из его рук и иду в гостиную, где кладу его на журнальный столик. После возвращаюсь в коридор и вижу, что Алекс уже вооружился половой тряпкой. — Пойдёшь сегодня со мной на аукцион? — Какой ещё аукцион? — Да так, всякие антикварные вещицы для богатеньких, — пожимает он плечами и начинает убирать лужу. — В том же здании, где и Айсберг Лаунж, только этажом ниже. — А кто устраивает этот аукцион? И когда? — немного заинтересованно уточняю, уже прикидывая, что надеть. — Начало сегодня вечером, в семь часов. А кто устраивает… догадайся, — хитро улыбается Алекс и на несколько секунд скрывается в ванной комнате для гостей, по всей видимости, выжимая тряпку. — Пингвин? — недовольно вздыхаю, и брат подтверждает мою догадку, снова показываясь в коридоре. — Тогда иди без меня. Не хочу видеть его. — Точно не пойдёшь? — уточняет Алекс, и я уверенно киваю. — А Брюс Уэйн придёт, — заговорщически произносит он, растягивая губы в улыбке. — Ладно, пойду с тобой! — закатываю глаза, раздражаясь от того, что меня так легко уговорить. Поскольку на сборы у меня остаётся чуть меньше трёх часов, поднимаюсь в свою комнату и захожу в гардероб, прикидывая, что можно сегодня надеть. Взгляд сразу же падает на ни разу не ношенное платье, состоящее из двух частей: чёрного топа, не прикрывающего плечи, и синей сатиновой юбки в пол. Ну и чем это не красота? По-моему, в самый раз! А волосы соберу наверху, и будет замечательно! Что насчёт туфель… выберу что-нибудь из классических чёрных на небольшом каблуке. Практически все последующие три часа трачу на сборы, параллельно разговаривая с подругой по телефону, воспользовавшись громкой связью, — так собираться веселее: пока я пытаюсь нарисовать ровные короткие стрелки, Кортни рассказывает очередную порцию сплетен о младших классах старшей школы. Наш разговор плавно перетекает в обсуждение выпускного, грядущего лишь через восемь месяцев! Как говорит Кортни, никогда не рано готовиться к торжеству. Уложившись в отведённое время, спускаюсь на первый этаж, где меня уже ждёт Алекс. Его образ меня приятно удивляет, потому что на нём практически классический чёрный костюм, однако вместо белой рубашки — синяя, прямо в цвет моего платья. Какое приятное совпадение! Мы будем сочетаться! Как только мы проходим на входе контроль, Алекс наклоняется ко мне и говорит не скучать, а сам отходит к какой-то компании людей, вероятнее всего, ему знакомой. Замечательно, он оставил меня одну в незнакомом месте среди богатеньких дядь и тёть! Окидываю взглядом пространство, по интерьеру напоминающее Айсберг Лаунж, и медленно направляюсь к небольшой компании девушек, которые чуть старше меня; мне доводилось несколько раз общаться с ними на подобных мероприятиях. Слушая их светские беседы о нынешней моде и время от времени вставляя своё слово, то и дело поглядываю на вход, ожидая, когда же всё-таки появится Брюс. В голову невольно закрадывается мысль, что Алекс специально соврал, чтобы вытащить меня из дома на этот чёртов аукцион, но когда я наконец вижу своего друга, сердце радостно подпрыгивает, а успевшие образоваться обвинения в адрес брата мигом испаряются. Отхожу от компании, намереваясь пообщаться с Брюсом. Однако на полпути к нему замечаю, что он как-то странно себе ведёт: всем самодовольно улыбается, громко смеётся, если ему что-то говорят, подзывает официанта, который разносит гостям шампанское, щелчком пальца — словом, по его поведению можно сказать, что это избалованный богатенький мальчик, вот только я-то знаю, что Брюс не такой. Куда подевались его манеры? Он замечает меня, и я неуверенно улыбаюсь, как бы приветствуя его, но Брюс тут же отворачивается, делая вид, что не увидел меня. Да что с ним такое? Вижу, как Альфред что-то говорит ему на ухо и отстраняется. Решаю немного подождать, поэтому отхожу чуть в сторону и беру бокал шампанского у проходящего мимо официанта. Делаю глоток и замечаю, что Брюс сам направляется в мою сторону. — Привет, Иви! — чересчур весело здоровается он и обнимает меня, хотя обычно на мероприятиях обходится простым рукопожатием или кивком головы. — Тоже пришла за всякими интересными вещицами? Обожаю искусство! — восклицает он громче, чем положено, тем самым привлекая к себе ещё большее внимание. — Брюс, ты какой-то странный, — фальшиво улыбаюсь, словно всё происходящее — абсолютная норма. — Так надо, Иви, — всё с той же широкой улыбкой отвечает он. — Просто подыграй мне. — Хорошо, — соглашаюсь, тут же вживаясь в роль. — Ты хочешь выкупить здесь что-то конкретное или что приглянется? — Вообще-то мне нужен один древний кинжал, но Альфред сказал, что это будет странно, если я выкуплю только его. Поэтому сегодня тот день, когда нужно много денег, — он делает глоток шампанского. — Так что играю роль избалованного мажора. — Потом расскажешь подробнее, — обворожительно улыбаюсь и тоже делаю глоток шампанского. — Ну а меня Алекс притащил. Вернее, я сама согласилась, потому что узнала, что ты будешь здесь. — Это очень мило, Иви. Правда. Но мне пора поздороваться с другими гостями, — он вновь приобнимает меня на прощание, а после уходит. Провожу его взглядом, а после подхожу к Алексу, который меня, оказывается, искал. Он говорит, что сейчас вот-вот начнётся аукцион, и я киваю, совершенно не вслушиваясь в его слова. Все мысли занимает Брюс и кинжал, за которым он охотится. Интересно, зачем он ему? Может, это как-то связано с Ра’с аль Гулом? Хотя Брюс ничего не говорил о нём, за исключением того раза, когда рассказывал об убийстве Альфреда. Как-то так получается, что я, Алекс и Брюс с Альфредом оказываемся рядом. Вот, собственно, и приходит время познакомить с ними брата. Пока они мило беседуют, к нам подходит Пингвин, словно из ниоткуда появившийся. Он, широко улыбаясь, говорит, что здесь всегда рады Брюсу, особенно его бездонному кошельку. Отвожу взгляд в сторону, чтобы хотя бы создать видимость того, что я не с ними, и замечаю у входа высокую стройную светловолосую женщину с каре в чёрном брючном костюме. Это же… — Барбара Кин, — протягивает Брюс, стоя позади меня. Точно, это Барбара! Та самая, чей клуб отнял Пингвин. Поворачиваюсь к компании, чтобы не пялиться на неё и не вызывать подозрений. — Я думал, она умерла. — К сожалению, в этом городе никто не подыхает, — с недовольной улыбкой отвечает Пингвин. — Прошу меня простить. И, вежливо кивнув, уходит к Барбаре. Лица обоих выражают такое притворное дружелюбие, что сразу становится понятно, что они враждуют. Ну конечно, он же отобрал её клуб! Да и она наверняка сделала что-то плохое. Отвлекаюсь от пристального наблюдения за Освальдом и Барбарой и переключаю всё своё внимание на Брюса, Альфреда и Алекса, включаясь в беседу, за которой мы незаметно для всех коротаем время. Когда наконец начинается аукцион, с интересом рассматриваю первую вещь: фарфоровая ваза, которой уже несколько сотен веков. Люди называют цены, каждый желая приобрести столь интересный предмет декора, и уже на этом этапе мне становится скучно. Грустно вздыхаю и отпиваю шампанское, всё-таки пытаясь сделать вид, что мне очень интересно и весело. Возможно, дальше дело будет лучше. Но лучше оно становится только тогда, когда выносят длинный изящный нож бальзамировщика из могилы шумерского короля Баласи, немного изогнутый, с причудливыми узорами на рукояти. Его начальная цена — пятьдесят тысяч долларов, и судя по тому, как Брюс вмиг посерьёзнел, понимаю, что это та самая вещь, за которой он пришёл. Он не успевает назвать цену, как Барбара Кин, до этого момента не являясь активным участником аукциона, громко говорит: — Сто тысяч долларов. — Сто тысяч от мисс Кин, — произносит аукционист, в то время как Брюс непонимающе перешёптывается с Альфредом. — Сто тысяч и один доллар! — наконец выкрикивает Брюс, и я едва ли сдерживаю смешок: он явно не хочет играть по правилам. — Вообще-то, мистер Уэйн, шаг аукциона — пятьдесят тысяч… — Двести тысяч, — Барбара прерывает аукциониста, сохраняя спокойствие. — Двести тысяч и один доллар! — называет Брюс новую цену, и в этот раз я прячу улыбку за бокалом шампанского, делая вид, что отпиваю его. Все остальные участники аукциона тихо смеются. — Мистер Уэйн, — Барбара подходит к Брюсу, и я улавливаю лёгкий травянисто-горький аромат. — Может, позволите другим повеселиться? — с элегантной угрозой в голосе спрашивает она. — Конечно! — он театрально прикладывает ладони к груди, изображая, что ему жаль и что только сейчас осознал свою ошибку. — Без проблем. Извините. Барбара победно улыбается и поворачивается лицом к аукционисту. — Триста тысяч, — называет она цену. — Триста тысяч долларов… и один цент, — это смелое заявление вызывает уже более громкий смех у участников аукциона. — Пятьсот тысяч, — в голосе Барбары читаются нотки раздражения. После озвучивания цены она разворачивается к Брюсу, с убийственно холодным взглядом и похожей на оскал улыбкой, и говорит ему: — А теперь отвали, мажорик. — Вау, мисс Кин! — произнося её фамилию, он намеренно растягивает гласную. — Это большие деньги. Для такой, как вы, — и, не давая ей что-либо сказать в ответ, выкрикивает: — Два миллиона долларов! Барбара резко разворачивается и уже произносит «два», как Пингвин, до этого стоящий в стороне и молча наблюдающий за происходящим, быстро подбегает к стойке и стучит молоточком аукциониста по поверхности, не давая возможности кому-либо назначить ещё большую цену. — Продано мистеру Брюсу Уэйну! — кажется, с искренней радостью восклицает он. — Поздравляю, Брюс, — снова повернувшись к нам, произносит Барбара настолько неискренне, что я еле сдерживаюсь, чтобы не сморщиться от отвращения к ней. Такой зависти я ещё ни у кого не видела. — Спасибо, — самодовольно улыбаясь, отвечает Брюс, и она уходит, а рядом тут же оказывается Пингвин. — Обожаю, когда она проигрывает! — чересчур радостно восклицает он и провожает направляющуюся на выход Барбару взглядом. — Но хочу дать маленький совет, — вмиг посерьёзнев, предупреждает он. — Барбара Кин так просто не сдаётся. Она придёт за тем ножом. На вашем месте я бы за ним присматривал. После такого предупреждения он хлопает Брюса по плечу и уходит в глубь зала, а мы все стоим и молчим, не зная, что и сказать. Однако по задумчивому выражению лица Брюса становится понятно, что он уже придумывает способы защиты кинжала. Что ж, всё же аукционы могут быть интересными. В этом я только что убедилась.

***

Без Джейн на душе неспокойно. Складывается впечатление, словно я ей надоела, потому что даже её голос в моей голове не раздаётся. Тот момент, когда она сказала, что Загадочник ей нравился, был единственным её появлением за последние несколько месяцев. Я… скучаю по ней. И хотя она сказала, что теперь просто мне не мешает, хочется, чтобы она появлялась хотя бы иногда. Временами проскальзывает мысль, что Джейн вообще исчезла, однако я же знаю, что она есть. Просто не выходит на контакт. Почему-то. В попытке перестать о ней думать переключаю своё внимание на выступление. Мама Кортни снова пристроила меня в театр, и на этот раз я буду играть не какие-то пару минут, а целых двадцать, и появляться на сцене буду два раза! Руки от волнения трясутся, и я делаю медленные вдохи и выдохи, пытаясь собраться с мыслями и успокоиться. Облажаться нельзя, это ведь не школьная постановка! Нужно, чтобы всё было идеально! В этот раз Алекс всё-таки приходит на моё выступление, и это немного успокаивает. Он будет смотреть. Поддерживать. Всё пройдёт хорошо. До выхода на сцену остаётся всего ничего, и я морально сгораю от нетерпения и усилившегося волнения. Ну всё! Сейчас я забуду все слова, запнусь и буду стоять как истукан, а зрители в зале попросят увести со сцены эту низкосортную актрису! Нужно было отказаться и сказать, что мне пока рано выступать в настоящих театрах! Ну что за дура! Однако как только оказываюсь на сцене, волнение как рукой снимает. Хотя пару слов всё же забываю, но тогда меня спасает импровизация, и никто, кажется, не замечает, что я немного отошла от сценария. К счастью, такая маленькая ошибка меня не сбивает, и своё выступление отыгрываю настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Даже пускаю настоящую слезу, ведь это трагедия, в которой нет ничего хорошего. За кулисами даю волю эмоциям и плачу от счастья: у меня получилось! Я почти нигде не ошиблась, а разочарованных восклицаний со стороны зала не доносилось, значит, всё прошло замечательно! Теперь можно спокойно выдохнуть и дождаться конца выступления, чтобы Алекс забрал меня домой: он ведь досмотрит пьесу до конца. За это время успеваю стереть сценический макияж и умыться прохладной водой. Отголоски эйфории всё ещё отзываются лёгким трепетом во всём теле. Дождавшись окончания выступления, выхожу на улицу и направляюсь к машине, у которой уже вижу Алекса с букетом цветов в руках. Приподнимаю брови, едва ли сдерживаясь, чтобы не раскрыть от удивления рот. Когда он успел купить цветы? Подхожу к нему, и он торжественно вручает мне букет, а затем обнимает и поздравляет с успешным выступлением. Смущённо улыбаюсь и благодарю его. Становится вдвойне приятно: мало того, что он пришёл на моё выступление, так ещё и цветы подарил! Однако на этом сюрпризы не кончаются: Алекс предлагает отметить в каком-нибудь ресторане, и я не могу не согласиться. К счастью, сегодня суббота, так что можно отметить по полной! На следующее утро просыпаюсь, и воспоминания прошлого вечера накрывают с головой, заставляя счастливо улыбнуться и подумать о том, как же всё-таки прекрасно выступать на сцене! Это непередаваемое ощущение, которое хочется испытывать снова и снова. Окрылённая, встаю и иду в ванную комнату, где принимаю душ, умываюсь и чищу зубы, а после спускаюсь на кухню и завтракаю. Вернее, обедаю, потому что время уже перевалило за двенадцать часов дня. Звоню Брюсу и узнаю, можно ли к нему прийти. Получив положительный ответ, победно улыбаюсь и сбрасываю звонок, а потом бегу к себе, чтобы собраться. Сегодня решаю зайти через главный вход. Альфред встречает меня с вежливой улыбкой на лице и пускает внутрь, и я сразу же направляюсь в главную гостиную, где и находится Брюс. Вместо приветствия кидаюсь ему на шею, крепко обнимая. — Ты прямо светишься от радости, — с непонимающей улыбкой замечает Брюс, когда я от него отстраняюсь. — Вчера вечером я выступала в театре, у меня была практически второстепенная роль! — сдерживаясь, чтобы не закричать от радости, поясняю я и сажусь на диван, откидываясь на его спинку. — И Алекс пришёл на выступление, представляешь? — счастливо спрашиваю у него и, не дожидаясь ответа, продолжаю: — Он подарил мне букет цветов, как самой настоящей актрисе, а потом мы поехали ужинать в ресторан. Это было замечательно! — Поздравляю! — искренне радуется Брюс, разливая чай по кружкам. — Я бы тоже приехал, но у меня были… дела, — с ноткой мрачности замечает он. — Что-то случилось? — настороженно спрашиваю я, садясь нормально и окидывая Брюса внимательным взглядом. — Можно и так сказать, — от былого хорошего настроения не остаётся ни следа. — Помнишь, как я выкупил нож бальзамировщика на аукционе? — киваю, резко вспоминая, что он мне так и не рассказал о нём. — В одной из книг я нашёл изображение человека, которого воскрешает вода. Над его головой был этот кинжал, а сам человек очень похож на Ра’с аль Гула. — Но как ты узнал, что этот кинжал будет на аукционе Пингвина? — непонимающе спрашиваю я, не притрагиваясь к чаю. — Мы с Альфредом провели небольшое расследование, — уклончиво отвечает Брюс, и я киваю, давая понять, что он может не пояснять. — Так вот, ночью после аукциона, как и предполагал Пингвин, за ним пришла Селина, которая теперь работает на Барбару, — раздосадовано вздыхает он. — Естественно, я сторожил кинжал, так что он остался у меня. — И что ты с ним делал дальше? Не просто же хранил у себя как трофей? — Вчера утром я пошёл к мистеру Уинтропу, он занимается исследованием древних вещей. У него есть доступ к самым закрытым архивам Центральной Библиотеки Готэма, вот я и подумал, что нужно обратиться к нему за помощью, — судя по его хмурому выражению лица, история добром не закончилась. — Он расшифровал надпись на кинжале. — И о чём там говорится? — «Того, кто поднимется из воды, не тронет смерть. Земля содрогнётся, кровь польётся рекой. Трепещите перед Головой Демона», — отвечает Брюс. — Очевидно, что вода — это Яма Лазаря, она исцеляет и даже воскрешает людей. — Точно, ты же с помощью воды Лазаря и вернул Альфреда к жизни, — вспоминая, киваю я. — Подожди, получается, и бессмертие эта Яма даёт? «Не тронет смерть» же про это? — Брюс неуверенно пожимает плечами. — А что насчёт реки крови? — Я так понимаю, что Ра’с аль Гул причинит много боли этому миру, — не совсем уверенно говорит он. — Сенсей сказал мне найти Голову Демона, я нашёл Ра’са и оказался прав. Он — Голова Демона. Мистер Уинтроп рассказал о древней легенде, согласно которой мужчина, смелый полководец, не мог погибнуть, потому что однажды уже был воскрешён. Убить его можно только особым кинжалом. — Тот, который ты выкупил на аукционе? — замерев, спрашиваю я, и Брюс кивает. — Это не к добру! — в ужасе распахиваю глаза. — Он точно придёт за тобой, как узнает, что кинжал у тебя! — Он уже знает. И уже приходил, — он поджимает губы, отводя печальный взгляд в сторону. — Брюс, что случилось? — обеспокоенно спрашиваю, кладя руку на его в знак поддержки. — Он пытался тебя убить? — Он убил мистера Уинтропа практически на глазах его внука, Алекса, а потом устроил охоту и за нами, — смотря в одну точку, рассказывает он, а я, замерев от ужаса и шока, слушаю. — У него есть человек с повадками собаки. С помощью него Ра’с аль Гул нас и нашёл. Потребовал свой кинжал, но я колебался и… — повисает зловещая пауза, и я откуда-то знаю, что он скажет дальше. — И тогда он убил Алекса. — Это… — пытаюсь подобрать слова и одновременно сдержать слёзы. — Брюс, ты ведь понимаешь, что он бы всё равно их убил? — с сожалением спрашиваю, сжимая его руку в знак поддержки. — Даже если бы ты отдал кинжал. — Возможно, — соглашается он, не шелохнувшись. — Но это я подставил их. Если бы я не пришёл к мистеру Уинтропу, чтобы узнать больше о кинжале, у Ра’с аль Гула не было бы причин убивать его и Алекса. Они мертвы, потому что я это допустил. — Нет, ты не… — отрицательно качаю головой, но не успеваю договорить, поскольку Брюс меня перебивает, даже не начав слушать. — Я должен убить Ра’с аль Гула. — Что? — тихо спрашиваю, в изумлении распахнув глаза. — Иви, это единственный выход, — он поворачивается ко мне, и в его глазах вижу непоколебимую уверенность. Его уже не переубедить, даже если привести весомые аргументы. — У меня есть кинжал. Полиция работает над тем, чтобы посадить его в Блэкгейт. Мне просто нужно подождать. — А ты не думал, что он может специально хотеть, чтобы ты его убил? — задаю вполне логичный, на мой взгляд, вопрос. — Сенсей контролировал твой разум, потом сказал искать Голову Демона, чтобы завершить тренировки, которыми он тебя изнурял, пока на твоём месте был двойник. Тебе не кажется, что убийство Головы Демона — это то, к чему они тебя вели всё это время? — Ра’с так просто не отдаст свою жизнь, иначе не пытался бы отобрать кинжал. Он хочет обезопасить себя, — не соглашается он, нахмурившись. — Или же, — продолжаю настаивать на своём, — он хотел, чтобы ты так думал. Убил невинных людей, чтобы заставить тебя почувствовать гнев, который как раз и натолкнёт на совершение убийства. Да тут всё сходится! — Но если бы я отдал ему кинжал, что было бы тогда? — задаёт он встречный вопрос. — Он бы просто скрылся с ним, обезопасив себя. — А ты как будто бы не попытался вернуть кинжал? — ехидно спрашиваю, и Брюс поджимает губы, понимая, что я права. — Он хочет, чтобы ты убил его. Значит, убивать его ни в коем случае нельзя. Ну это ведь логично! — Но зачем ему хотеть своей смерти? — Не знаю, как ты, но лично я не хотела бы жить тысячу лет, — пожимаю плечами. — Какая разница, почему он хочет, чтобы ты его убил? Главное, что будет, если ты это сделаешь. Наверняка это какая-то ловушка! — Это может быть правдой, но что там на самом деле — мы не знаем, — качает головой Брюс. — Поэтому я должен его убить во что бы то ни стало. Коротко вздыхаю, понимая, что если Брюс Уэйн что-то вбил себе в голову, то переубедить его невозможно.

***

Через неделю после того, как Алекс рассказывает Иви о том, что Загадочника таинственным способом разморозили и похитили из Айсберг Лаунж, узнаю, что он, во-первых, потерял хватку и стал глупым, во-вторых, обосновался в Нэрроуз. И лишь минувшей ночью, не без помощи Джейси, получаю его точное местоположение. Поэтому дождавшись, когда Иви уснёт, и строго-настрого запретив Джейси подавать признаки жизни, тихо покидаю дом, предварительно надев парик на случай, если кто-то из знакомых Иви решит прогуляться поздним вечером по улицам Готэма. Едва ли оказавшись в Нэрроуз, слышу, как кто-то кричит, зовя на помощь, однако никак на это не реагирую: я хотя и могу помочь, но тогда привлеку к себе внимание, а сейчас мне оно нужно лишь от одного человека. Выбираю наименее людные улицы и всякий раз, когда вижу кого-то идущего мне навстречу, ускользаю в неосвещённый переулок. До убежища Загадочника удаётся дойти незамеченной. Толкаю хлипкую дверь, на которой висел не менее хлипкий замок, и прохожу внутрь старого дома, в который запросто могут пробраться бомжи, воры, маньяки и прочие обитатели Нэрроуз. Однако не удивляюсь столь плачевному состоянию жилища: в этом районе оно всё такое. Пройдя несколько шагов, замечаю на полу матрас, на котором лежит скомканное одеяло, а после поворачиваю голову влево, к самой лестнице, ведущей в подвал, и вижу высокую фигуру в грязном изумрудном костюме. Загадочник. Именно его я и искала. — Ты кто такая? — затравленно спрашивает он, и в свете луны, проникающем в дом из окна, вижу его растрёпанные волосы. Без интереса рассматриваю петлю на его шее, после перевожу взгляд на другой конец лестницы, прямо туда, где завязана верёвка. — Ещё раз спрашиваю, кто ты такая? — уже более враждебно спрашивает он. Это не Загадочник. Но мне нужен именно он, потому что Эдвард Нигма дать совет точно не сможет; да и потом тоже не понадобится. Мне нужен ум. Хитрость. Но не эта пародия на гения. — Говорят, что самоубийство — это не выход, — подаю голос, не вкладывая в него эмоций. Стою на месте, сцепив перед собой руки в замок. — Ты не согласен? — Это не твоё дело, — обиженно отвечает он и туже затягивает петлю на шее. — Уходи. Вместо этого делаю прямо противоположное — приближаюсь к нему, ни медленно, ни быстро: так, словно отговаривать людей от самоубийства — моё хобби. Если бы не Загадочник, скрывающийся где-то внутри Эдварда, я бы даже в его сторону смотреть не стала. — Отойди! — предупреждающе выставляет руки перед собой. — Или я повешусь! — Ты это и хотел сделать, так что я тебе не помешаю, — спокойно произношу, приближаясь к нему почти вплотную. — Что стало с… — Молчи! — он вмиг оказывается совсем рядом и зажимает мой рот рукой. Я, нисколько не удивившись такому действию с его стороны, смотрю на него и жду, когда он продолжит. — Не смей называть его имя, — испуганно шепчет он, заставляя меня прищуриться: что такого Загадочник мог сделать Эдварду, что последний теперь его боится? — Нельзя, чтобы он взял контроль, понимаешь? — по-прежнему не двигаюсь и даже не моргаю. Ему требуется несколько секунд, прежде чем понять, почему я ничего не отвечаю на его вопрос. — Моргни, если понимаешь. Моргаю, и он меня отпускает. Хочет уже отстраниться, как я резко поднимаю левую руку и притягиваю Эдварда к себе за галстук. Смотрю в его расширенные от испуга зрачки, не моргая, а затем шепчу прямо в губы: — Мне нужен Загадочник. Его взгляд вмиг меняется с испуганного на хитрый, брови, до этого приподнятые, опускаются, а лицо расслабляется. Теперь передо мной не Эдвард Нигма, а Загадочник, которому я не позволила умереть. Он не должен мне помогать, но наверняка подумает, что сможет использовать меня в своих целях в дальнейшем, поэтому обязательно притворится и наденет маску всепонимающего человека. На это и расчёт. К тому же, предложение, которое я собираюсь сделать, слишком заманчиво. Для нас обоих. — Спасибо, что избавила от компании этого придурка, — он забирает свой галстук из моей руки, а после снимает с шеи петлю. — Никакой силы воли, — презрительно хмыкает он, рассматривая в своих руках верёвку. По-прежнему молчу и не шевелюсь, ожидая, когда он переключит на меня своё внимание. — Крошка Джейн, не так ли? — растягивая губы в хитрой улыбке, уточняет он. — Живее всех живых. — Мне нужен твой совет, — честно говорю я, и Загадочник с искренним интересом всматривается в моё лицо, замирая. — Если бы ты хотел реорганизовать какое-нибудь членство, то как бы обозначит свою власть? Так, чтобы никто не смог поспорить. — А что, есть такая возможность? — хитро уточняет он. — Вопрос был в другом, — холодно осаждаю его, и улыбка с его лица резко спадает. Он выпрямляется, задумчиво отводя взгляд в сторону, после чего обходит меня. Разворачиваюсь к нему и слежу за тем, как он приближается к матрасу и рассматривает валяющиеся тут и там записки разных размеров. — Что хитро, то и просто, — наконец отвечает он, перестав тянуть время. — Покажи остальным эту власть. — Как? — раньше я бы почувствовала лёгкое раздражение из-за того, что не получаю ответы сразу же, однако сейчас и внутренне, и внешне остаюсь спокойна. — Что стало с предыдущим лидером членства? — резко разворачивается Загадочник ко мне лицом. — Он должен был оставить преемника. — Прибегнуть к притворству? — Но просто так тебе не поверят, — озвучивает он мои мысли. Загадочник приближается ко мне вплотную, нарушая личные границы, и склоняется к моему лицу. — Покажи, — повторяет он, растягивая звуки. — Чтобы они увидели своими глазами твою власть. — Спасибо, — в голове тут же рождается идея, а потому Загадочник мне больше не нужен, по крайней мере, пока что. Хочу отстраниться, как он резко хватает меня за запястье, намекая, что так просто мне не уйти. — Что за членство? — с хитрым прищуром спрашивает он, не отстраняясь от моего лица ни на дюйм. — Ты хочешь реорганизовать Суд Сов? Не отпущу, пока не скажешь. — И как же ты будешь меня удерживать? — без интереса уточняю я, и на миг в его взгляде мелькает недовольство от понимания, что у него нет средств для борьбы со мной. — Я не просто так была приближена к Суду, — только это и говорю, оставляя всё остальное на его фантазию. — Но если всё получится, то я смогу предложить тебе неплохое место во всей этой системе. Тебе же не нравится быть шестерёнкой в большом механизме, не так ли? — он растягивает губы в лукавой улыбке, напоминая хитрого лиса, и этим даёт понять, что принимает моё предложение. — А теперь отпусти меня, — в моём голосе нет ни капли просьбы: это приказ. Загадочник убирает руку, давая мне уйти. Напоследок окидываю его взглядом, а после выхожу из покосившегося дома. Что можно показать бывшим членам Суда, чтобы убедить их в том, что я могу быть их новым лидером? На ум приходит только одна вещь — нож бальзамировщика, который выкупили на недавнем аукционе. Заполучив его, я обрету возможность убить Голову Демона; хотя этого даже делать не придётся — для этого есть мальчишка Уэйн. Именно о Голове Демона говорил Сенсей, который на самом деле использовал Сов в своих целях: стало быть, из-за Ра’с аль Гула однажды и был создан Суд Сов, который, к слову, искал способы избавиться от своего настоящего лидера путём создания «идеального оружия». Кинжал — ключ к власти, который мне необходимо заполучить.