Just a dream…

Андрей… Сегодня он предстал весьма в странном амплуа. Она видела его разным, но чтобы в его глазах до черноты отражался неописуемый страх. Такого не было никогда. Что-то произошло… — утверждение, данность. Случилось что-то ужасное, неповторимое, необратимое. Просто, понимаешь… Макс сегодня какую-то чушь нёс, что ему кто-то сказал, что с тобой случится. — Макс, Андрей позже рассказал более подробно — что случилось, но все же он что-то умалчивал. Если ей и грозила опасность, то что это было? Она лежит с ним в одной постели, и даже во сне он её не отпускает. Он также прижимает её к себе. Она никогда не видела его таким… слабым? Нет, уязвимым. Только сейчас в полной мере она осознала, что она для него будто целая жизнь и самый главный его страх — потерять её навсегда. Навсегда… так что она больше никогда не вернется. А потерять навсегда — означает же смерть. Смерть — это абсолютная невозвратность. Если бы она его разлюбила хотя, она более, чем уверенна, что этого бы не случилось, то он бы её отпустил. Хочу, чтобы ты знала, что в моем сердце для тебя вечный резерв всех его 4-ех камер и в каждой из них для тебя приготовлен диванчик, бокал красного или белого и всё твои обожаемые сериалы и фильмы. А я в это время буду не прекращать стараться сделать так, чтобы эти камеры служили тебе домом и ничем иным. Люблю… — ее никто так не любил. Никогда. И Ларина чувствует себя ужасно… ужасно уязвимой. И будь проклят, тот, кто наговорил этой чуши Максу. Любовь — это риск, боль. Так она думала после того, как мамы не стало. Любовь — игра, привычка. — так она думала после расставания и в отношениях с Ховенсом. Любовь — самое лучшее, что может дать человек человеку. Любовью лечится всё. И, когда люди не уничтожают друг друга рядом, а, наоборот, вместе растут — разве, это не счастье? — так она думает сейчас. Она не снимала кольцо, которым он сделал предложение, ни разу. Слишком ценно и безумно красиво небольшой камень на белом ободке золота — выглядел слишком привлекательно. Она слышала, как сквозь сон он немного периодически стонал, в такие моменты она просто становилась ближе к нему и слегка целовала в щеку, чтобы не разбудить. Самый главный страх — привязаться, а к Андрею она привязалась достаточно сильно. И, если с ним что-то случится… Нет, даже думать о таком слишком невыносимо. Она ложится на его грудь и пытается заснуть в его объятиях.

***

      — Лёва, добрый день. — голос отдавал непоколебимой уверенностью и неким доброжелательным тоном.       — О, Борис Сергеевич, добрый день. Чем могу вам помочь?       — Лёв, ну что ты, я понимаю давно не виделись, но не на вы же.       — Каюсь. — мужчина на том конце провода немного засмеялся.       — Не горячись пока с раскаянием. Саша, она… в ближайшие пару дней свободна?       — Да, а что ты хотел?       — Дочь навестить. — Ларин был краток, как всегда. Всё по делу и ничего лишнего.       — Тебя встретить?       — Не стоит, но буду признателен, если напишешь адрес.       — Да, конечно. Водителя отправить?       — Лёв, ну что ты в самом деле.       — Хорошо.       — Просто напиши, я доеду сам. — Ларин взял ручку и стал записывать адрес на листке бумаги.       — Как она? У неё всё в порядке? — голос Бориса Сергеевича стал чуть мягче. Ларин не любил обсуждать личные дела по телефону, но в этот момент не мог удержаться. — И как этот… парень?       — Всё в полном порядке. Андрей? Он хороший парень, поверь, он тебя не разочарует. И любит он Сашу, а не её деньги.       — Значит… Андрей. — Борис Сергеевич многозначно усмехнулся.

***

      — Вы издеваетесь?       — Нет, Андрей, издевается моя любимая жена — вечно выносящая мой мозг. Вы снимите картину самостоятельно и ничего не меняете по сценарию. В противном случае я вас с легкостью заменю. Гаврилов понимал, почему некоторые талантливые люди обладают пагубными привычками. Тут спиться, как дважды два. Одни не знают, что хотят. Другие не знают, зачем они это хотят. А третьи обожают устраивать подобного рода сюрпризы.       — А с актерами мне что делать?       — Андрей, примите решение сам. По поводу гонорара не беспокойтесь.       — Вы… — он даже не успевает ничего сказать, как на том конце трубке — сбрасывают звонок. Андрей, весь в раздражении, бросил телефон на стол. Ему казалось, что мир рухнул. Нет, ну он же все может. И актеров найдет, и сценарий перепишет, и съемки организует и сам во всех ролях снимется! А как тут еще думать?       — Алло, Дэн?       — Какого черта ты мне звонишь в двенадцать ночи?       — У меня хорошие новости, звонил Орехов. Помимо того, что единственным режиссером остаюсь я, так у нас еще нет главных героев.       — Очень доброе утро.       — Так, я выезжаю. Звони Регине пусть она открывает павильон.       — Андрей, двенадцать часов ночи. Ты спятил?       — Спятил Орехов, когда кроме денег ничего в проект не вложил.

***

Андрей, сжав челюсти, схватил сумку и вылетел из дома. Неужели это все? Все его старания, месяцы работы над сценарием, поиски финансирования — и все рухнуло? Он сам все испортил, конечно. Глупости какие-то, эмоции, неуверенность… Теперь, если Орехов все-таки решит забрать проект, он останется ни с чем. В павильоне царила тишина. Регина Марковна, которая была частью этой работы и по всем аспектам проекта она была в курсе. Андрей скрипнул дверью. — Регина Марковна. Нужно работать. Регина вздрогнула, растерянно посмотрев на него. — Андрей, ты чего? Двенадцать часов ночи! — Вы не понимаете? — Андрей напряженно закрыл глаза. — Нужно срочно искать актеров. А где Орехов? — бросив вещи на стул. — Не знаю, скорее всего, он спит. У него же опять семейная драма. — Нужно сделать пробы. — Андрей, у нас два дня до начала съемок, может перенесем? — Мы их уже полгода переносим. — он взял телефон в руки и искал какую-то информацию. — И еще мы можем отказаться от финансирования Орехова или сделать его частичным? — Андрей, у нас нет денег. — Регина Марковна, это возможно? Он только деньги вкладывал? — Да, сначала нужно посчитать сколько он вложил и только потом отказываться, потому что он потребует свою часть. — Замечательно, отказывайтесь. — Андрей, речь идет о трех миллионах. И это только костюмы и часть гонорара актерского. А еще съемочная группа и я не говорю про декорации. — Региночка, отказывайся. Я всё решу. — Да, все-таки ты псих. — Я приму за комплимент. Андрей включил компьютер и начал лихорадочно печатать письмо спонсору, который хотел вложится взамен на то, что он с этого фильма получит почти ничего, потому что всем нужно отдавать деньги за работу и в итоге — он получает деньги только за режиссуру. И все бы ничего, если бы они не стали спорить о том — как они видят этот фильм. Они разошлись не на очень приятной ноте, потом Орехов сам вышел на него и предложил себя. Он вообще не предлагал никаких правок. Просто на всё соглашался. Но больше смахивает на рутину. — Регина, найди мне номера телефонов нескольких театральных агентств. - она закивала, сонно теребя волосы. Андрей чувствовал, что у него еще остается шанс спасти свой проект. Он знал, что ему предстоит много работы, но он был готов к ней. Гаврилов провел следующие несколько часов в бесконечных звонках. Он убеждал агентства, что его фильм будет шедевром, и убеждал актеров, что им повезло получить такую роль. Он был неумолим в своей цели. Он уже видел в голове свой фильм. — Андрей, — Регина подошла к нему, держа в руках чашку кофе. — Может ты хотя бы поешь? — Потом, — Андрей отмахнулся, не отрывая взгляда от экрана компьютера. Он не спал больше суток и это только начало, но усталости не чувствовал. Андрей вдруг остановился. Он посмотрел на Регину, которая с сочувствием на него глядела. — Регина, уже три часа дня, собирай оператора, сценариста, всех собирай. Мы же кино снимаем, а не… Взгляд его остановился на большой фотографии, которую он прикрепил к стене павильона. Фотография девушки с красивыми глазами и улыбкой, которую он представлял в роли главной героини. — Андрей, ты бы хоть сообщение оставил. Я тебе звонила. — Саша появляется в павильоне, как ураган. — Стой, голову чуть выше. Андрей застыл, глядя на Сашу, и его взгляд скользнул от нее к фотографии на стене. Регина, заметив замешательство в его глазах, мягко прошептала: — Это просто фотография, Андрей. Ты не обязан её снимать. Андрей сглотнул, его сердце колотилось в бешеном ритме. Он был уверен, что уже нашел идеальную актрису на роль Кати, девушки с той фотографии, — она была хрупкой, утонченной, с огоньком в глазах. Саша, — яркая, дерзкая, с харизмой, которая могла бы пошатнуть весь проект. Как я мог забыть про Сашу? — пронеслось в голове у Андрея. Он всегда знал, что она талантлива, что у нее есть все данные для большой актерской карьеры, но почему-то даже и не вспомнил. — Саш, — протянул Андрей, — прости, я… — Он не знал, как сформулировать свои мысли. — Ты как всегда забываешь обо всем на свете, когда снимаешь — улыбнулась Саша. Андрей почувствовал, как его взгляд устремился на Сашу, на ее яркую улыбку, на ее искрящиеся глаза. Он не мог отрицать, что Саша излучала мощную энергию, которая могла бы оживить любую сцену, любое слово. — Я знаю, — прошептал Андрей. — Ты могла бы быть… — Он замолчал, слова не находили выхода. — Ты сомневаешься, Андрей? — Саша подошла к нему, положила руку ему на плечо. Она заглянула ему в глаза. — Зови актера, будем пробоваться. - В голосе Саши он увидел не обиду, не ревность, а любовь и понимание. — Саша, — он взял ее руку, — не злишься? — Андрей, — она добавила с хитрой улыбкой — это будет первая роль, которую я получила через постель. Андрей провел рукой по волосам. Его сердце билось в бешеном ритме, но он чувствовал, как в него вселяется новая надежда. Он провел рукой по фотографии актрис, сорвав их со стены, и посмотрел на Сашу. Она улыбнулась, и в этот момент Андрей понял, что все идет по плану. — О, какая милая сцена. Вы уже свое кино снимете, да. — Макс, который с трудом отошел от этой сцены с самолетом. Опять улыбался и радовался жизни. — Нет, как же мы без тебя? — Оу, Андрюш, я так тебе признателен. — он протягивает елейным тоном и подходит к Андрею. Саша лишь улыбается и немного закатывает глаза. — Привет, любовь моя. — Чинарёв подходит к Саше и целует её в щеку. — Привет, ты же в главной роли. — Нет, но я играю твоего ближайшего человека. Ты же Катя? — Да, а кто тогда Игоря играет? — Саша с легкостью произносила все эти сюжетные имена, потому что она читала сценарий. Потому что Андрей очно ярко с ней об этом говорил и делился подробностями. — Товарищ режиссер, кто у нас Игорь. — Макс слегка обнимает Сашу, в то время как Андрей что-то усердно ищет в своей сумке. — Игоря? — Да, представь у тебя такой персонаж есть. — Чинарёв с издевкой в голосе это говорит. — Да, представил. — подражая своему другу в тот же такт отвечает. — А по-моему вот он Игорь, только волосы короче сделать. — Ты как, Саш? — Фактура точно его, типаж. Есть что-то такое. — Нет, никогда я не буду актером. — он активно жестикулирует. — Тебя невеста просит, бессовестный. — А кто снимать будет? — А кто играть будет? — А снимать? — А играть? — понимая, что этот диалог может продолжаться вечность она добавила. — Дима, сможет. Он в ближайшие полгода в Москве. — Видя задумчивый взгляд Андрея, она добавляет — Дима, который помогал выставку устроить. — Ну вот, прошу. В небольшом помещении. Они продавили сыграть одну сцену. — Я отпустил тебя, потому что думал, что… с ним ты будешь счастлива. — жалобным тоном протягивает, сквозь тяжелое, сбивчивое дыхание. — Получается, я всё потеряла? — она не смотрит на него совершенно, не желая его видеть. — То есть всё что было, это было не по-настоящему. — Кать, посмотри. В этом мире нет ничего настоящего. Все играют в жизнь, никто не хочет быть настоящим. — И ты решил отличиться больше всех? — Ты на улицу давно выходила? Ты видела какие все псевдо счастливые ходят, улыбаются кому-то — в этот момент он грубо берет ее за плечи — но избегают собственного отражения, потому что сами себе противны. — последнее он протягивает срывающимся шёпотом. Заканчивается эта сцена, под аплодисменты Макса. — А говорил, что не актер. — Прости, я не сильно задел? — она смущено смотрит, слегка хмуря брови. — Нет, все хорошо. — Саша улыбается и поражается насколько этот человек талантлив во всех сферах. — Регина Марковна, — как только женщина лет сорока или пятидесяти появляется рядом, Макс подходит к ней и целует. — Я так скучал по вашим глазам. — Льстец. Андрей, я звоню Ларионову. — Нет, мы нашли актера. Вот он перед вами. — Макс все еще улыбается и рукой указывает на Андрея. — Дурдом.

***

— Саш, ты кого-то ждешь? Они собирались к его родителям, в Малаховку на семейный ужин. — Нет, посмотри кто там? — Здравствуйте, — мужчина улыбается легко и проходит в дом. — Вы, как я полагаю — Андрей? — Ларин проходит вглубь помещения и присаживается на диван. — Да, а вы собственно? — Андрей явно немного опешил, но проследовал за непрошеным гостем. — А я собственно, Борис Сергеевич Ларин, папа Саши, как вы успели догадаться. — Борис привстает и предлагает руку, чтобы совершить рукопожатие. Борис Сергеевич в целом выглядел очень хорошо для своих лет. Подтянутый, немного спортивного телосложения. На вид ему максимум около сорока лет. Его волосы были идеально темного оттенка, лишь некоторые морщины на лице выдавали его возраст. — Очень приятно. — отвечает парень. — В целом могу ответить тем же. — Андрюш, кто там? — Саша спускается по лестнице и не сразу замечает мужчину. — А тут — я. — Борис Сергеевич улыбается и подходит ближе к лестнице. — Папа? — Ларин обнимает и целует дочь в щеку. — Он самый, а вы куда-то собираетесь? — На семейный ужин, к родителям Андрея. — Казалось, что семейный Саша обвела в кружок, выделила курсивом и вдобавок жирным шрифтом. — Семейный? Прекрасно, я обожаю семейные ужины. — Не уверенна, что ты в точности знаешь значение данного слова. Зная в каких непростых отношениях с папой состоит Саша от этого ужина можно ожидать всё чего угодно. Использую знаменитую фраза «хлеба и зрелищ», то зрелищ будет явно больше. Андрей, до сих пор пребывая в легком шоке от внезапного появления отца Саши, почувствовал, как теплое чувство тревоги расползается по его телу. Он, конечно, знал, что отношения Саши с отцом непростые, но не мог предположить, насколько. — Андрюш, ты не против, если мы тоже присоединимся к вашему семейному ужину? — Борис Сергеевич, явно наслаждаясь возникшей ситуацией, лучезарно улыбнулся. Саше хотелось было возразить, но Андрей, понимая, что отмазаться сейчас практически невозможно, только кивнул. — Конечно, нет. — Прекрасно, значит, едем. — Борис Сергеевич, не давая Саше возможности выразить какое-либо недовольство, направился к выходу. В машине царила напряженная тишина — Как долетели, Борис Сергеевич? Мужчина лишь жестом показал секунду. Саша удовлетворительно фыркнула, с улыбкой небольшого наслаждения на лице и мыслями о том, что ничего не меняется. — Так, о чем ты спрашивал? — А ты папа не меняешься всё прям, как в детстве. — Саша, ты очень молодая и красивая, но, увы, в твоем детстве не было айфонов. — Борис прекрасно понимает этот укол дочери, что он опять постоянно занят. — Долетели отлично. — Борис Сергеевич снова улыбнулся, но уже не так лучезарно, как раньше. Саша закатила глаза, а Андрей, сидевший между ними, нервно сжал руль. Дорога до дома Малаховки казалась бесконечной. В салоне царила неловкая тишина, которую прерывали только редкие вопросы Бориса Сергеевича о жизни Андрея и его семье. Гаврилов отвечал вежливо, но коротко, стараясь не смотреть в сторону Саши. Ему было неловко, он чувствовал себя словно раздавленным, случайно попавшим в неловкую ситуацию, выйти из которой он не мог. Наконец, автомобиль подъехал к уютному двухэтажному дому, утопающему в зелени. Андрей, с облегчением вздохнув, уже хотел было выскочить из машины, но Борис Сергеевич остановил его. — Андрюш, подожди, мы с Сашей немного пообщаемся. — Он бросил взгляд на дочь, в котором читалось скрытое предвкушение. Саша, будто почувствовав этот взгляд, фыркнула. — Андрюш, останься. — в той же тональности, что и отец, сказала Саша. — А что так? От любимых нет секретов и всё такое? — Борис Сергеевич произнес эти слова с такой фальшивой нежностью, что Андрей невольно поморщился и все-таки вышел из машины. — Но, только не у тебя? — И, в этот момент Андрей окончательно понял, почему они видятся раз в год и никто эту традицию нарушать не хотел. Просто невозможно им видеться чаще, потому что все место занимает сарказм и уколы друг друга побольней. — Саш… можешь просто со мной поговорить. Нормально, хотя бы раз в пять лет? — Пап, я тебя тоже после смерти мамы просила хотя бы раз поговорить, но ты всё время был занят. — Саша хлопает автомобильной дверью, а Борис Сергеевич ударяет, по впереди стоящему пассажирскому сидению. — Здравствуйте, — сказала мама Андрея, явно не зная, как реагировать на внезапное появление гостя. Отец Андрея просто кивнул. — Здравствуйте, — ответил Борис Сергеевич, — я с Сашей решил присоединиться к вашему семейному ужину. Не возражаете? Саша прекрасно знала, что ее отец способен на любые выходки, и его внезапное появление на ужине у родителей Андрея может превратить вечер в катастрофу. — Конечно, нет. — ответила Нина. Которая первая пришла в себя от шока. — Давайте, знакомиться. Я — Борис Сергеевич. — он протягивает руку отцу Андрея. — Матвей Андреевич. — мужчина охотно принимает протяжную руку и слегка сжимает. — Нина Ивановна. — мужчина учтиво целует ладонь женщины. По такой же программе он познакомился со всей семьей Гавриловых. Ужин проходил почти спокойно. Борис Сергеевич интересовался о жизни Андрея, о его семье. Так скажем, получал информацию. Но, уколы в сторону Саши и её отца периодически возникали. И, конечно, это достигло своего апогея. — Пап, а вот зачем ты приехал. — она убирает солнцезащитные очки в сторону и складывает руки. — Я соскучился. — Мог бы просто позвонить, поверь, ничего бы не изменилось. — Саш… — Что Саш? Я тебя двадцать семь лет знаю, из которых, как минимум семь мы общаемся в формате — раз в год. — А, почему я должен узнавать, что моя дочь помолвлена от Лёвы, а не от неё самой. Естественно, сообщить эту новость они хотели за этим ужином, но Ларин уже всё сказал своим странным способом. — Ты просто прилетел сюда, чтобы высказать своё недовольство и задеть меня. Как всегда, да, папочка? — с обидой в голосе. Борис Сергеевич нахмурился. — Саш, ну зачем ты так? — его голос стал мягче, он потянулся к руке дочери, но та отпрянула. — Я просто хотел тебя увидеть. — он говорил это искренне, но Саша не верила. — Если бы ты хотел меня увидеть, ты бы позвонил. А ты приехал, чтобы… — она замолчала, не желая продолжать. Андрей вмешался. — Борис Сергеевич, может, хватит? — Андрей говорил ровно, спокойно, но в его голосе слышалась усталость. Борис хмыкнули недоверчиво посмотрел на бывшего пекаря. Если сейчас он не возьмёт ситуацию под контроль, то эта встреча превратится в ещё одну семейную драму. Но и лезть в их отношения совершенно не хотелось. — Я сегодня. Весь день. Вот это семейное дерби слушаю. — Андрей ухмыляется и повышает тон. — Впечатляет? — Ларин усмехается. — Впечатляет, что два взрослых человека, которые друг другу по сути… роднее всех. Ведут себя как. — Скажи еще, как мне с дочерью разговаривать. Спец по семейным отношениям. — Выйдем? — Андрей немного вспыхивает, и подозрительно смотрит на Ларина. — Выйдем. — решительно, он уже стоит возле края обеденного стола, который расположен на так называемой террасе — Пойдемте. — Андрей подходит к нему. — Ну и пошлите. — Ларин продолжает стоять и ждёт, когда Андрей выйдет первым. — Ну идите. — Андрей показывает рукой вперед. — Так идем. — после этого оба мужчины скрылись за калиткой. Эту сцену Саша наблюдала с немым удивлением. В момент очередной перепалки с отцом она не испытывала ничего. Вообще ничего. После как калитка захлопнулась, Нина Ивановна обняла Сашу. И в этот момент Ларина осознала, чего ей так не хватало от папы. Она почему-то нашла здесь в этом доме с этими людьми. Ей не хватало семьи. А здесь… она была.

***

Когда чета Гавриловых тактично удалилась в дом, а только что вернувшийся Андрей тоже последовал этому примеру. Борис подошел к качелям, которые стояли возле обеденного стола. — Саш, ты же знаешь, что я тебя люблю… — произнёс он, его голос, несмотря на попытку звучать мягко, дрожал от напряжения. — Ты меня любишь? — она фыркнула, не веря ни единому слову. — Ты когда-нибудь спрашивал, что я люблю, чем интересуюсь? Хотел ли ты знать, что со мной происходит, кроме того, что тебе рассказывают? — она говорила негромко, всю эмоциональность на такую тему она утратила окончательно где-то в двадцать. Борис Сергеевич молча смотрел на Сашу, его лицо скривилось в гримасе, похожей на боль. Он знал, что она права. Он был слишком занят своими делами, своими проблемами, чтобы уделять ей время. И теперь, когда она выросла, стала самостоятельной, он понял, что упустил слишком много. — Я… я просто не знал, как… — он замялся, не в силах подобрать слова. — Не знал, как? — перебила Саша, её голос звенел от неподдельной горечи — Не знал, как спросить, что я делаю? Как спросить, что со мной? Как спросить, что происходит в моей жизни? — Саш, хватит. — Нет, — перебила Саша, её голос звучал решительно. — Я хочу, чтобы ты услышал. Она повернулась к нему, в её глазах светился холодный огонь. — Ты был занят своим бизнесом, своими проблемами, — сказала она. — А я? Я была просто твоей дочерью, которую нужно было обеспечить. Но ты не видел меня, ты не видел моих чувств, моих желаний. Когда мама… была живой всё было иначе. — Саш… — Борис Сергеевич пытался опять взять ее руку, но она резко отшатнулась. — Не трогай меня, — прошептала она. — Ты не знаешь меня, пап, — сказала она, её голос треснул от слез, но она упорно держала их внутри. — Ты не знаешь, кто я такая, что я чувствую, что я думаю. Ты даже не пришел на первый спектакль, потому что был занят. Или, когда я просила тебя уделить мне хотя бы день. Её слова пронзили Бориса Сергеевича как нож. Он видел в её глазах обиду, горечь, разочарование. Он понимал, что он упустил свою дочь. Он упустил шанс быть ближе, быть отцом, а не просто финансистом, который обеспечивает комфортную жизнь. — Я не мог тогда, мне было сложно, правда, я пытался, честно, но слова… — произнес Борис Сергеевич, его голос звучал хрипло. — Я знаю, что отец из меня вышел не очень. Пожалуйста, дай мне шанс, — попросил Борис Сергеевич, в его глазах стояла мольба. Саша молчала, она смотрела на него с осторожностью. — Хорошо, — сказала она, её голос был тихим, но твердым. — Но только один. — Вся в меня. — он сел с ней рядом и наконец-то они обнялись. И он действительно только сейчас прижал её, как родного человека. — Андрюха… — где-то с криками на всю Малаховку. — А это… — Борис Сергеевич приобнимая дочь, внимательно смотрит на появившегося парня. — Брат Андрея — Ваня. — Бро, спасай. — Ваня подбегает к обеденному столу и Андрей идет к нему на встречу. — Здрасьте. — в ответ Борис лишь машет ладонью. — Помнишь, Марину. — Андрей молчал, а продолжил Ваня, взгляд его был настойчивым — Короче, если что ночью я был у вас с Сашей и мы красили забор. — Ваня сложил руки на плечах брата. — Ночью? Забор? Ты нормальный? - Андрей не скрывал своего удивления — Да, мы красили забор. - Ваня кивнул, подтверждая свои слова. — Хорошо, почему мы красили забор ночью? — Почему… Только не ори, пообещай. - Ваня посмотрел на брата с мольбой в глазах — Обещаю. - Андрей вздохнул. — Потому что Саша беременна. - Ваня выпалил это как заклинание, ожидая реакции брата. — Ты совсем… — Андрей начал было возмущаться, но Ваня его перебил — Ты обещал, мы же family. — За что мне всё это? - Гаврилов поднимает глаза к небу. — Поможешь? - Андрей сдался, осознавая, что отвязаться от Вани уже невозможно — Ладно. — Ваня моментально обнимает брата. — Так почему мы забор красили? — По дороге расскажу. — Веселая семья. — подмечает Ларин.