Number seven

Бытие, к которому стремится большинство... Нет, все стремятся к лёгкости — беззаботной жизни, в которой можно облачиться в дорогие бренды и ни в чём себе не отказывать. Все жаждут богатства. Но разве не оно убивает в человеке последние крупицы морали, оставляя лишь пустоту и туман в сознании? А что, если сам рассудок — иллюзия? Кто решил, что мораль — это нечто однозначное? Кто определил, что правильно, а что нет? И почему мы цепляемся за правила, созданные для того, чтобы удерживать нас внизу? Мир — это жестокая иерархия. Богатые — вершина дерева, крона, купающаяся в солнечном свете. Бедные — корни, укрытые глубоко в тени земли. Но разве не корни питают дерево, позволяя его ветвям тянуться к солнцу? Так и люди: те, кто считает себя вершиной, без зазрения совести используют тех, кого называют «низшими». Умный всегда использует менее сообразительного. Но где гарантия, что не появится кто-то ещё хитрее? Какова вероятность, что умный сам не станет глупцом, оказавшись в ловушке более проницательного соперника? Вероятности никакой. Гарантии нет. Как и нет смысла жизни для тех, кто потерял всё, столкнувшись с более сильным игроком в этой игре богатства и власти. Если судьба, коварная злодейка, всё же одарит тебя проблеском надежды, возможно, у тебя появится шанс. Но что, если она смеётся и это лишь новый виток испытаний? Кто знает, спасение это или очередной круг ада? Ты ступаешь вперёд, думая, что нашёл выход, но попадаешь глубже в ловушку. В мире, где каждый стремится к превосходству, гордыня становится главной. Она, подобно тени, сопровождает нас, заставляя верить в собственное величие. Почувствовав себя выше других, человек обретает стимул: стать ещё сильнее, ещё значительнее. Гордыня манит, обещая небесные высоты, но её корни уходят в ад, где каждый считает себя избранным. А разве Бог не создал нас равными? Но равны ли мы? Если да, то почему зависть становится таким естественным пороком? Зависть — яд, медленно разъедающий изнутри. Она прячется в затаённых взглядах, скрипит в напряжённых зубах, давит на грудь. Этот яд заставляет смотреть на успехи других с невыносимой болью. И вот уже из зависти рождается гнев — разрушающая, всепоглощающая сила. Гнев, что застилает разум и превращает человека в зверя, готового уничтожать. Но что изменится, если ты уничтожишь одного? Мир не станет чище, подонков не станет меньше. Скорее наоборот: ты сам примкнёшь к их рядам. Так стоит ли задумываться о чём-то столь бесполезном в этом прогнившем мире? Ответ прост: «Не знаю. Не хочу знать. Не хочу думать». Ведь размышления — это дорога к страданиям, к бесплодным поискам смысла там, где его никогда не было. «Я ведь хороший, правда? Я ведь другой?» — едва слышно шепчет внутренний голос, пытаясь убаюкать остатки сомнений. Но есть ли смысл заглядывать глубже? Может, нет смысла бороться с собой? Мне лень. Лень думать, лень искать ответы. Лень менять этот мир, который всё равно останется таким же бездушным и гнилым. Ведь в этой тишине, в отсутствии усилий, есть иллюзия покоя. Лень не требует усилий. Она обещает мнимый покой. И вот ты сдаёшься ей, как тонущий отпускает воздух, убаюканный ложным ощущением покоя. Но пока ты лежишь в бездействии, кто-то заполняет мир жадностью. Жадность — двигатель, что заставляет людей бросаться в гонку, где каждый стремится урвать больше, чем ему нужно. Это ненасытный голод, которому невозможно угодить. Человек жертвует всем ради ещё одного куска. Но эта гонка — ловушка: чем больше у тебя есть, тем сильнее страх потерять всё. И этот страх ведёт к безумию, к жизни, где разбогатеть кажется единственным способом выжить. А за жадностью следует чревоугодие — страсть не только к еде, но и к излишествам, к чувственным удовольствиям. Это попытка заглушить боль, страх и пустоту. В мире, где жизнь — это бесконечная борьба за место под солнцем, удовольствие становится новой религией. Но сколько бы ты ни ел, ни пил, ни искал наслаждений, пустота остаётся. Она жива. Она растёт. Она пожирает тебя изнутри. А что, если тебе предложат выбор? Один шанс. Одна игра. Сотни таких же, как ты. Всё ради огромной суммы денег, ради обещания освободиться от долгов, страха и боли. Ты ведь уже проиграл свою жизнь, так почему бы не рискнуть? Ведь это не просто игра. Это последнее испытание, где каждое действие измеряется в самой высокой валюте — человеческой жизни. Цена шанса — жизнь. Осознание этого обрушивается, как ледяной душ: кровь стынет, в горле застревает удушающий ком, а позвоночник пронзает предательский озноб. Но самое страшное — пути назад нет. Ты уже переступил ту черту, за которой нет места для святого. Твои решения, твои ошибки, твоя жадность привели тебя сюда. Трудно поверить, не так ли? «Я не этого хотел. Это не то, о чём я мечтал…» Хватит оправданий. Заткнись и не смей жаловаться. Каждый выбирает свой путь. Каждый платит за свои действия, будь они благородными или подлыми. Мысли о судьбе и случайности кажутся жалкими попытками оправдать слабость. Здесь у всех своя история, свои обстоятельства. Но сейчас, в этой игре, все равны. Всех объединяет одно: они — низшие. Люди, отброшенные на обочину жизни, утопающие в долгах и отчаянно хватающиеся за последний шанс. Они — те, кто готов заплатить любую цену, чтобы выбраться наверх. Наступает момент истины. Именно здесь, сразу после первой, на вид детской, но неожиданно смертельной игры, маски спадают. Люди показывают свои настоящие лица. Страх, с которым они раньше не сталкивались, обнажает их до самой сути. Одни молча сидят на кроватях, уставившись в пустоту. Другие застыли в центре комнаты, будто парализованные. Третьи, словно загнанные в угол зверьки, жмутся к холодным стенам. Они молча ищут спасение, которого здесь нет. В глазах читается ужас — хищники загнали их в ловушку. Этих людей уже приготовились сбросить на пир какому-нибудь невидимому богачу, для которого их жизни — лишь фигуры в извращённой игре. Но эта паника длится ровно до того момента, пока не объявляют условия. И главное — приз. Миллионы вон. Сумма, которая кажется выходом из этого ада. Деньги, которые могут изменить жизнь, стереть долги, вернуть достоинство. Деньги размывают границы между страхом и жадностью, моралью и отчаянием. И вот, когда звучит вопрос: «Желаете ли вы продолжить, зная, что многие умрут?» — ответы следуют быстро, почти без колебаний. «Да.» Жадность оказывается сильнее страха. Надежда на победу затмевает осознание близкой смерти. Ведь в этой игре жизнь уже потеряла свою ценность. Осталась лишь цель — выжить и забрать всё. *** Асури сидела на своей койке, словно парализованная. Мысли в её голове беспорядочно метались, словно лоскуты дыма в бушующем пламени. Всё было слишком: события первой и второй игр, крики, грохот выстрелов — всё это не оставляло в покое. Казалось, ещё чуть-чуть, и сознание просто взорвётся от напряжения. Её взгляд устремился на край кровати, где стояли коробка молока и булочка. Живот болезненно урчал, напоминая о голоде, но стоило лишь подумать о еде, как к горлу подступала тошнота. Перед глазами снова и снова вспыхивали сцены: окровавленные тела, застывшие в пустоте взгляды, безжизненные фигуры, растянутые на холодном полу. Эти образы не отпустят её никогда. Асури знала это. Даже если удастся выжить, — если вообще возможно выжить в этом проклятом месте, — эти воспоминания останутся с ней до конца. Но больше всего пугали не игры, а люди вокруг. Это место кишело ублюдками, готовыми на всё ради денег. Для них деньги — смысл жизни, билет в другую реальность, где можно стереть долги, начать всё сначала. И ради этого они готовы пожертвовать жизнями других. Холодный расчёт, алчность, жажда победы — всё это читалось в их глазах. Именно из-за них. Из-за этих жадных, бессердечных тварей завтра состоится третья игра. Третье испытание, где одни будут карабкаться вверх по костям других. *** Ноги Асури гудели от усталости, пока она поднималась по этим до приторности ярким и разноцветным лестницам. Их кричащие тона словно издевались, впиваясь в глаза и напоминая о бесчеловечности происходящего. Вокруг неё двигалась толпа — молчаливая, напряжённая, словно стая жертв, которые знают, что скоро начнётся охота. Половина из тех, кто стоит здесь сейчас, через полчаса могут стать холодными, безжизненными трупами. Резкий металлический голос вырвал Асури из мыслей, оглашая название следующей игры: «Третий лишний». Правила просты: участники должны сформировать группы и занять комнаты, соответствующие числам, объявленным ведущим. Ошибка, промедление, лишний или недостающий игрок в комнате — и они выбывают. А что значит «выбывают», здесь было понятно уже всем. Участников вывели на арену — круглый зал с вращающейся платформой, напоминающей гигантскую карусель. На ней возвышались странные фигуры лошадей, словно из детских сказок, но их металлический блеск придавал им зловещий вид. Стены арены украшали яркие разноцветные двери, обрамленные огнями и бантиками, будто это было частью какого-то нелепого праздника. Но в этой лживой, карнавальной атмосфере каждый знал, насколько высок риск смерти. Платформа пришла в движение, закручиваясь под абсурдно бодрую и весёлую музыку. Игроки стояли в центре, скованные ужасом. Внезапно карусель замерла. Над ареной громогласно прозвучал номер и замигал свет. Всё вокруг начало погружаться в хаотичный, тревожный танец огней, которые мелькали всё быстрее, заставляя паниковать. Асури не успела бы, если бы грубая рука не вырвала её из оцепенения. Какая-то группа потянула её за собой, буквально втолкнув в нужную дверь. Мгновение — и та захлопнулась с глухим щелчком, запирая их внутри. Сквозь тонкую щель она видела, как те, кто не успел укрыться, были безжалостно расстреляны солдатами в розовых костюмах и черных масках. Холодная, методичная расправа. Ни капли эмоций, ни капли человечности. Карусель снова закрутилась, разноцветные огни мелькали в зловещем вихре. Под нелепую весёлую музыку платформа вращалась всё быстрее, пока внезапно не остановилась с резким рывком. Глухой и бесстрастный голос вновь разорвал напряжённую тишину, объявляя новое число. Игра повторялась снова и снова. С каждым раундом атмосфера накалялась, словно невидимая петля затягивалась всё туже. Последний раунд. Ещё немного — и кто-то окажется на шаг ближе к спасению… или к смерти. Цифра два. Асури застыла. Вокруг началась лихорадочная суета: те, кто заранее заключили союзы, мгновенно бросились к дверям. Пары формировались в хаосе, оставляя всё меньше шансов найти место. Она чувствовала, как её парализует страх. Она была одна. Без шанса на спасение. Паника захлестнула. Вдруг чья-то рука резко схватила её за запястье, и она, не сопротивляясь, побежала за спасителем. Но всё произошло слишком быстро: другой игрок налетел на неё, сбив с ног. Асури рухнула, её сердце колотилось, звоном отдаваясь в ушах, пока мир вокруг сливался в неразборчивый хаос вспышек и звуков. Едва она успела вдохнуть, как её снова подняли. На этот раз чья-то сильная рука сжала её запястье, больно сдавливая. Она хотела закричать, но её тянули вперёд, безжалостно волоча сквозь хаос. Голова кружилась, сердце колотилось. Вокруг мелькали яркие огни, но всё, казалось, теряло форму. Подняв взгляд, Асури увидела человека в чёрной маске. Солдат. Его хватка была как стальные клещи, оставляя болезненные следы. Она не успела ничего понять — резкий удар обрушился на голову. А дальше лишь тишина, тьма и забвение. *** Асури очнулась, не понимая, где находится и сколько времени прошло. В голове звенела пустота, тело казалось тяжёлым, словно налитым свинцом. Единственное, что было ясно — она жива. Но… как? Почему? Попытка подняться оказалась тщетной. Её движения были скованы, словно что-то удерживало. Взгляд постепенно прояснялся, и она начала осматриваться. Комната, в которой она находилась, была ей незнакома: тяжёлые чёрные стены давили, будто поглощали свет. Единственный предмет мебели в центре комнаты — стул. И именно на этом стуле сидела она. Её руки и ноги крепко привязаны к перекладинам. Рот заткнут кляпом, через который даже дышать трудно. Паника подступила мгновенно, как цунами, захлестнув до самого дна. Сердце колотилось, тело трясло. Что происходит? Она проиграла? Или это новое испытание? Мысли хаотично сменяли друг друга, ни одна из них не приносила утешения. Тишину нарушили тяжёлые шаги. Ритмичные, гулкие, приближающиеся с каждым ударом. Дверь в конце комнаты отворилась, и в проёме мелькнул свет, прежде чем в помещение вошли двое солдат в розовых костюмах. На их масках были нарисованы чёрные квадраты — символ власти и жестокости. Они вошли медленно, заперев дверь за собой на ключ. Асури смотрела на них, сжавшись от страха, как пойманное животное. Её разум лихорадочно искал ответы, но в этом месте их просто не было. Один из солдат шагнул вперёд. Свет тускло блеснул на чёрных перчатках, когда он медленно наклонился к её лицу и грубо схватил за подбородок. Голова Асури дёрнулась вверх, и она встретилась взглядом с безликой маской, на которой чёрный квадрат казался зловещей ухмылкой. — Говорил же, что она ничего такая, — произнёс он механическим голосом, который эхом разрезал напряжённую тишину. Слова адресовались его напарнику. Второй солдат стоял неподвижно, коротко кивнув. Первый приблизился к её лицу настолько, что воздух между ними стал невыносимо тяжёлым. Если бы не маска, их носы бы соприкоснулись, а дыхание слилось воедино. Асури замерла, её взгляд был напряжённым, словно натянутая струна. Она чувствовала, как её сердце судорожно бьётся в груди, эхом отдаваясь в висках. — Не бойся, мы просто немного развеемся, — холодно процедил солдат. Его рука резко сорвалась вниз, грубо сжимая и разминая грудь девушки в ладони. Асури дёрнулась, сдавленный звук боли и унижения вырвался из глубин её горла, приглушённый кляпом. Это было лишь начало. Футболка с противным треском разорвалась, упав на пол, как ненужная тряпка. Следом за ней исчез и лифчик — ловкие руки избавились от него в одно движение. Асури даже не успела понять, как второй солдат уже оказался за её спиной. Все преграды в виде ткани упали, обнажая её грудь. Асури вцепилась взглядом в первого солдата. Мысли метались, пытаясь угадать его следующий шаг. Но внезапно всё внимание перехватило горячее прикосновение губ к её шее. Второй солдат оказался позади, его движения были медленными, тщательно выверенными. Мягкие поцелуи сменялись лёгкими покусываниями, его дыхание оставляло на её коже тёплые следы. Волосы слегка касались её плеч, усиливая ощущение тревожной близости. И вдруг Асури поняла: он снял маску. На мгновение всё замерло. Её сознание металось между паникой и нелепой надеждой, что под масками скрываются не отвратительные старики, а молодые и привлекательные лица. Это была попытка найти хоть малейший повод для спокойствия. Его губы не отрывались от шеи, оставляя горячие и влажные следы. Тело Асури напряглось, но она не могла пошевелиться. Тогда он аккуратно, но с явной силой повернул её голову, сорвал кляп и, не позволяя опомниться, прижался к её губам. Поцелуй был дерзким и грубым, но таким обжигающим, что Асури почувствовала, как всё внутри сжалось в тугой узел. Её глаза распахнулись, и их взгляды встретились. Холодные серовато-жёлтые глаза смотрели прямо в душу. Этот взгляд был пустым, отчуждённым и лишённым эмоций, но в нём было что-то, что подавляло всё вокруг. Губы солдата становились всё настойчивее, а поцелуй заполнил собой весь здравый рассудок. Асури закрыла глаза, её сопротивление растворилось, уступая этому необъяснимому, пугающему притяжению. Первый солдат не медлил. Одним резким движением он сорвал с неё штаны и трусики, оголив тело девушки перед своим похотливым взглядом. Асури попыталась сомкнуть ноги, но он без труда раздвинул их, демонстрируя свою силу. Он действовал с абсолютной точностью, лишая момент всякой суеты. Затем солдат опустился на колени между её бёдер, устраиваясь так, словно это было его место с самого начала. Второй солдат, до этого жадно впивавшийся в податливые губы девушки, внезапно отстранился. Тонкая нить слюны дрогнула, разрываясь и оставляя на её губах холодное, обжигающее ощущение пустоты. Асури невольно подняла взгляд, пытаясь осознать происходящее. Теперь она могла разглядеть его лицо: тёмные каштановые волосы, чёткие, почти вырезанные черты, глаза, сверкающие в полумраке с пугающей яркостью. Он был невероятно привлекателен. От этого по спине пробежали мурашки. Она не успела собраться с мыслями к моменту, когда второй солдат, стоявший на коленях, наклонился и провёл языком по её чувствительной коже внутренней стороны бедра. Это прикосновение пронзило всё её тело, заставляя непроизвольно выгнуться. Асури резко опустила голову, и их взгляды встретились: светлые волосы, карие глаза, смотрящие снизу вверх с издевательской уверенностью, и дерзкая, самодовольная ухмылка. «Господи... и этот красавчик», — пронеслось у неё в голове. Блондин вдруг замер, отстраняясь и лениво облизывая губы. — Если вздумаешь кричать, — его голос звучал мягко, но насмешливо, — я — Атсуму. А он, — кивнул в сторону темноволосого, стоявшего чуть в стороне, — Ринтаро. Атсуму сильнее сжал её ноги и, без предупреждения, рванулся вперёд, зарываясь лицом между бёдер Асури. Он провел широкую полосу по её щели, застонав от вкуса девушки. Его язык обвел клитор, прежде чем он всосал его между губами, быстро щелкая по бутону кончиком языка. Умелый язык работал без остановки, скользя по чувствительной плоти, жадно исследуя каждый миллиметр. Атсуму менял ритм, переходя от мягких, почти нежных касаний к грубоватым движениям. Влажный щёлк его губ, обхватившие клитор, вызвал у неё рваный вдох и мучительно сладкую дрожь. Асури не могла оторвать взгляд от происходящего. Его руки, крепкие и безжалостные, держали в плену, лишая возможности пошевелиться. Тёплое дыхание обжигало кожу, доводя до безумия. Атсуму двигался методично, с пугающей точностью, чередуя дразнящие и медленные ласки с резкими и глубокими движениями языка, которые заставляли её судорожно хвататься за ручки стула. — Чувствуешь? — прорычал он, отрываясь лишь на мгновение. — Ты же вся горишь. Асури не могла ответить словами — её тело, дрожащее от каждого прикосновения, говорило за неё. Ринтаро снова прижался к её шее, оставляя влажные, обжигающие следы. Его руки легко нашли её грудь, пальцы настойчиво сжимали и перекатывали соски, вытягивая из неё хриплые, сдавленные звуки. Волны удовольствия одна за другой накрывали её, сводя с ума. Она знала — это неправильно, чудовищно, но сопротивляться было бесполезно. Её тело уже давно оказалось предателем, покорно следующим за движениями, которые диктовали незнакомцы. Асури запрокинула голову, прерывисто дыша, а бёдра двигались в такт его ритму, словно сами подгоняли Атсуму продолжать. Его язык жадно скользил, не оставляя без внимания ни одного чувствительного участка нежной плоти. То он нежно покусывал, заставляя её вздрагивать, то глубоко втягивал в себя, оставляя её совершенно без сил и не давая ни секунды на передышку. Солдат вонзил в нее свой язык, трахая скользкие мышцы, одновременно лаская её ягодицы и сильнее прижимая её к своему рту. — Чёрт… — выдохнула Асури, голос дрожал, словно вибрации исходили из самых глубин её существа. Сознание растворялось в горячем, мучительно сладком тумане. Ринтаро прижался плотнее, зубами впиваясь в её шею, оставляя тёплый, пульсирующий след. Асури выгнулась навстречу, теряя остатки контроля. Её мир сузился до ощущений: сильные пальцы грубо сминали её грудь, игриво перекатывая чувствительные соски, а горячие, влажные губы Атсуму безжалостно исследовали её, всасывая и покусывая клитор, в то время как язык вылизывал её всю до последней капли. Оргазм накрыл её, словно шторм, не оставляя шанса на сопротивление. Асури вскрикнула, выгибаясь дугой, но привязанные запястья и щиколотки не позволили ей двинуться, отчего она лишь сдавленно захныкала. В каждой клетке пульсировало напряжение, и это было невыносимо сладко. Атсуму продолжал — его язык двигался, не давая ей спуститься с волны наслаждения, будто он хотел выжать из неё каждую искру. Неожиданно он развязал её ноги. Асури инстинктивно сомкнула бёдра, зажав его лицо между своими ляшками, но Атсуму лишь низко застонал, притянув её ещё ближе, жадно впитывая остатки её дрожи. В это время Ринтаро резко вцепился в её шею, оставляя на коже яркий след своих зубов. Его пальцы грубо сжали грудь, вызывая новую волну боли. — Эй, — прохрипел он, в голосе звенела ревность. Асури повернула голову к нему, всё ещё задыхаясь от ощущений, её губы слегка приоткрылись, а глаза были потеряны и затуманены наслаждением. Когда её тело окончательно обмякло, а дыхание стало ровным, Атсуму с лёгкой усмешкой развязал её запястья. Верёвки соскользнули на пол, оставляя на коже тонкие красные следы. Асури машинально потёрла запястья, но её взгляд задержался на бёдрах — там алели пятна от его прикосновений, и это почему-то заводило ещё сильнее. — Ты ведь больше не попытаешься сбежать, да? — голос Атсуму прозвучал низко, с ноткой вызова, когда он поднялся на ноги и посмотрел на неё сверху вниз. Асури почувствовала, как её сердце пропустило удар. Она сглотнула, не зная, куда смотреть — на обжигающий взгляд Атсуму или тёмные, голодные глаза Ринтаро. Мысли путались, но тело уже сделало выбор. Она тихо кивнула, признавая своё полное подчинение. Атсуму рывком поднял девушку, сминая мягкое тело в своих крепких объятиях. Его губы впились в её с жадностью, в которой не было места нежности, — грубый, алчный поцелуй, больше похожий на хищный захват. Его язык проник вглубь, захватывая и подчиняя. Она задыхалась, а он лишь усиливал напор, словно желая стереть её дыхание подчистую. Ринтаро сразу оказался позади неё. Его руки, горячие и сильные, бесцеремонно скользнули по её талии, едва касаясь, но оставляя за собой разряд электричества. Его дыхание опалило шею, а губы — чуть влажные, настойчивые — принялись клеймить каждый дюйм её кожи. Асури застряла, зажатая между двумя парнями. Она ощущала жар их тел, их присутствие, которое заставляло её расплавляться изнутри. Асури ощутила, как напряжённый член Ринтаро упёрся в неё сзади, вызывая новый всплеск жара, растекающийся по всему телу. Он сжал её ягодицы, устраиваясь поудобнее и начиная медленно, дразняще тереться своим стояком через одежду. Ринтаро скользнул ладонями вверх, пока пальцы вновь не охватили её грудь, сжимая и играя с сосками. — Ты вся дрожишь, — хрипло выдохнул он ей в ухо, голос был едва сдержанным, как у зверя, готового сорваться с цепи. Атсуму оторвался от её губ, оставляя их тёплыми и влажными, с едва заметным оттенком дрожи. Его взгляд скользнул по её лицу, задевая каждую мелочь — чуть приоткрытые губы, лихорадочный блеск в глазах. Затем он медленно повернул голову, бросив короткий, едва уловимый взгляд через её плечо на своего напарника. Холодная волна пробежала по её позвоночнику от их безмолвного обмена взглядами. И, вопреки страху, в ней зажигалось странное, необъяснимое возбуждение. Атсуму уверенным движением расстегнул молнию своей формы, неспешно стягивая её с плеч. Тем временем Суна продолжал сжимать податливое женское тело, его руки бесцеремонно блуждали по нему, сжимая грудь и бёдра. Асури не могла оторвать взгляда, наблюдая, как под тканью проступают рельефные линии его тела: мускулы, гладкий, выточенный пресс, прожилки, мерцающие под кожей на руках… Ткань его боксеров подчеркивала явное возбуждение. Она непроизвольно прикусила губу, сердце забилось ещё чаще. Резким движением Атсуму схватил её за волосы, настойчиво заставляя опуститься на колени. Асури едва успела вскрикнуть, когда её лицо оказалось на уровне его бёдер. Она ощутила, как её горло пересохло, и непроизвольно сглотнула. Слева к ним приблизился Ринтаро. Его движения были спокойными, даже ленивыми. Он молча стянул с себя одежду, обнажая гладкую кожу и напряжённые мышцы. Не торопясь, он провёл рукой вниз, освобождая себя от последних преград. Его пальцы скользили по возбуждённому члену с провокационной неспешностью, пока он, не отводя лисьих глаз, наблюдал за её реакцией. — Смотри, не отвлекайся, — его голос прозвучал хрипло и чуть издевательски. Асури с подчинением наблюдала, как Ринтаро медленно скользит рукой по напряжённому члену. Его пальцы сжимали ствол с точной, опытной уверенностью, вызывая едва слышные влажные звуки. На вздувшихся венах уже блестела тонкая плёнка предэякулята, который он тщательно размазывал, усиливая каждое движение. Его дыхание становилось всё глубже, грудь ритмично поднималась и опускалась. Ринтаро наклонился чуть ближе, позволяя ей рассмотреть, как его рука уверенно работает, перемещаясь от основания к самой головке. Он сжимал чуть сильнее, а затем расслаблял хватку. Пальцы Ринтаро лениво обводили пульсирующую головку, собирая новую каплю, чтобы снова размазать по стволу. Он слегка прогнулся вперёд, его бёдра рефлекторно подались навстречу руке, а губы приоткрылись в тяжёлом, сдержанном вздохе. Асури не могла оторвать взгляд от него. Она видела, как напрягались его мышцы, как подрагивали пальцы, когда он едва заметно ускорял движения. Каждый раз, когда он сжимал себя сильнее, его член заметно подёргивался, откликаясь на собственные ласки. Глаза Ринтаро, тёмные и полные желания, встретились с её взглядом. Он усмехнулся, вновь растягивая удовольствие, словно специально дразнил. — Тебе это нравится, да? — прошептал он, проводя большим пальцем по влажной головке, прежде чем снова обхватить ствол и продолжить методично ублажать себя. Асури подняла на него влажный взгляд, её губы дрожали, разомкнутые в молчаливом ожидании. Ринтаро чуть прищурился, усмешка на его лице стала ещё хищнее, и он резко коснулся кончиком члена её губ, постукивая и размыкая их. — Открой шире, — хрипло велел он, наклоняясь ближе. Асури подчинилась, её дыхание стало сбивчивым, глаза не могли оторваться от его ладони, которая с уверенностью скользила по напряжённому стволу. Предэякулят блестел на кончике, стекая тонкой струйкой, и Ринтаро нарочно размазывал его по выступающим венкам. Движения были медленными, почти демонстративными, будто он хотел заставить её сгорать от нетерпения. Она жадно наблюдала, почти затаив дыхание, а её губы снова приоткрылись, язык осторожно высунулся, как будто умоляя о большем. Ринтаро коротко усмехнулся, наклонившись ближе, и его горячий кончик коснулся её языка, оставляя солоноватый привкус на губах. Асури медленно обхватила его губами, сначала неуверенно, словно пробуя на вкус, а затем глубже и смелее. Её губы плотно обтянули его кожу, оставляя влажный след, в то время как горячий и мягкий язык двигался вдоль головки, задевая самые чувствительные участки. Она создавала лёгкое давление, плавно скользила вниз по стволу, а затем возвращалась обратно, дразнящими круговыми движениями лаская чувствительный край. Ринтаро издал низкий, довольный стон, его пальцы скользнули в её волосы, мягко, но настойчиво задавая ритм. Асури охотно следовала его движениям, усиливая напор, иногда позволяя головке полностью исчезнуть у себя во рту, чтобы тут же вытянуть её обратно, оставляя на коже блеск слюны. Она начала слегка засасывать плоть, одновременно обхватывая основание рукой и медленно поглаживая. Её язык делал короткие, быстрые движения, дразня головку и заставляя его тело напрягаться от каждого прикосновения. Ринтаро выдохнул сквозь стиснутые зубы, его бёдра невольно подались вперёд, углубляя проникновение. — Вот так… не останавливайся, — хрипло прошептал он, ощущая, как её рот становится теплее, а движения — всё более уверенными. Её стоны, глухие и приглушённые, вибрировали вокруг плоти, добавляя новые ощущения. Асури наслаждалась этой реакцией, чувствуя, как он становится твёрже с каждым её движением, пока его стон не превратился в низкий, прерывистый рык, а его пальцы сжались сильнее в волосах девушки, удерживая её ритме, который сводил его с ума. Внезапно по её щеке скользнул горячий и напряжённый член Атсуму. Его размер сразу бросился в глаза — толще и длиннее, чем у Ринтаро. Асури, дрожа от волнения, медленно повернула голову, захватывая его губами. Она позволила головке мягко войти, чувствуя, как её рот заполняется теплом и тяжестью. Рукой она продолжала нежно, но настойчиво ласкать Ринтаро, её пальцы скользили по влажной от её слюны коже, выжимая из него новые тихие стоны. Атсуму грубо схватил её за волосы, рывком направляя её голову вниз. Его напряжённый, горячий член коснулся губ Асури, а затем, не теряя ни секунды, вошёл глубоко, заполняя рот целиком. Его движения были резкими, властными, не оставляющими места для нежности. Пальцы жёстко вцепились в её затылок, удерживая на месте и задавая безжалостный ритм. Он вдавливался глубже, ощущая, как её горло обхватывает его, а слёзы, скатывающиеся по её щекам, только усиливают возбуждение. Бёдра Атсуму двигались резко, с каждым толчком проникая до предела. Асури послушно двигала головой вслед за ним, её рот работал, подчёркивая его грубую власть. Он был неудержим, а его плоть, обрамленная её губами, пульсировала от напряжения, пока воздух в комнате становился всё жарче. Атсуму позволил ей отстраниться, отпустив волосы, но его взгляд оставался хищным и пронизывающим. Асури тяжело дышала, её грудь вздымалась, а глаза, полные желания, поднимались к ним снизу вверх. Щенячий взгляд, такой невинный и соблазнительный одновременно, заставил парней замереть на миг. Оба члена стояли твёрдые, покрытые её слюной, блестящие в тусклом свете. Асури продолжала мягко обхватывать ладонью Ринтаро, нежно проводя пальцами вдоль его пульсирующего ствола. Затем она наклонилась и медленно провела языком от основания до самой головки, ощущая солоноватый вкус его плоти. Её бёдра непроизвольно качнулись вперёд, будто прося о большем. Глубокий, едва сдерживаемый стон сорвался с её губ, когда она втянула головку в рот, дразня её языком. Каждый её вдох был пропитан их запахом, её тело отзывалось на каждое прикосновение, моля о продолжении. Сбоку появился член Атсуму, нетерпеливо и дразняще скользя по её щеке, оставляя на коже горячий след. Асури перевела взгляд, её губы приоткрылись в предвкушении. Не теряя ритма, она медленно отстранилась от Ринтаро, оставив его ствол блестеть от её слюны, и переключилась на блондина. Двумя руками она обхватила основания обоих членов, её пальцы мягко, но уверенно скользили по напряжённой коже. Асури наклонилась ближе, и её губы коснулись кончика Атсуму, оставляя едва заметный поцелуй. Она прошлась языком вдоль ствола, собирая солоноватый привкус. Своими движениями — плавными и ритмичными — она чередовала нежные посасывания и дразнящие прикосновения, не забывая мягко массировать другой член рукой. Асури наклонилась ниже, её пальцы крепко сжали основания обоих членов, притягивая их ближе к своему лицу. Она обвела языком оба кончика, чувствуя их пульсацию в своих руках. Губы дрогнули, когда она попыталась взять их одновременно, ощутив, как напряжённые вены перекатываются под языком. Они едва помещались в её рту — тепло, плотность и давление заполняли её до краёв. Асури глубоко вдохнула носом, подалась вперёд, облизывая их одновременно, пока её губы с трудом охватывали оба ствола. Рот тянуло, но боль смешалась с острым удовольствием. Горячее дыхание вырывалось между напряжёнными движениями, а руки продолжали сжимать основания, придавая ещё больше напряжения, усиливая ощущение тесноты и жадного пыла. Наконец она отстранилась, и руки Атсуму тут же подхватили её, поднимая и толкая к стене. Холодок от поверхности резким контрастом отозвался по коже, заставляя Асури тихо ахнуть. Она не успела даже отдышаться, как пальцы парня уже скользнули между её влажных складок, собирая горячую влагу. Блондин медленно поднёс пальцы к губам, его глаза сверкнули в предвкушении, когда он облизал их, смакуя вкус. Развернув её спиной к себе, он прижал девушку ладонями к стене, вынуждая подчиниться. Его руки грубо схватили её бёдра, подтягивая ближе. Асури почувствовала, как напряжённый член скользнул вдоль её мокрых губ, дразня, но не входя. Тяжёлое дыхание блондина касалось шеи, усиливая напряжение, пока он скользил по влажным складкам, словно издеваясь и растягивая момент. Атсуму резко отстранился, усмехнувшись, и переместился вниз, устраиваясь между раздвинутых ног со стороны живота, немного отодвигая Асури от стены. Горячее дыхание скользнуло по внутренней стороне её бедра, прежде чем язык коснулся чувствительного клитора, высекая из неё дрожащий вдох. Ринтаро медленно подошёл сзади, его горячий член скользнул между её горячих складок, собирая на себя соки. Он уверенно обхватил её бёдра, слегка потянув назад, и аккуратно надавил, вводя головку. Асури едва слышно вскрикнула, но он тут же отступил, оставив её томиться. Затем снова скользнул головкой внутрь, на этот раз чуть глубже, и снова вышел, дразня её, доводя до безумия, растягивая её узкое, влажное нутро. Дыхание Асури стало неровным, руки судорожно царапали стену. В конце концов она не выдержала: — Ринтаро… пожалуйста… — прошептала она, голос дрожал от желания и отчаяния. Услышав её мольбу, он медленно погрузился в неё полностью, позволяя ощутить каждый сантиметр. Она напряглась, чувствуя, как её влажное, податливое тело плотно обхватывает член. Ринтаро задержался, наслаждаясь теплом и теснотой, прежде чем начать плавно двигаться. Каждый его толчок был глубоким и размеренным, каждый удар бёдер вызывал стон, пробирающийся сквозь стиснутые губы. Асури с трудом сдерживала вскрики, её тело инстинктивно подстраивалось под его ритм, ягодицы чуть подавались назад, чтобы почувствовать его глубже. Постепенно движения становились резче, толчки — мощнее, а звук столкновения их тел становился громче, отдаваясь эхом в комнате. Бёдра Ринтаро с каждым ударом с силой врезались в неё, создавая низкий, гулкий ритм, от которого сбивалось дыхание. Между её широко разведённых ног всё это время сидел Атсуму. Его тёплое дыхание обжигало чувствительную плоть. Он лениво проводил языком по клитору, то слегка покусывая, то засасывая в себя, и этот контраст между жёсткими толчками Ринтаро и нежной, но настойчивой лаской Атсуму сводил Асури с ума. Ринтаро рывком притянул её ближе, почти наклоняя вперёд и двигаясь быстрее. Толчки становились ещё грубее и глубже, а звук соприкосновения их тел теперь почти заглушал её сбивчивые стоны. Ринтаро крепче сжал её бёдра, пальцы впились в кожу, когда он почувствовал, как напряжение внизу живота достигает предела. Его движения стали прерывистыми, толчки — жёсткими. Он инстинктивно обхватил её грудь, грубо сжимая, словно это могло помочь удержать мгновение наслаждения чуть дольше. Его дыхание стало рваным, грудь вздымалась в такт сильным ударам бедёр. Асури почувствовала, как его член пульсирует внутри, заполняя её горячими толчками спермы. Тёплая волна разлилась в её нутре, заставляя тело инстинктивно податься назад, чтобы почувствовать его ещё глубже. Ринтаро замер, тяжело дыша, наслаждаясь моментом, пока их тела оставались единым целым, а его семя медленно растекалось внутри Асури, оставляя ощущение полноты. Суна, вытащив из неё свой обмякший, но ещё пульсирующий член, сделал шаг назад. Асури едва слышно захныкала. Тело всё ещё трепетало от недополученного удовольствия. Она в отчаянии закусила губу, её взгляд скользнул по Ринтаро — он стоял, тяжело дыша, с усталым выражением на лице. В его глазах читалась смесь удовлетворения и безразличия. Асури почувствовала, как волна разочарования и обиды накатывает в груди. Она так хотела дойти до края, но вместо этого осталась с болезненной пустотой внутри. Не успела она осознать свои чувства, как её тело снова оказалось в крепких руках Атсуму. Он легко поднял её, словно игрушку, её ноги обвили его талию, а спина соприкоснулась с холодной стеной. Асури вздрогнула, но, не успев ничего осознать, ощутила его горячий член, который уже прижался к её влажному входу, дразня, вызывая трепет в каждом нерве. Атсуму бросил взгляд назад на напарника, усмехнувшись: — Ты ведь не против, если я продолжу? Ринтаро молча кивнул, вытирая пот со лба, словно окончательно потерял интерес. Не тратя ни секунды, блондин вернул внимание к девушке. Он жадно впился в её губы, грубо насаживая на свой член одним быстрым и уверенным движением. Асури вскрикнула, вырываясь из поцелуя и ногтями впиваясь в его плечи. Тело тут же изогнулось от переполняющего чувства полноты и напора. Её тело инстинктивно напряглось, пытаясь привыкнуть к его размеру, но Атсуму не давал времени. Он начал двигаться сразу — грубо, властно, каждым толчком забирая её целиком. Глухие звуки ударов их бёдер разносились по комнате, перемежаясь с хриплым дыханием и приглушёнными стонами. Его руки крепко держали ягодицы Асури, направляя ритм, пока его губы снова захватывали её, глухо рыча в поцелуе. Асури обвила руками его шею, притягивая ближе, словно стремилась слиться с ним ещё сильнее. Её горячее дыхание смешалось с его, прерывистые стоны вырвались из глубины её горла, заполняя пространство между ними. Она начала двигать бёдрами навстречу его резким, уверенным толчкам, чувствуя, как член проникает всё глубже, растягивая её до предела. Каждое движение давалось ей с неистовым желанием, её тело инстинктивно подстраивалось под его ритм. Пальцы Асури вцепились в его волосы, её ногти чуть царапали кожу, оставляя едва заметные следы. Атсуму лишь сильнее прижимал её к себе, его грудь касалась её напряжённых сосков, а бёдра с громким стуком встречались с её. В её взгляде читалась смесь страсти и смирения, будто она была готова отдать ему всё, что осталось. Асури захлестнуло волной удовольствия, когда она почувствовала, как Атсуму начал вбиваться в неё с отчаянной силой, стремясь дотянуться до самого её нутра. Его горячее дыхание обжигало кожу, когда он прижался к её шее, оставляя цепочку грубых, болезненно-сладких засосов. С каждым резким толчком его тело сотрясалось, а низкий, почти звериный рык прорезал тишину. Она почувствовала, как его член дёрнулся глубоко внутри, заливая её новым горячим потоком, смешиваясь с тем, что оставил Ринтаро. Асури застонала, её тело напряглось в последней попытке достичь собственного пика. Она дёрнулась, пытаясь двигаться навстречу его бёдрам, но железная хватка Атсуму не оставила ей даже шанса. Слышал ли он Асури? Почувствовал её отчаяние? Он собрал последние силы, вбивая себя до конца, заставляя девушку громко вскрикнуть. В тот момент её мир взорвался — оргазм накрыл её с головой. Асури выгнулась в его руках, судорожно сжимая член, выталкивая из него остатки семени. Атсуму, тяжело дыша, ослабил хватку и осторожно опустил её на дрожащие ноги. Его губы скользнули к её шее, оставляя мягкие, почти нежные поцелуи, будто извиняясь за всю грубость, что только что произошла.