Помнить о тебе — самоубийство

" Стук разбитого стекла,

Стук души, что потекла,

Стук сердец, что провинились

И вовек не съединились..."

Письмо моей умершей любви

поместье Хейвенсин, Англия, 1890-й год

      Царит тишина. Темнота завладела всем помещением, лишь только луч света проталкивался через тонкую щель плотно завешенных штор. За столом сидела сгорбленная тень, наблюдавшая за просветом. Видны были цветущие деревья и благоухающие бутоны белых роз. Природа просыпалась с приходом весны. Однако он знал, наступила зима. И эту жестокую стужу ему не пережить.       « — Я потерял счёт времени с того момента, как тебя не стало. Лишился смысла своего существования, утратил понимание когда-то подаренного тобой счастья, ведь я не смог. Я не уберёг свою драгоценность, что клялся защищать ценой собственной жизни. Комично, не правда ли? Той вечной жизнью, что не весит ни грамма, что оказалось великим разочарованием, ибо это бессмертие — неизбежное наказание, потому что потрачено окажется не на тебя, мой ангел, — пустым взглядом смотрит на бумагу, пытаясь всеми силами унять дрожь, что грозит перетечь в очередной поток слёз. — Я чертовски ошибся. Твой друг, Лирам, кричал мне о том, что я глуп, раз пришёл забрать тебя. И ведь прав был, — досадно усмехается. — Я ему тогда сказал лишь одну причину моего прихода, утаив вторую. Первая — ты был смертельно болен. Вторая — я прочитал твоё письмо. Я нашёл его на письменном столе, жёлтый лист, пропитанный печалью. Он заразил меня грустью, передал мне отчаяние и желание повеситься от тоски. Знаешь, после того, как я прочитал твоё письмо в первый раз, я хотел утопиться. Тем ранним утром, когда ты нашёл меня в озере, я представлял свой тонущий труп, задыхавшийся под водой. Я был на грани, но не мог умереть. Это добивало меня сильнее. Что может быть хуже желания умереть? Только осознание того, что завтра наступит снова. И потом явился ты, мой луч света, прорвавшийся сквозь плотно стоящий перед глазами туман. Тогда я понял. У меня был выбор: либо исчезнуть из твоей жизни навсегда, либо забрать тебя и подставить под удар обоих. Как видишь, я слаб. Я выбрал второе, — вбирает в легких побольше воздуха, больно покусывая губы. Лишь бы не заплакать. — Я вернулся в поместья герцога Ли и пишу это послание на столе, где написал однажды мне ты. И вроде как мне должно было стать лучше, апатия должна была утихнуть хоть на миг, однако всё становится только хуже, Каин. Здесь все позабыли о том самом Феликсе Аветисян Ли, будто бы светлый юноша с веснушками на щеках, что не переносил на дух аристократов, что любил до одури запах свободы — никогда не существовал. Они так легко вычеркнули тебя из памяти, так просто смирились с твоим вечным сном, но я и не буду пытаться. Ибо для меня ты — всегда играющая перед глазами картина, ты неискореним, твой образ нерушим. По одной твоей прихоти я бы позабыл свой титул, род и даже имя, но только не тебя. Ты был и останешься причиной моей борьбы, в которой я так упорно пытаюсь испустить последний вздох, подарив его тебе, — сжимает меж пальцами кисть, громко выдыхая. И начиная уже новый абзац. — Я сорок дней держал у сердца твоё мёртвое тело. Видел, как крупицы тебя медленно испаряются, не оставляя после себя и пыли. Такое хрупкое создание в моих руках, словно весенняя снежинка, продолжало таять и таять, пока не растаяло окончательно, растворившись в воздухе. А что самое страшное, так это то, что в последний день твоя душа так и не явилась... Она не покинула твоё тело, Каин, она исчезла вместе с ним, — всё-таки даёт волю эмоциям, тихо задыхаясь и пятнает своими слезами жёлтую бумагу. — Я ждал ещё сорок дней, в том же месте, в той же позе, однако уже без тебя на моих руках. Надеялся всем сердцем лицезреть её, ведь я должен был проводить твою душу, попрощаться с ней и удостовериться в том, что реинкарнация тебе обеспечена, но... она так и не появилась. И я не знаю, что мне делать, только как просить тебя о снисхождении. Умолять тебя сжалиться над разбитым демоном и переродиться. И я клянусь, мой прекрасный ангел, что тогда исчезну навсегда из твоей новой жизни. Я не буду приходить к тебе во снах, я не буду пытаться фантомно тебя коснуться, насколько бы мучительно больно мне ни было. Я буду сжигать дотла все твои попытки меня вспомнить, я буду наблюдать издалека, буду любить тебя молча и мне этого будет достаточно. Знать, что ты живешь, радуешься и не имеешь малейшего понятия о существовании монстра, что одним своим касанием может повлечь на тебя погибель и ту самую адскую любовь. Ведь ты не заслуживаешь такого, Каин, твоя душа чиста, невинна и белоснежна. Она должна была быть в неземном царстве, а моя тёмная — сгнить, кануть в небытие, где пропасть пожирает забытые всеми души. Почему же всё настолько печально, любовь моя? Что мне сделать, чтобы дать тебе шанс на воскрешение и мне на самоуничтожение? Только найди способ сказать мне, и я брошу к твоим ногам все сотворённые миры, поднебесья и бездонный Тартар, упаду сам на колени, вымаливая о твоём спасении. Но это безнадёжно, не так ли? Ничто и никто не вернёт тебя. Ничто и никто не убьёт меня. И как же невыносимо больно, что мы знаем это оба. Мы ведь знали это с самого начала, что наша любовь станет обречённой во всех прожитых нами жизнях. Почему же мы не остановились тогда? Быть может, твоя ангельская душа жила бы вечность, а моя никогда не познала бы любовь и хранящуюся в ней силу. Все жили бы счастливо, не имея понятия о людских утехах, что дозволены им, но никак не нам. Однако я не жалею, Каин, что отдал тебе моё сердце и что ушло оно вместе с тобой. Ты подарил мне трепетные чувства, ты подарил мне райское блаженство в пекле ада, ты подарил мне невозможное, но что сумел дать в ответ я? Жгучие страдания в раю, нерушимый приговор на суде и ад на земле. Твоя любовь — божественный эликсир, в то время, как моя — отравляющая горечь, что убила тебя и покалечила неизлечимо меня. — останавливается на миг, меланхоличным взглядом пройдясь по последним строкам, и кладёт ладонь на сердце. — Белые розы, так тобою любимые, прискорбно сгорбились передо мной. Помнишь, ты говорил, что эта роза сумеет отнять всю мою боль? Ты ошибся. Она тлеет в моих руках, оставляя лишь отпечаток печали. Почему её шипы не жалят, не кричат от боли? Почему она беззвучно гибнет в моих руках? И я обречён на утраты, ведь я потерял тебя и потеряю подаренную тобой частичку тоже, — демон чувствует, как цветок пламенеет. Последний листок сгорел вместе с сердцем. Он потерял всё. — Я пишу тебе это письмо с надеждой на твоё скорейшее возвращение. Так глупо и по-дурацки безнадёжно, не правда ли, ненаглядный мой? Но я не смирюсь, слышишь, никогда. Я буду ожидать тебя на грешной земле, в горящем аду и в бесподобном раю до самого конца. И неважно, сколько мгновений, веков, тысячелетий пройдёт до нашей встречи. Всё это меркнет на фоне твоего перерождения, твоей исчезнувшей пыли, что превратится в неизведанное мне творение. И быть может, я сумел бы наконец-то обнять тебя, прижать к груди и коснуться твоих губ напоследок, только чтобы передать тебе мою жизнь вместе с осколками моей души. Дать тебе шанс на иную концовку, счастливую, без меня. Я буду жить этой пленительной иллюзией, клянусь, она не перестанет мельтешить в моём разуме до тех пор, пока наши взгляды не пересекутся вновь в толпе. Жить этим бесподобным вымыслом, что окажется прекрасной сказкой с фееричном финалом, где мы разделим на двоих то самое "жили они долго и...". И это всего лишь… фантазия, которой не дано стать явью, ведь так, мой нежный ангел? »       Мюрай дописал последние слова. После его накрывает истерика, слёзы судорожно текут, а дыхание ни к чёрту. Он закручивает трясущимися пальцами послание и еле как завязывает льняной нитью. Оставляя на столе и прижимая к груди клочок бумаги, на котором остались строки, которые он так и не осмелился вписать в письмо.

« Ты моя белая роза, что прискорбно осознаёт свою учесть, которую ожидает увядание в самый момент цветения. Ты моя нежная акация, что траурно плачет в обветшалых лепестках, унесённых ветром в мою сторону. И я тоскую под высохшей акацией, пальцами рыщу по земле и собираю остатки твоей кровоточившей плоти. Я пытаюсь найти утешение в безжизненных лепестках, ощутить твое фантомное присутствие. Я так отчаянно пытаюсь поймать твоё неслышное дыхание, мельком узреть твою подкрадывающуюся

за спиной тень. Но ничему из этого не суждено сбыться. Скорее всего, мне следовало бы смириться с мыслью о твоей смерти. Отпустить тебя. Перед моими глазами багрянеют чернила, они стекают кровью по бумаге. Я пишу эти строки и сам себе не верю. Прости, что лгу. Я никогда не смирюсь с твоим уходом, никогда не

отпущу тебя, ведь ты ещё вернёшься.

Ты обязательно вернёшься ко мне »