straight to your heart

“so what the hell do i know

you can’t resist the change”

      увидеть его на новом рабочем месте – последнее чего ожидал хонджун. он очень неправдоподобно соврет, если скажет, что за все эти годы ни разу не думал о нём, потому что он думал и очень много.        ёсан такой же, каким был почти пять лет назад, если не ещё прекраснее. он отстриг волосы, и хонджун задумывается, из-за офисной работы это или из-за него. спустя пару мгновений после того, как эта мысль проскальзывает между извилинами его мозга, хонджун внутренне сам себя осуждает за то, как это глупо. естественно, это никак с ним не связано, он просто идиот.        идиот, который надеялся, что спустя годы тишины они смогут общаться по-дружески, и эта надежда подогревается таким родным хён, слетевшим с губ ёсана, а затем погасает, когда он исправляется, когда зовёт его хонджун-щи. это отрезвляет, тут же напоминает, кто они и где находятся. теперь они сотрудники, не более.        наблюдать за ёсаном изо дня в день одновременно райски прекрасно и адски больно. он так близко, их разделяют всего несколько прозрачных офисных перегородок, но вместе с тем он как самая далекая звезда, до которой хонджуну уже вряд ли удастся добраться.        в первый же день его потрясает то, как их босс относится к ёсану, и хонджун тут же задумывается о том, почему он вообще его подчиненный, разве это этично? а затем приходит уён, которого ким прекрасно помнит (потому что как он может не помнить лучшего друга своего бывшего, да?), который после своего визита при всём офисе мимолетно целует чхве сана. тогда у хонджуна пропадает даже самое малейшее понимание происходящего. в голову закрадывается мысль, что эти трое вместе, и это потрясает его, потому что ёсан никогда не понимал полигамию, как можно любить больше одного человека. это совершенно на него не похоже, он не мог измениться настолько.        хонджун одергивает себя – не стоит в это лезть, это не его дело. всё, что связано с ёсаном, теперь ни коим образом его не касается, и в этом виноват только он один.       а после обеденного перерыва он слышит обсуждение коллег о том, когда уже босс объявит о своей свадьбе, и что ёсану наверняка повезёт стать другом жениха, только вот непонятно, какого из.        хонджун выдыхает с облегчением.        интересно, насколько это жалко – радоваться тому, что у твоего бывшего, которого ты сам же и бросил, никого нет? он чувствует себя отвратительно от этого осознания, потому что это неправильно, потому что ёсан заслуживает быть счастливым с кем-то. хонджун надеется, что из них двоих он единственный, кто страдает.        и, кажется, это действительно так, потому что спустя неделю ёсан приходит в офис наряднее, чем обычно. он всегда выглядит хорошо, даже очень, ким с трудом сдерживается, чтобы не пялиться слишком очевидно, но сегодня явно какой-то особый день, и это оказывается правдой. после работы его встречает альфа, которого хонджун смутно помнит с фотографий из выпускного альбома ёсана. он наблюдает за тем, как тот за ёсаном ухаживает, открывает ему дверь, помогает с ремнем безопасности, и у хонджуна от этого сжимается сердце.        он помнит, что у него всегда были проблемы с тем, чтобы нормально пристегнуться в машине, и он грустно улыбается, потому что это не он. это больше не он, кто заботится даже о таких мелочах, но по крайней мере это делает кто-то другой. у него ком в горле от мысли, что кто-то другой ёсана держит за руку, целует и, вероятно, делает куда больше, чем это, и в этом виноват он сам, что решил так просто его отпустить когда-то.        тошноту вызывает одна лишь мысль о том, что ёсан может быть с кем-то другим, может целовать других людей и повиться в их руках. но хонджун не имеет никакого права себя так чувствовать.        его ненависть к себе росла с каждым днём с момента расставания. он не должен был так поступать, он мог бы просто всё объяснить, но почему-то не сделал этого. почему-то в то время хонджуну казалось, что он уже взрослый и здравомыслящий человек, ему было почти двадцать три, а это немало! но, оглядываясь назад, хонджун понимает, что был всё ещё глупым ребёнком, иначе он бы не совершил такую ошибку.        они познакомились, когда ёсан был в выпускном классе, и сначала общение между ними было исключительно дружеское. то, что ёсан понравился ему тогда же, знать абсолютно никому не было нужно, потому что хонджуна всё ещё смущало то, что ёсан был школьником, хоть и разница у них всего лишь год. а потом, когда они стали ближе, хонджун переживал, что, наверное, это может испортить их дружбу, потому что добрых два года он молча был самым лучшим хёном. ёсану было девятнадцать, когда он признался сам. несмело и скромно пролепетал «ты мне нравишься, хён»практически одним словом, что у хонджуна ушло ещё пару мгновений на то, чтобы понять смысл сказанного.        тогда всё и началось. для них обоих всё это было в новинку, но было не так страшно или неловко, потому что они уже знали друг друга. потому что хонджун знал, как нужно заботиться о ёсане, потому что ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, в чём он нуждался. потому что несмотря на своё немногословие ёсан всегда знал, как его поддержать, как заставить себя чувствовать лучше в самые тяжелые дни. хонджун впервые почувствовал себя любимым и видимым, потому что ёсану было важно всё, что с ним связано; потому что в его глазах всегда была искренняя любовь, которую ким собственноручно уничтожил.        они были в том возрасте, когда некоторые их ровесники, особенно те, кто был в отношениях достаточно долго, собирались остепениться. жениться или выйти замуж, найти совместное жилье и далее по списку. и хонджуна это страшно пугало, потому что он не был готов к такой ответственности. дело не в том, что он ещё не нагулялся, он был уверен, что хочет быть только с ёсаном, в этом он ни разу не сомневался. он сомневался в себе, в том, что он недостаточно хорош; в том, что он не смог бы дать ёсану всё то, чего он хочет, чего заслуживает. вскоре он захотел бы всего, что делают люди их возраста, ведь все омеги этого хотят, не так ли?        как оказалось – совсем не так, но хонджун это узнал, лишь совершив непоправимое.        он не придумал ничего лучше, чем убежать от этого, чем соврать, что он больше его не любит. видеть любимое лицо, искаженное болью, некогда сияющие глаза, наполненные разочарованием… это ранило его собственное сердце, и хонджун абсолютно заслуженно попадёт в ад после того, как причинил боль ангелу, который абсолютно этого не заслужил.        сейчас он понимает, насколько это глупо, как по-детски он поступил. они могли бы поговорить. хонджун мог бы поделиться своими переживаниями, своими страхами, потому что ёсан бы обязательно выслушал, он бы его понял, они бы справились со всем вместе. однако, вместо этого хонджун солгал и ушёл, оставив ёсана с дырой в грудной клетке, и это поступок настоящего труса.        двигаться дальше после этого ощущалось чем-то неправильным, потому что как он мог, когда он сам отказался от любви того, кто был ему дороже всех. как тяжело было сказать собственных родителям, почему ёсан больше не приходит в гости; что на самом деле он не занят, а просто их сын – самый трусливый альфа на свете.        все эти годы хонджун не был в серьезных отношениях ни с кем, он просто не мог. единственное, что у него было – связи на одну ночь время от времени, которые ощущались очень хорошо в моменте, но становились до жути неправильными наутро. они не были ёсаном и никогда бы им не стали, его невозможно заменить, невозможно полюбить кого-то ещё, кроме него. в сердце хонджуна всегда было, есть и будет место лишь для него.        он не может сказать, что все пять лет он жил, убиваясь ежедневно, на самом деле он просто научился с этой болью жить. не единожды руки сами тянулись к телефону, чтобы в заметках прибавилось еще несколько набросков сообщений, которые он никогда ёсану не отправит. ему хотелось написать или позвонить ему ровно в той же степени, в какой не хотелось внезапно давать о себе знать после той причиненной им боли. это было бы очень несправедливо и эгоистично – самому бросить, чтобы спустя годы заявиться как ни в чем не бывало.        и теперь, когда они становятся коллегами, хонджун наивно хочет верить, что это судьба, что они вновь встретились не просто так. он не смеет и надеяться на прощение, на то, что его захотят принять обратно, но… вдруг ему удастся хотя бы объясниться? чтобы ёсан знал правду, узнал настоящую причину, что дело было абсолютно не в нём.        возможно, что-то могло бы получиться, если бы не инцидент посреди рабочего дня. и ведь ничего не предвещало беды.        хонджун опаздывает в офис после обеденного перерыва, потому что увлёкся просмотром тру крайм видео, поэтому теперь, видя, что лифт вот-вот закроется, переходит на бег. в лифте один только ёсан, который при виде хонджуна начинает судорожно жать все кнопки подряд, но к его сожалению ким оказывается быстрее.        – что с тобой не так? ты же видел, что я бегу, – пытаясь восстановить дыхание, возмущается хонджун, когда двери за ним закрываются, и лифт начинает движение. – мог бы придержать двери.        – не видел, – коротко отвечает ёсан и отворачивается.        – ты лжёшь! ты заметил меня и попытался быстрее уехать! – хонджуна ужасно бесит происходящее и то, что ёсан просто взял и отвернулся посреди разговора. он кладёт руку ему на плечо в попытке развернуть лицом к себе. – эй, ты можешь смотреть на меня, когда я с тобой разговариваю?!        кан поворачивается. он глядит на чужую руку на своём плече, переводит взгляд на раскрасневшееся от бега вперемешку со злостью лицо и хмурится. ёсан никогда раньше не смотрел на него так, и от этого взгляда становится не по себе.        – убери руку, – холодно говорит он, и хонджун, слегка вздрогнув, слушается. – и я ничего тебе не должен. не моя вина, что ты опаздывал.        – в чём твоя проблема, так сложно просто придержать двери лифта для своего коллеги?       – я не понимаю, зачем ты пытаешься продолжить этот диалог, – всё ещё сохраняя спокойствие негромко говорит ёсан. и это его невозмутимость лишь сильнее распаляет, увеличивает желание продолжить этот бесполезный спор.        – да потому что..! – договорить хонджун не успевает, потому что внезапно лифт останавливается, а свет погасает. – какого хрена…       ёсан рвано выдыхает и выуживает свой телефон из кармана брюк. яркий свет экрана слепит их в темноте.        – что ты делаешь?        – звоню боссу, – этого не видно, но он закатывает глаза. – алло, сан-а? я тут застрял в лифте, и… что? отключили свет во всём здании?       о, чёрт. этого ещё не хватало. что может быть лучше, чем застрять в лифте со своим бывшим? разве что тот факт, что этот бывший тебя явно на дух не переносит. хонджун не надеялся, что ёсан встретит его с распростертыми объятиями, но явно не ожидал, что он будет к нему так холоден и груб. это очень ему не свойственно, потому что кан никогда не грубил даже тем, кто относился к нему не самым лучшим образом, и если сейчас он ведёт себя так с хонджуном, значит тот его настолько сильно задел.        – ну что там? – несмело спрашивает ким, когда телефонный разговор заканчивается.        – свет вырубили, скоро должны приехать разбираться, – нехотя отвечает ёсан и по стенке лифта скатывается вниз. – господи, за что мне это…       он произносит это едва ли слышным шёпотом, но, учитывая маленькое пространство, в котором они заперты, хонджун всё прекрасно слышит. и эти слова его отчего-то злят. глубоко внутри он понимает, что ёсан имеет все права на то, чтобы так к нему относиться, но смириться с этим тяжело. а чего он ещё хотел? что ёсан будет скакать от счастья?       – слушай, ты думаешь, меня радует перспектива сидеть здесь взаперти, а? – шипит ким. – я понимаю, это не то, что ты хотел, но необязательно вести себя так!        он перестает себя контролировать, и всё помещение лифта стремительно начинает наполняться его запахом. и это слишком. ёсан прячет лицо в коленях, совершенно игнорируя чужие слова. хонджун не обращает внимание на то, что испускает феромоны, которые не подействуют разве что на человека с отсутствием обоняния. хонджун прекрасно знает, что его запах достаточно сильный, поэтому долгое время у него ушло на то, чтобы научиться себя сдерживать, но сейчас это умение словно испаряется.        – о, тебе настолько неприятно со мной находиться, да? – всё не унимается хонджун, видя то, как ёсан закрывает лицо ладонями в попытке хоть немного скрыться от всепоглощающего аромата чёртового имбирного печенья. и ведь ещё даже не новый год, чтоб его!       – заткнись, – слышится тихое бормотание в ответ. у хонджуна от злости раздуваются ноздри, как у быка, которому машут красной тряпкой.        – что с тобой происходит? – раздраженно шипит ким и садится напротив.        – что со мной происходит?! – ёсан поднимает на него взгляд, и уже привыкшие к темноте глаза хоть как-то фокусируются на фигуре перед ним. – да ничего бы не происходило, если бы ты знал, что в нашем обществе приличные люди пользуются чёртовыми блокаторами и не воняют на весь лифт!        – тебе так противен мой запах?        ёсан гортанно стонет от бессилия.        – ты меня абсолютно не слышишь!        и хонджун не понимает, что ещё он должен был услышать. его разум затуманен злостью и раздражением, что переваривать информацию и трезво анализировать происходящее вообще не выходит. хотя, он, если честно, и не особо пытается.        – что я по-твоему должен был услышать?        – я омега, придурок, – злобно выплёвывает ёсан, и хонджун даже в темноте может увидеть, как блестят его глаза.       он прекрасно осведомлен о вторичном гендере ёсана, они всё-таки встречались когда-то, и уж ким в курсе всех подробностей, и многое почему-то до сих пор помнит.        – и что? – тупо выдаёт он. – тебя разве твой альфа не пометил? на тебя это не должно так действовать.        повисает тишина, и впервые за всё время, что они здесь находятся, до хонджуна доходит, что он явно сказал что-то не то. возможно, даже не один раз. кан глядит на него молча, практически не моргая, словно пытаясь что-то понять, а может и нет… наверное, за все эти годы он всё-таки разучился читать его поведение.        – ты ещё тупее, чем пять лет назад, это просто фантастика.        внезапно свет включается, и спустя мгновенное лифт продолжает двигаться. ёсан встаёт с пола и стряхивает с себя несуществующую пыль. теперь при свете хонджун прекрасно видит его слезящиеся глаза и раскрасневшиеся щёки, но полюбоваться он не успевает, потому что смысл сказанного ранее наконец до него доходит.        – ты кого тупым назвал? – возмущенно фыркает он, вновь обращая на себя внимание ёсана, который уже наверняка надеялся, что разговор окончен.        – тебя, очевидно. больше тут никого нет.       хонджун импульсивно хватает его за руку и притягивает к себе, чтобы посмотреть прямо в глаза. он не знает, зачем он это делает, ровно как и не знает, почему он всё это время продолжает их перепалку, лишь усугубляя ситуацию каждым своим словом. он не этого ведь хотел, что с ним не так?       – да ты…       – я сказал тебе убрать от меня свои руки.        ёсан щетинится и пытается вырвать свою руку из чужой, но когда этого сделать не получается, он замахивается и влепляет хонджуну звонкую пощечину, отчего тот шипит и наконец отпускает его.        как раз, когда двери лифта открываются.        на них смотрят несколько пар глаз их коллег, среди которых стоит и сан. хонджун моментально понимает, насколько дело плохо. ёсан тут же, опустив голову, спешит покинуть лифт. сан наблюдает за этим, а затем переводит серьезный взгляд на хонджуна.        – ко мне в кабинет, – обращается он к нему. – остальные – расходимся. не на что здесь смотреть, рабочий день в самом разгаре.        на ватных ногах он следует за боссом. былая уверенность испаряется моментально, и осознание, что он натворил, обжигает как и пощечина ёсана. как он вообще до такого докатился? как из альфы, уважающего личные границы омег, поддерживающий социальные акции и волонтерские движения, он в моменте превратился в самого стереотипного мудака? он просто отвратителен.        сан открывает дверь и пропускает хонджуна вперед, затем заходит сам. между ними висит напряжение, которое запросто можно было бы разрезать вон тем канцелярским ножом, что лежит на рабочем столе чхве.        – хонджун-щи, – начинает сан, когда они оба садятся на стулья, – я понимаю, вас с ёсаном связывает прошлое, но я бы хотел, чтобы на работе вы сохраняли исключительно рабочие отношения. если хотите выяснить отношения, то делайте это вне офиса.        – мне жаль, – хонджун стыдливо опускает взгляд. – такого больше не повторится, директор чхве.        – я очень на это надеюсь, – кивает сан в ответ. – я прошу об этом как босс, но как друг ёсана… я предупреждаю, что если хоть один волос с его головы упадёт, то разговаривать уже придётся иначе.        ким слегка вздрагивает и тут же поднимает глаза, чтобы встретить серьёзнейший взгляд сана, и по нему несложно понять, что сказанное – никакая не шутка, это действительно звучит угрожающе.        – я понял, – кивает он.        – хорошо, можете идти, – произнеся это, чхве обращает всё своё внимание на документы, лежащие на его столе.        хонджун медленно поднимается и направляется к выходу. оставшиеся часы этого рабочего дня он старается не попадаться ёсану на глаза, да и в целом со своего рабочего места никуда не уходит. он окончательно остывает, и стыд охватывает его с головой. он поступил просто отвратительно, по-хорошему нужно извиниться, но не уверен, что ёсан станет его слушать.       хочется с разбегу впечататься в бетонную стену головой, потому что она у хонджуна очевидно работает так себе. на его щеке всё ещё ощущается фантомное жжение, и это абсолютно заслуженно. ким хонджун повёл себя как самый настоящий мудак. он ненавидит себя за то, что разозлился из-за какой-то мелочи, за то, что наговорил, за то, что позволил себе распустить руки, хоть и не в самой худшей форме.        вина пожирает его изнутри до глубокой ночи. в голове уже в который раз словно со всевозможных ракурсов проигрываются события сегодняшнего дня, и хонджун готов уже рвать волосы на голове. он хотел попытаться всё исправить, но только усугубил ситуацию.        его лишь радует мысль о том, что в жизни ёсана есть надежные и поддерживающие его люди.