Немного о цветении и увядании тихими разговорами

Юань вздохнул. Разговор с Се Лянем был тяжеловат и заставлял задуматься. Невольно возникало сильное желание сбежать, выбрать что-то проще и жить дальше. Он мог бы отказать Принцу, который в день их встречи достаточно ясно обговорил задачу каждого. Не принуждая, а скорее предлагая. Поэтому Юань мог бы пойти назад, отказаться. Но он не хотел такого. Всю свою жизнь Юань всячески старался угодить своему отцу. Родителю, который рыдал в углу палаты больного сына, почти не ел днями и засыпал на полу у койки своего ребенка, сжимая маленькую ладошку. Мальчик прекрасно понимал, что было необходимо хоть как-то отплатить за самоотдачу этого человека. И он платил. Поступками и собственной безоговорочной любовью. Именно из-за этого омега стал более решительным. Он сжал перила ограждения террасы и постарался собрать мысли воедино. Ему необходимо сейчас понять как именно разговорить отца. Шэнь Цзю не дурак. Провести его не так легко. Более того, он хорошо умеет вести разговор, владея им полностью. Да, вероятно Юань может вывести его на эмоции, но ничего не получится. Его отец упрямый баран, если он что-то вобьет себе в голову — наврядли кто-либо сможет его переубедить. Но Юаню нужно знать. Вспоминая разговор в тот день, он понимал, что они все влезают в опасную игру. Информация при таком риске крайне важна. — Юань-гэ, я нашел тебя. — Бинхэ сжал талию омеги, обнимая его со спины. В обычное время альфа не стал бы делать нечто подобное, однако сейчас его сердце в волнении колотилось о ребра. Шэнь не ответил, опуская голову и прикрывая глаза. Ему нужно было подумать. Необходимо разработать план, чтобы разговорить отца. Но в голову ничего не лезло. Тепло от тела альфы исчезло, Бинхэ, испуганный игнорированием, поспешно убрал руки и встал рядом. — Юань-гэ? — Прости Бинхэ. Я просто… — Юань взмахнул рукой, обнаруживая потерю веера. Он оглянулся, но не найдя рядом никаких следов, лишь вздохнул. — Неважно. — Разве? — Бинхэ настоял. — Важно мне. Юань-гэ, прошу, скажи. Я ведь вижу. Ты расстроен тем, что мы не нашли информации. Я понимаю. Но разве стоит просто сбегать без оглядки. Поступать настолько импульсивно? Это ли твой выход? — Что ты имеешь ввиду? — Твое поведение. Юань-гэ, разве ты действительно хочешь делать все так…? Юань внезапно улыбнулся и качнул головой. Конечно он понял суть слов Бинхэ. Альфа волновался. Часто Юань поступал импульсивно, да, но это никогда не выходило за пределы его семьи. Он всегда старался быть хладнокровным и сдержанным даже в импульсивных поступках. Контролировать себя, чтобы ничего не вышло боком ему в конце концов. — Ты прав. Я был слишком занят своими эмоциями. Я ворвался в кабинет твоего отца и заставил его рассказать мне правду. — Но в конечном итоге лишь выслушал нравоучения? — Бинхэ улыбнулся. Юань кивнул, улыбаясь в ответ. — Извини, я напугал тебя, да? — Ничего. Просто. — Бинхэ улыбнулся, проглатывая слова, которые собирался неосознанно выпалить. — Главное, что с тобой все хорошо. Омега кивнул, подтверждая слова Ло. И вновь задумался. Разговоры разговорами, но он должен был хорошо подумать. Есть ли вещь, которая действительно может воздействовать на его отца? Самое главное для Шэнь Цзю это… сам Юань? Обдумав пришедший в голову план, Шэнь немного ужаснулся. Он никогда бы в жизни не стал делать это с родителем. Поэтому… Неужели это именно то, о чем ему говорил Се Лянь? Если Юань сделает то, о чем подумал, то не правда станет его оковами. А то, что он сделает ради ее получения. Все нутро замерло. Юань почувствовал странное возбуждение, граничащее со всеобъемлющим страхом. Омега внезапно осознал цену правды. Если он хочет узнать все и влезть в авантюру Се Ляня, то должен примерить оковы. Оковы ненависти и недоверия собственного отца — самого родного, близкого и важного для него человека. — Юань-гэ! — наконец дозвался Бинхэ. Он еще раз встряхнул омегу в своих руках, привлекая к себе внимание. — Бин-Бинхэ? Что такое? Альфа молчал. Но его взгляд наполнился печалью. Рука Ло осторожно дотронулась до бледных щек. Пальцы, дрожа, поймали несколько бурно падающих слезинок. Юань вздрогнул, наблюдая за движениями Бинхэ. Его внезапно поразило осознание того, что он плачет. — Ох, похоже мои глаза немного устали за сегодня. — омега посмеялся и потер лицо ладонями. — Слишком много стресса… — Юань-гэ. — вздохнул Бинхэ. Он поник. Однако его ладонь достаточно смело поглаживала бледные щеки, ловя редкие слезинки. Они молча стояли так некоторое время. Юань корил себя за слезы. Расплакался из-за ерунды, но разве можно так? Он и додумать ничего не смог, а уже расчувствовался. Да, вероятно, что его отец будет зол, но разве это в действительности станет чем-то серьезным? Нет. Вероятно, его догадка была неверна. Не может Шэнь Цзю возненавидеть собственного сына. Так ведь? — Юань-гэ слишком много думает. — тихо произнес альфа. — Разве это не полезно? — улыбнулся Юань. Однако Бинхэ не ответил, пожимая плечами. Вместе они продолжили так стоять. Постепенно встревоженное сердце стало успокаиваться, а мысли перестали бушевать в голове. Юань начал чувствовать себя лучше, и вдруг осознал, что вдыхает феромон жениха. Легкая и ненавязчивая дымка окутывала его всего, укрывая от остального мира и успокаивая. С одной стороны омега почувствовал безмерную благодарность, с другой же… Это могло бы быть чем-то опасным. В отличии от Бинхэ — доминантного альфы, Юань был рецессивным омегой. К сожалению его железы и репродуктивная система была развита еще хуже его собратьев. Именно поэтому он был наиболее уязвим. Стоит альфе перестать контролировать свой феромон и, скорее всего, это может спровоцировать течку. Более того, именно при помощи этого можно было контролировать омегу, привязывать к альфе. Конечно, Юань не боялся второго варианта. Они с Бинхэ в любом случае будут вместе, свадьба совсем скоро. Но вот течка… Сейчас это было бы весьма нежелательно. — Скоро мы вернемся домой. — сказал Юань через время. — Я собираюсь поговорить с отцом. Бинхэ промолчал. — Я хочу попросить Се Ляня помочь мне кое в чем. Ты тоже поможешь? На лице альфы отразились непонятные для Юаня эмоции. Бинхэ нахмурился и поджал губы, будто на самом деле переживал из-за чего-то. Вероятно, он волновался за своего жениха. Все же, омега расплакался просто так. Скорее всего Ло перепугался. Поэтому Юань быстро забыл об этом. — Помогу. Всегда. — кивнул Бинхэ. Странное чувство волнения затопило все тело. Юань чувствовал себя странно. Однако более странно себя ощущал Бинхэ. Медленно окутывая собственным феромоном жениха неосознанно. Юань облегченно кивнул. Он был благодарен Бинхэ за то, что тот всегда был рядом. Раньше ему казалась идея брака ужасно неприятной, то теперь он принимал ее спокойно и, даже немного, ожидал. Быть с Бинхэ было приятно, он оказался комфортным собеседником. И если его отец сам навязал этот брак в самом начале, то сейчас Юань определенно хотел стать мужем для альфы. Искренне. Омега осторожно протянул руку к лицу Бинхэ и погладил щеку. Юноша напротив вздрогнул и удивленно моргнул несколько раз, словно пытаясь удостовериться в реальности происходящего. Шэнь улыбнулся и коснулся губ Бинхэ, нежно целуя. Впервые, не просто проявив инициативу, а став тем, кто делает подобные вещи, Юань почувствовал себя очень хорошо. Он, совершенно по-свойски, обвил руками шею альфы, притягивая к себе ближе. Их поцелуй был тягучим, медленным, но таким приятным. Стало тепло. Даже жарко. Поэтому Юань постарался, не прерывая, расстегнуть кардиган. Бинхэ перехватил его руки и убрал их обратно, сцепив за собственной шеей. Больший ладони альфы легли на хрупкую талию, больно сдавливая и вжимая чужое тело в свое. Его касания и движения стали грубыми, жесткими, выдавая невероятной силы жадность. Будто бы Юань мог уйти от него в этот момент. Чужой феромон внезапно стал глубоким, раскрывая чужое возбуждение, и Юань с силой оттолкнул от себя юношу. Его грудь больно вздымалась в желании отдышаться, а губы болели от поцелуя. Бинхэ притянул его обратно, снова целуя, однако теперь контролируя собственное тело. Словно поняв свою ошибку, он пугливо старался замаскировать произошедшее за секундную ошибку, осторожно поглаживая чужую спину. — Ой. — послышалось позади. — Извините, что помешал. Гэгэ, закрой глаза, тебе не нужно видеть это. — Ну, Сань Лан, разве это не мило? То, как два любящих друг друга человека проявляют внимание… — Замолчите! — рявкнул Юань, грубо толкнув Бинхэ в грудь. — Мы вас потревожили да? Сань Лан, идем-идем! — Гэгэ, я тебе сейчас объясню, что именно мы прервали, и ты поймешь для чего я просил тебя закрыть глаза. В голосах парочки слышалось веселье. И Юань почувствовал себя легче во всех смыслах. Рядом стоял Бинхэ, которому он бесконечно доверял, недалеко смеялись Се Лянь с Хуа Чэном, подшучивая над страшим сыном семьи Ло. Было так приятно находиться в компании этих людей. Хотя он должен сгорать от смущения из-за того, в каком виде их застали, но отчего-то ему нравилось просто дурачиться. — Хуа Чэн, ты еще не дорос, чтобы кому-либо что-то объяснять. — Но мне казалось, что вы одного роста? — хихикнул Се Лянь. — Старший братец, ты тут творил непотребства со своим женихом. А теперь упрекаешь своего бедного младшего? Как жестоко. — Кто бы говорил. То, что вы с Се Лянем вытворяли на пляже… — хмыкнул Юань, скрывая смех. Оба юноши тут же покраснели. Се Лянь спрятал смущенную улыбку за ладонью, Хуа Чэн же стушевался. Оба они напоминали подростков, дорвавшихся до первых в своей жизни отношений. Хотя, честно говоря, они ведь и были ими? И Юань с Бинхэ тоже. Осознание этого отчего-то ударило по Юаню. Они все молодые юноши, находящиеся только в самом начале собственного пути. Разве они не должны подкалывать друг друга так? Просто жить и дружить, любить и мечтать. Это то, что они должны были делать сейчас. Их юность проходила именно в этот момент, но почему-то голова и мысли были забиты совершенно иным. — Про ваши поцелуи на пляже знает весь остров. Так что не тебе меня упрекать, младший братик. — улыбнулся Бинхэ, смущая их еще больше. — Нет ведь ничего стыдного в этом! — ответил Се Лянь. — Может мы посидим этим вечером за бутылочкой вина и какой-нибудь игрой? Все присутвующие удивленно посмотрели на Юаня. Тот даже смутился о такого внимания. Однако, разве это не то, чем должны были заниматься дети в их возрасте? Веселиться. Не думать о кланах и их интригах, об угрозах и секретах, а просто веселиться. Разве это плохо? — Я еще не пробывал алкоголь. — прошептал возбужденно Се Лянь. — Но я часто видел вас с бокалом… — Все бокалы для моей семьи помечены. Таким образом мы определяем заготовленные для нас напитки. Часто там сок. В моей семье запрещено употреблять алкоголь. — честно рассказал омега. — Поэтому… ох… я чувствую себя немного необычно! Се Лянь улыбнулся. И Юань не смог сдержать улыбки в ответ. Раньше Се Лянь казался Шэню юношей весьма строгим к себе и другим, исправно почитающим правила клана и общества. После их первой полноценной личной встречи, эта картинка начала рушиться. Се Лянь оказался очень импульсивным и эмоциональным человеком. Он радостно шел вперед, принимая все происходящее как интересный опыт. Даже негативные вещи, казалось, омега воспринимал в разы иначе. От того общаться с ним было действительно интересно. — Тогда решено? — улыбнулся Хуа Чэн уверенно. — Сегодня мы будем пить и играть? — несмотря на полную внешнюю уверенность, альфа вдруг осознал, что никогда не веселился вот так. У него не было друзей, так как его или боялись, или презирали. А с семьей не выдавалось возможности поиграть в обычную настольную игру, что уж и говорить о первом опыте с алкоголем. Бинхэ кашлюнул неловко, внезапно понимая, что он единственный человек здесь, имеющий опыт в подобного рода вечерах. Се Лянь, чаще всего занятый собственными заботами и семьей, Хуа Чэн, в одиночестве сидящий в мастерской матери, и Юань… — Не смотри на меня так. — хмыкнул Юань. — Нам нужны… Бинхэ вдруг вспомнил, что у Юаня было достаточно много друзей. Он сильнее всех выбивался из собравшейся компании. Любимый сын родителей, полный социального опыта. Пусть лично Бинхэ знал лишь Лю Цингэ из списка друзей и приятелей омеги, но сейчас вдруг осознал насколько же на самом деле общителен его жених. Его это не то, чтобы задело. Бинхэ и сам обладал большим количеством знакомых и приятелей. Просто было так странно осознавать, что Юань мог получать первый опыт во многих вещах с другими людьми. Странно и горько. Найти игры не было проблемой, как и уединиться с несколькими бутылочками островного алкоголя. Они провели вечер и ночь, играя и веселясь. Создавая в сердцах друг друга самые теплые воспоминания. Каждый с краснеющими щеками заливался громким смехом, совершенно не заботясь о манерах. Было действительно весело. Поэтому, возвращаясь обратно, Юань чувствовал опустошение. Прогулки с Бинхэ, мастер-классы с Се Лянем, и неожиданная традиция в последние дни проводить вечера всем вместе делали свое дело. Шэнь наивно желал навсегда остаться на том острове рядом с этими людьми. Потому что возвращаться обратно было… Бинхэ сжал его ладонь напоследок, придавая сил и поддерживая. Юань кивнул ему. Теперь пора было возвращаться в реальность. Отныне он делает выбор и может лишь надеяться, что не пожалеет о нем. *** Шэнь Цинцю размеренно постукивал длинными пальцами по столу. Секретарь, стоящий перед ним тихо дышал, боясь потревожить своего учителя и начальника. Юноша с шелковистыми темными волосами украдкой смотрел на красивого мужчину. Его сердце все еще замирало в детской влюбленности. Шэнь Цинцю был красив. Несмотря на возраст, он выглядел молодо. Каштановые волосы были осторожно убраны назад, белоснежное лицо украшали розовые губы, которые бесспорно хотелось поцеловать. Глаза мужчины были соблазнительного изумрудного цвета и напоминали своей лисьи. Если бы в его образе было больше кокетливости, присущей другим омегам, то вероятно Мин Фань уже давно бы поддался искушению и природе, проявив свой феромон. Тогда он бы точно смог спасти свою первую любовь из нежеланного брака. Пусть у них и было пятнадцать лет разницы… разве возраст это приговор? — Тц. Мин Фань быстро прогнал эти соблазнительные мысли из своей головы и выпрямил спину, принимая весьма неудобную, но благовоспитанную позу. Бледная красивая рука мужчины пододвинула синюю папку к краю стола, Мин Фань быстро перехватил ее, не касаясь чужой кожи. — Передай Нин Инъин, что я жду вечером ее в своем кабинете. Как закончит с заданием, пусть приходит. Ее отчеты полны ошибок. Если я еще раз узнаю, что ты делал их за нее… — Извините, учитель. — склонил голову мужчина. — В отличии от тебя, я повторю, юноши из благородной семьи, ее положение весьма ужасно. Если она хочет и дальше продолжать учебу в университете, используя грант семьи Шэнь, то должна относиться серьезнее к своей работе. А ты обязан игнорировать ее нытье и наставлять свою младшую. Можешь идти. Мин Фань грустно вышел из кабинета, оставляя Шэнь Цинцю одного. Мужчина вздохнул и размял затекшие пальцы. Ему предстояло разобраться со многими проблемами на сегодня, если он хотел поужинать с сыном. Взгляд красивых глаз упал на стол и аккуратно разложенную документацию на этот день. Чуть позже нужно было посетить несколько объектов и своих учеников, возглавляющих их. Заодно он хотел заехать к Му Цинфану за медицинской характеристикой Юаня. А после можно и прикупить несколько хороших десертов. Пусть этот ребенок неделю бездельничал и развлекался, но он определенно заслуживал чего-нибудь вкусного за усмирение характера. Пора было приступать к делам. Ему было необходимо начать распределять бюджет для своих организаций на следующий год. Было то, что следовало осторожно закрыть и перенаправить. Приходилось поломать голову, анализируя и высчитывая. Тан-тан-тан. Раздался звонок мобильного телефона. Омега нахмурился. Его личный номер был у малого количества людей, еще меньше осмеливались звонить ему. Скорее всего это был или его сын, или врач его сына. В любом случае омега быстро ответил на звонок, мельком глядя на имя, освещающее дисплей. — Юань. — его голос следка дрожал. Он так давно не слышал голоса своего ребенка, поэтому его сердце замерло в ожидании тепла. Однако ответа не последовало. Кто-то тяжело дышал в трубку. — Юань. — повторил устало мужчина. Он подумал, что его сын в очередной раз обиделся на какую-нибудь мелочь и теперь трепал нервы своего родителя. Дыхание прекратилось. Динамик замолчал. — Слышать твой голос спустя столько лет странно. — на той стороне хихикнули. Мужской голос звучал игриво. — Кто вы? — прямо спросил Шэнь Цинцю, сжимая дорогую ручку пальцами. — Кто-то из далекого прошлого. — Я вешаю трубку. Как только наиграешься, тебя ждет наказание. — О, мой Сяо Цзю пристрастился к жестокости? Наказывать собственного сына, как похоже на нашу семью. — Юань. — голос похолодел. — Немедленно прекращай. — Я так желал получить тебя. Но не смог. Поэтому теперь в моих руках твой сын, разве не забавно, Сяо Цзю? Теперь он исполнит твой долг перед семьей Цю. Все внутри омеги похолодело от ужаса. Руки запотели и телефон выскользнул на стол с громким стуком. Сердце часто и больно забилось о грудь. Быстро мужчина поднял мобильник и прижал к своему уху. Хриплый голос бархатисто смеялся. — Кто ты такой? — Догадайся, Сяо Цзю. Ты же умный мальчик. — Нет. — качнул головой Шэнь Цинцю. — Кем бы ты не был, хватит притворяться Цю Цзяньло. Он давно мертв. Не тревожь покой умерших своим глупым театром. — В любом случае, твой милый сынок сейчас со мной. Я собираюсь вести его в течку и зачать с ним ребенка, вернув семье Цю чистую кровь. — Как ты смеешь говорить мне подобные вещи? Ты хоть понимаешь, чей он сын, отродье? — Но, по старой памяти, я готов пойти навстречу и обменять твоего сына на своего драгоценного брата. Сяо Цзю, я жду тебя. Звонок завершился. Шэнь Цинцю сжал корпус и несколько раз вдохнул и выдохнул, после чего позвонил вновь. Девушка на том конце оборвала сердце родителя заявлением о том, что телефон выключен. Омега стукнул по столу, не сдерживая эмоций и быстро позвонил мужу. — Где Шэнь Юань? — не дав удивиться альфе, быстро спросил Шэнь Цинцю. — Сяо Цзю… Что ты… — Ты должен был встретить его. Вы хотели сходить на выставку в музей на выставку вееров, затем пообедать в ресторане рядом, и подобрать подарок на помолвку Юаню. Так ответь мне. Где Шэнь Юань? — Он должен был приехать ко мне. — с запинкой ответил альфа. — Скоро он будет со мной, и я… — Кто его забрал? — Что? — Кто из твоих подчиненных забрал его? — повторил Шэнь Цинцю. — Позвони сейчас же им. — Сяо Цзю, Юань едет ко мне самостоятельно, я послал водителя встретить его. Сейчас я позвоню ему и… Юань не отвечает на твои звонки? Не стоит переживать так. Ты же знаешь, что он может забыть про телефон. — Сейчас же позвони водителю! — крикнул Шэнь Цинцю и откинул телефон в сторону. Его палец быстро нажал кнопку на телефоне рядом. — Мин Фань, немедленно свяжи меня с охраной. И попроси главу Лю зайти ко мне. Сердце все еще больно билось о ребра. Шэнь Цинцю опустился на кресло и постарался успокоиться. Однако сама мысль о том, что его судьбу может повторить собственный сын… Затошнило. Ему быстро перезвонил его муж. Голос его звучал нервно, испуганно. И Цинцю все прекрасно понял. Глава охраны его сына тут же связалась с ним, сообщив, что Юань просил своих телохранителей не встречать его, потому что это должен был сделать его отец. Омега разразился на них бранью именно в тот момент, когда раздался ленивый голос в трубке телефона от главы семьи Лю. — Мой сын пропал. Сейчас же вычисли его местоположение. — Шэнь Цинцю, твой сын развлекается в особняке Ло. Разве юношеская ветреность стоит траты сил нескольких и без этого занятых людей? — Сейчас же. — грубо прервали мужчину. Шэнь Цинцю схватил свой телефон и еще раз попробовал позвонить сыну. Его вновь разозлил механический женский голос. Руки тряслись, как и все остальное тело. Ему невероятно сильно хотелось что-нибудь разбить. В детские годы Юаня омега часто проявлял паранойю. Он тревожил все семьи Цанцюн, заставляя бросать дела и ресурсы на полную слежку за маленьким ребенком. Шэнь Цинцю боялся повторения собственной истории. Страшился, что однажды расплата за собственные и семейные грехи настигнет его и… Юаня заберут у него. Его сын… он был всем для Шэнь Цинцю. В самом начале он ненавидел собственную природу. Особенно после той течки и того, как отвратительно поступил человек, за которого он был вынужден выйти замуж. Альфы в гон становятся невероятно сильными существами, в то время как омеги — безвольными, мерзкими и пускающими слюни на даже самых омерзительных людей, стоит им выпустить немного своего сильного феромона. Метка, беременность. Это было то, через что его заставили пройти старейшины. Он не хотел этого. Не желал становиться чьей-то вещью. Тем более связывать свою жизнь со столь ненавистным для него человеком. Его отец и Тяньлан Ло были единственными, кто понимал это. Глава клана Ло ворвался в его свадебную комнату и постарался склонить к побегу. — Ты должен лишь сказать мне. Я знаю, что это все ненавистно тебе. И я готов дать тебе лучшую жизнь. Я найду врача, который удалит метку. — Это убьет ребенка. — бесцветно покачал головой юноша в белом костюме. Он чувствовал усталость. Его тело еще не обрело припухлости в животе из-за его миниатюрного телосложения. Поэтому это казалось нормальным браком между двумя людьми, прошедшими сложные испытания. — Плевать. — крикнул альфа и сжал холодные ладони. — Если желаешь его оставить… Я стану ему отцом. Дам тебе свои феромоны. И я… я поставлю новую метку. Я ведь сильнее этой сволочи. Я смогу. — Тяньлан-гэ. — покачал головой омега. — Это глупо. Не совершай импульсивных решений на эмоциональную голову. Я выйду замуж, рожу ребенка и… Альфа крепче сжал ладони и прижал к себе маленькое тело. — Я всегда, слышишь, всегда буду рядом. Стоит тебе лишь сказать мне, и я заберу тебя под свое крыло. Помни, я всегда тебе помогу. Не только из-за долга перед тобой. Шэнь Цинцю кивнул и постарался собраться. Его свадьба была тихой, траурной. Особенно для него самого. Поэтому, сразу же после церемонии и выполнении всех традиций, он поспешил скрыться в спальне. Большая кровать напугала его. Шэнь Цинцю не знал, что ему делать в этом месте… Спрятаться на углу кровати под огромным одеялом? Словно сраная мышь, забиться в угол и притвориться мертвым? Жалкое отродье, как он мог… Почему он был рожден омегой? Его хрупкое тело затряслось в тихих рыдания в углу комнаты, у двери. Он желал родиться бетой. Даже не альфой, бетой. Не чувствовать феромоны, не страдать от циклов. Просто жить абсолютно незаметным. Но он был рожден слабым, порочным существом, природой которого было надобность в поиске хозяина. Получить метку, сцепку, родить. Это то, кем он был. Тело затопила волна ненависти к самому себе. Его затошнило. То, что внутри него. Что оно пыталось сделать с его телом, ежеминутно высасывая все силы? Убить собственного родителя вместе с собой? Слова врача о том, что плод очень медленно развивается и вероятно может умереть, возникли в голове омеги. Был ли он счастлив, услышав эти слова? Или его не волновало это? Он не помнит. Юэ Цинъюань медленно вошел в комнату, распространяя свой феромон. — Перестань! — выкрикнул Шэнь Цинцю, закрывая свои рот и нос руками. — Сяо Цзю, прошу тебя, успокойся. Шэнь Цинцю почувствовал, как бурлящие чувства, топящие его, вдруг приходили в норму. Юэ Цинъюань использовал метку, чтобы контролировать состоянии омеги, еще раз указывая на отвратное положение мужа. Сопротивление быстро сошло на нет. — Как же я тебя ненавижу. — выплюнул Шэнь Цинцю, теряя контроль над телом. — Как же я тебя ненавижу. Так и происходило на протяжении нескольких месяцев. Шэнь Цинцю, запертый в спальне, пытался вернуть контроль над собственной жизнью, вскарабкиваясь по каменной стене на верхушку. Но каждый раз приходил Юэ Цинъюань и возвращал его на дно зловонной ямы, из которой желал выбраться омега. Феромон пропитал все вокруг, заставляя Шэнь Цинцю каждый раз открывать окна и двери максимально, проветривая комнату. Как же его тошнило. Его сын появился на шестом месяце. Несколько часов страданий, в которых Цзю успел распрощаться со страданиями, избавили омегу от существа внутри него. Когда он очнулся в больнице, то почувствовал желанную пустоту. Никаких чувств и сжирающей тошноты. Стало легче. Четыре дня Шэнь Цинцю пролежал, глядя в потолок. Рядом пищали приборы, капала капельница. Противного Юэ Цинъюаня не было видно все это время. Настолько долго, что в сердце закралась надежда на то, что альфа получил желаемое и теперь отпустит Шэнь Цинцю. На пятый день он услышал разговор медсестер о его ребенке. Это был мальчик, омега. И он был в ужасном состоянии. До этого Цинцю не волновала судьба ребенка, но теперь он чувствовал сочувствие и жалость. Ведь этот человек, вероятно, будет расти в окружении нянь, если вообще сможет выжить. Бедняжка. На шестой день Цинцю узнал о том, что ребенка держат в соседней палате, которую оборудовали специально для него. Никто не пожалел денег и людей для защиты наследника. На седьмой день, когда врач разрешил ему короткие прогулки по палате, омега подошел к двери. Он долго стоял, вглядываясь в нее и пытался разглядеть… что-то. На восьмой день его рука крепко сжимала ручку двери, не двигаясь. На девятый Шэнь Цинцю простоял на пороге палаты некоторое время. На десятый день он вышел из палаты и подошел к двери, за которой боролось за жизнь оно. На одиннадцатый он открыл дверь. Запах медикаментов ударив в его нос смесью феромона его мужа. Палата была пуста. Посреди кучи приборов, в середине, стоял огромный бокс, напоминающий аквариум. Рядом сидела женщина в форме медсестры. Она вздрогнула, почувствовав чужое присутствие. — Господин? Конечно же она знала о том, кто это. Поэтому не знала, что делать ей дальше. Женщина замерла, не решаясь что-либо предпринять. — Как его зовут? — спросил Шэнь Цинцю. — У него пока нет имени. Господин сказал, что вы должны дать ему имя, как поправитесь. — запинаясь ответила медсестра. — Однако к него есть молочное имя — Огурчик. — Хах. — хмыкнул омега. — Какая глупость. Он ушел. На двенадцатый день Шэнь вернулся в палату. Он все еще стоял на входе, не решаясь подойти ближе. Теперь он молчал. Медсестра же неловко топталась на месте, не зная, что делать. На тринадцатый, четырнадцатый, пятнадцатый все повторилось. Только теперь, у двери, стояло удобное кресло, в которое мужчина мог сесть. На шестнадцатую ночь Шэнь Цинцю услышал топот и громкие разговоры врачей за дверью. Однако медицинский персонал прошел в соседнюю палату и пробыл там всю ночь. Удивленный омега украдкой глянул через коридор. Юэ Цинъюань сидел у стены, закрыв лицо большими ладонями. Испугавшись, омега вернулся на кровать. На семнадцатый день альфа объявился. Бледный с черными пятнами под глазами и заметной щетиной, Юэ тихо сел рядом, не решаясь выпускать свой феромон. — Он мог умереть. — тихо произнес мужчина. — Но его спасли. Сейчас все стабильно. Шэнь Цинцю поднял бровь. — Зачем ты мне это говоришь? — Он твой сын. Я думал, что ты захочешь знать. Омега не ответил. Но почувствовал кое-что странное. На двадцатый день омега вошел в палату. Медсестра ходила из угла в угол, нервно перебирая кнопки в телефоне. Она обернулась на Шэнь Цинцю и облегченно улыбнулась. — Господин, прошу вас, не могли бы вы пять минут присмотреть за Младшим Господином? Моя напарница должна была принести феромоновый спрей на основе жидкости из ваших желез. Но ее нет уже час, а совсем скоро надо будет использовать его. Прошу, не могли бы вы просто посидеть здесь? Лаборатория в конце коридора, я быстро вернусь! Омега кивнул. И женщина, благодаря, выбежала из палаты. На двадцатый день они впервые остались наедине. Тихое пиканье приборов не раздражало. Скорее успокаивало, будто давая подтверждение бьющегося сердца в огромной коробке. Шэнь Цинцю сделал несколько шагов. И неловко потоптался на середине палаты. Один из приборов громко запищал. Омега испуганно посмотрел на монитор, но ничего не понял. Потому быстро подошел ближе к боксу, ища кнопку вызова персонала. Однако звук вдруг пропал, а взгляд упал на маленького человека внутри. Зеленые огромные глаза смотрели на него с…неким удивлением? Ребенок внутри нахмурился, внимательно глядя на родителя, словно осуждая. Как мог этот нерадивый папаша прийти только сейчас? Однако обида быстро пропала. Ребенок открыл рот и что-то произнес. Слюни противно заскользили по его лицу. — Эй, фу, это противно. Перестань так делать. — вырвалось из Цинцю, когда ребенок продолжил пускать слюни и смотреть на него. Рядом лежала кислородная маска. Скорее всего врачи использовали ее во время сна ребенка. Ребенок почмокал губами и шевельнул пальчиками. Дверь открылась, в палату вошли медсестры под причитания врача. Му Цинфан замер, внимательно смотря на картину, представшую перед ним. Шэнь Цинцю одернул руку, убрав ладонь с бокса и отвернулся, быстро отходя в сторону. Ребенок протестующе сжал пальчики и что-то прокричал. — Шэнь Цинцю. — Молчи. Я плохо себя чувствую. Проводите меня в палату. На двадцать первый день все повторилось. Теперь он смотрел на пускающего слюни младенца дольше. На двадцать второй, третий, четвертый…тридцатый день… это происходило. Шэнь Цинцю приходил в палату к ребенку и сидел рядом. Вскоре ребенка вытащили из коробки, объясняя, что теперь существенной угрозы больше нет и состояние нормализовалось. Шэнь Цинцю осторожно сел рядом с крохотной кроваткой. Ребенок спал, пуская слюни. — Какая мерзость. Шэнь Цинцю схватил салфетку со стола рядом и осторожно протер впалые щечки. — Эй! Слюнявые пальцы схватили его. — Фу! Пусти! Пусти меня! — Фпамапанммов. — прочмокал губами ребенок и нахмурился. — Господи, что ты за ребенок? Как можно так со взрослыми? Никакого уважения! Ребенок гаркнул что-то и сунул палец омеги в рот. — ААА!!! — выкрикнул Шэнь Цинцю. — Фу! Медсестра подоспевшая на крик, встала позади, сдерживая улыбку. Му Цинфан за ее спиной, спрятал смех за кашлем. — Му Цинфан! Немедленно помоги мне! Оно пытается меня съесть! Врач покачал головой. — Он не пытается съесть тебя. Он чувствует феромон матери, поэтому и… делает это. — Я! Это! Да как! Шэнь Цинцю вскоре смирился и позволил этому ребенку сосать свои пальцы. Шли дни. На второй месяц с рождения ребенка отпустили домой вместе с его отцом-омегой. Теперь это сосало пальцы Шэнь Цинцю постоянно. А стоило омеге не дать ему это сделать, как ребенок начинал громко кричать и обиженно сопеть. Кто бы мог подумать, что спустя почти девятнадцать лет, этот ребенок не изменится? Шэнь Цинцю вошел в здание отеля, в котором ему назначали встречу. И замер, видя своего сына в удобном кресле с маленьким устройством в руках. — Твои шутки, Шэнь Юань… Голос омеги прервался, его же голосом. — Я… я кажется убил лю…людей. Я убил. Юэ Ци, что мне делать? Я убил их всех. Я их всех убил. — рыдания в начале сменились громким смехом и обратно, возвращаясь обратно. Говоривший впадал в истерику. — Не хочешь поговорить об этом? Омега опустился на пол, чувствуя, что ноги не держат его. Сын сел перед ним. — Расскажи мне все. — Шэнь Юань. — Иначе я пойду к семье Цю. И попрошу ответов у них. — Как ты смеешь? Я отдал тебе всю свою жизнь, я… смирился с унижением, с отвращением. А ты… — Цю Цзяньло пытался изнасиловать тебя, а ты убил его. На грохот прибежали слуги, ты убил их всех и сжег родовое поместье. Ты так боялся, что я разочаруюсь в тебе? Но это не так. И это не причина, по которой ты устроил мой брак. От чего ты защищаешь меня? Что происходит? Скажи мне, и я возьму этот груз на себя. Юань говорил. Но Шэнь Цинцю вспоминал. — Шэнь Юань. Так его будут звать. — Сяо Цзю. — вздохнул Юэ Цинъюань. — Тебе не позволят назвать его так. Он должен носить мою фамилию и родовое «Цин» в имени. — Я не позволю своему сыну носить твою фамилию. — Тогда, — альфа холодно улыбнулся. — ничего не поделать. Я дам ему имя. — Прошу. — взмолился омега. — Я хочу, чтобы он… Ты можешь повторно выйти замуж и родить наследника. Но ребенок в этом случае будет изгоем. Прошу тебя… — Сяо Цзю, я не выйду замуж повторно. Ты мой супруг. Никто другой. И наследники мне нужны только от тебя. Омега сжал губы. Он не верил ему. Даже, понимая, что альфа не отпустит его, он все еще мог… использовать его в качестве инкубатора и заставить родить нужного ребенка. Тогда… его первенец точно будет… забит в угол, стоит родиться доминантному альфе. — Но я могу пойти на уступку. И позволить тебе выбрать детское имя Огурчику. — Что я должен сделать? — На колени. Шэнь Цинцю замер, шокировано глядя на альфу. — У нас мало времени. Омега сжал губы, взгляд его стал жестче. Но он опустился на колени. — Подойди и расстегни ширинку. Дальше дело за тобой. Омега качнул головой, не веря, что этот человек мог пасть еще ниже. — Тогда ты… дашь ему мою фамилию. Детское имя и моя фамилия. — прошептал обескровленными губами. Альфа усмехнулся и расставил шире колени, приглашая. — Отец. Прошу. Я знаю, что то, что сейчас происходит — лишь маленькая часть. Кто-то пытается сотворить нечто ужасное. Распространяются наркотики, и я… мы хотим понять, кто стоит за всем этим. Шепот слетел с губ бледного мужчины. — Мой омега-отец был родным сыном прошлого главы клана Се и его мужа. Семья Цю состояла из забытых наследников клана Се, которых ссылали под чужими фамилиями за ненадобностью. Они думали, что тот ребенок — альфа. Когда выяснилось обратное, Цю не пожелали отдавать свой шанс на разбавление крови. Они надеялись использовать потомков со здоровой кровью и войти в семью Се, используя его как жениха для наследника. Они надеялись, что я рожусь альфой. Однако из-за неудачи решили… родить альфу от моей крови. — Почему именно альфу? Разве не они становились наследниками в семье Се? — В семье Се альфы никогда не были главными. Истинный наследник клана — омега. Се Лянь настоящий наследник клана. Однако ты обладаешь полными правами на клан. Если глава Се узнает об этом, тебя убьют. Она не позволит, чтобы ты существовал. — Кто тебе угрожал? — Я не знаю. Не знаю, не знаю, как этот человек узнал все. Но он предупредил меня. Сказал, что скоро правда вскроется. Я лишь хотел тебя спрятать за кланом Ло. Единственными, кто может противостоять Се. Я просто хотел тебя защитить. Слезы покатились крупными каплями по красивому лицу мужчины. Его руки безвольно упали на пол. — Я просто хотел защитить тебя. Клан Цю не обладает ничем, кроме самомнения. Но они знают всю правду. Сейчас Цзюнь У может использовать тебя как разменную монету. Это человек ужасен и способен использовать тебя. Та женщина еще хуже. Я просто хотел спрятать тебя. Я дал тебе имя, фамилию, все, чтобы максимально убрать связи со всеми этими людьми. Но… Это так ужасно, А-Юань? Хотеть, чтобы твой ребенок жил спокойной жизнью и не влезал в разборки этих животных? Юань почувствовал облегчение. Однако быстро его лицо стало мокрым из-за непрекращающихся слез. Сердце больно сжалось. — Я жил, ползая в ногах этого отвратительного человека. Я просто хотел дать тебе прекрасную жизнь. Почему ты полез в это? Почему ты просто не мог… Отпустить все? — Я не могу так. Не могу. Сначала я эгоистично хотел узнать правду. Потому что. Но после… Се Лянь рассказал мне кое-что. Знаю, я поступил жестоко, но так надо было. — Ты связался с Се Лянем… — сжался омега. — Ты… Ох… Глупый ребенок. Какой же ты дурачок. — Мне жаль, что я использовал… — Он трогал меня. С самого детства. Он знал и ждал моей течки. А я боялся ее больше всего на свете. Однажды он не выдержал и… Тогда я убил его. — лицо похолодело. — Я взял вазу и бил его. Потому осколками добил. Все те люди, я тоже убил их. Они все издевались надо мной. Твой отец сбежал, оставив меня с ними, но единственный, к кому я обратился за помощью был он. Пришел ли он? Помог ли? Как думаешь? Нет. Этот трус спрятался, притворился, будто не имеет достаточно силы. А потом имел совесть поучать меня. Принижать. Я ненавижу его. Я ненавижу себя за этот звонок. Я ненавижу всю семью Цю, весь клан Се. Всех их. А ты… Я хотел, чтобы ты избежал этой ненависти. Чтобы был свободен. Но ты, глупый ребенок, влез. Юань молчал, чувствуя себя отвратительно. Он постарался коснуться вновь своего отца, но омега шлепнул его. — Я не хочу тебя видеть. Уйди. — Отец. Это правда важно. Мне жаль, я не хотел… — Уйди. Я не хочу видеть, как мой сын убивает себя. Юань помолчав, вышел из комнаты, теряя равновесие в коридоре. Бинхэ перехватил его, крепко сжимая чужое тело в своих руках. Низкий пухлощекий юноша осторожно выглянул из-за двери соседнего номера. — Бро… Ты как? — Надо позвонить Се Ляню. — прошептал он. — Теперь он должен рассказать мне кое-что в ответ. Однако его прервало сообщение от Лань Ванцзи. Они с Вэй Усянем выяснили то, что должны были. Теперь, все три пары должны наконец встретиться.