Птичий Пересмешник

      - Ровно через две недели двадцать три человека из вас умрут. Выживет из вас только один. Кто это будет, зависит от того, как хорошо вы будете учиться в эти четыре дня. В особенности, учиться у меня.         ​Высокая темнокожая женщина весьма спортивного телосложения по имени Атланта вещала нам этот текст с таким скучающим и одновременно строгим выражением лица, что меня аж передернуло.          ​- Первое – с другими трибутами не драться, у вас будет полно для этого времени на Арене. Обязательных тренировок всего четыре, остальное – индивидуальные занятия. Мой совет – не пренебрегайте уроками выживания. Вам не терпится схватиться за оружие, но большинство погибнет от естественных причин.         ​Тут она совершенно права.         ​- Десять процентов от инфекций, двадцать от обезвоживания. Природа умеет убивать не хуже ножа.          ​Кажется, эту речь женщина давным давно выучила наизусть. А как иначе, если каждый год повторяется одно и то же.    ​      После парада трибутов нас наши стилисты и Фрина отвели в наши шикарные апартаменты, где мы будем жить до начала игр. Мы как следует поужинали. Я даже представить себе не мог, что цыпленок в медовом соусе с рисовыми шариками окажется таким вкусным. А перед сном меня мучали мысли. Мысли о доме и о Зоро, которого я выпустил в окно поезда, когда мы подъехали к Капитолию. Я строго настрого наказал скворцу лететь домой (знает ли он вообще, куда лететь?) и на всякий случай привязал к его лапке небольшое письмо маме, Чесу и Хэви. Отцу я писать не стал. А как семья восприняла мой… неповторимый дебют, как выразился позже Тренди? Смотрели ли они парад вообще? Так или иначе, я все равно проваливаюсь в сон. Но всю первую половину ночи мне снятся кошмары. Я часто подрываюсь с постели с криком: «Хэви! Нет!», потому что мне снова снится его окровавленное тело. Вторую часть ночи я просто бездумно пролежал в кровати, размышляя о будущих играх, о соперниках, периодически выбираясь из комнаты попить воды.   ​      Поэтому сейчас я самая настоящая сонная муха. Даже когда какой-то трибут задел меня своим плечом, я чуть не грохнулся на пол, только через пять секунд разлепляя глаза. Зал для тренировок трибутов представляет собой обширное помещение, стены которого обтянуты странного вида темным металлом. Тут и там разбросаны секции для разного вида обучения. Справа расположились сектора с оружием и полосой препятствий. Всякие ножи, мечи, луки со стрелами поблескивают своими клинками в недобром свете. Слева я замечаю часть с уроками по выживанию в дикой природе. Тут и там виднеются искусственные деревья, какой-то большой экран с изображением растений и небольшая секция по плетению узлов. Как только мы с Трид появились в дверях зала, нам тут же кто-то налепил на спины маленькую нашивку с номером дистрикта. Сегодня – первый день, когда мы видимся с остальными трибутами так близко.   ​      Сейчас, слушая речь тренера и параллельно оглядывая своих противников, я понимаю, что все мои надежды идут крахом. Все они, даже девушки, выше и крупнее меня. Особенно профи. Они совсем похожи на каких-то машин для убийств. Лысая девушка из Дистрикта два вообще на девушку не похожа, когда теперь сквозь короткие рукава футболки прослеживаются ее рельефные мышцы. Замечаю среди толпы черноволосую девушку из Дистрикта Десять. Ее волосы снова забраны в высокий пучок, и даже спортивная форма сидит на ней великолепно. Чуть поодаль вижу рыжего мальчишку из Седьмого. Он натыкается на мой изучающий взгляд и хитро улыбается. Ладно, с этим мальчишкой нужно держать ухо в остро.Прохожусь взглядом дальше. Двое из Дистрикта Один – близняшки, такие крепкие и поджарые, что одного тычка мне в спину хватит, чтобы сломать позвоночник.          ​Атланта заканчивает свою речь и отдает нам команду, что мы можем начинать. Профи тут же шумной компанией направляются к секции с оружием. Остальные трибуты слегка мнутся, но все же неспешно и неуверенно разбредаются в разные стороны. Трид ломаной и обреченной походкой направляется в сектор выживания, держа курс на наставника, который уже учил одного из трибутов учить вязать узлы. Я же остаюсь один стоять на привычном месте, неспешно оглядывая зал. Натыкаюсь взглядом на ранее не замеченное углубление в стене. Оно отделано красивой, бархатной тканью, которая совершенно не уместна тут. Я замечаю там стол и несколько кресел из наверняка дорогущего лакированного дерева. Я резка задумываюсь, а могла бы наша семья позволить себе такую мебель? Почти все деньги безвозвратно уходили на роскошную отделку торгового помещения, но даже она выглядела убого по сравнению со всей прелестью Капитолия. Я усмехаюсь от осознания того, сколько же мне пришлось бы продать флакончиков, пучков или мазей, чтобы заработать на щепку такого дерева. На столе стоят и дымятся самые разнообразные блюда. Вокруг них суетятся богато разодетые люди – распорядители игр. Они, оказывается, будут наблюдать за всеми нашими тренировками? Вот так новость. Им разве не плевать? Выставят баллы на индивидуальных показах, капитолийцы поставят ставки, заберут деньги. Чего это им вдруг так стало интересно на нас смотреть? Неожиданно натыкаюсь на взгляд одного из распорядителей. Он приводит меня в чувство. Я крепко сжимаю ладонь и неспешна направляюсь к секции выживания в дикой природе.    ​       ​По ощущениям, день уже близился к концу. Проведя в зале для тренировок множество несчетное количество часов, я успел опробовать почти все сектора в левой части. Весьма старческий мужчина показал мне, как правильно ставить силки на зверей. Выходило у меня, честно говоря, просто ужасно. В разделе с разжиганием костра я не зря попытал удачу – под упорные наставления миловидной девушки я со второй попытки развел пламя. Успел я и наслушаться правил при выборе ночлега и построении шалаша. Потом мы ушли обедать в общую столовую. Нам дали на выбор множество самых различных блюд – от запеченной курочки с кислым луком до вяленой рыбы с какими-то приторно пахнущими желтенькими кольцами. Господи, у капитолийцев просто ужасные предпочтения в еде. Но, скрепя сердцем и желудком, пришлось пихать в себя кусочки несчастной рыбы, предварительно очистив ее от приторно сладких колец ананаса. Да, я узнал,как они называются. Мне подсказала это высокая, но безумно худая девушка, на чье спине я позже разглядел девятый номер. После обеда нас вновь вернули в зал для тренировок, где я решил перейти в секцию с оружием. От задания на знание различных трав и растений я пока что тактично отдалялся. Слишком уж хорошо я запомнил слова Фрины, сказанные нам, перед тем как мы ушли: «Не показывайте свои сильные стороны. Вы должны сохранить их в тайне от других трибутов!». Хотя, скорее, эти слова были адресованы мне. У Трид не было никаких скрытых талантов или умений. Она была всего лишь маленькой, тринадцатилетней девочкой. Черт, ей было всего тринадцать лет. Неужели кто-то в самом деле сможет пустить такое крохотное создание на Арену?    ​      Я не спеша подхожу к полосе препятствий и встаю в очередь за щуплым мальчиком из, как гласит номер на его спине, девятого дистрикта. ОН совсем маленький, ниже меня на головы две, а то и больше. Ему точно есть хотя бы двенадцать? За мной подтягиваются еще пару человек. Я быстро считаю, каким я стою в очереди. Третьим. Прямо сейчас, к началу своего испытания готовится тот рыжий нахальный мальчишка из Седьмого, который так мне напомнил Хэви. Фрим, кажется…? Следящий за этой секцией дает разрешение к старту. Сама полоса препятствий не особо большая. Сперва идет высокая дорожка из перекладин, по которым надо перебираться с помощью рук. Находится она на высоте… Подождите, она настолько высокая?! Тут метров пять, не больше не меньше. После перекладин две большие и такие же высокие тумбы стоят друг на против друга на приличном расстоянии. Я догадываюсь, что это, должно быть, испытание на прыжок в длину. После идет длинная дорожка, препятствие на которой представляет собой не очень высокую стену без каких-либо выступов. Ага, скалолазание решили проверить? Интересно… Дальше за стеной я вижу лишь верхушку длинного каната, где закреплен маленький обруч, светящийся в сумерках зала, словно звезда на небе. Видимо, он и есть финальная цель этой полосы.          ​Кажется, я слишком сильно задумался, потому что когда я выныриваю из своих наблюдений и мыслей, Фрим уже заканчивает перебираться по перекладинам. Я охаю от того, насколько легко и быстро этот мальчишка перебирает своими, казалось, хилыми ручонками. Он, словно какой-то дикий зверь, молниеносно перелетает через две перекладины сразу и в, казалось бы, невозможном кувырке приземляется на следующей тумбе. Паренек даже не останавливается, чтобы перевести дух. Казалось, он совершенно не устал вытворять бог знает что. Когда мальчишка срывается в прыжок с самого края платформы, у меня невольно екает сердце. Конечно, под полосой расположен спортивный мат, но он почти не облегчит падение. Наоборот, если упасть под неправильным углом или пережать себе что-то своим весом, то будет только хуже. Но Фрим, словно птица, перелетает пропасть и легко оказывается на следующей тумбе. Тут он ненадолго останавливается, чтобы перевести дух. Кажется, все-таки выдохся. Мальчик резко срывается с места. Его рыжие волосы очерчивают его след. Первым прыжком он кончиком ступни отталкивается вверх от вертикальной стены и хватается руками за верхний край. Он чертовски хорош в ловкости, мне с ним никогда не сравнятся. Фрим уже оказывается на середине каната. От его быстрых и четко отработанных движений у меня рябит в глазах. Мальчик, словно рыжая белка, беспрепятственно добирается до верха и одним легким движением одевает обруч на свое тонкое запястье. С радостным криком он отрывает свои ладони от каната. У меня сердце ухает куда-то глубоко. Он сейчас упадет с огромной высоты. Но мальчишка всего лишь спустился по канату, обдирая ладони. Черт возьми, да он просто мастер скрытности и ловкости. Я представляю, как этот мальчик тихо и незаметно пробирается сквозь листву деревьев, перелетая с ветки на ветку, готовясь одним точным выстрелом из лука в шею прикончить свою жертву. Меня передергивает. Даже по сравнению с этим мальчишкой у меня меньше шансов на победу.   ​      Теперь очередь робкого мальчика из девятого. Мне вдруг стало как-то не по себе. Странное предчувствие захлестывает мой разум, пока мальчик готовиться к старту. С парнем что-то не так. Это что-то неправильное и очень-очень болезненное. Я вспоминаю, как изредка видел его, пока оглядывал остальные секции, решая, в какую пойти. Я морщу нос и нахмуриваю брови. На лбу проступает серьезная складка. Но явно не такие чувства испытывает паренек из девятого. По сигналу миротворца он цепляется руками за перекладины и начинает двигаться вперед. Я снова хмурюсь, наблюдая за тщетными попытками парня передвигаться столь же быстро, как и Фрим.          ​Парень тем временем уже почти заканчивает испытание с перекладинами. Он так отчаянно цепляется за каждую следующую балку, так отчаянно сжимает мокрые и вспотевшие ладони вокруг железных прутов. Мне становится его почти жаль. ​Неожиданно, черт возьми, это было неожиданно абсолютно для всех. Руки мальчика резко соскальзывают с железного, черного прута. Мне хватило всего секунды, чтобы предсказать дальнейшую судьбу мальчика.   ​      К его сожалению, он была не самой счастливой.         Громкий, нет, просто оглушительный треск дробящихся в пыль костей разлетелся по залу, в несколько раз усиленный эхом. Я не хотел опускать взгляд вниз. Просто не хотел.          Потому что уже знал, что там.          Тело мальчика распласталось на режущем глаза красном спортивном мате. Он не шевелился. Даже не дышал. Его голова гротескно изогнута под неестественным углом. Сзади меня кто-то громко всхлипывает, нарушая гробовую тишину, что свинцовым покрывалом накрыла зал. Больше ничего не слышно. Потом, несколько миротворцев отходят от своего привычного строя и направляются к мальчику. Видимо, решают проверить все-таки. Я нервно хмыкаю. Я уже знаю, что с ним. Знал еще давно, что с ним будет, еще до того, как тот схватился за первую перекладину. Предполагаю, что у него туннельный синдром запястья. Такое случается из-за генетических особенностей, сильных, несбалансированных физических нагрузок. К нам в аптеку часто приходили люди нашего дистрикта, когда у них во время работы резко отнимались кисти рук. Тогда мы выдавали им разные лечебные растения, содержащие в себе определенную дозу витамина B. Странно, что парень, который живет в дистрикте, основным занятием которого является выращивание сельскохозяйственных культур, ни разу не брал себе немного злаковых растений, которые почти всегда являются носителем нужного ему витамина. Или даже банальной дикой вишни ему не удалось стащить из леса?         Миротворцы времени зря не теряют, тут же принимаясь ощупывать мальчика в поисках пульса.          Наивные. Он уже мертв.         Бездыханное тело быстро выносят из зала через главные двери. Я ощупываю свою щеку ладонью, в попытке прийти в себя. Появляется жуткое, грызущее чувство. Словно большой ложкой часть моих внутренностей вытащили. На том месте осталась только пустота. Я мог его спасти. Я мог его предупредить. Я мог сказать ему, что заметил его слабеющие кисти. Я мог… Гребаный врачебный инстинкт! Гребаная клятва Гиппократа!Тишина постепенно начинает наполнятся шепотом и всхлипами, как кувшин наполняется водой. Вдруг, я слышу, как весь этот неразборчивый гомон прерывает один громкий, отчетливый и насмешливый крик.         - А я знал, что эта сопля сдохнет еще до начала Игр!         Я медленно оборачиваюсь к говорящему. На полу, под тумбой, откуда стартовали все испытуемые на полосе препятствий, стоял высоченный, крепкий парень. Его длинные волосы были забраны в небрежный мелкий пучок на затылке. На его рукаве я рассмотрел нашивку с номером два. Профи.         - Так даже интереснее! Меньше противников мне придется убить на Арене! – продолжал глумиться парень. Профи, стоящие за его спиной, сгрудились в одну кучку и о чем-то перешептывались, гадко ухмыляясь.          Вдруг, девушка из девятого дистрикта, та самая, которая до этого мне подсказала про ананасы, смело отходит от секции с метанием топоров и с яростными слезами в глазах подходит прямо к трибуту-профи из второго дистрикта.          - Не смей так говорить! – зло хрипит она, тыча указательным пальцем в его сторону.          Я смутно начинаю осознавать, что это она громко всхлипывала, когда мальчик только упал. Неужели он был для нее кем-то близким?          - А то что? – насмешливо выгибает бровь парень и широко облизывает свои губы. Замечаю, что кончик его языка проколот пирсингом.          - А то ты станешь моей первой жертвой на Арене, - яростно шипит девушка, сжимая свои ладони, - я так же сверну тебе шею. Посмотрим, как твоя мама это оценит.         Девушка явно пересекла запрещенную черту. Она заступила слишком далеко.         - Ты что про мою мать сказала, потаскуха драная?!         Парень, видимо даже не задумываясь о последствиях, резко прыгает на бедную девушку и хватается ладонями за ее шею.          - Я тебя придушу, будешь гнить в земле! – брызжя слюной, орал парень, все сильнее сдавливая горло бедняги.         Я оцепенело застыл на месте. С чего такая реакция? Судя по его прошлым репликам, обычная шутка про мать не могла его настолько вывести из себя… Только если… Необычно яркое воспоминание бьет в голову, словно черенок от лопаты. Это случилось четыре года назад, когда Хэви было всего десять. Мне тогда пришлось оттаскивать его от банды хулиганов из нашей школы. Гоуфер тогда его сильно побил… Но проблема была в том, за что побил, а не как. Хэви задел больную для него тему - мертвых родителей. Гоуфер жил с бабушкой. Хэви тогда так и не понял, за что получил. Да и я объяснять не стал. Слишком маленьким был тогда брат, чтоб понять всю тяжесть той ноши, которую таскал на себе Гоуфер.          - Дрянь гнойная, кто тебя просил пасть разевать?! – девушка в руках парня уже обмякает и совершенно перестает сопротивляться.          Миротворцы подоспели как раз вовремя, чтобы псих из второго не убил девушку. Сильными руками они оттаскивают брыкающегося парня, который орет разные ругательства.          - Ты будешь первой, кого я голыми руками на Арене придушу!         Меня от этой фразы передергивает. Девушка испуганно опускается на пол, все еще глотая ртом воздух, желая насытиться им как можно больше. Стройная, темнокожая женщина пронзительно свистит в свисток.         - Обратно в строй! – я узнаю в ней Атланту, нашего главного тренера.         Я аккуратно отхожу подальше от начала полосы препятствий и, огибая очередь, спускаюсь вниз. Подхожу к все еще сидящей на корточках девушке, которая все никак не может откашляться.          - Эй, - осторожно зову я ее, - тебе помощь не нужна? Я квалифицированный медик и…         - Не нужна мне твоя помощь, - хрипло отмахивается от меня девушка, вставая с колен, - отвали лучше.         Я хмуро наблюдаю за тем, как девушка вновь направляется в сторону секции метания топоров. Резко разворачиваюсь на пятках и стремительно шагаю к выходу из зала. Хорошо, отнекивайтесь от моей помощи. Хорошо, продолжайте не воспринимать меня всерьез.          - Хватит с меня сегодня тренировок, - устало бормочу я, когда тыкаю пальцем на панели лифта в цифру шесть.