Унесенные магией

      Мамушка разбудила меня рано утром, хотя я далеко не жаворонок. Это не смогло исправить ни обучение в Шармбаттоне, ни в Хогвартсе. Мой организм по-прежнему отказывался изящно пробуждаться по утрам. Мамушку вообще-то звали Джемма, но с тех пор, как она начала заботиться обо мне, Блейзе, Луне, а позже – и о Сьюлин, она стала просто Мамушкой. И из-за светского этикета была нам больше матерью, нежели наша родная.       Она была крупной темнокожей женщиной, всегда бойкой на язык, но под сарказмом скрывалось золотое сердце. Она всегда была язвительной, и маму это раздражало. Но мы, дети, обожали Мамушку и знали, что она строга лишь потому, что любит нас. Хотя было жалко, что она сквиб. Не помню, чтобы Мамушка носила что-то, кроме серого домашнего платья, накрахмаленного белоснежного фартука и белого платка на голове. − Вставай, девочка! Знаю, вчера ты гуляла с горячим пареньком, но сейчас пора просыпаться! – громко звала Мамушка.       Я протерла глаза и застонала, сев в постели. − Мамушка, еще пять минут. Ну пожалуйста! − Ничего не поделаешь, милая, − покачала головой Мамушка. – К тому же твоя кровь берет верх. Если ты не хочешь выглядеть как Луна, надо этим заняться прямо сейчас. − Ладно, ладно, − пожала я плечами. – Я знаю, мама хочет, чтобы я больше походила на Забини, чем на Лавгуд. Но Драко сказал, что я в любом случае симпатичная.       Мамушка суетилась в спальне, наводя порядок. Винки, моя домашняя эльфийка, вбежала с утренними закусками, и Мамушка подала завтрак на серебряном подносе. Взглянув на яйца, бекон, овсянку и блины, я задумалась, не стану ли такой же толстой, как моя няня, если все это съем. Ни один волшебник-холостяк не хочет себе толстую жену, ни один, я знала это с пяти лет.       Я взяла свою палочку и взглянула на отражение в зеркале. Направила палочку на волосы и произнесла: − Колорвария.       Волосы потемнели, внешность стала привычной для всех, несмотря на мое желание сегодня выглядеть иначе. Я положила палочку на туалетный столик и откусила кусочек бекона. − Ешь все, − приказала Мамушка. – Я не хочу, чтобы ты пошла на барбекю к Поттерам и ела как свинья в то время как говорят, что твоя мама ест как птичка и выглядит нездорово худой. − Это мамин выбор, − заявила я. – Она до изнеможения трудится в Святом Мунго, пытаясь заботиться о папе. Папа тоже так говорит, но мало ли… Он безумен сколько я себя помню.       Мамушка пристально взглянула на меня. − Он не всегда был безумен, милая. Это в любом случае не мое дело, но проявляй к нему побольше уважения, жизнь его не слишком баловала.       Я почувствовала себя виноватой и извинилась. − Прости, Мамушка. Просто мне бы хотелось, чтобы он присутствовал в наших – моей и Луны – жизнях. В смысле, Сьюлин и Блейз – папины дети, но мои настоящие родители – мама и Ксенофилиус, хотя папа Тони тоже был замечательным.       В комнату просунула голову Луна, одетая лишь в корсет и панталоны. Она застегивала накидку поверх корсета и читала утреннюю газету «Придира». − Миона, дорогая, ты пропустила наш ежедневный сеанс медитации, − произнесла она своим мечтательным голосом. – В «Придире» пишут, что твой знак находится в верном созвездии для поиска подходящего избранника. − Ладно, Луна, ты же не веришь в это? – рассмеялась я. – К тому же мы чистокровные, у нас пока не было ни одного настоящего поклонника. − Верь во что хочешь, моя мудрая Дева-сестра, − пожала плечами Луна. – Но искры полетят, я это чувствую. Может, Невилл перестанет ходить вокруг да около и, наконец, попросит у папы разрешения ухаживать за мной. − Даже если ухаживать придет сам Сатана, папа откажет, − пошутила я. – Но Невилл был бы хорошей партией для тебя, сестренка. − Да, он настоящий ангел с садоводческим талантом, − поддразнила Луна. – Давай-ка мы тебя оденем. Представляешь, Сьюлин наденет свое персиковое платье. − Фу, − я не удержалась и захихикала. – На барбекю я надену платье с зелеными листьями. − О-о-о! – Луна взволнованно захлопала в ладоши. – Хороший выбор! Мамушка, я хочу платье с ромашками, когда ты закончишь с Гермионой. − Прекрасно, − закатила глаза Мамушка. – Но в нем ты будешь похожа на лимонный пирог, подгоревший на солнце. Но, по крайней мере, грудь не будет видно, дорогая.       Луна рассмеялась и вприпрыжку вернулась к себе в спальню. Мамушка посмотрела на меня и спросила: − Ты хочешь заставить старую Мамушку тебя стукнуть? Нельзя показывать декольте раньше трех часов. Ты знаешь правила, девочка. − А мне все равно! – я капризно топнула ногой. – Мамушка, мне двадцать два года, я устала одеваться как монашка. К тому же Гарри сказал, что ему нравятся ведьмы со здоровым аппетитом. − Хорошо, хорошо, − вздохнула Мамушка. – Но не снимай шаль, когда солнце будет в зените. Я не хочу потом натирать тебя простоквашей, еще прошлогодние веснушки не свела. − Обещаю, что не забуду зонтик, − заверила я. − Прекрасно, − кивнула Мамушка. – А теперь давай собираться.       Мамушка облачила меня в кринолин, я надела туфли и зачаровала их, чтобы не натерли ноги. Я спрятала палочку в карман и поспешно доела часть остывшего завтрака. Мамушка схватила коробку с бальным платьем, и мы поспешили вниз, где уже, как всегда, кисла Сьюлин.       Луна, выглядевшая как ожившая маргаритка, пыталась развлечь нашу младшую сводную сестру, Блейз на нее ворчал.       Сьюлин взглянула на мое платье с зелеными листьями и усмехнулась. − Что ж, потаскушка опять пытается набить себе цену. Драко мой, тупая ты шлюха, мооой!       От пощечины, которую дала Сьюлин мать, замолчали все. − Сью, я больше не хочу слышать от тебя ни слова! Тебе повезло, что я позволила тебе вернуться домой после маленького инцидента в поместье Малфоев месяц назад. А теперь прими настойку опия. Сейчас же. − Но, мама, это маггловская грязь, и… − Сейчас же, или ты не пойдешь с сестрами на вечеринку, − велела моя мать.       Сьюлин выпила настойку и тут же успокоилась, но, залезая в экипаж, все же одарила нас убийственным взглядом.       Мама обняла меня и спросила: − С моими девочками все хорошо? − Да, мама, − хором отчитались мы с Луной, заключая её в объятия.       Она устало улыбнулась. Мамушка была права – мама сильно исхудала от переутомления и стресса. Она свирепо взглянула на Блейза и Сьюлин. Блейзу было все равно, но Сьюлин, я это знала, не нравилось, что мама больше любит детей от Лавгуда, нежели дочь от Забини. Я понимала, что потому-то она и ненавидит нас с Луной, но подозревала, что дело в том, что она лишь хочет материнской ласки и любви.       Мы с Луной сидели вместе и болтали без умолку, пока ехали в «Двенадцать Дубов». Блейз решил проехаться на коне рядом, наслаждаясь свежим утренним воздухом. Я завидовала его свободе, которая среди волшебников была абсолютно естественной, и надеялась, что однажды ко мне станут относиться как к равной. Но хотела, чтобы первым таким волшебником стал Гарри Поттер. И решила, что он им станет.       Однако когда наш экипаж, наконец, свернул на длинную подъездную аллею, ведущую к роскошному поместью Поттеров, я никак не могла знать, что у судьбы совершенно другие планы, причем я к ним ни капли не готова…