Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь двойник?!!

Они лишь отошли от беседки и чуть обогнули дом, когда Елена поняла, что, может быть, Клаус все-таки умеет делать приятные вещи и милые сюрпризы. Это были коники. Две чудесные лошади, с блестящими гривами и лоснящимися боками. Одна была абсолютно черная и даже издалека выглядела как мощный зверь с довольно надменным взглядом темных глаз, явно говорящий, что «это не вы на мне катаетесь, а я позволяю вам немного на себе посидеть», а вот второй коник был ей более чем знаком, хотя их прошлая встреча была недолгой. Причем та была около этого дома, на этой же лужайке, разве что тогда была ночь, а не ясный день, как на дворе был сейчас. — Милашка! — вырвалось из ее рта еще до того, как Елена успела себя остановить. Она сама от себя не ожидала того, в какой восторг ее приведет вид знакомой ей кремовой лошадки, на которой тут рассекала около пары месяцев назад. Елена в порыве своих восторгов даже забыла о Клаусе и поспешила вперед, чтобы погладить гриву своего четвероногого приятеля. — Ты ж моя радость, — проворковала она, проведя рукой по боку спокойно стоящего коника, чей слишком умный карий взгляд флегматично наблюдал за ней. — Помнишь меня? Чокнутая тетя в дурацком платье, с которой ты топтал местный газон?.. Нам было так весело, а? А потом Елена заметила нормальное ездовое седло на спине своего приятеля, и точно такое же устройство на спине гнедой черной лошадки. В ее голове тут же зажглась лампочка, и она поняла в чем именно заключался сюрприз и задумка гибрида об их…свидании. Опять же, она не могла, пусть и очень неохотно, отметить, катание на кониках — это то, что как раз могло прийтись ей по душе, даже если это будет в компании местами и временами — в чем ей очень не хотелось признаваться! — довольно милого Клауса Майклсона. Кстати, о нем… Едва в ее голове проскользнуло имя гибрида, как тот вырос за ее плечом, с этой вопросительно-многозначительно ухмылкой на губах и искорками в хитрых глазищах. Он явно следил за ее реакцией, и, наверное, так и ждал, когда она похвалит его такого хорошего и проницательного за этот сюрприз. — Ну так что, любовь моя, ты скажешь о небольшой конной прогулке? — спросил Клаус, когда Елена упрямо делала вид, что гладит Милашку и вообще в упор его не видит. — В прошлый раз, ты была весьма восторженна процессом вытаптывания моего газона верхом на лошади, которую ты хотела украсть… Елена закатила глаза. — Я хотела его одолжить, — проворчала она. — А не украсть, чтоб ты знал. А что я скажу… Я скажу, что тебе бы лучше встряхнуть свою память, старик, поскольку твоя упругая попа явно давно не сидела в седле. Свалишься еще. После чего дерзко ему подмигнула, и в этот раз, без всякой там магии, схватилась за ремни, поставила ногу в стремя, вскочила на спину Милашке, крепко сжав поводья в руках и порадовавшись, что на ней были тянущиеся джинсы да крепкие сапоги. Клаус усмехнулся и, подойдя к черному коню, с грацией опытного наездника забрался тому на спину и надменно выпрямился, выглядя как чертов чопорный принц, даром, что был одет в серый хенли, модные нынче чуть мешковатые джинсы и начищенные до блеска, не особо практичные в данном случае, туфли. Позер. Впрочем, сама прогулка ей все же понравилась. Они пронеслись галопом по газону за особняком Майклсонов, а потом вошли в лес, где в отличии от того же Запретного леса было куда больше пространства для маневра и не было целых клубков корней на земле, о которые можно ноги переломать. Елене было так легко и хорошо, как, бывало, в те далекие времена, когда у нее была Молния, на которой она часами могла рассекать небеса. О, Мерлин, как же она скучала по своей метле!.. И не только по самой скорости и полету в небесах, но и потому, что это было одной из немногих вещей, что у нее остались от Сириуса. Дурацкий шелудивый бестолковый пес, чья потеря была раной на ее сердце, которая никогда не заживет, сколько бы жизней она ни прожила и как бы стара не была. — И все же, любовь моя, ответь: где ты так научилась держаться в седле? — прерывал ее размышлений голос Клауса, когда бег коников превратился в тихую поступь. — Мистик Фоллс полон разных мероприятий и занятий, которые порой не найдешь и в большом городе, но конкретно лошадей мне пришлось привести аж из Ричмонда, поскольку в округе почти нет приличных конюшен, где содержались бы не замученные клячи, годящиеся только для типичных фестивалей-ярмарок. Елена повернула голову к гибриду. — Все тебе расскажи, — игриво сказала она, не зная, что сказать, кроме того, что ее научил ее бывший школьный враг, а потом и друг, который тарился на конюшнях своей семьи, пока в его доме проживал маньяк-террорист. Клаус фыркнул. — Еще одна из твоих многочисленных таин, моя загадочная нимфа? — весело спросил он, даря ей одну из тех широких ухмылок с этими милыми ямочками на щеках. — Что за любовь к античным аллегориям, Никлаус? — лукаво спросила Елена, наклонив голову на бок. — Попытка быть загадочным, или ностальгия по давно ушедшей юности? — Я не настолько стар, любовь моя, — закатил глаза гибрид. — Я родился в эпоху раннего Средневековья, а не в Греции времен Римской Империи. Впрочем, во времена более позднего периода Средневековья было весьма популярно использовать подобные выражения и символичные словообразования в письмах, направленных милым дамам, и даже в речи. Это был признак образованности и начитанности, а также показывало наличие благородной крови в жилах и статуса. Его губы расплылись в озорной усмешке. — Впрочем, твоя манера общения и написание мне тоже нравится, — слишком хитро произнес он, покосившись в ее сторону, и, достав из заднего кармана джинсов какую-то некогда помятую бумажку, сейчас сложенную втрое, с выражением начал ее читать. — «Когда я стану «Мисс Мистик Фоллс»… Нет, я надеюсь, что я не стану, поскольку тогда я начну обескураживать, демотивировать и, может быть, даже убивать. Но если все же найдутся идиоты, которые меня выберут, то тогда я изменю все понятия о спокойствие в этом городе, привнося хаос и ужас в жизнь каждого здесь живущего…» Елена в ужасе прикрыла глаза, слушая, как Клаус читает черновик ее заявления на конкурс «Мисс Мистик Фоллс», куда она поперлась только потому, что так хотела мама, которая уже записала ее туда заранее. Конечно, она подала совсем другое заявление, а это словоизлияние, состоящие из ее «добрых» пожеланий всему миру, который ее в тот миг очень бесил, выбросила в мусорку от греха подальше, но, кажется, каким-то образом оно пропала не в мусоропереработку, а в руки Клауса из всех чертовых людей на планете Земля. — Знаешь, мне здесь очень нравится слово «тогда», — с уже несдерживаемым весельем в голосе произнес Клаус, уклонившись от ее попытки выдернуть листок из его рук. — Такое твердое-угрожающие обещание. А еще мне нравится та часть, где ты обещаешь обескураживать, демотивировать, и убивать. А дальше, что, кончились слова-угрозы с окончанием «ать»? Елена возмущенно запыхтела, ощущая, как в груди у нее самой уже начал клокотать смех, а вот гибрид больше не пытался сдержать свой громкий хохот. Он шел из глубин его груди и был таким искреннем, что ей не удалось долго сдерживать маску обиды. Ее губы непроизвольно расплылись в улыбке, а из горла вырвался так тщательно сдерживаемый смешок. — Где ты взял мое заявление на конкурс, вездесущий ты дьявол? — спросила она, едва успокоилась и выровняла дыхание. — Я же выбросила его в мусорку! — Почему ты вообще в нем участвовала, если столь явно не хотела этого? — вместо ответа спросил ее Клаус, тщательно сложив листок и сунув его обратно, в карман своих джинс. Елена выпустила долгий вздох, невольно крепче сжав поводья в руках. — Моя мама записала меня туда незадолго до их с папой смерти, — неохотно ответила она. — Она была победительницей прошлых лет и это как бы традиция. Все девочки из семей-основателей в нем участвуют. — И ты не смогла отказаться, — утвердительно сказал Клаус, слегка натянув поводья, и отведя своего черного скакуна от какого-то колючего куста на их пути. — И я не смогла отказаться, — подтвердила Елена, чувствуя, что разговор начал съезжать на темы, которых она не хотела касаться. — Ну да ладно, хватит обо этом. Давай лучше сменим тему. Клаус вскинул бровь. — Выбирай любую, — с усмешкой произнес он, вероятно думая, что собьет этим ее с толку, или заденет тем самым ее любопытство. — Как идут поиски Финна? — невинно спросила Елена, с наслаждением видя, что гибрид еле заметно нахмурился. — Он нашел свою возлюбленную Сейдж?.. — Ты хочешь об этом узнать, потому что тебе впрямь любопытно как идут поиски дочери сапожника, в которую влюблен этот зануда, или потому, что ты хочешь узнать, когда вернется наш дорогой благородный Элайджа? — с едкой иронией спросил Клаус, чьи глаза в миг стали холодными и непроницаемыми. Елена прищурилась. — Конечно же, последнее, — елейно ответила она. — Я ведь предпочитаю узреть мордобой в мою честь лично, а не узнавать об этом из третьих рук и из явных следов масштабного ремонта в твоем доме. Клаус оскалился. — И кто же эти «добрые» третьи руки? — в тон ей спросил он, не отвергая того факта, что драка впрямь была. — Ребекка? Или Кол, который, смотрю, так к тебе и липнет. Она решила, что не хочет отвечать на этот вопрос. Елена просто закатила глаза, и перевела взгляд перед собой, на деревья, мимо которых аккуратно вела Милашку, и просто на природку вокруг. Знакомую, кстати, природку-то. Она натянула поводья, чтобы остановить Милашку и хмуро огляделась, понимая, что это почти то самое место, где по-глупости переспала с гибридом, и виднеющаяся впереди поляна, была тем самым местом, где ей пришлось чуть-чуть умереть. — Ты что, построил свой дом недалеко от того места, где принес меня в жертву? — недоверчиво спросила Елена, повернув голову к Клаусу, который только невинно пожал плечами. — Ох, ну ты придурок, Никлаус Майклсон! — Это место моего триумфа!.. — возразил он, и многозначительно покачал бровями. — И первого раза, когда мы с тобой… Ей не пришлось доставать палочку. Один взмах руки и это наглый гибрид вылетел из седла, прямо на лесную подстилку, еще до того, как с его уст сорвали последние слова. Жаль, что кусты с колючками они уже прошли. Елена бы его прямиком бы туда отправила. Чтоб знал, что с ней лучше не шутить. К сожалению, ее маневр хоть и был неожиданным, все же этот проклятый гибрид обладал быстрой реакцией. Ей показалось, что он даже не коснулся земли. Впрочем, недовольство на его породистом лице и даже искру злости в глазах, она увидела более чем четко. Но извинятся уж точно не собиралась. Они несколько минут игра в упрямые гляделки: Клаус все больше сердился, а Елена только вскинула бровь и упрямо не отводила взгляд, пока гибрид вдруг не закатил глаза и не фыркнул. Он показательно отряхнулся, хотя на нем не было не пылинки, гордо смотря куда угодно, кроме нее. Ну, секунд тридцать он так делал, а потом уже с фирменной своей ухмылкой на губах, поднял хитрый и озорной взгляд на нее. — Ты же знаешь, что я убивал и за меньшее? — многозначительно спросил Клаус. — Ты же помнишь, чем для тебе обернулось только намерение тронуть моего брата? — в тон ему ответила Елена. — Кровавый кашель, лихорадка, адские судороги и так далее?.. Гибрид вскинул руки. — Туше́, — с усмешкой сказал он, и поймал под уздцы своего коника, который хотел уже пойти куда-нибудь в поисках травки, пока его наездник стоит и трепется. — Тихо, мальчик, тихо. Эта строптивая женщина больше не будет тебя пугать. Клаус нежно похлопал тихо заржавшего коня, и Елена, закатив глаза на комментарий, явно направленный в ее сторону, поразилась тому, сколько искренней заботы о животном промелькнула в его зелено-голубых глазах. — Ты впрямь любишь лошадей, — тихо сказала она, вскинув бровь и с любопытством наклонила голову на бок. — Удивлена? — с легкой улыбкой спросил Клаус, переведя взгляд на нее. — Думала, что такое создание как я, не может питать любви к низшим тварям? Он вновь взглянул на черного жеребца. — Лошади, может быть, большие и сильные, но на самом деле очень пугливые, строптивые, и в то же время нежные животные, — низким голосом произнес Клаус, рассеянно почесывая коника между глаз. — К ним нужно найти подход и тогда они могут стать очень верным слушателем, другом, а также спутником. Елена не была уверена, но почему-то ей показалась, что он говорит не только о лошадях. Конечно, этого засранца назвать пугливым или нежным было трудно, но все же в его тоне ей почудилось что слышно что-то затаенное и осторожное. Изранено-честное. Будто он и хотел, чтобы она его поняла, и в то же время нет. Чем-то это напомнило ее саму, тогда, когда она была еще Гарриет, в первые годы после войны. Она была как большой пугливый, но в то же время очень злой медведь, который разрывался между желанием быть бешенным гризли со всеми, кто его трогал, и пушистой милой пандой, нуждающейся в ласке и заботе. Елена до сих пор не понимала, как Малфоям из всех людей удалось найти подход к ее внутреннему неуравновешенному шизо-медведю. И не была уверена, что сама может найти в себе силы, чтобы проделать то же самое с Клаусом, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Потому что была такая же. Да, немного смягчилась с годами и после апгрейда, да, Елена смогла открыться, хотя бы частично, небольшой кучки людей, часть из которых просто почему-то не убежали с воплями, когда поняли, какая она двинутая, да, что-то в Клаусе, несмотря на то, какой он ублюдок и засранец, притягивало ее к нему, но все же они слишком похожи. А что-то, что уже подтолкнуло ее к тому, чтобы отвергнуть Элайджу, та ее часть, которая была полна пессимизма и практичности, шептала ей на ухо, что из этого ничего хорошего не выйдет, и что в конечном итоге они просто друг друга поубивают, вот и все. Но и развернутся прям сейчас и уйти, бросив напоследок, чтобы он шел лесом, у нее тоже не выходило. — Лягнуть хорошенько они тоже могут, — наконец тихо произнесла Елена с еле заметной улыбкой на губах. — Хотя, да, они очаровательные мощные звери, которые не могут не привлекать внимание, даже несмотря на свои мощные и смертоносные… копыта. Клаус издал тихий смешок, а потом вздохнул и поднял на нее проницательно-темный взгляд. — Они приедут послезавтра, — с явной неохотой в голосе произнес он. — Финн нашел свою… крестьянку, живую и здоровую, и они, вместе с Элайджей, приедут аккурат к свадьбе твоей тети и учителя. Нас же всех пригласили. Ты рада, любовь моя?.. Елена не знала, что должна была ощутить от этой новости. Наверное, радость, или ужас, но получилось что-то между этим, плюс печаль и немного нервозности. Все ж таки после той ночи она Элайджу не видела, и сомневалась, что на свадьбе удастся просто сделать вид, что ничего не было. Что она не переспала с одним братом Майклсоном ночью, а к следующей ночи занималась диким сексом, замешанном на страсти-ненависти, с другим братом этого долбанутого в край семейства. И что они оба потом выяснили отношения на эту тему, снося стены в своем новеньком особняке, сломав пару наверняка антикварных предметов мебели, и набив друг другу свои быстро заживающие морды. — Да, я рада… — сказала наконец Елена самым спокойным голосом, на который была только способна. — …за Финна. Какой бы он ни был, только за девять веков в гробу заслужил немного счастья. После чего натянула поводья и повела Милашку в ту сторону, где примерно должен был быть особняк. Она ощущала, что пора бы уже свернуть эту свиданку, пока они вновь не разгрызлись, или не подошли к той тонкой грани, где кипели чувства, как бы сильно Елена их ни пыталась задавить, которых не хотела касаться, уже зная, что это кончится чем-то таким, о чем позже пожалеет. Цепкий взгляд, который впился ей в спину и явно пытался выжечь там дыры, она постаралась проигнорировать точно также, как и эти глупые чувства в глубине своей вечно метущейся душонки.