Останется лишь портрет

Сегодня я возвращаюсь в Хогвартс. 3 летних месяца пролетели незаметно. Хотя, на самом деле, некоторые дни были настолько медленными и тягучими, словно застоявшийся мед. Все же, мир магов куда интереснее, с его битвами и самыми различными существами. Или такая жизнь была только у меня? Скорее всего, главная проблема среднестатистического волшебника это украденное нюхлером золото, или то, что их прыгливый горшок куда-то ускакал. Везучие.  За эти каникулы я обменялась парой писем с Натсай и Поппи. Будучи ещё школьницей из совершенно обычной школы, я не была обделена общением со сверстниками, но и близких друзей у меня не было. Обо мне можно было сказать: со всеми, но одна. И меня это не тяготело. Я всегда могла спокойно прибиться к девочкам во дворе, которые играли в салки, а позже уговорить их позвать мальчишек чтобы играть всем вместе. Но и уходила со двора я самая первая, и думаю, что чаще всего это оставалось без внимания. Они замечали отсутствие одного игрока только минут через 10.  Не хочу сказать что дети волшебного мира куда дружелюбнее и что с ними интереснее играть. Все дети мира похожи друг на друга, им бы повеселиться от души и придумать новую забаву. Но с появлением в моей жизни Натсай и Поппи, я поняла что такое настоящая девичья дружба. Натсай мне как старшая сестра, которая подскажет решение проблемы и не осудит за глупости. Сестра, которая всегда защитит тебя от обидчика, даже если он больше и опытнее её в десятикратном размере. А с Поппи немного иначе. С ней легко говорить о всяких глупостях, а также эти глупости совершать. Однажды мы с помощью трансфигурации изменили друг другу цвет волос: я ей в светло-розовый, а она мне в голубой. И мы, хихикая и желая чтобы наш внешний вид оценил каждый ученик, вошли в большой зал на ужин. Кто-то закатывал глаза, а кто-то действительно оценил и позавидовал. Кажется, это были первокурсники. Но не оценила профессор Уизли и издалека заметив наши цветные головы, филигранно взмахнула палочкой и привела наши прически в их прежний вид. Мы немного расстроились, но все равно остались довольны. Нас заметили.   От Себастьяна писем я не получала. Тяжело признаваться самой себе, но каждый день, все 3 месяца, я временами разглядывала небо, надеясь увидеть там его сову. Переживаю за него и искренне волнуюсь. Я даже не знаю где он жил все эти 3 месяца, общался ли с сестрой, или с Оминисом. Наверное, я не сдержусь и прерву наше полугодовое молчание при удачной возможности в школе. Если конечно он появится там. Как мне хочется как раньше, с интересом слушать его пламенные речи о новых книжных открытиях. Снова хочу идти вместе с ним по школьному коридору на обед и глядеть в его затылок, потому что у него слишком широкий шаг и он вечно отрывался вперед от меня. Себастьян даже не замечал что я иду позади и продолжал болтать. Ещё скучаю по нашим посиделкам в библиотеке за домашним заданием. Себастьян ненавидел писать конспекты. Он бы без проблем пересказал наизусть прочтенный параграф, а вот конспектирование всегда выводило его из себя. Уж больно за письмом он неусидчивый. Я лишь тихо улыбалась, слушая как Оминис заставлял его выполнить домашнюю работу, в те разы, когда он присоединялся к нам третьим.     Сначала я чувствовала себя неловко рядом с лучшим другом Себастьяна, тем более его вечные колкие комментарии и недовольный тон порядком раздражали меня. Бывало я даже хотела рявкнуть на него чтобы он уже наконец замолчал и спросить у Себастьяна, как он вообще его терпит. Но мне удавалось каждый раз держать себя в руках и высказывать свое недовольство лишь громким вздохом усталости. Так или иначе, они друзья, и раз Себастьян терпел этот извечно саркастический тон, значит и я должна была. Наверное.  Так что, за летние каникулы, прилетали лишь птицы моих подруг и школьная сова, с приглашением на обучение на новый курс и прилагающийся к нему список необходимых книг и предметов. Котелки и все прочее. Как хорошо что после победы над Ранроком у меня появилось время для подработки до окончания учебного года. Чаще всего я занималась доставкой разных ингредиентов для продавцов товарных лавок, но бывало мне подкидывали дела посерьезнее. Выгнать тролля из деревни, пробраться в старый, обветшалый замок и спасти домашнего питомца. Или тайком забраться в чужой подвал и выкрасть особое растение. Конечно, ученица Хогвартса готова вам помочь, дорогие взрослые волшебники.   Так же, примерно в середине лета я получила неожиданное письмо от профессора Уизли. В нем, она мне сообщила, что в министерстве, по её просьбе мне разрешили пользоваться магией во время каникул. Но только очень тихо и, естественно, в стороне от чужих глаз. И это было абсолютно кстати, потому что к этому времени меня уже изрядно ломало. Засыпать без дрожи и мороза по коже я не могла. А днем, в мгновения спокойствия, за обычным чтением книги в нашей уютной гостиной, я чувствовала невыносимый жар. Он начинал подступать от самых кончиков пальцев ног и распространялся по всему телу. Мама сразу замечала мое оцепенение от страха и боли и не получая от меня ответов на вопросы о том что со мной происходит, она крепко обнимала меня, прижимая к своей груди. Слыша стук её сердца, я действительно приходила в себя, а магия затухала, вновь засыпая внутри меня. Не знаю как именно Маме удавалось подавить во мне этот всплеск энергии, но к счастью, в каждый такой момент, она была рядом. Матушка пыталась узнать что это, почему её ребёнка изводит неведомая сила. Но каждый раз я отмахивалась и говорила что просто захворала. Конечно Мама не верит мне и ещё очень много раз пыталась вытащить из меня правду. Но ей незачем знать истинную причину моих изменений. Ей нельзя знать, что я поглотила необузданную и возможно самую мощную силу, которая существует на этом свете.   Получив разрешение от министерства, я, не доводя свое состояние до пика худших минут, примерно раз в неделю уходила глубоко в лес. Было действительно страшно, что вдруг меня кто-то заметит среди деревьев и кустов, но этот лес был знаменит своей болотистой местностью, где потонуло немало жителей нашего городка и домашнего скота. И зная, что из-за плохой репутации леса существует очень маленькая вероятность того, что в него заглянет какой-нибудь человек, у меня каждый раз получалось успокоить саму себя и получать долгожданную разрядку. Теперь я научилась спокойно выпускать излишки магии, не давая ей брать верх надо мной. Теперь и в виварии станет спокойнее. Потому что сейчас, уже имея хоть и небольшой, но контроль над древней магией, я могу без шума и страха выпускать её. И сейчас это даже красиво. Если раньше моя сила оставляла за собой лишь щепки от деревьев и стойкий запах гари, то сейчас этот процесс завораживает. Проводя незамысловатое движении палочкой, я выпускаю из ее кончика тоненькую ниточку дыма. Он меняет свой цвет, переливается. Сначала он синий, источает опасность. Далее, чуть погодя, становится голубым, заставляет приковать к себе взгляд и следить за каждым его завитком, убегающим вверх. Серый - опустошающий, нагоняющий грусть, словно я начинаю тосковать по своей силе, желая вобрать её обратно в себя. И наконец белый - очищающий и успокаивающий. Когда последний завиток дыма выскальзывает из моей палочки и устремляется вверх, я все также продолжаю стоять на месте, каждый раз следя за тем, как в небе растворяется магия. Эта сила все же может быть красивой.   Чемодан собран, сова перед отъездом вдоволь поохотилась и размялась, и теперь сидит в клетке, ожидая начала пути. Кажется, Лейрия тоже в предвкушении как и я. С Мамой мне придется прощаться дома, потому что ей было бы куда тяжелее эмоционально, если бы она видела как школьный поезд, из окна которого я выглядывала бы, стремительно удалялся со станции. Дома, проще, дома спокойнее. И тем более путь до Лондона с её коляской доставил бы некоторые неудобства.   Тяжело оставлять её, зная что она так тоскует по мне. Естественно, я тоже очень скучаю по ней, особенно в хмурые и серые дни, когда ощущение одиночества все гуще и гуще окутывало меня. Но мне кажется, что родитель всегда будет тосковать сильнее по своему дитя, чем сам ребенок.   Но в этом году нам обеим будет чуточку проще, потому что я знаю, что не оставляю маму совсем одну. Примерно в июле я отправила письмо Дику, с просьбой узнать у своих знакомых эльфов, не хотят ли они пристроиться в новую семью с молодой волшебницей. Долго ждать ответа от хранителя моей выручай комнаты не пришлось и совсем скоро, прямо посреди нашей гостиной, теплым вечером, когда Мама подшивала очередной заказ, а я спокойно читала книгу, появилось невысокое существо. Матушка вскрикнула и не могла поверить своим глазам. Так, она впервые познакомилась с волшебным созданием. Домовик представился как Рикки. Хлипенький, в темно-серой майке. Казалось он старше Дика, если рассуждать по человеческим меркам, можно было дать ему на вид лет 50. Парочка седых и тонких волос как струны лежали на голове персикового цвета. Глаза большие и радостные, что меня очень привлекло.  – Доброго вечера, госпожа Тил, Рикки не в коем случае не хотел напугать Вас.– Кланяясь моей Маме говорил эльф, после того как представился и рассказал мне о том, как Дик связался с ним.   До того как появиться у нас дома, Рикки подрабатывал в деревенской таверне. Дик лично появился перед ним с моим предложением. И хотя редкий домовик захочет прислуживать маглорожденной ученице Хогвартса, а уж тем более в отсутствие во время учебы, служить её Матери маглу, Рикки согласился. Как позже эльф признался, он очень проникся моей просьбой помогать Маме, которая прикована к коляске и почти не раздумывая согласился.   Так и появился в нашем доме домовик, который будет помогать моей Матушке.  – Дорогая, только пиши мне, хорошо?– Мама пытается сдержать слезы, но я все равно замечаю росинки в уголках её глаз.  – Конечно, Мама, и обязательно жди меня на Рождественские каникулы.   Я легко целую её в щеку и обнимаю так крепко, чтобы ощущения объятий ещё какое-то время могли согреть её. Также прощаюсь с Рикки и даю ему наказ сразу сообщать мне, если что-то случится. И чтобы самой не расчувствоваться, выскакиваю за дверь, не бросая последний взгляд на Маму. Водрузив чемодан с вещами и новыми покупками к школе, которые Рикки приобрел мне в Хогсмиде, я сама вскакиваю на повозку и придерживаю клетку Лейрии, чтобы её не болтало из стороны в сторону на ухабах.   До свидания, дом, до свидания, Мама, до свидания Рикки, до свидания, родной Севенокс.   Здравствуй, платформа 9 и 3/4. Здравствуй, Хогвартс-экспресс.   – Здравствуй, Поппи! – Шагаю по коридору в поисках свободного купе и неожиданно натыкаюсь на подругу, которая разделила свое место с другой ученицей Пуффендуя. Сахарисса Тагвуд. Странная особа, которой я добывала гной бубонтюбера в запретном лесу. Тогда я заставила заплатить мне двойную цену, но и она не была сильно против, узнав что там мне пришлось встретиться с троллем.   – Агата! Как я рада тебя видеть! – Поппи вскакивает со своего места и обнимает меня за шею. От неё пахнет пушишкой.  – И я по тебе! Здравствуй, Сахарисса.– Приобнимаю подругу в ответ и бросаю взгляд на её соседку.  – Здравствуй, здравствуй, Агата. Как провела лето?– Лишь для приличия спрашивает она и продолжает тараторить,– у меня вот выдалось ужасное лето. Родители заставляли постоянно сидеть с младшими братьями, из-за чего у меня совсем не было времени для моих экспериментов с зельями. Если ещё и в этом году нас будут заваливать уроками и у меня не получится довести дело до конца с моим средством от прыщей, то обещаю, всем несдобровать!– Всё причитает и причитает девушка, на что нам с Поппи приходится лишь вздыхать и бросать друг на друга усталые взгляды.   Так и прошла наша поездка в поезде. Не унимающиеся рассказы Сахариссы о её испорченных каникулах. Но кое-что интересное все же произошло. Примерно за час до прибытия, когда мы с Поппи уже успели переодеться в школьную форму под аккомпанемент недовольного тона нашей соседки, мы напомнили ей, что пора и ей сменить наряд. И в тот момент, когда она все также не замолкая и не замечая ничего вокруг себя, снимает с себя верх чтобы надеть рубашку, дверь купе отворяется, и в проходе о показывается рыжая шевелюра.  – Гаррет Уизли! Немедленно закрой дверь! Бестолковый мальчишка, совсем стучаться не учили?! – В панике кричит Сахарисса, пытаясь руками прикрыться. И пока Поппи и Гаррет с открытыми ртами от шока не могут пошевелиться, я вскакиваю и слегка толкнув Уизли в коридор, закрываю дверь. И дальше целый час мы слушали тираду о том, какие мальчишки всё-таки глупые.   Спокойно выдохнуть и насладиться молчанием мы с Поппи смогли, шагая по дорожке к воротам школы. Без договоренности, мы решили оторваться вперед от Сахариссы, та к тому же уже что-то рассказывали Аделаиде Дубс.   Пара минут, и вот мы оказываемся у дверей большого зала. Оказывается, я успела соскучиться. Соскучилась по этому шуму и гаму, перезвону столовых приборов и запаху всевозможных блюд.   Разойдясь с Поппи в разные стороны - каждая к столу своего факультета, я замираю на секунду. Потому что наконец увидела Себастьяна. Худой, кажется даже пальцы похудели, голова опущена, взгляд устремлен в тарелку, где лежит лишь салат и пара отварных картофелин. А рядом с ним Оминис. Кажется все такой же хмурной и рот как всегда что-то болтает.   Беру себя в руки, и сжав кулаки до боли, чтобы прийти в себя, иду вперед, слыша как кто-то за спиной поздоровался со мной. Сажусь прямо напротив этих двоих.  – Привет, Агата, ты все также топаешь и пыхтишь.– Оминис говорит это без злости, скорее он действительно хотел чтобы я просто узнала этот факт о себе. Но это все равно испортило наш момент встречи с Себастьяном.   Сейчас. Вот сейчас я обязательно скажу ему слово. Сейчас я поздороваюсь. Но почему-то у меня не выходит. Проходит 1 секунда, 2, а я просто молчу и пялюсь в темечко бывшего друга. Или нынешнего? Не знаю кто мы друг другу, может просто одноклассники. Вокруг разговоры и радостный хохот от долгожданных встреч, но я все ещё не могу выдавить из себя приветствие. Ощущаю себя так, словно мой рот заклеили чем-то очень плотным, что не дает даже разомкнуть губы.  – Здравствуй, Агата. – Слышу возмужавший голос Себастьяна и вижу как он поднимает голову. Наши глаза встречаются. Его -  без эмоциональные, мои - ошарашенные. Он первым нарушил наше молчание.