двадцать

      бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как льётся вода и как люди называют лололошку и джона двумя идиотами.       джон отрицает, что он идиот, лололошка же – что огонь, потому что он в конце концов потухнет, и вообще, глаза болят долго смотреть на него, это вредно.              

***

             когда лололошке исполнилось лет десять, он осенью впервые встретил джона на детской площадке и не очень-то этому обрадовался.              как вообще можно было обрадоваться ребёнку, который тебя взбесил только одним предложением? вопрос риторический.              джон хотел заобщаться-подружиться, а в итоге ему почти вырвали прядь волос и оставили синяк на руке, потому что он не умеет следить за словами и не умеет дружить. сказал, что у лололошки некрасивая куртка. передумал, назвал её уродской, а потом получил по шапке с прозвищем идиот и обиженно смотрел злому лололошке вслед.              джон потом дулся, но отлипать не планировал.       

***

      когда лололошка узнал, что джон неплохой человек, у него в голове где-то взорвалась одна мини-вселенная. может, две. потому что учиться с ним было проще, хоть и невыносимо скучно. сначала он вообще не ожидал, что будет с ним в одном классе.              посадили обоих рядом за одной партой, а страдал почему-то всегда именно лололошка: запомните это, выучите десять формул к следующему занятию, и вот вам ещё сделать второе-пятое-десятое, дома же вы точно ничего не делаете. он считал, что у него памяти до конца жизни так не хватит, поэтому на уроках просто спал.              джон тянулся к знаниям и пытался хоть как-нибудь втянуть в это почти-немного-чуть-чуть друга. лололошка не понимал, джон терпеливо объяснял, называя его придурком.              

***

             лололошке исполнилось двенадцать.              он перестал понимать математику окончательно, потому что вместо цифр там теперь буквы, а джон начал его бесить на уроках: то тыкнет ручкой под рёбра, то ущипнёт за коленку так, что хотелось завыть, а потом впечатать его голову в пол.              он задавался вопросом, как с этим человеком вообще можно дружить. потом понял, что, в принципе, очень даже нормально, только вот доставал бы поменьше, и отлично.              джон отвечал «зато не скучно» и хихикал, а лололошке оставалось осуждающе молчать.       

***

      когда до четырнадцатилетия лололошки оставалось несколько дней, он пригласил джона на свой день рождения. не то чтобы он до этого его не приглашал, просто они каждый раз праздновали по очереди: то его, то джона. как с одиннадцати лет порешали – так и укрепилось, потому что «ну почему мы родились в один день» – это вопрос, на который ответа толком-то и нет. «звёзды так сошлись», – со смешком отвечал джон, а лололошка закатывал глаза.              день рождения – это, вообще-то, очень серьёзно, и можно вытворять то, что придумается за две секунды, а в действие пойдёт через пять. у детей свои ценности, а взрослые будут оправдывать это молодостью и глупостью, у них же в голове конфетти. только вот не понятно, у кого из: у детей или у взрослых.              последний раз они купили клей с блёстками и обмазали окна машины в соседнем районе. довольные были так, словно им подарили слона с бантиком на хвосте. джон считал себя очарованным, а лололошка – по-глупому влюблённым.              ой.              ого.       

***

      лололошке пятнадцать и он не понимает, зачем ему нужно знать, чем отличается инфузория туфелька от ферроплазмы. джон обзывает его идиотом и объясняет тему (пытается) простым языком, чтобы тот понял.              лололошке не хочется думать ни про инфузорию туфельку, ни про контрольную по биологии в понедельник. поэтому он думает о том, что джон очень даже красивый и он не против его поцеловать.              джон же думает о том, чтобы пересчитать веснушки [звёзды] на щеках лололошки и вглядываться в его глаза долго-долго, чтобы запомнить навсегда.       

***

      когда им обоим по шестнадцать, джон и лололошка впервые очень сильно поссорились. джон назовёт это пустяком и что «этот придурок перебесится», а лололошка скажет, что это всё сплошной кошмар и они не будут общаться почти месяц.              примерно тогда их прозвали двумя идиотами, потому что мириться первым никто не хотел и от этого страдали все окружающие. джон начал нести несвязный бред, а лололошка выливать раздражение на других людей.              в тот период времени обоим было тяжело настолько, что хотелось вырвать себе рёбра и узнать, что же так противно под ними грызётся и не даёт покоя. лололошка тогда хотел перестать думать про джона, а сам джон – избегать своей влюблённости. он не хотел рушить отношения, которые так долго выстраивались с единственным понимающим его человеком.              они всё ещё сидели вместе за партой и всё так же относились по-разному к занятиям. сидя рядом в столовой, джон отдавал дурацкий засохший хлеб лололошке, а тот молча его брал.              помирились они очень странно, но, в принципе, в их духе, как тогда сказала девчонка из класса.              джону становилось скучно. вообще, не то чтобы он использовал лололошку как личный цирк или типа того, просто он оказывался в нужное время в нужном месте, чтобы вывести его из себя. джон, по привычке, начал доводить лололошку тем, что тычет ему в ногу острым концом карандаша и рисует ему члены на полях в тетради.              лололошка старался держать себя в руках, честное слово. потом решил, а с чего бы ему это делать, и повторял то, что делал до этого джон. тот тогда посмотрел на лололошку так хитро, что по коже пробежались мурашки.              их выгнали с урока за непослушание и слишком подозрительное хихиканье.       

      ***

             джону семнадцать.              ему хочется попробовать курить траву и залить её текилой, а потом поцеловать лучшего друга. но ему нужно готовиться к экзаменам и выбирать универ попроще, чтобы учиться вместе с лололошкой и не разъезжаться в разные города, – они же оба завянут как цветок на подоконнике без воды. так что джон постарается этого не допустить.              они сидят последний школьный май на качелях на детской площадке и вспоминают, как тогда лололошка дал джону по голове за его уродские слова.              джон, вставая с качелей, протягивает лололошке ладонь и говорит тихое «идём», утягивая за собой. они оба думают, что это похоже на свидание. молчат и стараются не смотреть друг на друга.       

      ***

             им всё ещё семнадцать и они впервые закрывают сессию. лололошка – на чистой удаче, джон же – на своих знаниях.              они учатся на разных факультетах, но зато в одном универе. когда поступили, джон не был удивлён, а лололошка предложил пойти погулять.              я хочу, чтобы у меня выросли крылья, – неожиданно говорит джон, смотря на нижнюю полку стеллажа в магазине, – чтобы быть свободным и не заботиться о том, что будет дальше, и улететь высоко-высоко в небо, к звёздам. – и переводит взгляд на лололошку, кутаясь в шарф.              «а я хочу тебя поцеловать» думает лололошка, и в ответ произносит:              если ты полетишь к звёздам, ты умрёшь и мне будет не с кем дружить, – бьёт джона ладонью где-то в районе лопатки, – так что завязывай и лучше подумай, что ты хочешь сегодня вечером смотреть. – и берёт с полки чипсы по скидке.       им исполнилось восемнадцать и ничего, в принципе, не изменилось.

***

      лололошке в апреле девятнадцать, и джону тоже.              они на втором курсе, и давно могут законно купить пачку сигарет и не просить об этом взрослых дядек возле магазина, а потом, стоя возле туалета в общежитии, выкуривать одну на двоих в форточку, чтобы сэкономить.              лололошка, если честно, всё ещё хочет поцеловать джона и бросить учёбу, но его выгонят из общаги ссаной тряпкой и ему придётся работать.              меня позвали на свидание, – говорит ненароком джон уже в комнате, а у лололошки резко болит так, будто его рёбра рубят заржавевшим тесаком, – а я её толком и не знаю, мы общались от силы раза три на семинарах. – и хмыкает двигая плечом.              так не иди, – отвечая, лололошка двигается в кровати, – смысл от свидания, если ты с ней не разговаривал? – и кладёт голову на джонову ногу.              я бы мог пойти на свидание с тобой, – и у лололошки взрывается в голове фейерверк. – без шутки, в самом деле: я знаю тебя с детства, ты меня знаешь столько же. и я знаю, о чём с тобой можно поговорить. – он щиплет лололошку за мочку уха и сдвигает его голову с колена. – налей мне колы.              завтра после пар? – задаёт вопрос лукаво поглядывая на джона, всё-таки вставая с кровати.              не поверишь, она предложила мне то же самое, – и начинает смеяться, когда лололошка тычет его под рёбра. – больно же, придурок!       

***

      лололошке всё ещё девятнадцать, и он считает себя самым счастливым человеком на земле.              потому что спустя три нелепых свидания и одну пакость вместе, всё-таки поцеловал джона, как и хотелось много лет. звёзды на щеках светятся радостным блеском, и джон пытается держать себя в руках, чтобы не исцеловать их вдоль и поперёк.              может, лололошка не умеет целоваться, может, и джон тоже. но он всё равно искрится как провода во время замыкания, даже если в животе не образовалась сверхновая во время поцелуя.              он целовал джона снова и снова, и с запинкой сказал, что влюблён в него лет с тринадцати. джон сказал, что когда дотрагивается до лололошки, думает о том, что касается солнца.              из нас двоих солнце – ты, – говорит лололошка, – ты когда-то потерялся, а потом нашёл меня и осветил мне мир. – и улыбается так игриво-искренне-нежно, что джону захотелось его ударить сильнее, чем обычно.

***

      джону девятнадцать и он прокалывает себе язык.       лололошка, на самом деле, не очень-то и удивился, потому что джон когда-то лелеял мысль о том, чтобы что-нибудь себе проколоть. он смотрел на высунутый язык джона, на котором всё ещё осталась зелёнка и рассматривал шарик украшения. немой вопрос «ну что?» висит в воздухе.       теперь я хочу узнать, как целоваться с проколом языка, – говорит лололошка, гипнотизируя джонов затылок.       мне запретили целоваться на две недели, так что узнаешь потом, – шепеляво отвечает джон, поворачиваясь к нему, – терпи, казак, атаманом будешь. – и из-за прокола это звучит так по-детски, будто у него выпали передние молочные зубы, о чём лололошка и говорит:       ты звучишь как пятилетка без зубов, – подхихикивает лололошка, и не успевает увернуться от удара джона.       целуются они спустя неделю, и лололошка пирсинга не чувствует, а потом бурчит на то, что у него были другие ожидания.

***

      им по двадцать.              они напиваются дешёвым пивом вместе со знакомыми лололошки в общаге и, сидя на лестничной клетке, думают о том, как дальше жить. джон говорит что-то вроде: «нам завтра нужно только пережить похмелье, а дальше видно будет» и лололошка согласно мычит.              ты заражён бешенством. а знаешь, почему? – спрашивает джон, когда они уже лежат в кровати, – потому что ты целовался со мной.              я был заражён бешенством с момента, как начал с тобой дружить, придурок, – и бьёт его ногой где-то под колено; джон отвечает, что я, вообще-то, идиот и шутливо закатывает глаза. – просто когда я начал с тобой целоваться, концентрация повысилась, и теперь у меня бешенство в квадрате.              джон спрашивает, откуда он понабирался таких слов. лололошка, вздыхая, целует его в ухо, делая очень противный чвякающий звук и джон эмоционально скидывает его с кровати ногой.       

***

      лололошке двадцать два и его мать выносит ему мозг вопросами про девушку-семью-и-как-долго-мне-ещё-внуков-ждать. он только выпустился из универа, нашёл первую подработку и вообще потерян на дороге, поэтому просто молча слушает, большую часть пропуская мимо ушей.              ему хочется накричать на неё, сказать, что ему нет дела до девушек и единственный, кто ему приятен в мире – это джон, но лололошка знает, что она не захочет этого понимать.              после таких разговоров у него в груди зияет пропасть размером с чёрную дыру, и он сидит за столом в комнате съёмной квартиры, думая, как же преподнести матери всё это так, чтобы она его не выгнала из семейного реестра.              когда приходит джон, лололошка обязательно ему всё расскажет, получит в ответ простое «забей, всё наладится» и будет смотреть, как он заваривает им чай.              у него всё до жути просто и он не берёт в голову так много вещей, как делает это лололошка. наверное, это к лучшему.       

***

      

      джону двадцать три.              его повысили на работе и подняли зарплату за усердный труд. он радуется этому только потому, что теперь сможет немного чаще баловать лололошку и тот сможет взять себе меньше смен в кафе, если не уволиться вообще.              джону двадцать три и он старается изо всех сил, чтобы не видеть лололошку выжатым от работы и с мешками под глазами.              когда он рассказывает ему про повышение, лололошка вздыхает с облегчением и обнимает джона так крепко, насколько позволяют ему силы после долгой смены.              я не хочу чтобы ты так выдрачивался на этой работе, – гладит лололошку по лопаткам, пока они сидят на диване в маленькой гостиной, – уволься, мы сможем приемлемо жить на мою зарплату, пока ты не найдёшь хорошую работу. – целует его в макушку и слышит унылое:              я не хочу тебя напрягать этим, понимаешь? – он поднимает голову и смотрит в глаза джону. – помнишь, ты когда-то [на первом курсе] сказал, что хочешь отрастить себе крылья и улететь к звёздам? кажется, теперь я тебя понимаю.              придурок, если ты меня чем-нибудь и напрягал, то я бы не общался с тобой этот десяток лет и крылья отрастил бы давным давно, – обнимает крепче, – знаешь, почему я до сих пор этого не сделал?              у лололошки, на самом деле, нет сил ему отвечать, поэтому джон продолжает:              потому что зачем мне крылья, когда у меня есть ты? ты – единственный, кто не старался меня избегать и стал моим первым другом, ты моё вдохновение и желание жить эту чёртову жизнь дальше, потому что я не смог бы без кого-то вроде тебя. – поворачивает голову лололошки к себе и заглядывает к нему в глаза, – ты весь совершенен, когда я смотрю на тебя у меня пульс скачет, как кузнечик, и не успокаивается, кажется, никогда; от тебя веет свободой и нежностью, ты самый надёжный человек в моей жизни, и ты – единственный меня понимаешь так, как никто другой, и поэтому я так до безумия тебя влюблён. – джон делает вдох, – и, клянусь богом, если хоть раз будешь мне вспоминать эти слова, я тебя ударю так, что ты увидишь своего прапрадеда.              лололошка смотрит сначала такими грустными глазами, что плакать самому хочется, но последняя фраза его веселит настолько, что он смеётся звонко, как не смеялся последний месяц. он говорит, что необязательно было портить момент и вспоминать эти слова он точно-точно будет.               на всякий случай, сделает себе с ними татушку, чтобы дословно цитировать.       

***

             лололошке двадцать четыре и он наконец рассказал матери о том, что встречается кое с кем.              он говорил с ней по телефону на громкой связи, пока рядом сидел джон и, держа его за руку, оказывал молчаливую поддержку.              мама сначала обрадовалась настолько, что лололошке казалось, она залетит к ним в квартиру через секунду, чтобы узнать с кем её сын всё-таки начал отношения, но потом сказала, чтобы приезжали на выходные к ней в город и он их познакомил.              мам, это джон и ты его знаешь, – он нервно вздыхает в трубку телефона, – я расскажу тебе позже, сейчас мне надо идти, потом перезвоню. – и сбрасывает звонок, откидывая телефон подальше.              у лололошки в глазах видно его страх, а сам он нервничает так, как не нервничал на первой сессии. джон гладит его руку и говорит, что «всё будет хорошо, я рядом, идём, я сделаю тебе чай».       

***

             сидя у матери дома, лололошка думает, зачем он ей рассказал, хотя и готовился к любой её реакции.              всё оказалось намного проще. мама на него накричала только из-за того, что он тогда скинул трубку и потом не брал звонки. джон лололошку оправдывал перед ней тем, что не каждый же день люди признаются родителям в том, что любят человека своего пола.              когда лололошка изливал ей душу о том, что боялся её реакции, мама его успокаивала тем, что говорила «ты мой сын, даже если ты гей или что-то такое, я всё равно тебя люблю, ну-ну, не плачь, это я на тебя давила всё это время».              джон тогда ушёл в другую комнату, чтобы не рушить семейную идиллию, и разглядывает цветастый кафель в ванной, думая, когда его позовут на родительский допрос от матери.       он заранее репетирует ответы на вопросы, за которые тревожится.       

***

      джону двадцать шесть, когда его мать сбивают насмерть, а он узнаёт об этом через сутки.              лололошка тогда вился возле него и взял отпуск на работе, чтобы хоть как-нибудь быть рядом.       джон хочет вернуться домой и обнять маму, шутливо сказать, что она дура когда у неё подгорит зажарка на суп, получить в ответ подзатыльник и посмеяться с её напыщенного тона.              он хочет завернуться в одеяло и не выходить из дома ближайший век, потому что теперь ему казалось, что он один.              он хочет вернуться в то время, когда не было взрослой жизни и единственная его проблема заключалась в том, что лололошка надавал ему по шапке в первую встречу и обиделся.              он хочет прийти домой на день рождения, задуть свечи и есть вместе с мамой и лололошкой сладкий торт с разноцветной посыпкой, а потом побежать вечером творить пакости и прыгать по крышам гаражей.              он хочет, чтобы мама была жива, но ему вселенная сказала, что вместо этого ему нужно будет планировать её похороны.              он хочет-хочет-хочет.              мало ли, чего он там хочет.              лололошке двадцать шесть и он смотрит на то, как джон медленно пытается оклематься.              тот берёт больничный на работе за свой счёт, пьёт успокоительные и планирует похороны на конец ноября. джон будет ненавидеть число двадцать шесть и считать, что его не существует.              судиться с водителем было бессмысленно. тот оплатит всё нужное, а потом никогда не сядет за руль, потому что джон изобьёт его так, что тот ослепнет на один глаз, и выйдет сухим из воды.              в день похорон идёт дождь, как бы это лирично не звучало, и джон чувствует противно прилипшую к телу мокрую одежду. лололошка тогда стоит с ним и держит за руку так крепко, что кажется, он скоро сломает ему все пальцы.              джону не хочется видеть, как гроб кладут в яму, не хочется слышать, как плачут друзья мамы и не хочется чувствовать, как разрывает сердце.              миру всё равно, что ему не хочется, пусть терпит.              джон думает, что вселенная ему за что-то мстит и старается не шмыгать носом так сильно. слёзы он не контролирует последние полчаса.              лололошка думает, что джону только-только стало лучше, а потом смотрит в его заплаканные глаза, видит его стеклянный взгляд, и чувствует, как разбивается сердце.              он знает джона. он знает его чёртовых шестнадцать лет и видел его, кажется, в любом состоянии до этого. лололошка знает, что джон может быть чёрствым и грубым, он до ужаса бывает справедливым, но к нему не тянулись люди.              джон не был тем, кого не побаивались, потому что по мнению остальных, он был каменной колючкой без эмпатии, и каждый раз, когда лололошка слышал грубость в сторону джона, список тех, кому он хотел разбить лицо, увеличивался.              он когда-нибудь хотел измениться. джон хотел нравиться людям и быть гордостью матери, но и тому, и другому не суждено было сбыться, как бы он не старался.              люди его не любят, а мама умерла.              он, (ты просто не видела таким, каким вижу его я) он такой невероятный. джон сплошные эмоции: он радость, он импульсивность и он настойчивость (ты просто не пытался никогда его понять-принять). джон, по мнению лололошки, и правда солнце, – он светит ярко, когда ты его слушаешь, пытаешься понять и хвалишь (и хочется смотреть-смотреть-смотреть не отрывая взгляда, потому что это – самое яркое создание во всём этом сраном мире). от джона всегда веяло домом, если присмотреться.              лололошка всегда говорил о нём так, словно он самое непостижимое, невероятное и нереальное, что вообще есть. то, к чему не дотянуться даже спустя миллионы световых лет, если не постараться.              на краю сознания, мысли шепчут джону о том, что ему что-нибудь да перехочется, а он в этом сомневается.       

***

             лололошке двадцать восемь и в его жизни теперь есть стабильность. она была и раньше, но тогда это были ипотека и попытки сделать из джона жизнеспособного человека, чтобы снова увидеть блеск у него в глазах и морщинки от улыбки.              лололошке двадцать восемь и он с неловкой улыбкой притащил с улицы домой чёрного кота, а потом получил прозвище ведьма от джона. лололошка даже не стал возникать. кажется, животинка была тем отклонением от рутины, которая требовалась для них обоих.       они выхаживают кота, возят его в клинику, покупают дорогущий корм и считают его своим родным сыном.       

***

      джону двадцать девять, когда лололошка задаёт ему вопрос:              знаешь, какая у нас с тобой са-амая стабильная в жизни вещь? – пока чистит лоток кота. джон вопросительно мычит кидая на лололошку взгляд, и он продолжает: наши взаимные оскорбления и какое-то говно.              джон сначала молчит, а потом его так разрывает смех, что у лололошки противно болят уши и нежно трепещет сердце, когда он слышит, как джон в конце подхихикивает.              а потом им выключают свет в их общий выходной и они, сидя на кровати, плюют в потолок: лололошка почти спит, а джон пинает иногда его ногой под задницу и показывает фотки котов в телефоне с фразой «это ты».              лололошка смотрит одним глазом и спрашивает, почему, джон отвечает что-то типа «они такие же придурошные, как и ты». лололошка думает, что выбрал нужного человека и говорит, что джон идиот.       

***

      им тридцать.       они готовятся отмечать новый год, и пока лололошка бегает в захолустье в поисках маленькой ёлки, джон ищет на неё пластиковые игрушки, потому что стеклянные разобьёт кот и параллельно думает, что хочет выпить.       он вешает гирлянду в коридоре, а когда включает её, она, оказывается, не работает. джон решает не нагружать лололошку покупкой новой, и думает, что для декора тоже сойдёт.       будет больше поводов убирать паутину с потолка.       когда лололошка, спустя долгие полтора часа, заносит ель в дом, джон помогает её нести и параллельно ругается на то, что у него сегодня всё не по плану. лололошка называет его лохом и джон чуть не роняет дерево на пол (он специально хотел напакостить, но у него не получилось).       до нового года остаётся пятнадцать минут, и джон, забивая на всё, лакает игристое вместе с лололошкой до астигматизма в глазах.       под куранты они пьют на брудершафт и целуются так, словно не целовались никогда, а потом лололошка опрокидывает локтём бокал со стола и джон называет его придурком. лололошка в ответ кидает ему «сам такой», и слышит от джона знакомое «я, вообще-то, идиот».       лололошке и джону тридцать.       и они, спустя бесконечное количество времени, не заботятся о том, что будет дальше. в голове больше не зудят мысли о том, чтобы отрастить себе крылья.