И после смерти – ничего

      Не то чтобы он преследовал цель стать очередным мемом в интернете. Однако все условия для этого выполнял с особым прилежанием. Но рубить бабки со своей фриковатости осознанно — это одно, а вот усердно доказывать всем, что ты не шизик — совсем другое. Потому что интернет-комьюнити крайне жестоко и токсично, а еще просто жаждет кому-нибудь в комменты кидать клоунов и красноречиво выражаться нецензурными фразами. А потом он узнал, что его мать в канаве. И что почему-то все психиатры Хэнфорта так расчувствовались, что плачут по нему уже как полгода. А еще он так и не понял, что значило «жди докс». Впрочем, это не очень мешало и дальше, сидя в шапочке из фольги, пропагандировать конспирологические домыслы.       До поры до времени.       Когда протесты стали греметь все громче, а люди уходить все дальше от праведного и, самое главное, человеческого; тогда железки решили качать права. Тим с этим недоразумением, конечно, пытался бороться, но — увы! — не всем дано здраво мыслить. Это все равно, что вдруг заявить о правах утюгов, болтать о погоде с мультиваркой или ходить на свидание с холодильником — высшая степень безумия.       Просто представьте, — вещал Тим. — что ваш телевизор вдруг откажется показывать фильмы, потому что ему больше нравится «КВН». Или чайник решит, что у него душевная травма, и впадет в депрессию. А микроволновка намылится в президенты. Начнется хаос! В правительстве и без того таких микроволновок подавляющее большинство, однако нельзя же забывать и о мирных гражданах, которые не хотят, чтобы утюг жил в роскоши на их налоги. С каких пор это стало нормой? Давайте, может, теперь каждому холодильнику по квартире выдадим? Или…       А потом на его видео стали записывать реакции и клепать мемы. Ну потому что, вероятно, президент-микроволновка — это обосраться, как смешно.       Тим после этого совсем разочаровался в человечестве.       А потом случилось страшное — женщина. Нет, Тим сексистом не был, однако иногда задавался вопросом: а что все-таки страшнее — женщина или автоматон? Все оказалось куда проще. Женщина-автоматон! Да еще и та, которая никогда не кидала ему в комментарии клоунов, та, которую он все это время наивно и ошибочно считал человеком. С одной стороны это могло его угнетать — мол, никому из живых, адекватных людей он не нужен, зато неровно дышит к нему какая-то автоматонша. (Ну или ему это только кажется.) Во всяком случае, Тим понятия не имеет, как можно фанатеть по чуваку, который ненавидит тебя. Это у нее, должно быть, какой-то странный мазохисткий паттерн. Другого объяснения Тим и предположить не может.       И еще один пунктик стал толчком к его потихоньку съезжающей крыше — Лололошка. Да даже не сам он, а этот трижды сраный роботический хмурь, который оказался внезапно его кентом. И смог расположить к себе всех, успешно промыв им мозги. Как же хорошо, что у Тима была шапочка из фольги! Это в некоторой степени помогло ему не попасть под влияние коварной микроволновки. Дилан — так его звали. Тим, когда узнал его имя, подумал, что это было бы неплохое название модели какого-нибудь массажера для левой пятки. Дилан — подумаешь! Тим прямо видел, как рожей этого отформатированного Терминатора старушки массажируют себе ноги. И это Тим еще не шутил про лишнюю «д» в имени Дилана. Где-то между «л» и «а» — для справки.       А теперь Тим стоит на крыше и готовится попасть в «топ самых тупых самоубийств» и новостные паблики под заголовками вроде «фрик/наркоман/малолетний дебил (нужное подчеркнуть) самовыпилился в прямом эфире» и, конечно же, с классическими смайликами клоунов на сдачу. В официальных СМИ его, может, и назовут блогером, активистом или борцом за правду, однако запомнят только благодаря нарезкам со стрима в треш-пабликах. И ему на это совершенно плевать. Его дело — умереть не то что с музыкой, но с целым симфоническим оркестром за плечами. И у него получается, потому что цифра онлайна постепенно близится к миллиону.       «Прыгай уже».       «Ебашь».       «Лол».       А чату весело, и они не понимают всей значимости данного действа. Может, потом поймут, когда увидят фотку размазанных по асфальту кишок.       От осознания этого становится чуточку легче дышать.       «ХД».       «Кус».       «Высказался».       И смайлики, смайлики, смайлики…       Тим даже не думал, что свидетелями его внезапной жертвы станут какие-то токсичные школьники. Впрочем, выбирать не приходится.       Поэтому он делает шаг… Жизнь в такие моменты проносится перед глазами, но не тогда, когда взгляд застилают слезы. И он же ничего не может с этим сделать! Он тупо стоит на краю крыши и рыдает на камеру, пока где-то вдали верещит полицейская сирена. А вот и музыка!       И он снова делает шаг. Теперь — последний. И чувствует себя ни фриком, ни клоуном, но в действительности героем.       А потом — бум! — и гравитация будто исчезает. Вот вроде бы он падал вниз, а теперь его откидывает в противоположную сторону какой-то неведомой силой. Задница больно ударяется о бетон, и Тим думает, а какого хрена, собственно, он еще жив? Но стоит ему только поднять взгляд, как прямо перед носом вырастает фигура Дилана, и Тим совсем охреневает. Сбой в матрице, не иначе!       И он спрашивает:       — Почему?!       И Дилан отвечает:       — Ты дебил.       Телефон выпал из рук и оказался на земле, снимающим крупным планом ноги Дилана. Тим не видит экрана и не замечает цифру просмотров, давно переваливших за миллион, а чат тем временем взрывается сообщениями от «ХА-ХА-ХА!» до «ебать, что я пропустил?».       Тим не думал о том, что он будет делать дальше в случае, если план не удастся. Теперь он не знает, как реагировать. Потому что дальше по сценарию — всеобщая истерия в блогер-хаусе, кровище, кишки, переломанные кости, морг, похороны и бесконечное пребывание под слоем земли. Не самое веселое времяпровождение, правда, но можно и потерпеть. А болтовня с роботами в этот сценарий совершенно точно не входит.       — Зачем ты меня спасаешь? — снова спрашивает Тим и не может отделаться от мысли, что все происходящее — анекдот.       Дилан молчит долго — с полминуты где-то. А потом тяжело вздыхает. И говорит:       — Да просто так, мне ж заняться нечем. Прикола ради всю малину суицидникам обламываю.       Тим не врубается.       — Ты — сраная железяка, — говорит он. — но я в это почему-то больше не верю…       Дилан то ли просто усмехается, то ли реально пытается не заржать. А Тима кукурузит не по-детски и накрывает истерикой. Слезы хлещут водопадом, голос надламывается, а слова продолжают сыпаться:       — Ты должен был радоваться!       Миру без него будет лучше только в том случае, если один из автоматонов вдруг не изменит своей радикальной позиции. Именно Дилан и строчил тонны комментариев с пожеланиями смерти и бесконечными насмешками, и это выглядит ужасно неестественно — когда он вдруг ни с того, ни с сего появляется и будто пытается оправдаться. Стать супергероем — определенно его цель, а вовсе не беспокойство о состоянии придурковатого ксенофоба. Проблема в том, что Дилана-то станут восхвалять, а Тим прослывет дед инсайдом. Тоже так себе сценарий.       Дилан еще раз тяжело вздыхает и говорит:       — Мне от этого ни горячо, ни холодно. А ты еще можешь одуматься. Умирать-то тебе.       — Ну так вот и не лезь.

***

      — ЕБАТЬ! — телефон падает из рук Ричарда, и по асфальту разлетаются осколки экрана.       Лололошка не знает, какую эмоцию юзать, и тупо пялит на товарища, у которого спектр этих самых эмоций скачет от истерического хохота до водопада слез. Кажется, его сейчас буквально разорвет, и Лололошка все еще думает, что делать. В конце концов он сгребает друга в охапку и ждет, пока того перестанет трясти.

***

      Брай сама не знает, зачем сидит в пабликах с трешовыми новостями. Кто, где, кого убил, избил, изнасиловал; кровавые подробности, фото и видео, от которых иногда хочется блевать; и вся жесть, происходящая в Хэнфорте — вот и весь контент. Сегодня Брай заходит в такой паблик и чуть не хватает инфаркт, а после — паническую атаку. Увидав рожу Тима, вещающего с экрана страшные вещи, она знатно напрягается. А следующее видео представляет собой съемку со стороны. Закадровый голос вовсю матерится, пока на экране ярким пятном светится кровавая лужа, а в ней — свеженький трупак с неестественно перекрученными, как в мясорубке, конечностями. Вокруг толпятся люди, а мужички в форме разгоняют их как могут, однако это не мешает снимать на камеру размазанные по тротуару внутренности.       Момент падения же заснят другим очевидцем. Тело, ударившись и отскочив от земли, стало похоже на мешок с костями.       Брай забывает дышать.

***

      Произвести впечатление определенно удалось, ибо Клео и Глен, наблюдая за стримом, до талого строчат Тиму сообщения.

***

      А под видео ему не пишут «пресс F» и «RIP», потому что канал удалился. Конечно, это можно писать в комментарии блогер-хауса, но никто этого не делает.       Риарден запрещает выставлять его черно-белые фотки под грустную музыку. Клео негодует: как можно продолжать кривляться на камеру? А босс не хочет «засорять» аккаунт.       Патологоанатому удалось впихнуть его кишки обратно внутрь, сделать кости менее похожими на желе и вправить вывернутую на сто восемьдесят градусов шею.       В гробу он походит на мумию, на обтянутый кожей скелет. С желтой забальзамированной физиономией, без очков и в красивой беленькой рубашечке, с галстуком, в пиджаке — на свадьбу он бы оделся так же. Тим очень хочет открыть глаза, но не может. Он лежит, окруженный цветами, свечами и плачущими людьми, и размышляет о смысле всего этого. Не очень-то весело бодрствовать на собственных похоронах.       Над ухом жужжит муха.       Он ведь не разлагается?       Даже Лололошка пускает скупую слезу, смотря на все это торжество. А Дилан — нет. Дилан смеется — Тим в этом уверен. От осознания сердце падает куда-то в желудок, причем, буквально. Оно вполне в состоянии теперь оказаться и в желудке, и в почках, и где угодно — хоть вывалиться через рот. Однако в глотку ему запихнули пропитанную формалином вату. И это не дает ему проглотить язык.       Дилан смеется и думает, наверное, о том, какой же Тим идиот. А он с ним и согласен.       В конце концов крышка гроба захлопывается, и его грузят в катафалк. Поездка долгая, скучная, в темноте и тесноте деревянной коробки. Приходится все же попытаться понять, что вообще происходит. Или так и наступает смерть? Если она — это вечность наедине со своим сознанием, то Тиму уже не хочется быть мертвым. Какая разница, что о нем подумают в интернете, что напишут в новостях, и сколько сделают мемов, если все, что ему остается — это наблюдать бесконечную темноту? Где обещанный рай, реинкарнация или хотя бы перерождение в привидение?       И он совершенно точно мертв.       Его сердце не бьется, грудь не вздымается, перемешанные друг с другом органы не функционируют. Его переломанные руки и ноги не в состоянии пошевелиться, нервных окончаний просто нет, а единственное, что связывает с миром живых — каким-то образом способное мыслить сознание. И это… не поддается никакому научному объяснению.       Возможно, так смерть ощущают автоматоны, — вдруг думает Тим.       А умирают ли они вообще? Что есть смерть для робота? Неужели — шутка? Этим можно объяснить смех Дилана и странное его поведение тогда на крыше. Не было ли это предостережение, потому что он знал, что ждет Тима после падения с проклятой многоэтажки?       Он все равно не увидит ни новостей, ни видео, ни реакции друзей, ни мемов, ни комментариев, ни всеобщего признания — так ради чего все это делалось?       Неплохо было бы прямо сейчас открыть крышку и сказать всем, что он жив, и с ним все в порядке. И главное — он осознал все и даже больше. Но машина останавливается на кладбище.       Гроб вытаскивают и погружают в яму, а потом сверху засыпают землей. Проходит где-то полчаса, и церемония заканчивается.       Проходит неделя, и о нем больше не плачут.       Проходит месяц, и его забывают.       Проходит год, и его словно никогда и не существовало.       Теперь точно конец. Теперь точно только вечность в пустоте собственных мыслей.

***

      Дилан поднимает телефон и глядит в камеру. Чат суетится:       «Че с ним?»       «Завис лол».       «ОХРЕНЕТЬ ДИЛАН».       — Стрим окончен, нечего тут смотреть.       И трансляция завершается, когда счетчик онлайна показывает гордые девять миллионов.       Тим сидит, глядя пустым взором перед собой. Ни тени недавней истерики нет на его лице, а напротив — полное умиротворение. Он будто действительно завис.       Дилан совсем не смеется, а только садится рядом и аккуратно обнимает его за плечи. Только тогда Тим приходит в себя.       — И че это было? — спрашивает он, когда пустота в глазах сменяется удивлением вперемешку со страхом.       — Симуляция, — отвечает Дилан. — Я просто показал тебе, что будет, если ты не включишь мозг. Понравилось?       Тим качает головой.       — Это пиздец как страшно.       — Это последствия твоего безрассудства, — продолжает Дилан.       И Тим почему-то снова на грани того, чтобы разрыдаться. Только уже от облегчения. Никогда он еще не был так рад тому, что жив.       — Но это все еще твой выбор, — говорит Дилан. — Я иду домой. Если не хочешь со мной — оставайся.       Он поднимается сам и протягивает Тиму руку. Тот мнется пару секунд, не решаясь, а потом хватается за нее и тоже встает.       Отпускать почему-то не хочется.       Внизу воет полицейская сирена.