Мясо

– Мистер Харрис, пожалуйста. Вы уже неделю не выходите из лаборатории и дышите этой ужасной вонью. Как бы я не уважала вас, но уже скоро ваш разум совершенно свихнётся! – Блондинка быстро и чуть торопливо поправила очки и тканевую маску на лице. Просеменив до широкого окна, завешанного шторами, Молли собиралась хоть чуть приоткрыть форточку, но её руки были перехвачены. – Не смей. Ты меня слышишь? Не смей! Если я упущу хоть каплю того, что отделяет меня от открытия - моей главной подопытной станешь ты, а не эти бесполезные гнилые куски мяса! – Учёный, не жалея, рывком откинул девушку в другую сторону комнаты и быстро вернулся к своим расчётам. Тёмные глаза с синяками под ними судорожно рассматривали всё новые и новые записи. Белый халат давно перестал быть таковым, ведь этого эксперимента даже случайно не должна была коснуться частица чего-то ненужного и инородного, будь то даже обычное моющее средство. Джон, собрав несколько пустых грязных тарелок, закинул их в раковину к другой горе посуды, возвращаясь после этого к своему столу. Развернув голову под каким-то неестественным углом, он уставился на девушку, растянув губы в почти что сумасшедшей улыбке, подрагивающими руками вцепившись в очередной неудавшийся образец. Масок он не носил, несмотря на то, что другим категорически запрещал соваться в помещения хотя бы без малейшей защиты. Тихо смеясь, он кинул очередной кусок на пол перед девушкой, от чего тот стал выглядеть ещё более жалким чем до этого. – Молли, будь добра, забери неудавшиеся образцы и выбрось их. – Он громко хохотнул, пристальным взглядом вцепившись в доску за своей спиной, из раза в раз всё более тёмную и грязную. – Как скажете, Джон. - Девушка кивнула и, натянув защитные перчатки понадёжнее, принялась соскребать с тарелок и пола то, что ранее являлось мясом. Говядина, свинина, курятина, даже изредка куски человечины лежали то тут, то там по большей части лаборатории. Некоторые, ведомые периодическими всплесками эмоциональности местного учёного, валялись на полу, хрустя осколками битой посуды. Собрав всё в более-менее цельную кучу, Молли подняла неуверенный усталый взгляд и вздохнула: – А куда их девать-то теперь? Такое даже собакам не скормить, а куда-либо ещё их не отвезти. – Да всё там можно скормить. Псинам дела нет, что за мясо они жрут, а само мясо уже не имеет мыслей. Да и не случится уже ничего, оно всё равно бесполезное, особенно для животных. – Харрис недовольно фыркнул, склоняясь над одним из микроскопов, и, не глядя записывал показатели, тихо шепча под нос и чертыхаясь от неоправданных ошибок в своих же расчётах. Молли нахмурила бледные тонкие брови и уже хотела возразить, но, помня, чем обычно кончаются их перепалки, молча собрала кучку бывших зверушек в большой мусорный пакет и, взвалив на спину, понесла прочь из лаборатории, не обращая внимания на очередные бредовые смешки своего босса. Спустя минут десять чёрный мешок упал рядом с мусорным баком. В скорем времени его раздерут местные дворняги и коты, поглощая подачки людей со всей жадностью, обычно им не свойственной. А после разбредутся по всему городу, от чего местные жители будут гадать: с чего это на их улицах там много помирает животных? Может живодёр какой завёлся? Погодите-ка...оно что.. двигается? Люди без дома живут обычно там же. Копясь в мусорках и выискивая пожитки, хоть кто-то из них явно наткнётся на остатки того, что животные не смогли растащить. И явно захотят полакомиться тем же, не найдя других вариантов, а может и с другими поделятся. И уже после этого, в полусознательном бреду, лёжа в собственной блевотине и пене из рта, корчась в конвульсиях и закатывая глаза, они подумают только о том, как жизнь к ним не справедлива. И что другие люди, не сделавшие в жизни ровным счётом ничего, не достойны жить лучше них. Как голод скручивает животы, растворяя самого человека в своих животных желаниях и потребностях. И как этот голод увеличивается в разы, затавляя хотеть большего, чем обычный кусок мяса.