Небо в алмазах

      Над космодромом клубились тучи.       По-вечернему тусклые, они лениво перетекали, подсвеченные пестрыми огнями зданий, казались странно густыми, почти желеобразными, завиваясь вихрями всех оттенков синевато-бордового. Из-за этого хотелось сощуриться, будто на слишком яркий свет: цвета были... неестественные. Слишком много красного, пожалуй.       Иньинар вздохнул, вгрызся в травинку, которую мусолил последние полчаса. Он валялся на склоне за космодромом, с которого почти не виден был город — так, редкие отсветы в темной громадине Леса. Блеск космодрома затмевал все.       — Так и думала, что найду тебя тут.       — Привет, Нанни, — нехотя откликнулся тот.       Рядом прошуршало, нага устроилась, аккуратно свив кольца хвоста одно к одному и будто примерная девочка сложив на них руки. Помолчала, тоже глядя на облачную круговерть. Снизу хорошо было рассматривать ее резко очерченный профиль.       — Все переживаешь? — наконец обернулась она к лежащему эльфу.       — Было бы о чем.       — Ну как же, среди твоих только и разговоров: «возвращение к корням», «поход к истокам», «великий лес»... — нага негромко рассмеялась, показывая: не издевается, подтрунивает. Иньинар подозревал, что иначе, глядя на его кислую рожу, и не получилось бы.       — Да нужен он мне, этот великий лес изначальный, — буркнул он. — Что я там не видел?       — Даже так?       — Нанни, вот будто тебя на материнскую планету так уж тянет.       — Древние пески Шаиннара дороги нам своей историей, — помедлив, замысловато повела плечами та. — Песок же в любом мире песок, не столь важно, во что закапывать яйца, важно кто из них вылупится.       — Вот и я говорю: видел один Лес, видел их все.       — Тогда что тебя так гложет?       Иньинар молчал. Смотрел на тучи, грыз травинку, уже давно измочаленную в труху. Потом сел, сплюнул отгрызенное, чуть не попав в какого-то неторопливо ползшего по своим делам жука, и неожиданно признался:       — Звезды. Звезды хочу увидеть!       Нага аж наполовину развернула хвост, заморгав от изумления. Закрыла рот, снова открыла. Рассмеялась, скорее недоуменно.       — И всего-то?       — Ну, знаешь ли! Тебе всего-то, ты в любой момент можешь на орбитальную станцию слетать, дел на пару часов! А я... — Иньинар отвернулся.       А он вот не мог. Почти все его сверстники сейчас были там, внизу. Готовились к отлету. Несколько семей вскладчину выкупили рейс только лишь затем, чтобы закончившая обучение молодежь могла вживую побывать на материнской планете. Прикоснуться к коре тех исполинских деревьев, на чьих ветвях зарождался эльфийский род, вспомнить корни... Ну, деревья были, допустим не те же самые, но суть путешествия была всем понятна. И уж ему-то место на борту точно бы нашлось, семья Иньинара была одной из богатейших эльфийских семей на планете, внеся большую долю вклада. Но его путешествие закончилось в кабинете медиков, которые сначала долго гоняли все больше недоумевающего эльфа по тестам, просветив всем, чем только можно, и выкачав половину крови, а после покачали многомудрыми головами: калека. Болен. Не годен.       Названия синдрома, поименованного в честь какого-то орка, Иньинар не запомнил. Слишком оглушен был новостью: ему не подняться в космос. Никогда. Над поверхностью-то летать не очень стоит, а уж подъем через атмосферу убьет его гарантированно.       Он совершенно не завидовал друзьям и братьям-сестрам, которые увидят материнскую планету, с детства руководствуясь простой истиной, вкладываемой воспитателями в головы самым маленьким: «Не верьте зеленому». Привычная лилово-синеватая растительность успокаивала, видеть кущи зеленых листьев не хотелось совершенно. Но и звезды, о которых мечталось с детства, навсегда останутся там, за плотной пеленой облаков, неизменно окутывающей Таньяру.       — По-моему, ты слишком много значения придаешь каким-то огонькам, — наконец нарушила повисшее молчание Нанни. — Все равно их не потрогать, так чего переживать? Охмури кого-нибудь из мозгоклюев, они тебе не то что звезды — небо в алмазах покажут!       — Спасибо за поддержку, — кисло улыбнулся Иньинар.       — Обращайся, — рассмеялась нага и, мимоходом погладив по спине, уползла, кончиком хвоста сшибив с травинки жука. Тот возмущенно загудел, выплюнул облачко дурно пахнущей жижи и улетел, Иньинару оставалось только раскашляться, зло посмотрев вслед, на заискрившиеся зеленым надкрылья.       Продышавшись, он поднялся, отряхнулся и тоже нехотя побрел в обход космодрома, к дому.              Дома все было как всегда. Если и ощущалось, что из освещенных теплым грибным светом коридоров семейного древа исчез добрый десяток молодых эльфов, то только по возросшей суете старших. Рабочих рук не хватало, не слишком остро, но заметно. Все-таки к семейному делу абы кого не подпустишь, вот и отлавливали самых младших, не менее суетливо прятавшихся по углам-щелям, и возможных бездельников. Иньинара, уныло бредшего в свою комнату, тоже отловили.       — Подежуришь за меня, а? — старший брат, перехвативший его буквально в паре поворотов от заветной двери, за которую не сунулся бы никто — не общая же комната, смотрел почти умоляюще. — Там ничего сложного, просто проверить плантации!       — Дай угадаю, на тебя это тоже свалили старшие, наплевав на все ва-а-ажные дела?       — Ну...       — И как эти дела зовут?       — Иньинар!       — Да иди, иди, — отмахнулся тот. Сунул руки в карманы и свернул в другую сторону, к коридорам, ведущим на нижние уровни, под корнями семейного древа, вяло размышляя, что ему пока везет: старшие еще не сверяли генные карты его поколения, нет нужды бегать по свиданиям, выбирая из предложенных эльфиек будущую супругу.       Не то чтобы Иньинар был так уж против... Но настроение сейчас было то ли кого-нибудь придушить, то ли самому в ближайшем болоте утопиться. Жаль, на Таньяре с болотами были проблемы, а то бы прогулялся.       Вместо этого он шел по плавно завивающемуся спиралью коридору все ниже и ниже. Запах дерева изменился, светлые наверху стены потемнели, набухли влагой, грибы под потолком здесь разрастались толстые, мясистые, с более желтым светом, чем у тонконогих изящных розеток наверху. Отчасти так было проще, чем мучиться с подгонкой под один эталон, отчасти здесь такой свет и требовался, потому что плантации начинались всего парой этажей ниже.       Здесь было не так суетно, в переплетениях подземных коридоров ходили неспешно, подолгу задерживаясь на порогах залов, ожидая, пока тонкие усики затягивающих проемы лиан скользнут прохладой по коже и одежде, убирая лишнее — налипший сор и грязь, семена тех растений, что цвели наверху. Им тут определенно не было места.       Найдя в списке дежурств, выведенном на экран в центральном зале, нужную плантацию, Иньинар побрел туда. Привычно прикрыл глаза, задержав дыхание на пороге, подождал, пока цепкие лианы уберутся восвояси, вталкивая его внутрь. Здесь всегда пахло влажной листвой и землей, мерно капала вода, сочась из устьиц поливальных кустов. Иньинар пнул клубок грибницы, примостившейся в нише у двери, делая свет поярче, и двинулся вдоль ровных рядов высаженного по стенам вьюна.       Привычная, монотонная работа: осмотреть листья, проверить корни — хватает ли влаги, не пошла ли гниль. Пересчитать завязи, пометить на прикрепленных к стене табличках новые, подтвердить нормальное развитие старых. Сбором Иньинар не занимался — не его обязанность, к тому же, большая ответственность. Сорвешь так не до конца вызревшую завязь — и недосчитаются потом незадачливого сборщика вместе с плантацией, взрыв будет — древо наверху вздрогнет. Нет, к завязям Иньинар определенно предпочитал даже не прикасаться, не мастер по камушкам какой, чтобы в заклинательную муть лезть.       Растение за растением, космы тянущихся по стенам и уходящих наверх плетей — все это почти не трогало мыслей, которые текли в знакомом направлении. Нанни просто не понимала. Приземленная, как и многие наги, она предпочитала песок под хвостом песчаной буре, не доверяя миражам оазисов. А раз так, раз к звездам нельзя прикоснуться, то и переживать не о чем. Смотри голограммы, если уж так прижало, охмуряй мозгоклюев. Иньинар поморщился: даже показанная телепатом картина все равно будет не тем. Взглядом чужих глаз, чужими воспоминаниям, пусть даже ради него им придадут мнимую реальность. Нет, это все не подходило.       Закончив с последними пометками, Иньинар вздохнул. Подумав, подставил руки под ветви ближайшего куста, тряхнул его, собирая в ладони воду, плеснул на грибницу. Свет, моргнув, принялся медленно гаснуть. Иньинар вытер мокрые ладони о штаны и лег прямо на пол, глядя наверх, туда, где терялась в наступившей темноте листва.       Нанни просто не понимала. Не знала, что он всегда мог подержать звезды в руках, с тех самых пор, как впервые был допущен сюда. И тогда же он понял слова воспитателя.       «Не верьте зеленому».       Из вентиляционных отверстий тянуло легким ветерком, листва тихонько шелестела, будто в ночном лесу. Мерцали завязи, звездочками поблескивали прорезающиеся сквозь мясистую зелень краешки бриллиантов, россыпью укрывая кажущийся таким далеким небом потолок.       «Не верьте подделкам».       Иньинар не доверял им. Никогда. Но теперь ему только они и оставались.