SMOLiiN BRUN FUS (Страсть приносит Силу)

Саундтрек: The Elder Scrolls V Skyrim- Steel on Steel.       В день, когда родилась Зафира, бушевала такая же страшная буря, какая разыгралась и сейчас.       Когда-то буря настигла Зафиру в день первой драки. В день, когда впервые убила кого-то, защищая свою честь.       Скайрим встретил редгардку холодным ливнем, запахом крови и болью от стёртых в мясо стоп. Прямо как Сиродил, когда Зафира впервые подрядилась работать наёмником. Боль прошлась по телу, как яркий огонь, охватывающий политый маслом костёр. От сверкающих молний раскалывалось небо, так же, как и от грома голова. Глаза, завидевшие вспышку света в чёрном небе, тут же закрывались, в надежде не видеть боли и ужасов прошлого, что приходили секундными ведениями. От рёва в небесах дрожали горы, и Зафира закрывала уши, не желая слышать эхо прошлого, а облака чернели как песок от крови, которую она пролила.       Зафира плачет молча. Не рыдает навзрыд и не кричит. Молча льёт слёзы, когда бинтует ноги в комнатушке, что сняла в вайтранской таверне. Молча стискивает зубы, когда тело ломит от жара, а зелье лечение кое-как, медленно, но хотя бы верно, заживляет раны, полученные в бою.       Одного Зафира боится. Боится, что правая рука болит слишком сильно и ей кажется, что кость всё-таки треснула, когда проклятая Иман, взявшая имя Садия, попыталась ранить её.       Уже когда Зафира увидела родичей с изогнутыми клинками, облачённых по пустынным обычаям, она поняла, что дело, которое ей доверили Соратники, не сулит ей лёгких денег и славы.       Редгардка утирает слёзы и пересчитывает кровавое золото, когда долго не может уснуть. Норды вновь затянули песни у огня и горланят их так громко, что Зафире не помогают даже затычки для ушей. Вновь перед глазами удивлённое лицо Садии, вновь в ушах усталость и радость в голосе Кемату.       Поэтому редгардка пьёт за стойкой, наплевав на совет Кемату. «Смотри, не пропей всё сразу». Зафира пьёт, вспоминая лицо Садии, что так легко ей доверилась. Пьёт, потому что нет иного выхода. Дедовская сабля льёт кровь без всякого конца, но всегда с веской причиной и всегда обнажается правой рукой. Сабля отца, коей Зафира орудует левой рукой, льёт кровь не хуже и тоже не без причины. Потому Зафира пьёт, пока хозяйка таверны не отнимает у неё кружку и не провожает её до постели. Иман предала Таннет. Иман, она же Садия, убила тех, кто верил в неё. И теперь Зафира знала, что суд настигнет Иман. Знала, что её отец отомщён, а дед вскоре получит голову сыновьей убийцы.       Пару дней спустя Зафира возвращается в Йорварск. Мечница-редгардка отчитывается перед Вилкасом. Не сильно юный, но и не старый норд внимательно слушает её речь, дёргает головой, будто зверь поправляет ухо и смотрит на раны Зафиры. — Выходит, ты не только задание выполнила, но и месть свершила? Не сразилась с родичами, а вступила в союз? Это конечно хорошо, да чего нас не попросила помочь? Пришла вся побитая, будто в первый раз меч взяла в руки. — За столом сидит старик Кодлак, так похожий на деда Зафиры и чем-то напоминающий родной Хаммерфелл. Кодлак смотрит на Вилкаса, и Соратники пожимает плечами. Если Фаркас, сидящий рядом ест, да одни ухом слушает, то Вилкас всерьёз думает, что Зафира, при своих умениях, допускает много ошибок. Хорошо пляшет, да часто падает. Ловко рубит, на раз за разом мимо. Зафира злится, будто отвечает отцу. При том отвечает достаточно громко, чтобы её услышали все Соратники, занятые кто чем. И больше всех Эйла навострила уши, пока Скьор с каменным лицом просто молча смотрит на редгардку. — Я бы не отказалась скрестить мечи с Кемату. Однако верь мне, Вилкас. Я просто не могла не отомстить суке, продавшей город моей матери Талмору. Вдобавок ко всему, я достаточно пролила крови, пока искала Кемату. Деньги уплачены, закон чести не нарушен. Что люди сеют, то они и пожинают, Вилкас. — Кодлак кивает, доедая куриную ножку, при этом он выглядит гордо, будто говорит не какая-то пришлая девка, а его родная внучка. — Эй, не злись, щеночек. Я не осуждаю, всего лишь интересно, что же ты так рвалась именно это задание взять. Да в Йорваскре тебя долго не было, потому спрашиваю. Могли бы и нас позвать, раз драка намечалась знатная. — Зафира отдаёт Вилкасу кошель с деньгами, наливает себе эля после того, как жар в теле горит ещё больше прежнего. — Не называй меня щеночком, Вилкас. Не то второй раз жопу надеру. — Тут-то подскакивают все Соратники, ждущие этого момента. Кто-то уже звенит монетой, делает ставки. Кодлак же скрещивает руки на груди и качает головой. А Вилкас впервые за долгое время не слушает наставника и Предвестника. — Пошли, покажешь, чему научилась. Барышня из страны песков.       Буря вновь гремит над её головой. В правой руке сабля деда. В левой — сабля отца. И вновь буря зовёт её сражаться. Но в это раз не лить кровь, не спасаться под крики матери, умирающей на улицах родного города. В этот раз голос отца мешает ей сосредоточиться. Вместе с молниями бьёт отец сердце Зафиры: «Не смей брать саблю в руки. Никогда». Вновь со вспышками лицо матери перед глазами. Вновь просьба деда сбежать подальше от великих домов и жить так, как того велит сердце.       Зафира танцует. Пляшет вместе с каплями воды, что льётся ливнем с неба. Вилкас бьёт точно, размашисто, но при этом быстро. Нечеловечески быстро.       И как бы Зафира не старалась, она не такая быстрая, как молния. Не столь отточены ей движение и не так ловка она, как зверь на охоте.       Потому Зафира проигрывает Вилкасу. Падает от верного удара, лежит и чувствует кровь на щеке. Хороший такая шрам от острия двуручного меча, что не сумел добраться до её шеи какого-то дюйма. С новой вспышкой зачинается новый круг танца. Новые удары, новые прыжки и финты. С новыми вспышками возвращаются слова отца: «Сабля не станет тебе любовью. Сабля тебя погубит, как когда-то погубила и твою мать»! И с каждым болезненным падением, с каждым позорным поражением и с каждым: «Хватит, щеночек. Позже научишься сражаться, как подобает!» — Зафира встаёт. Вытирает рукой кровь с лица и вновь пляшет с мечами. Успевает пару раз задеть Вилкаса, поцарапать его руку и услышать вместе с раскатом грома и улыбкой Кодлака слова деда: «Ты дитя залива Илиак. Ты — шторм в этом заливе. Ты буря, внучка. Так делая то, что положено буре. Круши и вой!»       Зафира проснётся в Йорваскре, после того, как Вилкас во время очередного удара загонит эфесе меч ей в живот. Редгадка выронит родовые сабли, согнётся в три погибели и потеряет сознание.       Фаркас отнесёт ей в опочивальни, Эйла приглядит, а вот Кодлак и Скьор накажут Вилкаса самым необычным способом. Заставят учить Зафиру. Прикажут следить за ней, сопровождать на охоте, задании или каком-нибудь приключении.       И сколько бы себя Вилкас не успокаивал, Волк внутри него не переставал твердить: «Засмотрелся. Загляделся. Залюбовался!»       Сам же Вилкас на пару дней спрячется в лесу и только на седьмой день встретит Зафиру в рифтенском лесу. Волк требовал охоты. Волк требовал свободы и Луны, а когда Волк вновь увидел Зафиру, то тут же зарычал: «Смотри. Гляди. Любуйся!» С пеной у рта рычит захмелевший Волк внутри Вилкаса, ожидая новой ночи и новой полной луны.       Зафира же скажет Вилкасу, что есть одна работёнка. И что за неё уже взялись два норда. — Как думаешь, кто первый убьёт дракона? Соратник или безумец? — Спрашивает Зафиру, улыбаясь, как улыбается воина перед битвой. Вилкас лишь качает головой: — Пойдём и узнаем.