Работа над ошибками

Мои секреты прожигают дыру в моем сердце. И мои кости подхватывают лихорадку. Когда это ранит тебя так глубоко Трудно найти способ дышать.

Bring Me the Horizon - Sleepwalking

В Шанхае сыро и промозгло. В Шанхае, как всегда, суета и пробки. В Шанхае привычные смог и грязь. В Шанхае его ждут. И он больше не может откладывать свой визит. До китайского нового года осталось всего двенадцать дней и малая миграция внутри страны уже началась. Билеты на самолёт можно купить с большим трудом, по соответствующей цене. Аэропорт переполнен, вызвать или поймать такси проблематично. Чу Ваньнин не любит мегаполисы, но, почему-то, с ними связано так много в его жизни. По правде, ему больше нравилась неспешная, размеренная жизнь, протекающая в маленьком городке недалеко от Лучжоу. Но он не может игнорировать очевидное. Больше нет. - Здравствуйте, мистер Чу. Давно вас не было. - Девушка за стойкой регистрации приветливо улыбается, заполняя его карточку. - Слишком много работы. - Чуть ли не на автомате отзывается учёный. Чу Ваньнин всерьёз задумывается, может ли склонность ко лжи передаваться воздушно-капельным путём, при постоянном контакте с носителем. Работы действительно много. Но за последние месяцы директор Сюэ столько раз отправлял его в это место, что он со счета сбился. И, если бы доктор Таньлан сам не позвонил ему, неизвестно, сколько ещё физик оттягивал этот момент. - Понимаю, - тем временем кивает девушка, - в конце года всегда завал. Он знает бОльшую часть персонала в этой больнице, так же, как они знают его. За столько лет, это и не мудрено. Так что, они могут позволить себе небольшую фамильярность в общении. Пока ждет, учёный безучастным взглядом обводит холл. Всегда такой простой и непритязательный в своëм убранстве, сейчас он украшен красными флажками и традиционными фонариками. Яркие краски пестрят, от них рябит в глазах и кружится голова. Хотя, по идее, должно подниматься настроение, которое сейчас откровенно ни к чёрту. Да, конец года. Чженъюн действительно звонил ему на днях, пригласил на празднование. Но стоит ли соглашаться? Если изначально перспектива провести праздник в семейном кругу друзей его даже радовала, то теперь он сомневался, что это хорошая идея. На что он рассчитывал, принимая приглашение? Что проведет уютный вечер в приятной компании? Что сможет расслабиться и отдохнуть? Разве это вообще возможно, если там будет Мо Жань? Надо найти убедительный предлог и перезвонить другу. Может имеет смысл остаться в Шанхае до конца каникул? Ваньнин тихонько вздыхает, понимая, что так бы и сделал, подумай он об этом заранее. Достаточно было бы прихватить ноутбук и пару сменных вещей. Да даже просто ноут - приобрести одежду в Шанхае вообще не проблема. А вот работу за него никто не сделает... - Можете проходить, мистер Чу. - Мелодичный девичий голос возвращает его к реальности. Она протягивает ему заполненные бумаги, продолжая улыбаться. - Доктор Таньлан ждет вас. - Да, спасибо. - И... С наступающим. - Вас тоже. Всё еще погруженный в свои мысли, он уже отвернулся и не видит, как ему вслед летит заинтересованный взгляд безупречно накрашенных глаз. Наверное, в последнее время он вообще многого не замечает. - Ваньнин, вы наблюдаетесь у меня уже десять?.. - Одинадцать. - Одинадцать лет. Это не маленький срок и за это время я видел ваши анализы множество раз, но таких плохих результатов у вас ещё не было. - Просто нужно, чтобы вы прописали мне другие таблетки, - на лице учёного ни один мускул не дрогнул, хотя он прекрасно понимает, к чему клонит доктор Таньлан, - более мощные. - Это исключено, мой мальчик. - Хотя мужчина перед ним уже идёт к закату жизни, и наблюдаться у него физик начал, когда сам ещё был сопливым студентом, едва прошедшим реабилитацию, учёный чуть заметно морщится от этого обращения. Впрочем, от Таньлана он готов это стерпеть. Старик действительно первоклассный специалист. Настолько хорош, что Чу Ваньнин готов летать к нему на приём из любой точки страны, несмотря на перегрузки, боязнь высоты и скорости. - Ты же понимаешь, к чему это может привести? Если не давать твоему сердцу отдых, оно не сможет прослужить до трансплантации. - Мне нужны другие таблетки. - Упрямо повторяет пациент. Он прекрасно знает, как это работает. Тело - всего лишь механизм. А принцип действия механизмов ему хорошо известен. Если деталь с браком, её надо заменить, а до замены постараться снизить нагрузку или что-то добавить в помощь. Если действовать противоположным методом, увеличивая интенсивность работы, очень быстро замена потребуется всему механизму целиком. Этот грубый процесс физик понимает, как никто. Чего он никак понять не может, это тонких сфер, что движут человеческой жизнью. Разгадать тайну эмоций и чувств оказалось куда сложнее, чем разобрать по полочкам и объяснить "корпускулярно-волновой дуализм света"*. - Да? А ты готов к последствиям? Твоя очередь, дай бог, только в следующем году. Что мы будем делать, когда ты свалишься замертво? Чу Ваньнин упорно молчит. Он просто свалится замертво, чего ж тут непонятного? Кто сказал, что с этим необходимо что-то делать? Может, хоть так прервётся эта сладкая пытка, которую он сам прекратить едва ли в состоянии. Это будет достойным воздаянием за все запретные мысли и чаяния, что он питает, ежеминутно ненавидя себя. Доктор же удрученно качает головой, подтягивая к себе бланк для рецептов. - Пообещай, что попытаешься задействовать свои связи, чтобы ускорить процесс. У тебя столько знакомств, уверен, найдётся с десяток людей, готовых проспонсировать скорейшее продвижение в очереди. Даже если они и готовы, то он - точно нет. Знать, что на твоём месте должен был оказаться другой, более удачливый человек, тот, кто достоин жизни, и что он, Чу Ваньнин, эту жизнь у него, возможно, отобрал? Лишь для того чтобы продлить своё жалкое существование? - Деньги не могут решить всё, доктор Таньлан. - Наконец, произносит он сухо. За окном усиливается метель. Порывы ветра со всей свирепостью бросают пригоршни снега в стекло, пытаются залететь в каждую не защищённую щель, злобно воя от бессилия. На миг учёному кажется, что толпа рассерженных духов вырвалась за ним из самого ада, чтобы затащить туда уже сейчас. - Деньги, может, и нет. Но полезные знакомства могут сотворить чудо. - Физик не верит в чудеса, он с ними никогда в жизни не сталкивался. - Я верю в судьбу, доктор. Чему быть, от того не уйдёшь. - Глупый ребёнок! - Со всего маху припечатывает ладонью по столу этот спокойный человек, в глазах которого всегда таится какая-то насмешливая хитринка. Но только не теперь. Сейчас он точно зол, а учёный запоздало кривится от того, как знакомо это прозвучало. Он тоже считал Мо Жаня "глупым ребёнком". Забавно, что кто-то видит таким и его самого. - Какого чёрта ты творишь? Не знаю, что там у тебя происходит, но то, как ты ведëшь себя это же полное безрассудство! - Выпишите мне другие таблетки, доктор Таньлан. - Устало повторяет Чу Ваньнин в третий раз. И видит, как врач едва сдерживается от того, чтобы запустить в него злосчастным рецептом. Мужчина внимательно смотрит на своего упрямого пациента, пытаясь понять, что же движет этим человеком. Действительно, он знает его уже не первый год, но несмотря на то, что следит за его сердцем, оно по-прежнему закрыто для него. Тяжело вздохнув, он делает несколько резких росчерков на бланке, припечатывая его с таким видом, будто подписывает смертный приговор. - До скорой встречи, Ваньнин. Что ж, очевидно, даже его лечащий врач не сомневается, что встреча будет скорой. Обратный рейс задержали из-за снегопада и, когда такси подвозит Чу Ваньнина к дому, он совершенно теряется: возле калитки стоит Мо Жань, разве что чудом не превратившийся в снеговика. Красный нос добросовестно докладывает о том, что парень тут уже не первый час мнётся. - Что ты здесь делаешь? - Мужчина злится и волнуется одновременно. Надо затащить это недоразумение в тепло и срочно отпоить горячим чаем с имбирём. - Жду вас. - Просто отвечает школьник. - Прочитал кое-что интересное, хотел с вами обсудить. - Ты с ума сошёл! А если бы я сегодня так и не вернулся. Ты должен был позвонить! - Но у меня нет вашего номера. - Но у Сюэ Чженъюна он есть, у Ван Чуцин есть. Неужели так сложно спросить у них?! - Как бы я мог позвонить, если сами вы мне свой номер не давали? - Подросток хитро улыбается иссиня-бледными губами. В этот вечер у него появляется не только номер учителя, но и запасной комплект ключей от квартиры на втором этаже, старого дома. И это кажется таким естественным, что никто из них даже не задумывается, правильно ли это. С его приезда из Шанхая, вплоть до нового года они больше не видятся. Хотя, мальчишка предпринимает несколько попыток, Чу Ваньнин остается непреклонен, отгораживаясь работой и бесчисленным количеством срочных дел. Ему нужен перерыв. Время, чтобы хорошенько всё обдумать и продумать стратегию поведения со своим учеником. Но ни одной рациональной мысли в его, без сомнения, умную голову так и не захаживает. Он не готов просто резко оборвать их общение, как надо было бы на самом деле поступить. Пока нет. Но можно попробовать увеличивать дистанцию постепенно. Слишком много воли он даёт этому ребёнку. Чересчур многое позволяет себе. Ученый ясно понимает, что это не нормально и так быть не должно, с какой стороны не посмотри. Так что, увеличение дистанции между ними кажется блестящей идеей. Если он будет продвигаться к намеченной цели маленькими, едва заметными шагами, им обоим будет проще: мальчишка не заметит, а он сможет осуществить задуманное без особых потерь. И начинать надо уже сегодня. Придумать предлог, чтобы вежливо отказать старшему Сюэ он так и не смог, поэтому теперь вынужден ехать в такси, глядя на пролетающие в окнах огни украшенного к празднику города. Открывший прибывшему гостю дверь Сюэ Мэн, сиял, словно на него снизошла небесная благодать. - Учитель! Я так рад, что вы сегодня будете вместе с нами! - Школьник и правда выглядит, будто сбылась его самая заветная мечта, и Чу Ваньнину становится немного неловко от такого неприкрытого выражения чувств. Мужчина, на самом деле, не понимает, чем заслужил такое обожание, но это не может не льстить. Почему с Мо Жанем не может быть так же просто, как с его братом? Минутная неловкость - ничто по сравнению с бушующей бурей эмоций, что захлёстывает его при взгляде на племянника друга. Учёный мягко улыбается в ответ на слова своего ученика. Сюэ Мэн - сущее дитя, наивный и невинный в своей чистоте. Мо Жань совершенно другой. Может, возраст его лишь немногим отличается от младшего Сюэ, "ребёнок" он лишь условно. Его взгляды совсем не детские. Его двусмысленные фразы невозможно назвать невинными. Чу Ваньнин все больше склоняется к мысли, что Мо Жань играет с ним, а он, как последний глупец, ведётся на эти игры. Но даже если это не так, и он тысячу раз ошибается, пришло время заканчивать играться. - Я тоже рад быть здесь. - Проговорил физик, отдавая в руки школьника своë зимнее пальто. - Я очень ждал вас. Мне так много о чëм нужно у вас спросить! - Если это касается учебы, думаешь, сейчас подходящее время? - Чу Ваньнин слабо представлял себе, о чëм ещё его собирается спрашивать этот юноша. - Нет-нет, не про учёбу. Про физику, да, но к школе это имеет мало отношения. Заинтригованный, он продолжал улыбаться, почти ласково глядя на своего ученика. - Тебе больше заняться нечем? Учитель так сбежит от твоей болтовни раньше, чем сварятся пельмешки. - Преподаватель и юноша не заметили, что в коридоре они больше не одни. Облокотившись о дверной косяк, нога за ногу и со скрещенными руками стоял Мо Жань. В отличие от младшего брата он не сиял радушием. Наоборот, отчего-то хмурился, а взгляд был тяжелым, будто недовольным тем, что видит перед собой. Чу Ваньнин не ожидал такого приëма, и, положа руку на сердце, видеть парня таким было не приятно. Однако, он не собирался выдавать свои эмоции. Мягкая улыбка мигом слетела с лица, делая его невозмутимым, как водная гладь, и отстранённым. - Добрый вечер, учитель. - Сдержанно поклонился Мо Жань, глядя куда-то мимо него. Не дожидаясь ответа, он просто развернулся и скрылся в глубине дома. Что ж, похоже, отдаление от парня произойдёт куда проще, чем он ожидал, и тот не станет цепляться за него, расшатывая решимость. Очевидно, мальчишке надоело разыгрывать перед ним представление. Непонятно, к чему оно должно было привести, но, судя по всему, завершилось, так и не достигнув конечной цели. Нельзя сказать, что он не думал о таком варианте развития событий. Конечно, были мысли, что всё, в итоге, закончится именно так. Но Чу Ваньнин с горечью понимает, что был недостаточно готов к этому. Он думал, что у него ещё есть время, что он сможет каким-то чудесным образом уговорить себя на необходимые действия и их последствия. Что сможет достойно справиться с ситуацией, оставшись непоколебимым не только внешне, но и в душе. Но не ожидал, что всё случится так скоро. Что всё окажется так. И уж точно не рассчитывал, что это будет сопровождаться таким ощущением, точно его полоснули чем-то острым по самому нежному и незащищëнному месту внутри. Но это к лучшему: если плоть начала гнить, еë следует отсечь вместе с частью здоровой ткани, сразу же и решительно. Иначе, рану не вылечить. Иначе, есть риск, что заражение распространится дальше. Поэтому, да, так лучше. - Какая муха укусила эту безродную псину? - Возмущенно проворчал Сюэ Мэн, о котором, к стыду своему, мужчина успел на несколько мгновений забыть. - Честное слово, учитель, я не понимаю, как вы можете находить с ним общий язык? Полдня, чуть не касался земли, летая по всему дому, а сейчас чернее тучи. Пойди разбери, что в его башке творится. - Я не... - Чу Ваньнин хочет сказать, что сам не всегда понимает своего ученика, но лишился этой возможности, как только в коридоре показался хозяин дома. - Юйхэн! Чего вы там стоите до сих пор? Пойдëм-пойдëм скорее, у нас уже всё готово. Чженъюновское "всё" означает, что они, как минимум, полвечера проведут за столом, перепачкавшись в муке. Но никто не против - чем больше пельменей они слепят и съедят, тем лучше будет год. По крайней мере, такова традиция. И Чу Ваньнин с удовольствием готов был включиться в процесс и поддержать многовековой обычай. Он и сейчас готов. Но уже без особого удовольствия. Мо Жань сидит прямо напротив него и физик прикладывает всю свою силу воли, чтобы не ответить на взгляд юноши, медленно прожигающий в нëм дыру. Ваньнин прилежно лепит аккуратные пухлые пельмешки, слушает болтовню господина директора, укоризненно качает головой на его шутки, позволяя лёгким смешинкам скользнуть в уголки фениксовых глаз. Не забывает при этом пригубить из бокала с вином, который неизменно пополняется. Обсудить с мадам Ван грядущее пополнение трав в её лекарственном саду и то, какое, судя по прогнозам, их ждет лето. Хотя, последнее интересует его меньше всего, ведь с окончанием учебного года, ему вновь предстоит работать в Европе, чему его непосредственный начальник не очень-то рад. Учёный так же находит в себе силы улыбаться вопросам Сюэ Мэна, подсевшего на какой-то научно-фантастический сериал и решившего, что должен непременно подвергнуть проверке каждую выдвинутую в шоу гипотезу. Один только словоохотливый по натуре Мо Жань практически весь вечер сидит молча, лишь изредка мрачно кидая косые взгляды на своего преподавателя. И Чу Ваньнин старается игнорировать как его настрой, так и непривычное поведение. Словно они вернулись в прошлое, где подросток истово ненавидел своего учителя, а тот отвечал ему безразличием. - Надо же! - Чженъюн с неприкрытым восхищением оглядывает заставленный блюдами стол, но особое внимание уделяет, конечно же, основному блюду. В каждой чашке лежат абсолютно одинаковые, ровные и пухлые пельмешки и нет ни одного кривого, выбивающегося из общей картины. Чего, наверняка, не только он ожидал от гостя. - Юйхэн, я столько лет тебя знаю, а ты всё ещё умеешь удивлять. - В этом нет ничего сложного, если чуть-чуть попрактиковаться. - Он немного медлит, не зная, стоит ли продолжать. Но не может приписывать все лавры только себе. - К тому же... Для меня был проведён индивидуальный мастер-класс, - при мысли о том, как Мо Жань касался его рук своими горячими ладонями, показывая, как надо действовать при лепке, Ваньнин чувствует, что его шея начинает краснеть, - я не мог подвести... Своего преподавателя. Говоря это он кидает быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц и видит, что подросток угрюмо жуёт пельмени, уставившись в свою чашку, будто вообще не слышит, что происходит вокруг. В конечном счёте, какая разница, понимает он Мо Жаня или нет? Это не важно. По-видимому, уже не важно. Спустя какое-то время, когда пельмени съедены, переполох по поводу того, что Сюэ Мэн чуть не сломал зуб об "счастливую монетку", улёгся, а Чженъюн на все лады расхваливает окуня с кедровыми орешками, смачный кусок которого выкладывает на тарелку гостя, Мо Жань извиняется, сообщив, что звонит Ши Мэй и, перескакивая через две ступеньки, скрывается на втором этаже. Чу Ваньнину кажется, что даже дышать стало чуть легче, несмотря на тупую боль в области сердца и кислый вкус во рту, который перебивает всё гастрономическое наслаждение от окуня. - Хах, сам готовил, столько времени на него убил и даже не попробовал. Ох, уж, этот ребёнок... - Шутливо негодует дядя, под звук захлопывающейся наверху двери спальни. - Наверное, возраст такой. - Пожимает плечами физик, пытаясь перебить уксус терпким фруктовым вином. - Да, скорее всего, ты прав. Знаешь, - мужчина открыто смотрит на приятеля, широко улыбаясь, - я рад, что вы так хорошо поладили. Ему на пользу общение с тобой. От Чу Ваньнина не укрывается то, как Сюэ Мэн закатил глаза на этой фразе и ему отчаянно хотелось бы повторить этот жест, только из-за совсем других эмоций. Но вместо этого он переводит разговор в другое русло. И вечер продолжается. Степень расслабленности прогрессирует прямо пропорционально выпитому вину и продолжительности отсутствия Мо Жаня. И Ваньнин втайне надеется, что, может, подросток уснул у себя в комнате, и им больше не придётся видеться. Ван Чуцин вместе с сыном удалились на кухню, вызвавшись подготовить всё для второй части праздника, а мужчины остались в гостиной, предавшись воспоминаниям о прошлом и не упуская возможность обсудить планы на будущее, а именно - работу в предстоящем году. Директор отговаривает физика от летней поездки, тот же не собирается сдаваться напору, уверяя, что это бесценный опыт, которым он сможет поделиться со своими учениками. Чу Ваньнин уже и забыл, что можно вот так, почти непринуждённо, общаться с кем-то, получая удовольствие от праздной болтовни. - Что-то Жань-эр задерживается. - В какой-то момент замечает Сюэ. - Скоро будет фейерверк, мы не можем пропустить такое зрелище из-за него... Юйхэн, - и Чу Ваньнин, похоже, догадывается, о чём его собираются попросить, - пожалуйста, сходи наверх, поторопи своего ученика, а я, пока, наведаюсь на кухню. Как будто, только я помню о предстоящем зрелище. - Беззлобно ворчит под нос Чженъюн, поднимаясь с кресла. Похоже, что он сегодня выпил немного лишнего. К такому выводу приходит Ваньнин, глядя, как внушительная фигура, пошатываясь, скрывается в пространстве коридора. Что ж, вероятно, учёному тоже не следовало налегать на спиртное. Все-таки он всего лишь человек, а не какой-нибудь мифический совершенствующийся, способный выпить озеро вина и не опъянеть. Несмотря на высокую толерантность к алкоголю, его немного ведёт: тело ощущается легче обычного, а в голове звенит приятная пустота. До чего же хорошо - не думать. Роскошь, которую он может позволить себе крайне редко. Наверное, именно поэтому он так легко и без колебаний согласился на просьбу друга. Практически бесшумно поднявшись по лестнице, физик оказывается на втором этаже. Он никогда не был здесь и не знает, где комната Мо Жаня. Но находит её почти сразу же: на одной из дверей висит плакат с красноречивой надписью поверх гротескного черепа. "НЕ ВЛЕЗАЙ, УБЬËТ!", гласит предупреждение, сделанное, скорее всего, сводному брату. По крайней мере, Чу Ваньнин не сомневается, что это так. Он подошёл к двери и уже собрался постучаться, как его остановило смутное ощущение неправильности происходящего. Он не сразу понял в чём дело, застыв с занесённой рукой. Ему показалось, что с той стороны он слышит какие-то неясные звуки. Парень будто всё еще разговаривает по телефону, но слов очень мало. Звучат они как-то странно и крайне тихо, на грани слышимости. Возможно, общение с Ши Мэем занимает больше времени, чем это может показаться на первый взгляд. И эта беседа, судя по всему, не для посторонних ушей. Горло схватывает спазмом от подобравшейся досады. Не в правилах Чу Ваньнина подслушивать чужие разговоры, он и не собирается этого делать. Но ноги будто приросли к полу, противясь воле хозяина оказаться, как можно дальше от этого места. Надо просто уйти отсюда и сказать приятелю, что его племянник слишком занят и ему не до фейерверков. Не до родственников. И уж, конечно, не до своего надоевшего учителя. В его жизни уже есть человек, способный заменить их всех. Тот, кто заполняет сердце юноши полностью, так же, как сам Мо Жань, совершенно того не подозревая, заполнил его собственное сердце. И что ему делать? Не просидит же мальчишка там весь оставшийся вечер, в самом деле. А даже если и так, то это к лучшему. Совершенно точно, ему не стоило больше видеть Мо Жаня сегодня. Как и приходить сюда вообще. За этот вечер он успел убедить себя, что лучше будет отсечь их общение от своей жизни одним махом, и даже почти поверил в успех. Но, как и всегда, если дело касалось этого юноши, он просчитался. Это хорошо, что подросток первый от него отвернулся, ведь он сам оказался слишком малодушен, чтобы поступить так же. - Даа... Вот так... - Чу Ваньнин широко распахивает глаза, не веря в происходящее. Неожиданный низкий стон обжигает уши, щеки, сердце. Выжигает нутро. Не надо быть особо просвещенным в таких делах, чтобы тут же понять, что там происходит. И это определенно не телефонный разговор. Голос парня приглушëн дверью, но, видимо, и сам юноша старается вести себя тише. Кто же знал, что чутко настроенный на него Чу Ваньнин будет слышать каждое слово и каждый шорох? Он действительно не хочет подслушивать и даже готов закрыть уши руками... Но жар, зародившийся в сердце уже начал растекаться по всему телу. - Пожалуйста... - Отчаянная мольба в голосе ученика - словно контрольный в голову. Он бессильно опускает руки и прижимается лбом к двери, крепко зажмуриваясь. Уголки глаз щиплет от кипящих чувств. Сам того не зная, мальчишка сыграл с ним злую шутку, заставив полюбить себя и потерять голову. Подобравшись к нему так близко, проявил бессердечие, позволив Ваньнину мечтать о нём. Может, для школьника это всё было затянувшейся шуткой, смешной игрой. Но только Ваньнину не весело. И Мо Жань никогда об этом не узнает. Не узнает, насколько жестоким был со своим учителем. Никогда не узнает, насколько плох был тот, кто себя так называл. Ведь сейчас, стоя прислонившись к деревянной двери, он с жадностью впитывал в себя каждый хриплый вздох, каждый всхлип и каждое слово. Словно вор, влезший не в тот дом, и теперь хватающий всё подряд, трусливо озираясь по сторонам, ведь понимает, что такой куш ему не по зубам. Но совладать с собой не в силах. - Хочу тебя... Так сильно хочу... - Эти слова причиняют очень даже осязаемую, физическую боль, ведь они никогда не будут предназначены ему. И даже в такой момент, чувствуя себя последним ничтожеством, он не может удержаться от того, чтобы провести по тонкой поверхности (какие-то жалкие несколько сантиметров, что разделяют их!) пальцами, представляя, что гладит обнаженную кожу Мо Жаня. Пожар, охвативший тело, сосредоточился внизу живота, продолжая плавить его рассудок, пеплом рассыпая здравомыслие. Окружающий воздух душит своей тяжестью, а от осознания своего морального уродства кружится голова. Чу Ваньнин столько лет жил в мире, свободном от плотских желаний и похоти, что сейчас эта ошеломляющая жажда заставляет почувствовать себя настоящим животным. Уму непостижимо - достаточно было лишь услышать, как Мо Жань себя удовлетворяет, чтобы полностью потерять человеческий облик. Он должен уйти отсюда. Пока не стало слишком поздно. Пока никто не раскрыл его грязный секрет. Наверное, это чудовищно с его стороны, но на деле, он впервые задумывается о том, как отнёсся бы сам Мо Жань к тому, что скрывает его учитель. Он много раз представлял себе реакцию Чженьюна и Ван Чунцин, что сделало бы с ним общество, но ещё ни разу не думал о самом ученике. Возможно, таким образом он подсознательно пытается проявить к себе хоть какое-то милосердие, гоня эти мысли прочь из своей головы, не желая заглянуть правде в глаза, чтобы не возненавидеть себя окончательно. Ту руку, что так вольно скользила по двери в комнату школьника, мужчина сжимает в кулак и с силой прикусывает чуть не до крови. Это позволяет ему немного прийти в себя. Небеса, что же он делает? Медленно и осторожно, стараясь не издавать ни единого звука, он пятится назад, тихо разворачиваясь к лестнице. Первым делом ему нужно посетить уборную. Только бы никого не встретить по пути! Он держит свои руки под струёй ледяной воды до тех пор, пока они не сравняются с ней по температуре. Потом ими же растирает горящее лицо, чтобы хоть как-то унять исходящий от него жар. Но понимает, что долго тут сидеть не сможет, а как устранить главную свою физиологическую проблему - не в курсе. Единственная логичная мысль, с которой он готов согласиться, - продолжать причинять себе боль. Ведь с рукой сработало, привело в чувство. Сквозь ткань дорогих шерстяных брюк, он щиплет внутреннюю сторону бедра до тех пор, пока кожу не начинает саднить от наливающегося кровоподтёка. И он рад этой боли, которая нисходит на него, как наказание за ушедшее возбуждение. Чу Ваньнин на самом деле думал, что ниже ему падать уже не куда. Но проблема в том, что он даже не догадывался, какой глубины эта пропасть. Всех тех, кто носит фамилию Сюэ* Чу Ваньнин застаёт уже в коридоре, готовыми к выходу. - А Мо Жань разве не с тобой? - Мягко удивляется Ван Чуцин. - Чженъюн сказал, что ты пошёл за ним. - Да, так и есть... - Воспоминание о подростке запускает волну дрожи по всему телу. Но несмотря на порозовевшие кончики ушей, лицо его остается холодным и спокойным. - Просто он еще занят. Спустится, когда освободится. На улице свежо и даже слегка морозно. Это именно то, что сейчас нужно учёному, чтобы охладить голову и остудить свой пыл. Он немного отстал от остальных, бесцельно бродя по дорожкам большого сада. Ему определённо нужно побыть одному. Но, возможно, сегодня его преследует злой рок: даже отсюда он слышит хлопок входной двери, когда над головой начинают распускаться первые огненные цветы. Конечно, в воцарившемся невообразимом шуме, Ваньнин не может разобрать звук приближающихся шагов, но чувствует их каким-то нечеловеческим чутьём. - Учитель?.. - Да? - Он смотрит в чернильное небо, делая вид, что невероятной красоты сверкающие хризантемы на самом деле важнее его ученика, склонившегося практически к самому его уху, чтобы хоть как-то перекричать какофонию взрывов и свиста. - Я чем-то оскорбил вас? Чем-нибудь обидел? - Почему ты так решил? - Грохот разрывающихся над их головами фейерверков не заглушает того, как Сюэ Мэн, словно маленький ребёнок, вскрикивает при каждом особенно эффектном, тыча пальцем вверх. Стоящие рядом Чженъюн и Чуцин выглядят невероятно счастливыми, наблюдая за своим простодушным сыном. Переглядываясь, они дарили друг другу настолько тёплые улыбки и взгляды, что ими можно было согреться, закутавшись в них вместо верхней одежды. Чу Ваньнин украдкой глядел на этих людей, понимая, насколько же он лишний здесь и сейчас. И всë же, ему действительно не стоило сегодня приезжать. Надо было оставаться дома, захлебываясь коктейлем из самобичевания и дорогущего алкоголя. - Потому что вы не разрешаете приезжать к вам. Потому что не хотите разговаривать. Вы так приветливы с Мэнмэном - улыбаетесь ему, шутите... А на меня даже пары раз не взглянули. - В голосе школьника звучит плохо скрываемая обида, и мужчина поворачивает голову, впервые за весь вечер глядя прямо в глаза своего ученика. - В чем причина? Что я сделал не так? Скажите, и я буду просить прощения до тех пор, пока вы не пощадите меня. Пощадит его? Тогда кто же пощадит Чу Ваньнина? Вовсе не этих слов он ждал от парня. Да чего там! Он их вообще не ждал, почтя за лучшее просто распрощаться с Чженъюном и его гостеприимной супругой сразу после окончания огненного шоу. Слишком много эмоций он получил за сегодня. Какими бы сильными не были новые лекарства, это не волшебные пилюли, они не смогут сотворить невозможное. Учёному не понятно на каких ресурсах он всё еще держится и даже умудряется что-то отвечать и кивать, при разговоре с окружающими. Но сейчас Мо Жань просто-напросто выбил почву у него из-под ног. Мужчина не совсем уверен, что может доверять своим ушам. Что он только что услышал? Серьёзно? Этот негодник обвиняет его в нежелании общаться? Смотреть? Да он только и делает, что одëргивает себя от того, чтобы не пялиться так откровенно, как привык. Не пытается заговорить, чтобы не выдать своего состояния предательской дрожью и мягкостью в голосе. Старается не обращаться к нему, так как это выбор самого подростка и он поддерживает его, потому что школьник оказался куда мудрее своего учителя. Ваньнину мучительно это осознавать, тяжело сделать, ведь ощущение, будто наживую отрезают часть тебя, но сделать это нужно. Пока всё не зашло слишком далеко. Пока он не привык к своему смешливому ученику настолько, что рискует не справиться с последствиями. Об этом он думал весь вечер, каждый раз, когда ощущал на себе тяжелый взгляд пронзительных темных глаз, когда руки начинали мелко трястись, стоило разговору так или иначе пересечься с личностью Мо Жаня. Именно это он повторял себе, когда стоял под дверью школьника, обездвиженный оглушительным смятением, в которое бесстыжий мальчишка швырнул его, сам о том не догадываясь. И что же теперь? Стоило этим пропитанным обидой и сожалением словам сорваться с губ юноши, он готов растаять, словно свечной воск от слишком близкого тепла. Он чувствует, что его решимость держать Мо Жаня на расстоянии зазмеилась широкими трещинами. Ещё чуть-чуть, и от неё останутся лишь осколки, о которые, он уверен, изрежется в кровь. - Если я совершил что-то, из-за чего учитель больше не хочет меня*, я сожалею и все исправлю. Только, пожалуйста, не надо больше от меня отворачиваться. Останьтесь моим наставником. Смотря в глаза чернее ночи, ярче любых фейерферков, мужчина задыхается от понимания того, что пропал: если его отчуждение вызывает такие эмоции в душе юноши, то как он сможет продолжать? Если он сам испытывает от этого такую боль, то разве голос разума способен перекричать и заглушить страдание тела, истошные вопли чувств? Парень выглядит растерянно и, похоже, уже на грани того, чтобы расплакаться. Только этого не хватало. - У тебя воображение разыгралось. Никто не собирался от тебя отказываться. У меня действительно было очень много работы и слишком мало времени в последнее время. - Правда? - Робкая надежда, неуверенно пробившаяся в его голосе, росла и крепла с каждым оброненным словом, словно впитывала их, становясь больше, сильнее, превратившись, в итоге, в прекрасный цветок. - Я очень хотел услышать от вас именно это... Но... Вы меня не обманываете? - Надежда, крепко переплетённая с ликованием в его голосе, не оставляет никаких шансов. - Зачем мне это? - Значит, мы по-прежнему... - И тут Мо Жань сбивается, не сумев подобрать нужное слово. Действительно, кто они? Учитель и ученик? Не слишком ли неформальные у них отношения, чтобы так называться? Кто они друг другу? Чу Ваньнин не раз думал об этом, так и не найдя ответа на свой вопрос. Возможно, если бы не его нелепые чувства, он бы с лёгкостью разгадал эту головоломку. Но там, где бушует огонь эмоций, разве смогут пробиться правильные и взвешенные доводы трезвого рассудка? - Время уходит, ты не успеешь загадать желание. - Физик находит третий вариант, для решения этого вопроса. Зачем искать ответ, если он ещё не до конца оформлен? Он почти уверен, что придет время и он узнает правду, а пока, можно переключиться на что-то другое. - Тогда я хочу, чтобы в моей жизни всегда присутствовал мой учитель. - Мо Жань смотрит на него сияющими глазами, на дне которых переливаются лиловые искорки, а на поверхности - звездами рассыпаются галактики. - Ты не понимаешь о чем просишь. - Мужчина судорожно пытается прикрыть свою растерянность раздражением и гневом, но есть подозрение, что у него это плохо выходит, и потому юношу не может обмануть этот трюк. - О, нет, учитель. Я очень хорошо знаю, чего хочу. - Чуть тише говорит парень, наклоняясь так, чтобы физик его точно услышал, и Ваньнин не может понять, отчего бегут мурашки по загривку. От тёплого дыхания, согревшего ледяное ухо или того, как это было сказано?.. - Вньниин... - Он тянет его имя мягко, низко, с придыханием, и от этого волоски приподнимаются по всему телу. Но мужчина не хочет тратить время на пустые слова. Он неуклюже прижимается своими тонкими губами к теплым и мягким, что с улыбкой приоткрываются ему навстречу, прихватывают нижнюю, медленно посасывая и тут же проведя по ней языком. - Такой нетерпеливый... Мужчина чувствует, как суматошными движениями решительные руки выдëргивают рубашку из брюк и забираются под тонкую ткань. Как пальцы скользят по подрагивающему животу, оглаживают бока и нежно касаются ключиц. Затем проделывают обратный путь, спускаясь ниже, пока не упираются в ремень. Гладят кожу, юркими рыбками подныривая под него, с каждым разом опускаясь всё глубже, и это сводит с ума. Он не может сдержаться от тихого стона, что врывается в их поцелуй, делая его слаще и томительнее. Не контролируя себя, парень прижимается к нему вплотную, и у Ваньнина немеет затылок. Он чувствует возбуждение, которое ему так откровенно демонстрируют и не может остановить себя от ответного движения бедрами. - Учитель... Позвольте?.. - Пряжки его ремня касаются совершенно недвусмысленно. Но он не может ответить, только судорожно кивнуть, зажмурившись, чтобы не видеть перед собой его лицо. Его тёмные, влажные глаза, которые, кажется, смотрят в самую глубь него и точно знают, кто он такой и чего хочет. Не по юношески сильные руки подхватывают его под ягодицы, чтобы приподнять и удобно усадить на... Что это? Его учительский стол? От осознания, что он сидит на своем столе прямо в школе, с широко разведеными ногами, между которых пристроился Мо Жань, с вполне очевидными намерениями, накрывает невыносимым стыдом. Но волна возбуждения, накатывающая от того же осознания, стократ сильнее. - Хочу тебя... Ваньнин резко и широко распахивает глаза, дыша, словно загнанный зверь. Сон. Всего лишь сон. Но он не может понять, какое чувство побеждает в схватке за власть над ним: облегчение или разочарование?..