Работа над ошибками

- Занята? Какого хуя она занята? Девушка, стоящая за ресепшн, казалось, готова свалиться в обморок или провалиться под землю. Что угодно, лишь бы не стоять перед разгневанным начальником, лепеча оправдания. - П-простите, господин директор, но вы же сами говорили, что можно её задействовать, если будет необходимость. - И что, она возникла именно сегодня? - Немного умерив пыл, спросил мужчина. Администратор быстро закивала. - Один молодой человек снял часть общего зала на несколько часов... - Ладно, забудь, мне не интересно. Но могу я рассчитывать на ужин в собственном ресторане? - Конечно-конечно! Две минуты! - Прошу прощения. - Мужчина поворачивается к своему спутнику с несколько смущённым выражением на лице. - Похоже, что VIP для нас сегодня закрыт. Ну, вы же знаете: "клиент всегда прав" и прочая херотень, которую приходится терпеть ради успешного бизнеса... - Ничего страшного. Не думаю, что вкус еды от этого изменится. - Чу действительно считает, что ему нет разницы, где и как он будет ужинать этим вечером. На самом деле, он не так уж и голоден, так что мог бы и вовсе обойтись без какой-либо трапезы. Но, когда они, следуя за администратором, оказались в общем зале, учёный понял, насколько это мнение ошибочно. В те редкие моменты, когда Чу Ваньнин утверждал, что мир тесен, он не представлял, насколько... Внутри ресторан напоминал старинную таверну для состоятельных посетителей, убранство которой выглядело очень живописно в свете множества свечей, подвесных фонариков и небольших стилизованных торшеров. Тёплые блики плясали на замысловатых элементах интерьера инкрустированных золотом и серебром. Вряд ли настоящих, но не менее эффектных в своём великолепии. Общий зал и правда был полон, но за счёт небольшой площади и грамотной расстановки мебели сохранялась приятная атмосфера уюта. И её не мог испортить даже тот факт, что несколько столиков в дальнем углу были составлены особенно плотно, чтобы за ними могла разместиться компания в десяток человек. Секрет был в отличной шумоизоляции, которую обеспечивали ткани изящных драпировок и живые растения в больших кадках, придающие всему пространству особый колорит и завершённость. Однако, даже если молодых людей почти не слышно, то это не значит, что их не видно. И Чу Ваньнин, безотчëтно хмуря брови, в деталях мог разглядеть, как несколько из его студентов, радостно улыбаясь и подбадривая друг друга, поднимают винные чаши в поздравительном жесте, обращаясь к одному из присутствующих. - О! Мир тесен, не правда ли? Да чтоб тебя! Физик бросает испепеляющий взгляд на своего невозмутимого спутника. То, что должно было принести облегчение, грозило обернуться очередной пыткой - это что, такая глупая шутка? Может, Ваньнин крепко задолжал Вэйюю в прошлой жизни, и теперь их связывала невидимая нить, которую никак не удаётся разорвать. Он постарался успокоиться и привести мысли в порядок. Какой только бред не залезет в голову, когда смятение подавляет разум. Какие нити, какие жизни? Ему более чем достаточно того, что происходит в этой! Однако Цзюнь истолковывает его состояние по-своему. - Я понимаю, что вы их преподаватель, но они уже не малые дети, чтобы их опекать. Они пришли сюда расслабиться, мы тоже. Думаю, не стоит портить друг другу вечер нравоучениями. При всём уважении к вам, профессор. Его спутник мягко кладёт ладонь на плечо физика и легонько толкает Ваньнина к предоставленному столику. Учёный покорно передвигает ноги в заданном направлении, размышляя о том, насколько всё действительно было бы проще, не будь в компании студентов Мо Жаня. Однако немного ослабляет внутреннее напряжение тот факт, что они с Ши Минцзином сидят там не одни. В противном случае он просто не смог бы здесь находиться. Чу Ваньнин пытается сосредоточиться на меню, но понимает, что к приходу официанта так и не продвинулся дальше первой страницы. Скорее всего, Цзюнь тоже подмечает эту неловкую заминку и, обращаясь к юноше в форменном костюме, интересуется: - Какое блюдо от шеф-повара у нас сегодня? - Львиные головы, господин директор. - О, превосходно! - Мужчина переводит взгляд на помрачневшего учёного. - Вы вряд ли когда-нибудь пробовали нечто подобное - львиные головы у него, и правда, на высоте. Настоятельно рекомендую. - Спасибо, - несколько сдавленно отвечает Ваньнин, - но я не люблю их. Ни в чьём исполнении. - Правда? Очень жаль. Хотел вас удивить. Что ж, тогда принесите нам... Профессор смотрит на то, как владелец делает заказ в своём собственном ресторане. И ему кажется, что директору не было нужды открывать меню: он точно знал, какие именно явства подают его гостям. Когда парнишка-официант уже был готов сорваться с места, чтобы немедленно приступить к исполнению высочайшей воли, широкая ладонь сомкнулась на его предплечье, удерживая. Цзюнь заставил его склониться ниже, что-то зашептав тому на ухо. - Будет сделано немедленно! - Для полноты картины не хватает руки "под козырек" и насмешливого "вольно". - Что вы ему сказали? - Попросил о маленькой услуге для своего особенного гостя. - Особенного? - Рассеянно переспрашивает физик, не переставая кидать косые взгляды на те несколько столиков, что обособленно стояли в другом конце зала. "Есть в этом и положительный момент, - успокаивал себя Чу, - по крайней мере, нас не посадили рядом с ними". - И многие ли преподаватели Пекинского государственного удостаивались такого звания? - Усилием воли возвращаясь к происходящему и стараясь поддержать разговор, спрашивает он. И хотя ответ его не сильно интересует, тем страннее его услышать. - Дайте-ка подумать... - Господин директор на пару мгновений замирает, уставившись в потолок, изображая глобальную работу мысли. - Пожалуй, вы первый. Это заставляет несколько внимательнее посмотреть в лицо своего визави. Чу Ваньнин не уверен наверняка, но в его голову закрадывается какое-то смутное сомнение относительно действий этого человека. Ему и раньше навязывали знакомство люди, ищущие свою выгоду в отношениях с ним. Кто-то пытался давить, кто-то, наоборот, лебезил и пресмыкался... Но в действиях Цзюня не было ни того, ни другого. С большой скидкой на характер, можно было бы сказать, что он... Пытался проявить заботу по отношению к Чу Ваньнину? Точно ли целью их общения была возможная дружба? Или тут крылось что-то ещё?.. - Что-ж, это... Это льстит. - Едва нашёлся Ваньнин. От дальнейшей неловкости его спасли два рослых молодых человека в фирменной одежде заведения, которые несли в руках массивную ширму на резной деревянной раме. Тонкий шёлк перегородок был затейливо расписан лотосами и стрекозами. Когда "услуга" была выполнена, перед ними раскинулась вся картина целиком, и Чу Ваньнин невольно засмотрелся на узор, подражающий кисти мастеров прошлого. Этой ширмой можно было любоваться, как произведением искусства. - Вам нравится? - Видя заинтересованность на лице профессора, решает нарушить безмолвие между ними Цзюнь. - Ээ... Да, хорошее решение. Спасибо. - Благодарно кивает физик. - Не люблю делить внимание собеседника с кем-то ещё. Это утомляет. - Пока говорит, он небрежно вертит палочки, так же инкрустированные позолотой. Больше всего мужчина напоминал учёному матёрого волка, лениво развалившегося на отдыхе. Хищник, отлично знающий свою силу и свои возможности, но в данный момент достаточно благодушный, чтобы позволить себе некую обманчивую вальяжность. Ведь стоит его задеть, как он тут же бросится, вцепившись в шею, невзирая на то, друг перед ним или же враг. Это одновременно пугало и завораживало. Соглашаясь на ужин, Чу Ваньнин ещё не до конца понимал, зачем это делает. Но у него было время для того, чтобы подумать, пока они пробивались сквозь вечерние пробки. Физик произвëл в своей голове нехитрые расчёты, придя к выводу о том, что ему необходимо отвлечься от Мо Жаня. Переключиться на что-то, что сможет хоть немного перекрыть образ парня в его сознании. На кого-то. И кто знает, может именно директор Чжан Цзюнь* именно тот, кто ему нужен для осуществления задуманного? Ведь учёному чертовски сложно общаться с людьми, а этот человек делает всё возможное, чтобы сгладить ледяные углы в их общении, старается не замечать ни скверного характера, ни раздражëнных выпадов в свой адрес. Чу Ваньнину вряд ли удастся быть с ним милым, ему кажется, что это в принципе не возможно: он и "милый" - понятия диаметрально противоположные. Но может стоит попытаться быть благодарным за всё, что для него делается? - Вы не похожи на того, кто боится утомиться. - Нет. И в некоторых сферах я очень даже... Вынослив. - Уголок красиво очерченного рта ползёт вверх, делая лицо хитрым, а фразу двусмысленной. Но Ваньнин выдерживает его лисий взгляд, с невозмутимым видом отпив немного воды из стеклянного стакана. - Но для ведения моего бизнеса требуется большая концентрация. Я не могу позволить себе "провисать" на тривиальных вещах. - И чем же вы занимаетесь? Ведь ресторан это не единственный источник дохода? Мужчина мягко смеётся, чуть закидывая голову и открывая прекрасный обзор на идеально вылепленную, сильную шею. Но физик упускает этот момент - он не может понять, чем же смог его так рассмешить, это сбивает с толку и откровенно злит. - Не сердитесь на меня...- Всё ещё улыбаясь просит собеседник, видя его сошедшиеся над переносицей брови. - Но ресторан - это,скорее, хобби. Сказать по правде, - мужчина немного подаётся вперёд, переходя на доверительный шёпот. - я даже не знаю, сколько денег он мне приносит. Учёный ещё раз оглядывается по сторонам, отмечая интерьер, где подчёркнуто изысканная роскошь смотрится куда дороже кричаще дорогой помпезности. Безуспешно пытается припомнить цены в меню, но уверен, они не из тех, что может себе позволить любой прохожий с улицы. И он уверен, почти наверняка, что несмотря на это, вряд ли заведение простаивает из-за отсутствия посетителей - скорее, наоборот, чтобы попасть сюда, нужно внести своё имя в список, а уж потом дождаться своей очереди. Ресторан совершенно точно не работает в ноль, и выручка здесь, должно быть, приличная... Но чем же надо заниматься, чтобы эта прибыль была настолько пустячная, что даже не стоила его внимания. - И... Чему же вы посвящаете своё основное время? - Он решается спросить из искреннего любопытства и надеется, что вопрос не совсем уж бестактный. - Вряд ли вы захотите знать все подробности. - В его глазах мелькают опасные тени, следя за которыми Чу Ваньнин уверен, что полностью согласен с ним. - Но, если в двух словах, то я всегда знаю, куда следует вложиться, чтобы получить в несколько раз больше. Называйте интуицией, провидением, как хотите, но я ещё ни разу не ошибался. - Зато без ложной скромности. - Слегка улыбается Чу Ваньнин. - У меня её нет, - соглашается мужчина. - Так значит, вы инвестор? - Что-то вроде того. - И с университетом вас связывает... - Взаимовыгодное сотрудничество. - Цзюнь ненадолго замолкает, позволяя подошедшему официанту расставить заказанные блюда. Как только тот исчезает из поля зрения, мужчина, разливая терпкое, ароматное вино по бокалам, продолжает. - Иногда Бэйхан предлагает мне интересные идеи, иногда я сам их нахожу... Как, например, вас. Они пристально смотрят друг на друга, и физик чувствует странное напряжение исходящее от человека напротив, не совсем понимая, чем оно вызвано. - Кхм, - он немного прочищает горло, - так значит это вы тот самый спонсор, из-за которого мне пришлось вновь стать преподавателем? - Вновь? - Это долгая история. - Физик кидает безотчëтный мимолётный взгляд на ширму, которая отделяет их от общего зала. - Итак, вас интересует наука? - Честно говоря, нет. - Вот как? - Меня интересуют деньги. - О. Достаточно прямолинейное заявление. - Вновь улыбается профессор, признавая, что эта черта ему скорее по душе, чем наоборот. - Не вижу в этом ничего, чего следовало бы стыдиться. Вы считаете, что это не очень-то благородно? - Я не говорил этого. - Вот как?.. А если я вам скажу, что деньги это не только право, но и обязанность. - Например? - Например, я вижу, что для своего положения, вы очень скромный человек. И вы можете себе позволить быть таким. Но есть обстоятельства, которые невозможно игнорировать. Чу Ваньнин слегка приподнял брови, показывая свою заинтересованность продолжением. Он и сам не замечает, как втягивается в их беседу, постепенно расслабляясь, отпуская все безрадостные мысли, из-за которых здесь и оказался. - Роскошь и блеск - это не только удовольствие, но и дань своему статусу. Разве Император смог бы править народом, живя в соседней лачуге и питаясь одними рисовыми лепëшками. Кто пойдёт за таким? Даже если сам он не хочет купаться в богатстве, выходя к простым людям, общаясь со своими чиновниками, в его обязанности входит выглядеть соответственно своему положению. - Цзюнь выжидательно посмотрел на собеседника, будто рассчитывал, что учёный будет протестовать, но тот молча переваривал услышанное. На самом деле Чу Ваньнин никогда не задумывался об этом в таком ключе. Ему всегда казалось, что люди выставляют напоказ свои материальные ценности лишь из-за того, что им больше нечего противопоставить, а потому относился к таким с некоей высокомерной прохладцей. Между тем, мужчина продолжил. - Если я приеду в офис на метро в дешёвом костюме, пару раз это ещё прокатит. Даже, возможно, вызовет какое-то восхищение или уважение - как повезёт. Но если я так стану делать на постоянной основе, мои работники будут считать себя не многим ниже меня, а это значит - прощай дисциплина. - Но ведь богатство не всегда равно власть. - Да, но власть - всегда равно богатство. Даже если человек выглядит просто, скорее всего у него потрясающий воображение дом или машина, а то и несколько, или он увлекается оружием, яхтами, редкими предметами искусства и прочее-прочее - список бесконечен. - Хм... Возможно, в этом есть доля истины. - Конечно, она есть и немалая. - Цзюнь широко улыбнулся, демонстрируя ровные, идеально белые зубы. А Чу Ваньнин думает, что какие там яхты, наверняка, этот человек только на стоматолога спускает приличные суммы. - А вы не хотите посмотреть? - Кхм... На что? - Учёный весь, как натянутая струна - это же не приглашение домой? Если это так, то он явно не готов. Не готов заходить так далеко сейчас, да и не уверен, будет ли. - На настоящую роскошь. На то, как жили императоры и их семьи. - Что вы имеете ввиду? - Всего лишь экскурсию по Запретному Городу. - Миллионер лукаво ведет взглядом по слегка порозовевшим ушам мужчины, сидящего напротив и так внимательно его слушающего. - Я, честно говоря... - Соглашайтесь. Уверен, вы там ещё не были. - Господин директор склонился над столом, оказываясь совсем близко. Это смущало. Теперь было очевидно, что Цзюнь ухаживает за ним. Ну или что-то в этом духе. Чу Ваньнин не настолько искушен в этом, чтобы знать наверняка. ****** Парень чувствует, что достаточно нетрезв для подобных вопросов, поэтому решается. - Тогда, ты мне скажи: тебе нравится Сюэ Мэн? Ханьсюэ бросает на него короткий взгляд в отражении зеркала, возле которого они стоят. Мо Жань плещет холодной водой в горящее лицо, понимая, что если и получит ответ на этот прямой и бестактный вопрос, то точно не скоро. Вообще, они, конечно, не за этим шли в сортир. Вэйюй просто хотел привести себя в порядок, а Мэй не пожелал отпускать его одного. Мо Жаня немного раздражала эта безмолвная опека, но в то же время грела благодарность приятелю за поддержку. На самом деле, он не собирался напиваться, но и нескольких тостов хватило для того, чтобы его повело. Тело обрело давно забытую расслабленность и лёгкость, а разум - ощущение, что тебе даже горы готовы покориться. В общем-то, студент ещё не был пьян и в дальнейшем планировал оставаться в этом же приподнятом состоянии, контролируя количество выпитого. Он не хотел открывать свой внутренний ящик Пандоры и выпускать оттуда всех демонов, которые запросто могли испортить любой праздник. Мо никогда не мог с точностью сказать, чем завершится очередной его кутëж - яркими воспоминаниями, над которыми забавно поржать с друзьями, или ночёвкой в полицейском участке и разбитым лицом. Не исключено, что и то, и другое сразу... - Он чересчур высокого полёта для меня, ты же в курсе. - Ханьсюэ кажется невозмутимым, но Жань слишком хорошо его знает, чтобы понять: в ответе есть двойное дно. И, по идее, ему бы промолчать и перенести разговор на более трезвое состояние, однако блондин сам решает продолжить. - Однако... - Однако? - Однако, сложно не признать, что он забавный. - Мэй продолжает оставаться безмятежным, но в глазах угадывается что-то, похожее на улыбку. Это смущает, и юноша решает, что зря поднял эту тему, залезая туда, куда не следовало бы. Он сам не до конца уверен, хочет ли знать правду. Возможно, этот вопрос был задан с целью изгнать собственные навязчивые мысли из головы, чтобы зацепиться за чужие эмоции? Но сказанного уже не вернёшь. - Забавный? Сюэ Мэн? - Весьма сомнительное определение, если оно было дано его другом. Обычно, забавными Ханьсюэ считал тех людей, с которыми можно неплохо провести время. В том самом смысле. Так сказать, позабавиться. Но что-то подсказывало, что сейчас он имеет ввиду нечто совсем другое. - Очевидно ты не так хорошо знаешь своего брата. - Избавь меня от подробностей! Достаточно того, что мне известно. - Это ты начал. - Да, я... - Студент уже и сам жалел, что спросил. Может, хотел подшутить? Надо признать, неудачно вышло. - Забей, мне просто показалось. Парень чувствует, что готов вернуться к остальным и уже тянется к дверной ручке, когда его останавливает непривычно официальное: - Мо Жань? - А? - Он не задумываясь оборачивается, чтобы глянуть на друга. На друга, который кажется намного трезвее и собраннее, чем представлялось изначально. Слишком серьёзным. - Тебе не показалось. Пожалуй, это именно то, чего он подсознательно ждал, но не хотел услышать. Новость не особо радостная, особенно, если учесть, что своего младшего брата Вэйюй действительно знает лучше, чем хотелось бы. И о его предпочтениях, которыми тот стыдливо делился с ним ещё в старшей школе, когда им удалось, наконец, найти общий язык и сблизиться. И предпочтения эти не оставляли Мэй Ханьсюэ никаких шансов. Если, конечно, с тех пор ничего не поменялось, в чем он сильно сомневался. - Твой брат в курсе? - Он... Ай, блядь, Жань-эр, зачем ты это начал? - Ты же знаешь, что можешь не говорить, если не хочешь. - Он чувствовал, что здесь что-то не так, ведь близнецы делились друг с другом всем. Если Мо Жань чего-то не знал о своём друге, то это точно было известно старшему из блондинов. Поэтому такая реакция на его вопрос заставляет напрячься ещё сильнее. - Я... Нет, я хочу. Наверное, потому что мне надо это сказать, но я... Блядь, да похуй! Я вижу, что брату он тоже нравится. - Это... Это... - Это настолько шокирует, что Вэйюй подвисает, не зная, что сказать. Да и надо ли? Но и промолчать не может. Будто цепляясь за крошечную надежду, после непродолжительного молчания, он всё-же спрашивает. - Но ты ведь можешь ошибаться? - Конечно! - Облегчённый выдох. - Но я знаю брата лучше чем самого себя, поэтому уверен процентов на двести... - Судорожный вдох. - И, подозреваю, что он тоже обо мне догадывается, хотя мы оба предпочитаем молчать. Так вот, что за кошка пробежала между ними? Мо Жань заметил неладное с первых минут долгожданной встречи. Несмотря на абсолютною полярность характеров, близнецы и в школе были достаточно близки, но с поступлением и переездом в Шанхай, так и вовсе стали, не разлей вода. Однако, в этот раз чувствовалась между ними лёгкая прохладца, неприятными мурашками забирающаяся за шиворот внимательного наблюдателя. Только вот по Мэнмэну, непосредственной причине происходящего, нельзя было сказать, что он хоть о чём-то подобном догадывается. - Ты... Понятно, что не говорил, но как-то давал Сюэ Мэну понять?.. - По-твоему я настолько отбитый, чтобы вытворить какую-нибудь хуйню, из-за которой он даже общаться со мной перестанет? "Убирайся!" Действительно, такого кретина, как он ещё поискать. - Прости. - Приятель замечает, вмиг помрачневшее лицо бэйханьца. - Да ничего. Хах, я и правда долбоёб. Кого в этом можно обвинить? - Сухой смешок и натянутая улыбка никого из них не могут обмануть, но лучше так, чем вновь окунуться в уныние. - Я не хотел напоминать. - Ты здесь не причём. Я вижу его каждый день. Думаешь, возможно забыть? Но, вероятно, звучит это не так безразлично, как хотелось бы, потому что Ханьсюэ раздражённо замечает: - Слушай, ситуация, конечно, так себе, но я в порядке, ясно? Это даже близко не похоже на ту хуйню, что была у тебя с твоим профессором. Так что, позаботься лучше о себе, идёт? - Идёт. Хотя источник всех его проблем, пожалуй, в том, что он понятия не имеет, каким образом это сделать. Их отношения с Чу Ваньнином... Можно ли это вообще назвать отношениями? Хоть какими-то. Если раньше учителя было сложно понять, то теперь этот профессор Чу стал ещё более непостижимым, напоминая дикого кота: то разрешает дотронуться до мягкой белой шерсти, то шипит и бьёт когтистой лапой без всякого предупреждения. Мо Вэйюй окончательно запутался. - Но если откровенно, больше всего, я бы хотел, чтобы он нашёл себе хорошую девчонку, женился на ней и у них родилась куча детишек. Нормальная, мать её, адекватная ячейка общества. Я бы нашёл способ всё забыть, уж поверь. - Ты не меняешься, Ханьсюэ. - Должна же в этом мире быть постоянная константа. - Но не всё ведь меряется сексом! Ханьсюэ бросает на него не читаемый взгляд, прежде чем заметить: - Если мы задержимся здесь ещё хоть на пару минут дольше, за нами вышлют поисковой отряд. Он, как обычно, всё сводит к шутке, но Мо не может оставить это вот так. - Ханьсюэ? - М? - Ты же знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня? Что бы не произошло. - Со мной такой хуйни, как творилась с тобой, не будет! Но... - Несмотря на брошенные ранее резкие слова, младший Мэй тепло улыбается, давая понять, что ему не всё равно. - Спасибо. Сначала он увидел резную ширму красиво расписанную изящными лотосами и удивился, почему же не заметил её сразу, ещё по пути туда, к уборной? Ему не было особого дела до остальных посетителей ресторана, но в этот раз взгляд упал на двоих, что сидели за столом, отгороженные от основного зала этой изысканной вещицей. И, что называется, пропал. Точнее, залип. То ли ногами в пол, то ли взглядом в строгий профиль с высокой переносицей. Учёный расслабленно улыбался, внимательно слушая собеседника, а тот что-то эмоционально ему объяснял. В какое-то мгновение мужчина перегибается через весь стол, склоняясь к Чу Ваньнину так близко. Слишком близко! И Мо Жаня коротит. Замыкает все мыслительные процессы, оставляя только движение. Резкое, необдуманное, грозящее привести к необратимым последствиям. Ещё только делая первый шаг в том направлении, он уже чувствует нестерпимый зуд в кистях рук, избавиться от которого можно лишь превратив красивое лицо миллионера в кровавое месиво. Но второй шаг ему не светит. -Твою мать... - Ханьсюэ хватает его за плечо, не давая двигаться дальше. - Ты куда собрался? - Приятель с силой разворачивает его к себе лицом, вглядываясь в дикие глаза, пытаясь привести в чувство. Он не помнит, чтобы когда-нибудь наблюдал Мо Жаня таким. Мэй-младший знает, что проблема его друга глубока, и, возможно, он никогда не сможет понять насколько. Но одного вида юноши сейчас хватает, чтобы всерьёз испугаться за его адекватность. Блондин и так всегда знал, что товарищ его с лёгкой ебанцой, но сейчас готов был признать, что несколько ошибся с масштабом. - Слушай, давай притворимся, что ничего не видели и вернёмся к тому, на чем закончили? - Ничего не видели? - Глаза напротив всё ещё шальные, в них угадывается мрачная решимость идти до конца, и, в попытке победить её, юноша продолжает. - Вот именно! Если ты наступишь на одни и те же грабли во второй раз и опять выкинешь какую-то хуйню, то третьего шанса уже точно не будет... Надо признать, что Ханьсюэ всегда умел подбирать аргументы. Да, вообще, несмотря на свою легкомысленность, за которую младшего из Мэев считали беспечным повесой, он был очень даже проницательным парнем, который всегда умел грамотно сопоставить факты и сделать правильные выводы. - Да, ты прав... Не будет. - Подтверждает Вэйюй, к которому потихоньку начинает возвращаться разум. Мо Жаня передёргивает от собственной реакции: вместе с ясностью ума, казалось, вернулась трезвость. Адреналин выжег весь алкоголь в крови, и студент отчётливо понимает, насколько близок был к совершению очередной глупейшей ошибки в своей жизни. Это не было похоже на пресловутый глоток уксуса. Ну, только если бы его на полном ходу сшиб грузовик, гружёный этой кислотой, и он ей захлебнулся, иссечëнный осколками, придавленный несколькими тоннами сверху, месивом размазанный по асфальту... Пожалуй, да, в таком виде метафора с уксусом для него прокатывала. Потому что он и правда мало помнит случаев, когда ему так основательно отключало мозг. - Пойдём отсюда. - Ханьсюэ тащит его за руку, пока прекрасная расписная ширма, наконец, не скрывает собой мужчин, которые даже не заметили, чего только что избежали. Мо не собирался напиваться, честно. Даже после неприятного эпизода по пути из сортира. Он пытается поддерживать весёлые разговоры и свести к минимуму количество предлагаемых чарок, но выходит не всегда гладко. Мысль о том, что Чу Ваньнин сидит сейчас там, рядом с этим человеком, одновременно угнетала, и заставляла сердце пускаться вскачь от бесконтрольной злости. Но он держал себя в руках, как мог. Однако, сложнее всего оказалось запрещать себе смотреть туда, и при этом не обращать внимания на воображение, рисующее самые неприглядные картины. Ханьсюэ-младший видит, куда в очередной раз направлен его взгляд и хмурится. Наверно, Мо Жань выглядит действительно жалко сейчас, но, к счастью, почти все списывают его состояние на опьянение. Перебрал с непривычки, с кем не бывает? Почти, но не все. - Ты как? Вэйюй хмыкает и что-то неразборчиво мычит в ответ. Хочется сказать, что отвратительно, но к чему слова, если это и так ясно. Мэй был единственным, кто знал, что скрывается за чудесными метаморфозами, произошедшими с Мо Жанем в школе. Знал, какой ценой давались эти изменения, сколько боли и горечи было вложено в это перерождение. Он никогда не спрашивал ничего сверх того, что приятель сам готов был ему рассказать, а потому не был в курсе всех подробностей. Но с тех пор, как школьник раскрыл ему природу своего интереса к их учителю по физике, он стал с бОльшим вниманием относиться к поведению друга. А уж когда Чу Ваньнин исчез из его жизни, Ханьсюэ стал единственным, кому он мог выговориться. Не то чтобы этой возможностью часто пользовались, но когда держать эмоции в себе становилось не под силу, Мо Жань знал, куда ему идти. - Дай сигарету. - После продолжительного молчания просит юноша. - Уверен? Ты ведь столько лет... - Удивляется блондин. - Просто дай, пожалуйста. - Ему не нужны ничьи нотации и напоминания. Он и сам всë прекрасно знает. Это всего лишь одна сигарета. Он просто хочет почувствовать давно забытый вкус, чтобы напомнить себе, почему решил отказаться. - Мне пойти с тобой? - Приятель вытаскивает из пачки сигарету вместе с зажигалкой, вкладывает их в протянутую ладонь и пытается заглянуть в чёрные глаза. Но Мо Жань не хочет этого контакта. Не сейчас. Он отворачивается, поднимаясь из-за стола. - Спасибо. В полутьме улицы огонёк зажигалки является средоточием света. Мо Жань недолго смотрит на него, слегка прикусывает фильтр и жадно затягивается, наконец, прикурив. Лёгкая дрожь пробегает от кончиков пальцев во всему телу. Горький, вонючий дым на мгновение заполняет горло и лёгкие, прежде чем тонкой струйкой устремиться в атмосферу. Как давно это было? Он не помнит своей последней затяжки. Да и незачем: за всё это время не было ни одного раза, чтобы ему хотелось закурить или выпить. "Образцовый наставник Мо", с лёгкой руки Сюэ Цзымина подшучивали над ним друзья, когда Мо Жаню приходилось присутствовать на вечеринках, оставаясь при этом до тошноты трезвым. Большая часть школьных приятелей со временем отсеялась и забылась, а шутливое прозвище осталось... На душе было паршиво, Мо Жань не знал чего хочет больше, мгновенно протрезветь или накачаться до полной отключки? Потому что сейчас, зависнув где-то в промежутке между тем и тем, ему было невыносимо больно. Образ Чу Ваньнина, этого мягкого и доброго, того, что скрыт ото всех под колючим, ледяным панцирем, его Ваньнина, который мило беседует с этим бесячим до невозможности директором Цзюнем, буквально выворачивал все его чувства наизнанку. Слегка прищурившись, Мо Жань делает ещё одну глубокую затяжку. Он с силой стучит себя раскрытой ладонью по лбу, растирает лицо. Нет, это не его Ваньнин. И никогда им не был. Парню просто хотелось думать, что только он знает, каким на самом деле является его учитель. Что только ему удалось пробраться за эту неприступную стену и увидеть, какое сокровище таится взаперти. В этом было столько личного, того, что только между ними двумя, что это можно было бы даже назвать интимным... По крайней мере, в то время ему так казалось. И это было так глупо и самонадеянно. Считать, что за всю жизнь лишь Мо Жань удостоился быть тем единственным, кто узнал Чу Ваньнина с этой стороны, мог только глупый мальчишка. - А я думал, что курение и спорт несовместимы. - Внезапно слышит он рядом с собой. Мо Жань так погрузился в свои мысли, что не заметил, как к нему кто-то подошёл. Зона для курения находилась во внутреннем дворике ресторана, и, хотя парень выбрал самый тёмный и отдалённый уголок, мелькающие то тут, то там посетители и персонал усыпили его бдительность. Иначе, как он мог не заметить, что Чу Ваньнин подошёл к нему так близко. От внезапности произошедшего он подавился дымом и закашлялся. Ну и позорище! - П-простите... Кхе-кхе... Я же вряд ли смогу теперь оправдаться?.. Кхе-кхе-кхе... - От кашля у Мо Жаня на глазах выступили слезы. Как же он, должно быть, смешон сейчас. Юноша не мог не злиться на себя. Это был тот редкий случай, когда Чу Ваньнин начинал разговор первым. А он стоит перед ним, пьяный, подпирая стену, и держит во рту сигарету. Одним словом, делает всё то, что когда-то так расстраивало его школьного учителя. Наконец, он смог прокашляться и говорить более-менее ровно. - Я на самом деле давно бросил... Просто у Наньгун Сы мальчишник... И они поставили условие... - Его объяснения звучали жалко. К тому же, он был смущён и, наверняка, именно по этой причине его косноязычие грозило достичь вселенских масштабов. - Не стоит. - Прервал его равнодушный голос. - Вы не обязаны оправдываться передо мной, студент Мо. В конце концов, вы уже не ребёнок, а я - не ваш учитель, чтобы заботиться о вас... "Учитель Ваньнин, позаботьтесь обо мне... " Он до мельчайших подробностей помнил оба раза, когда обращался к нему с этой просьбой. "Да! - Хочется согласиться Мо Жаню. - Я уже давно не ребёнок. Я изменился, посмотри же на меня, Ваньнин. Почему же и теперь ты меня отталкиваешь? Неужели я всё так же плох для тебя, как и раньше?!" Алкоголь делает своё дело, затуманивая разум и развязывая язык. Мо Жань из последних сил сдерживается, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, о которой будет бесконечно жалеть наутро, а может, даже дольше. - Но я бы не хотел чтобы вы видели меня таким, - в итоге выдавливает он из себя. - Вам это не нравится. - Серьёзно? - Холод его желанного голоса причиняет почти ощутимую боль. Вэйюй знал сколько эмоций часто бывает замаскировано под этим отчуждëнным тоном, но не имеет ни малейшего представления, есть ли сейчас за звучащим безразличием что-то ещё. - У меня нет права оценивать ваши поступки в таком ключе. Что мне нравится, а что нет - к вам не относится. Мо Жаню кажется, что находится буквально в миллиметре от того, чтобы из глаз полились непрошенные слезы. Он уже не может точно определить виной ли всему его состояние или слова, что режут острыми лезвиями. Ему отчаянно хотелось послать к чёрту всю выдержку, все обещания не лезть к Чу Ваньнину и просто вывалить на него все свои чувства и переживания. Сказать, что любит, что у него есть полное право делать и думать о Мо Жане всё, что пожелает. Уткнуться носом ему в живот и просто вдыхать его сладковатый яблочно-древесный запах. Аромат, преследующий Вэйюя все эти годы. Не отдавая себе отчёта в своих действиях, Мо предпринимает слабую попытку поймать руку преподавателя. И когда ему это удаётся, их обоих словно бьёт электрическим разрядом. - Пожалуйста, не говори так. Прошу, Ваньнин, я... - А вот и вы! - Громкий, властный голос прерывает их неловкую беседу, и Ваньнин спешит вырвать свою ладонь из горячей хватки. Мо Жань поспешно отворачивается, словно понимает, что сказал и сделал лишнего. А сам учёный разворачивается к подошедшему Цзюню, пытаясь ни чем не выдать того, в каком смятении сейчас находится. - Простите, что так долго, профессор, надо было уладить некоторые рабочие моменты... А, студент Мо Вэйюй? - Добавляет он, будто только что заметил стоящего у стены молодого человека. - Да, здравствуйте. - Парень нехотя поворачивается к мужчине. - Видел твою игру сегодня. Ты крут. - Спасибо. - Мо Жань с ненавистью смотрит на руку, что мягко и будто бы ненавязчиво легла на талию Чу Ваньнина. Жест лёгкий, почти дружеский, но заглянув в сверкающие темнотой глаза господина директора, юноша понимает, что простора для догадок тот не оставляет специально - намерения этого человека ясны, как день. А ещё там - неприкрытое предупреждение. - Простите. Я немного замёрз. Ложь. Несмотря на холод, он специально вышел на улицу в одной футболке, не накинув сверху куртку. Ему хотелось освежиться. Но теперь голова будто горела огнём,и Вэйюй не был готов дать гарантию, что сумеет сдержаться от того, чтобы все-таки не врезать этому типу. Он запрещает себе думать, куда поехали эти двое, каково будет продолжение их вечера... Но это всё, что есть у него в голове. Да, наверно, запить это безумие алкоголем, накачаться до полной отключки, - не такая уж и плохая идея. ****** Ваньнин уставился в окно, глядя на ночные огни, но даже не замечая их света. Взгляд Мо Жаня в тот момент, когда он позвал его по имени... Что значит то пламя в глазах юноши? Как понимать его смущение, разлившееся по смуглым щекам? Нервную дрожь, перекатившуюся с крепких пальцев ученика напрямую в самое сердце, словно разряд дефибриллятора? Будто только так, касаясь Мо Жаня, он мог чувствовать себя по-настоящему живым. Больше всего на свете хотелось погладить парня по высокой скуле, успокаивая, забирая смятение... Провести самыми подушечками пальцев по его губам, останавливая сумбурный поток из слов, запрещая говорить... Ему бы так хотелось... Чу Ваньнин закрывает глаза, до боли впиваясь коротко стриженными ногтями в ладони. Просто чтобы отвлечься, чтобы вернуться в реальность, к тому хрупкому равновесию с таким трудом найденному и с такой лёгкостью разбитому. - Всё в порядке? - А? Да... Да, всё хорошо. - Учёный отворачивается от окна, переводя взгляд на мужчину за рулём. Цзюнь кажется полностью сосредоточенным на дороге, но уголки поджатых губ недовольно опущены вниз. Что-то случилось? Неужели это из-за того, что он был недостаточно благодарен или очередным своим бестактным замечанием задел спонсора? - Вечер был замечательным, спасибо вам. Просто я сильно устал. Совмещать науку с преподаванием, всё же не моё. Сложно работать с людьми, я быстро выгораю. - В самом деле? Думаю, вы неплохо справляетесь. По крайней мере, кажется, что со своими студентами вы в хороших отношениях. Со студентом Мо - так точно. - Добавляет он после непродолжительной паузы. - Это так выглядит? - Ну, мне показалось, что вы довольно близки. Хоть и говорите, что мало о нём знаете. - Вы ошиблись. - Безапелляционно отрезает Чу Ваньнин, всем своим видом давая понять, что не желает продолжать разговор. - Что ж, - Усмехается мужчина. - Людям свойственно ошибаться. ****** Утро радует тем, что это утро выходного дня, но уничтожает ощущениями. Надо ли говорить, что Вэйюй даже не услышал свой будильник,безбожно продрыхнув до начала десятого. С лёгкой подачи вернувшегося с перекура Вэйюя вечер перестал быть томным и официальным сразу же, как была поддержана его идея переместить мальчишник туда, где ему самое место - в клуб. Поддержана сразу же и единогласно. Вероятно, отчаянная бесшабашность, завладевшая им тогда, передалась и остальным. Давненько Мо Жань не отплясывал на барных стойках. Но, как говорится, опыт не пропьешь. Да и в трезвости не забудешь. Хорошо, что Сюэ Цзымин вырубился ещё в ресторане и уже давно путешествовал с ними исключительно в виде полумëртвого груза. Наньгун Сы, наслышанный о пьяных дебошах друга, но ни разу не наблюдавший их воочию, самоотверженно рвался составить ему компанию во всех сомнительных начинаниях. Благо старший Ханьсюэ и Ши Мэй были ещё более-менее вменяемы и удерживали новоиспечённого жениха от большинства рискованных авантюр. А вот Мэй-младший следовал за впавшим в неадекват приятелем по пятам, поочерёдно то сглаживая углы намечающейся потасовки, то стряхивая язычки пламени с длинных ресниц, которые неудачно поздоровались с огненным коктейлем, а то и вовсе ловя оступившегося на скользкой столешнице полуголого Мо Жаня. Блондин не роптал и не возмущался. Он знал, что сейчас так нужно. - Он сто процентов его трахает. Ну или будет - без разницы. - Вместо ответа на вопрос о том почему его так долго не было, сказал Мо Жань, вернувшись из курилки. Это было первое и последнее упоминание бывшего учителя за весь вечер. Кто кого уточнять не имело смысла. Он и сам видел этого мужчину. Что ж, если бы кто-то и дотянулся до уровня Чу Ваньнина, то это должна была быть особа голубых кровей. А тот человек был именно таким - это бросалось в глаза сразу же и с приличного расстояния. Как бы ему не было жаль друга, но против такого соперника у Мо Жаня не было никаких шансов. Конечно, только если их бывший учитель не был сражён этим щенком ещё в чудесные школьные годы. Ханьсюэ искренне желал Вэйюю счастья, но не мог знать наверняка, какие чувства тлеют в каждом из этих двоих. Он видел только боль своего друга, которую тот пытался перебороть, а что там у старшего в башке и в сердце творится, оставалось только гадать. Но та ситуация, которая вырисовывалась сейчас перед его многоопытным взором была не в пользу приятеля. Так что, наверно, спустить пар, на полном ходу ворвавшись во все тяжкие, - лучший вариант для Жань-эра. На утро Мо Вэйюй, как и всегда, с неумолимой ясностью помнит практически всё, что вытворял накануне. В такие моменты он проклинает свою память. Голова по ощущениям напоминает переспевший арбуз - стоит неосторожно тронуть, пойдёт трещинами и разлетится на куски. Про боль, которая обосновалась внутри черепной коробки и говорить не стоит. Впрочем, говорить вообще не стоит. Не только потому что он сейчас вряд ли способен выдать что-то конструктивное, но и потому что именно это может стать той неосторожностью, от которой есть риск лишиться головы. Однако, мутное воспоминание чужой руки на тонкой талии, той самой талии, что он в порыве истеричной нежности и оглушающей страсти, исступлëнно обхватывал, вызывает рвотные позывы. И он уже не так сильно против лишиться этой самой головы, лишь бы вместе с ней избавиться от воспоминаний. Мыслей. Отчаяния. Боли. Ревности.