Sonata nocturna//Ночная соната

20 июня, 1977 г.

— Почему ты хочешь стать анимагом? — Я хочу бежать рядом с тобой, — прошептал смеясь парень, прижавшись лицом к Ремусу и откинувшись на его тело. — Я хочу бежать с тобой в полнолуние. — Ты сошел с ума, Сириус Блэк. — Да, из-за тебя, — ответил он, прежде чем медленно поцеловать, руки Сириуса вцепились в его волосы, притягивая ближе, углубляя поцелуй. Ремус вздрогнул, когда юноша прикусил его нижнюю губу. — Я хочу, чтобы ты любил меня каждой частичкой своей души, Люпин. — Это хорошее начало, чтобы заставить меня полюбить тебя. — Я старался, — ответил Сириус со злой улыбкой. Ремус чувствовал, как теплое тело Сириуса прижимается к его коже при каждом прикосновении, а волшебный аромат переполнял его чувства и заставлял теряться в ощущениях. Его сердце бешено колотилось, когда Сириус провоцировал его, созвездия на потолке ярко сияли, когда он чувствовал рычание из глубины своего горла, и Ремус мог думать только о том, как сильно он хотел, чтобы это длилось еще один день, чтобы у него был еще один день, когда… — Ремус. «Сон закончился», — подумал он, открывая глаза. Его сердце все еще учащенно билось. Он все еще мог вспомнить вкус губ Сириуса. И ощущение длинных темных волос парня между своих пальцев. Ему потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить, где он находится, и понять, что ему снова снится Сириус Блэк. Воспоминание о том, какими они были, призрак того, какими они были. Он прикрыл глаза тыльной стороной ладони, чувствуя, как печаль овладевает всеми его чувствами, когда он приходит в себя. Она была повсюду. Это началось в груди, как сильное давление, которое не позволяло дышать. Он продолжал думать, и каждая его мысль была переполнена безмерной печалью, которая пронизывала все вокруг. Она распространялась по всем частям его тела. Поглощала его. Заставляла поверить, что боль никогда не покинет его. И когда он думал, что больше ничего не сможет почувствовать… приходила ярость и обида. Ремус предпочел бы сгореть в ненависти, которую испытывало его сердце, чем впасть в отчаяние от боли. «Почему он все еще снится мне?» — думал он, злясь на себя. Он не заслужил этого, не заслужил счастливых воспоминаний после того, как превратился в чудовище. «Отвратительный и ужасный монстр, — повторял голос отца. — Я никогда не должен был оставлять тебя в живых. Я никогда не должен был позволять тебе оставаться в живых». И это было правдой. Все, что когда-либо говорил ему отец, было правдой. Ремус Люпин действительно превратился в монстра. Так было всегда. Он горько рассмеялся, почувствовав слезы в глазах. — Проклятое и отвратительное чудовище, — тихо прошептал он. — Лунатик, — раздался голос Регулуса Блэка. «Больно», — подумал он. Это причиняет боль больше, чем он мог себе представить. Боль разъярила волка. Волк узнал ее. И он помнил. Конечно, он помнил. Насколько уязвимым Ремус был в прошлом из-за того, что погрузился в боль. Волк бы этого не допустил. Тьма не оставила бы его просто так. И зверь, и тьма не давали ему уснуть из-за глубокой обиды, которую он испытывал. Хотя он по-прежнему не различал, кого ненавидел больше. Себя? Волка? Или проклятую магическую войну, в которую он был втянут? — Лунатик, — повторил Регулус. Ремус посмотрел на него. — Я в порядке. Проклятые кошмары. — У меня тоже. О той ночи. — Парень кивнул с пустым выражением лица. Он знал. Были ночи, когда они почти не спали, думая обо всем, что сделали, обо всем, что они провоцировали. О том, как это повлияло на то, кем они были. Но юноши были погружены в свой собственный ад, в свои собственные кошмары. Регулус Блэк переносил их молча. И с каждым прожитым днем Ремус все больше и больше ощущал отсутствие веселого блеска в его глазах, отсутствие ослепительных улыбок и страдал от отсутствия смеха. Потому что они забрали мальчика, который тосковал по Пандоре Линч, мальчика, который улыбался, получая письмо от брата, мальчика, который шутил с Ремусом по любому поводу. Они уничтожили его. Сердце Ремуса пылало от ярости. Так не должно быть. Этого никогда не должно было случиться. Они не знали. Не представляли. Как сильно повлияет на них то, что они станут убийцами. Ремус презирал свои собственные кошмары. Потому что его не мучили воспоминания о той ночи, когда он и Барти Крауч-младший разрушили семью. Нет. Кошмары Ремуса были прекрасными воспоминаниями, которые играли с разумом, переворачивая все с ног на голову и причиняя боль каждую секунду. Потому что это было больно. Было больно осознавать, что несколько дней назад у него все еще был Сириус. Несколько дней назад они были на концерте Боуи, смеялись, целовались и пели. Несколько дней назад они занимались любовью. И Ремус обнаружил письмо, в котором Сириус говорил ему, что любит его, и было так легко сказать ему то же самое. Потому что он любил его тоже. Он любил его так давно, что чувствовал это каждой частичкой своего существа. Сириус Блэк был сном, от которого парень снова не хотел просыпаться. Но все пошло наперекосяк. Потому что любви Сириуса Блэка было недостаточно. «Этого никогда не будет достаточно», — с горечью решил он. Потому что он мог. Он мог забыть весь этот чертов план. Забыть о кольце, остаться в постели рядом с Сириусом, в том лондонском отеле, и проснуться рядом с ним, и сказать ему, что любит его, и придумать план, при котором он и Сириус были бы более чем возможны… Вместо этого Ремус стал убийцей. Потому что это был план, на который они себя обрекли. У них были месяцы, чтобы найти другой способ, убедить Регулуса в том, что у плана есть другие варианты, что они могли бы попробовать, остаться и действительно быть… но они этого не сделали. Они продолжали отчаянно цепляться за план, думая, что это единственный выход. Потому что они не отпустили бы Регулуса. Они никогда бы его не отпустили. Регулус Блэк оказался в тисках родителей, своего имени и ожиданий. Ремус был не в силах отказаться от этого. Он бы остался на его стороне, независимо от того, сколько жертв ему пришлось бы принести. Он решил это слишком давно. Перед Сириусом, перед Лили, перед всем, что могло заставить его колебаться. — Это моя вина. Это моя проклятая вина, — сказал он Ремусу прерывающимся голосом. — Прости, Лунатик, мне так жаль… пожалуйста, прости меня, пожалуйста… — Ты позволил ему уйти, Реджи, — ответил Ремус с отчаянием и яростью, — Ты позволил ему уйти, и взамен пожертвовал своей жизнью. Не говори, что это твоя вина. Не говори так больше. Ты не можешь этого говорить. Блэки никогда бы не отпустили Регулуса, потому что Сириус был свободен. И им нужен был наследник. Бремя этого решения легло на плечи Регулуса. Решение быть тем, в ком нуждались родители, в обмен на безопасность Сириуса Блэка. Так было всегда, с того самого лета, когда Сириус вернулся из Хогвартса и выглядел счастливым, потому что у него появилась надежда, друзья и дом, куда он мог отправиться подальше от мрачного особняка родителей, от жестоких наказаний и пыток, от ожиданий молодого мистера Блэка и от Регулуса. Когда Реджи поступил в Хогвартс, он увидел, как его старший брат счастливо улыбался другим людям, как у него был другой блеск во взгляде, который совсем не походил на вызывающий взгляд, которым он смотрел на родителей, несмотря на ужас, который он испытывал, столкнувшись с ними. Он был его старшим братом, человеком, который заботился о нем и который получал за него наказания. Он был первым другом и первым человеком, которого он полюбил. Конечно, Регулус Блэк пожертвовал бы собой ради него. Он любил его. И даже, будучи ребенком, будучи слабым, презираемым, он согласился стать тем, кем хотели родители, чтобы они забыли о Сириусе. Он принял корону, не подозревая, что утонет под ее весом. — Ты обменял свою жизнь на его, Реджи. Его глаза наполнились слезами. Регулус стал еще одной жертвой во всем этом. Ребенок, напуганный тем, что он найдет в Слизерине, ломался, осознавая, что все, чего боялся найти, сбылось. Ремус вытер слезу со щеки Регулуса. Он так ненавидел Сириуса за то, что он позволил этому случиться. За то, что был чертовым эгоистом и бросил мальчика, который так сильно его любил, что был готов пожертвовать всем ради него. Потому что каждый раз, когда Сириус Блэк отдалялся от своих родителей, Регулус Блэк все больше оказывался перед ними в ловушке. Ремус годами ненавидел Сириуса за это. Он ненавидел и презирал его больше, чем кого-либо, потому что никто в его жизни, никто не был готов так много отдать за него, никто никогда не любил его так сильно, как Регулус любил Сириуса. И за это было легко любить Регулуса, хотеть защитить его, хотеть последовать за ним в ад. Это было приоритетом в жизни, это было так давно, что Ремус не знал, как жить по-другому. Было больно осознавать, что многое могло бы сложиться иначе, если бы у них с Регулусом был другой выбор. Но ничто из этого не имело значения. Сириус Блэк ненавидел его. Он позаботился о том, чтобы это было так. И какая-то часть Ремуса тоже ненавидела его. Он ненавидел за то, что влюбился в него, ненавидел за то, что позволил парню так много значить для себя, ненавидел чувство потери, которое причиняло боль каждую секунду. Он ненавидел его. Он ненавидел Сириуса Блэка за все, кем они были, за все, кем они были сейчас, и за все, кем они станут, чтобы удержать его в стороне от правды. — Я осудил тебя вместе со мной, — ответил Регулус. — Нет. Ты этого не сделал. Потому что Ремус знал. Он знал, что он монстр задолго до того, как встретил его. Он должен был быть несчастным с того момента, как его укусили, с того момента, как маленький ребенок был проклят и превращен в зверя. Легко было заблудиться во тьме и оказаться во власти волчьих желаний, жажды крови, хаоса и разрушения. Настолько легко, что у него все еще были моменты, когда было трудно дышать и когда он чувствовал себя ужасно из-за всего, на что был способен. Он все еще слышал всхлипывания девочки. Девочки, мать которой была убита за то, что она была грязнокровкой. Она была маленькой. Сколько ей было лет? Может быть, того же возраста, что и Ремус, когда монстр уничтожил его семью? Выжила ли она? Пророк не упоминал о ней. Он сказал ей спрятаться. Но это не могло стереть того факта, что он был ответственен за разрушение ее жизни. Проснувшись в доме Поттеров, он решил, что не заслуживает ни прощения, ни чьей-либо привязанности. Он видел это по измученному, молчаливому взгляду своей лучшей подруги. Лили отчаянно хотела верить ему, отчаянно хотела сохранить в своем сердце верного друга, который пошел в министерство, чтобы спасать таких, как она, хотела, чтобы все годы их совместной жизни остались в живых. Но она знала. Конечно, она знала. Ремус этого не отрицал. Потому что он не заслужил этих людей. Он не заслуживал любви Сириуса Блэка. Он не заслуживал того, чтобы быть счастливым после всего, что он сделал той ночью. И все, на что он был бы готов, чтобы погрузиться в ад все глубже и глубже, если бы это означало сопровождение Регулуса Блэка. Потому что у них не было другого выбора. Им не дали другого выбора. Реджи проследил за ее взглядом. И Ремус знал, что он видит его боль. Но помимо мучительной боли что он чувствовал, он знал, что его друг увидит злобу и ярость в его сердце. Обида на магическое общество и войну, в которой у них двоих не было выбора. Им было по семнадцать и шестнадцать, но с детства они были вовлечены в это страдание, зависящее от решений других людей. Дамблдор появляется в его доме на следующий день после того, как Лайалл Люпин пытался его убить. Вальбурга и Орион Блэк делают Регулуса идеальной заменой наследнику. У них никогда не было выбора. И это было несправедливо. Никогда не было. — Давай отомстим, Реджи. — Да, — ответил Регулус с другим выражением лица. — Я обещаю тебе.

***

Они добрались до дома Лестрейнджей. Беллатриса бросила на Ремуса полный отвращения взгляд. — Псу-гею нельзя входить в мой дом, — злобно прорычала она, источая ауру безжалостного безумия, разжигающую волчьи инстинкты. — Ты можешь остаться во дворе. Ремус холодно улыбнулся. Не имело значения, был ли он уже здесь, не имело значения, сколько лет он был рядом с Регулусом, не имело значения, насколько он был связан с Малфоями и Блэками. Беллатриса всегда ненавидела его кровь и проклятие. В ее глазах Ремус был полукровкой и, что еще хуже, темным существом, уступающим ей. Ему так надоело все это дерьмо, что, когда он почувствовал темную магию вокруг себя, он содрогнулся от желания разорвать ведьму на части. Наслаждаясь гневом, пылающим в крови. — Он мой, — сказал Регулус, вставая между ними. — Он принадлежит мне. Так что я был бы признателен тебе, кузина, если бы ты не заставляла меня сердиться на тебя. — Это мой дом. И мое правило заключается в том, что грязные ненормальные собаки спят во дворе. Это заботливо, если подумать о том, что я могла бы с ним сделать. — Ты думаешь, что сможешь противостоять мне, Белла? — спросил Регулус с презрением. — Ты злишься из-за отвратительного слуги-гея? — Беллатриса насмешливо улыбнулась. — Дело не в моем слуге, — с презрением заявил он, — дело в уважении, Белла. Я Блэк. Я пришел за твоей помощью. Но если ты решишь стать моим врагом, это не будет проблемой, — он презрительно улыбнулся. — Ты хорошо знаешь, что с тобой сделает наша семья, если ты меня не поддержишь. Мальчик, который дрожал от страха перед тем, что может сделать его старшая кузена, исчез. Он больше не был тем, кого можно было презирать или запугивать. Он был молод, да. Ему было шестнадцать. Но они превратили его в убийцу. Они сделали его достойным наследником Блэков. Он остановился перед своей кузиной, и Ремус понял, что он выше ее. Он выглядел старше. И его присутствие отличалось от того, что было несколько месяцев назад, когда Беллатриса дразнила его, говоря, что его родители выжгли Сириуса из семейного древа. Теперь Регулус нес на себе бремя крови, обещаний и желания отомстить всему миру. Он был темным принцем Слизерина. Тот, кто мучил каждого из тех, кто недооценивал его в замке. Тот, кто заключил сделку с волками. Тот, кто был способен убивать ради достижения своих целей. Парень чувствовал это. Его магия подавлена жаждой тьмы, влияющей на Регулуса. Направляя его к тому, кем он должен был стать. Использовать Блэков против нее было достаточной угрозой. Беллатриса была безрассудной, опасной и даже нестабильной. Но она не была глупой. Она жаждала власти Блэков, хотела, чтобы они были на ее стороне. Всю свою жизнь она выполняла приказы своей семьи, чтобы гарантировать, что эта власть останется за ней. Она вышла замуж за человека, который был ей безразличен, поскольку ее родители согласились с этим, она вступила в ряды пожирателей смерти вместе с ним, потому что следовала убеждениям, которые внушила ей ее семья, и теперь она примет Регулуса, потому что таково было желание Блэков. Потому что таким образом ее по-прежнему поддерживала бы самая влиятельная семья в волшебном мире. — Молодой хозяин Блэк вырос, — прошептала она со злобной улыбкой и приветствовала его в своем доме. Но они оба знали, что Регулус играет на опасной территории, противостоя ей. — Она предаст тебя, — сказал Ремус, проскальзывая в комнату. — Она попытается, — согласился Регулус с решительным видом. — Но я единственный, кто может предложить голову Дамблдора ее любимому Темному Лорду. И это то, что она не может игнорировать.