DARK MIRROR

Лучше бы Намджун молчал… Его признание и раскаяние вывели омегу из равновесия. Он упал на колени. Пусть не физически, но морально. А встать в такие моменты очень тяжело. Юношу мутило, тошнило и прибивало к плинтусу. Желание пожалеть себя перешло все границы и стукнулось лоб в лоб с Чимином. Он смеялся, веселился и никак не показывал, что что-то не так. Терпения не хватало скорее вернуться домой… Чимин спешит скорее в закрытое помещение своего мирка. Там, обнажившись до гола в личной ванной комнате он встаёт перед зеркалом во весь рост. От слов Намджуна жжётся кожа, её будто крапивой избили, пусть юноша и не имеет понятия, каково это, но осознание правды не облегчает положение. Для лучшего сравнения на ум пришло воспоминание об аллергической реакции на препарат для похудения, который Пак и Тэ года четыре назад тайком заказали на шарашном сайте и попробовали. Татти отделался несварением, а вот Чимин познал все ужасы бугристой, осыпанной зудящими волдырями кожи. Температура не отпускала его неделю, он бредил, мучился и, казалось в то время, тело отторгало его самого. Совсем как тогда, после принудительного секса с Шугой. Совсем как сейчас, после услышанного от близкого друга. Оставив несколько царапин на руке, парень расчесал до красна ноги, живот, спину и лицо. Наверное, намеревался скинуть телесную оболочку, чтобы выйти в астрал и найти утешение за пределами земной зоны. Холодная струя вынимает остатки самосознания. Он должен был очнуться, а не наоборот, впасть в неосознанные видения. Чимину плохо. Он хочет перестать думать, жаждет освободиться. Собственная боль цепями приковывает его. Омега задыхается, бьётся лопатками о кафельную стену, падает на дно широкой ванной. Струи ледяной воды рвут кожу, душу и сознание. Разум вопит и пререкается с собственным бессознательным. — Это не я, — вторит омега, заглушая голос совести. — Это не я… — всё происходящее просто иллюзия. Или Чимина подкинули в чужие обстоятельства, украв его спокойный ритм жизни. До хрипоты беззвучно вопил. Унялся лишь с наступлением сумерек. А к рассвету понимание в виде отпущения явилось неспешно. Чимину пришлось принять тот факт, что и в дружбе с Татти он многое не знал, а может осознанно закрывал глаза. Намджун стоял за мерзким, непростительным поступком Юнги. У омеги складывалось ощущение, что честен и открыт со всеми лишь он один, а друзья ему плюют в душу. И так захотелось отомстить. Взять и засадить каждому нож в спину. — Нет… — шепнул он, подвергаясь очередной волне слёз и дрожи. — Так нельзя… И простить хочется, да только сил на это нет. Растворившись в своих негативных мыслях, омега потерял счёт времени. Сомкнув веки, Чимин глубоко вдохнул, вылавливая в темноте яркие блики… Вечернее зарево тухнущего солнца покинуло мир. Звёзды, немногочисленные из-за ярких городских огней из последних сил сияют, вопрошая внимание людей. Красивый юный омега сразу привлекает внимание немногочисленного народа. Подошедший альфа бросает на него заинтересованный взгляд. Замечает скромность омеги и начинает пялиться в открытую. Улыбается и даже машет рукой. Омега кутается в мягкий шарф. Все смотрят на него. «Такие, как он, обычно не катаются на общественном транспорте» — посещает одна мысль, всех присутствующих. — Привет, — говорит альфа. Он чуть постарше омеги. Подсаживается, но не близко. Видно, что побаивается, вдруг у омеги уже есть кто-то сильный и властный. — Я заметил твою грусть, и не смог остаться равнодушным, — он протягивает Чимину в бумажном стаканчике кофе из автомата. Обычно омега такой не пьёт, но в этом случае с благодарностью принимает напиток, едва заметно улыбнувшись. — Спасибо, — шепчет омега, выдерживая мимолётные взгляды. — Что огорчило тебя, милашка? — ненавязчиво интересуется альфа, расслабившись. Кто-то хмыкает, усмехаясь над попытками альфы. — Отец. — вздыхает Чимин. — Он прогнал меня. Привёл в дом нового омегу, а тот меня невзлюбил. Теперь вот, скитаюсь… — Ох, непростая ситуация, — соглашается альфа, предварительно сплеснув руками в знак солидарности. — Могу помочь тебе? — альфа приглашает к себе незнакомца. Чимин делает глоток кофе, старается не морщится и отказывается. Обычно он не пьёт то, что ему подали, но в этом случае он видел, как альфа, закончив стрельбу взором, пошел к дешёвому кофе автомату и купил ему мерзкий напиток. — Не подумай ничего, я просто хочу помочь. — Лукавит альфа. — Меня, кстати, Ральф зовут. — Эндрю, — Чимин тянет руку, пожимает мозолистую ладонь. Альфа дрожит от касания. Он заметно очарован и польщён. И ему не терпится сблизиться с омегой. — Что ж, Эндрю, я уже влюбился в тебя и буду рад если мне удастся вытащить тебя из проблем. Такие красивые не могут грустить. Давай я что-то придумаю? — Нет, я не должен… — Чимин изображает растерянность. — Мне неудобно утруждать тебя. — Что, почему? — Ральф не сильно огорчается. Ему нравится нетребовательный, очень красивый омега. — Мой отец… Он очень жестокий и опасный человек. Он отсидел в тюрьме за убийство, — вздыхает омега. Еле сдерживается от смеха. Особенно когда лицо альфы меняется с игривого, на перепуганное. Язык вкупе с бурной фантазией пускаются во все тяжкие. Чимин подробно описывает что сделает его отец, если заметит рядом с ним левого альфу. Такое не раз было, а не сажают отца из-за длинного диагноза. Альфа поджимает губы, встаёт, прощается с Чимином и очень быстро уходит. Пак ухмыляется, поглядывая тому в спину. Люди отходят от него подальше. — Поможет он мне, как же, — щурится омега, шепча себе под нос. Остановка наполняется людьми, спешащими с работы или учёбы домой. Чимин садится в подъехавший автобус. Выбирает отдалённое место. На кресле рядом сидит пожилой омега. Чимин устраивается рядом, стараясь не задеть незнакомца. Какое-то время они едут молча, пока Пак не замечает на билете название района, до которого следует омега. Ему через минут десять выходить. Не теряя и секунды, он поворачивается к попутчику и говорит… — Какая у вас шаль красивая, — Чимин мило улыбается, стараясь расположить старика к себе. — Это мне муж покойный дарил, — улыбается омега, впитывая комплимент словно земля воду в засушливый период. Как по наитию оправляется, поглаживая шаль трясущейся рукой. — Ох и любил он меня, — вспоминает с замиранием. — Вы очень красивый, как вас не любить? — добродушничает юноша, наблюдая за всплеском радости, покорившим сердце пожилого мужчины. Тот слегка краснеет, будто молоденький и машет ладонью… — Ах, старый я уже. — Ну, где же вы старый, — Чимин позволяет себе взять старика под руку. Тот не сопротивляется. Наоборот, будто уцепившись за лёгкость юношеской души и её неуёмную энергию, придвигается ближе. — Вы очень модный, — продолжает наседать Пак. Омега плывёт окончательно и поддерживает с незнакомцем беседу. Рассказывает о своей молодости, первой любви и разочаровании, даёт парочку хороших, но бесполезных советов. Потом вспоминает брак, мужа и давно повзрослевших детей. Ничего особо примечательного. Стандартная рутина среднего класса, с редкими вбросами из неконтролируемых событий. Как правило всё серое и скучное, но признать это больно. Тогда выходит жизнь прожита зря. Лишена вкуса и теперь тянется блёклой дорожкой, пока не иссохнет окончательно. Юный омега лжёт, не стыдясь… — У вас такая интересная была жизнь, — вздыхает он звучно для театральности. — А как вас зовут? — Саро, — говорит пожилой омега. — А я Дано, — улыбается мило юноша. Когда речь заходит о нём, пожилой омега замечает… — Ты так поздно гуляешь один. — Не гуляю, — Чимин начинает плакать, сквозь слёзы шепчет. — Меня старший брат выгоняет. Наши родители умерли, оставив нам одну на двоих квартиру, но старший забрать её хочет. — Бедный мальчик, — Саро гладит парня по смольным волосам, искренне сопереживая его беде. — Хочешь, поехали ко мне? — быстро приглашает. — Спасибо вам, — Чимин утирает нос. — Но я должен вернуться домой, иначе брат изобьёт меня и скажет, что я бродяжничаю, тогда уж точно меня выселят. — Знаешь что, а ты мне звони, если что! — Саро протягивает парню бумагу с номером своего телефона. Тот принимает, кивает и обещает в случае необходимости обратиться за помощью. Они горячо прощаются, будто связаны кровными узами. Чимин сходит на остановке, покинув Саро в одиночестве. Холод усиливается. Юноша поджимает губы. Звонит в такси и вызывает машину класса люкс. За окном мелькают огни из уютных квартирок. Омега безразличным взглядом наблюдает, боясь допустить неприятные размышления. Пак входит в дом. Родители ещё не спят, смотрят телевизор. То, что сын допоздна гуляет, они не знают. Если честно, то не особо интересуются. Скорее всего считают его взрослым и разумным. У него теперь альфа есть, у них всё серьёзно. Чимин тихо поднимается в свою комнату. Снимает одежду, выбранную наугад, стаскивает с головы парик, стягивает накладные уши, нос, подбородок. В ванной он смывает грим, вынимает изо рта зафиксированные поверх своих искусственные зубы. Заглянув в глаза собственному отражению, юноша постепенно принимает реалии. — Омерзительный, — смеётся он, не отрывая глаз от собственного лица. Плюёт на зеркало, ухмыляется. Перед сном, в постели Чимин вспоминает Чон Чонгука. Его триумфальное возвращение удивило омегу. Похорошевший и окрепший, Чон теперь вызывал неприкрытый восторг и восхищение. Пак сжимает в руках одеяло. Вот бы и ему найти столько сил, чтобы побороть сомнения и научиться жить дальше. Юнги говорит, что Чонгук не изменился. Что он слабак и чмошник, от него по-прежнему воняет и, если он начнёт права качать, ему опять укажут на его место. Чимин же активно противостоит мыслям Мина. Он всецело поддерживает Чонгука, напоминая, как некрасиво Джун и Юнги поступили с парнем. По сей день омегу мучает совесть. Он прикрывает глаза, хватая во тьме кислород губами. Утром, он приезжает в Маурон первым. Стоит у закрытых ворот. Охранники здороваются с ним и приглашают в помещение, но парень отказывается. Постепенно в Маурон стягиваются ученики. На пороге юноша сам здоровается со всеми, кто входит в школу. Чем вызывает на себя растерянные взгляды непонимания. — Чонгук? — Чимин прикусывает губу, нерешительно следуя за альфой по пятам. Тот высокий, здоровый и красивый. Юнги неправ. От Чонгука пахнет свежестью, дороговизной и властью. Но самое главное — это его самоуверенность. — Хочешь поговорить? — Чон останавливается, в глаза омеге заглядывает. Чимин кивает и вместе они отходят в сторону. — Слушаю? — кивает Чонгук. — Я хочу попросить прощение, — уверенно говорит Чимин. — Я очень сожалею, Чонгук. — и оба понимают о чём речь. Лишний раз обсасывать неприятную тему никому не хочется. — Прощаю, — Чонгук спокоен и даже дружелюбен. Он несмело жмёт протянутую ему ладонь, показывая настрой в перемирии. И так хорошо на душе делается. Пак стащил с плеч непосильную, ненужную ношу и выбросил её. За плечами выросли крылья и омега засмеялся, роняя несколько солёных капель. Чонгук тоже проронил парочку слезинок, засмеялся и что-то сказал. В ушах омеги резко запищало, а выдуманная картинка замылилась. Чимин открывает глаза. Это сон или видение? Омега не знает точно, теряется в догадках. В одном он уверен, ему необходимо поговорить с Чонгуком не в своих фантазиях, а в реальной жизни. Он должен повиниться и будь что будет. Но как же страшно признавать в себе недостатки. Пак понимает, нет в его терзаниях искренности, ему необходимо освобождение. Только Чонгук может даровать это освобождение, таящее громадный смысл в одном тихом… — Прощаю. — Ты чего? — рука Юнги пугает Чимина. Он оглядывается. Буквально секунду назад стоял посреди пустого футбольного поля, а тут резко оказался во дворе школы. Альфа заглядывает Чимину в глаза с вопросом и беспокойством. — Задумался, — оправдывается нехотя омега. Обнаруживает у себя в руке жестянку с газировкой. Откупоривает её и под пристальным взглядом Мина, отпивает немного. — Ты бормотал себе под нос… — Юнги только собирается повторить, а Пак его уже прерывает… — Говорю же, задумался! — мгновенно вспыхивает от злобы. Юнги затихает. Чимин давно уже себя как-то странно ведёт. Намекнуть на психолога слишком опасно, вдруг омега обидится. И если так прям строго присмотреться, ну впадает в ступор, ну шепчет чего-то там невнятное. Может возраст переходный или фантазия бурная. Мин переключает разговор, пользуясь моментом расспрашивает у парня о планах на вечер. Пак жмёт плечами, ничего толком не обещая. Они уже давненько не виделись вне школы. С летних поездок на левый берег минуло прилично, альфа соскучился. Ему теперь не столько телесной близости хочется, сколько душевной. Чимин человек тонкого склада. Он чувственный и хрупкий. Юнги очень ранит осознание — Чимин ему не доверяет. Потому и не рассказывает о своих проблемах, а те по всей видимости вышли на новый уровень. Гул мотора глушит голоса учеников. На парковку въезжает Мастиф. Чон Чонгук кивает толпе приветствующих его омег. Альфы салютуют спортсмену, он салютует им в ответ лёгким взмахом руки. Теперь каждый из учеников жаждет привлечь внимание таинственной знаменитости. С Чонгуком хотят общаться, дружить и встречаться. Его воспринимают как очень важного и желанного. — Звезда явилась, — рычит Юнги, испепеляя краснеющими глазами Чона. А тот не боится, в ответ глядит и щурится. Всем видом показывает агрессию. Юнги отворачивается первым. — Я хочу уйти, — произносит Чимин. — Тебе плохо? Отвезти тебя домой? — альфа обеспокоенно вьётся подле омеги, прикладывая к его лбу тыльную сторону ладони. — Я хочу уйти из этой параллели, — Чимин наблюдает за солнцем. Из глаз его рекой катятся слёзы, а он век специально не смыкает. — Хочу туда, где всё вывернуто на изнанку… Юнги тяжело вздыхает. Привыкнуть к новому Чимину очень непросто. Прежде весёлый, милый мальчик теперь сделался совсем дурным. Лепечет что-то несуразное. Мин старается поддержать парня, потому что понимает — любит. Отойти от Чимина невозможно, как и забыть его. Омеги давно обходят Юнги стороной, не пытаются лезть, ибо знают — альфа очень агрессивный. Лишь с Паком Юнги трепетный, заботливый, осторожный. — Ты не для этого мира, Чимин. Не отсюда. Тебя прислали в наш жестокий мир случайно, но такому ангелу как ты не место в этой помойной яме. Эта параллель полна страданий. Тут зло преобладает над светом, всё кроет тьма, стараясь погасить самый маленький лучик. А светлее тебя я человека не встречал. Ты под прицелом. — Я уже тут, — вздыхает Пак и смотрит так, словно его впервые в жизни поняли. — Не смогу взять и уйти. — Я помогу тебе пережить всё плохое, — обещает Юнги. — А когда придёт время, мы вместе покинем эту параллель и отправимся туда, где властвует чистое добро. — Обещаешь? — Чимин складывает бровки домиком и смотрит с надеждой. — Обещаю, — кивает Юнги и оставляет на тыльной стороне чиминовой ладони поцелуй. Пак трёт кулачками глаза. Когда зрение фокусируется, он узнаёт одну из вечерних станций. В новом образе, но всё ещё привлекательный и хорошо одетый юноша ожидает междугородний поезд. Впервые решился уехать куда подальше. Впереди выходные, так что он вернётся утром в понедельник в школу, никто не заметит его отсутствия. Вечерние вылазки больше не приносят интереса, Чимину нужно найти новый источник адреналина. Отвлечься становится всё сложнее, а отдаться потоку безумства — значит сойти с ума окончательно. Юноша слышит издали смех альф. Они компанией направляются куда-то. Скорее слоняются бесцельно. Едва завидев одинокого омегу, тут же меняют направление и бегут к нему. Чимин не успевает скрыться. Его догоняют, орут ему что-то в лицо и дёргают со всех сторон. — Убери руки! — он бьёт одного альфу по запястью, отмахивается от другого. Парни заливается смехом. Паника овладевает юношей. Он пытается убежать, но его обступают плотным кольцом. Шум забивает голову, вызывая тошноту. — Пустите! — Дурья башка, — слышится что-то более-менее внятное. Остальные восклицания разобрать невозможно. Чимин не сдерживается. Начинает плакать. Его не бьют, только пинают и толкают. Увечий нет, лишь страх и обида из-за того, что его слабость так веселит незнакомцев. Он попадает на землю, над ним нависают. Происходящее кажется кошмаром. Чимин рад бы всё принять за сон, но он точно знает когда грезит, а когда всё происходящее не плод его воображения. Пара фонарей ослепляет. Быстро приближающаяся машина настораживает толпу. Мастиф тормозит с резким и очень неприятным скрежетом, а протяжный гул отпугивает. Толкучка малолеток ретируется молниеносно. В момент, когда водитель выходит из салона не остаётся никого. Лишь омега щурится пытается понять, его спасли или явился кто-то куда более опаснее бестолковых тинейджеров. Высокая фигура прячется в лучах яркого, искусственного свечения. Пак не может разобрать лица и только по запаху понимает, кто хватает его в объятия и поднимает с земли. — Садись, — просит Чонгук, направляясь в машину. Чимину больше повторять не надо. Утерев слёзы, он видит, как водитель выезжает на главную дорогу, ведущую в центр города. Больше никакой паники. Тихая мелодия из магнитолы действует как антистресс. Чонгук едет спокойно, не пытаясь показывать пафос или свойственную многим парням дурь дорожного водилы. Чимин рад, что Чонгук никак не комментирует произошедшее. А ещё он не задаёт лишних вопросов, отчего вскоре юноше делается совсем спокойно. Аромат благоты наполняет омегу и согревает изнутри. Чонгук петляет по улочкам, давая Чимину время. — Спасибо, — шепчет Пак, отойдя от неприятного происшествия. Альфа молчалив, отстранён. Омега понимает, вот он отличный момент для разговора. Нужно прямо сейчас сказать всё, что на душе накипело. Чонгук заметно умный, рассудительный и переживший много боли. Он поймёт и простит. Едва Пак собирается с силами и уже готовится начать исповедь, собственные глаза видят зеркальное отражение… «Нет» — он в чужом облике. Без объяснений понятно, что Чонгук его узнал. И всё же Чимин прячется за маской собственного страха. Язык дёргается, выталкивая из-за сомкнутых губ невнятные звуки, но на этом всё. — Приехали, — говорит альфа. Чимин поднимает взгляд и видит собственный дом напротив. — Мне нужно это, — оправдывается омега, снимая с себя всё барахло, коим пытался сделать из себя иного человека. — Я понимаю, — шепчет Чонгук и заглядывает парню в глаза. Чимин немеет. Какой же альфа красивый и невероятно стойкий. В нём сидит что-то внеземное. Чон Чонгук самый необычный альфа, каких на земле рождается крайне мало. В свете уличных фонарей парень кажется посланием небес, командиром высших сил, что могут менять судьбы. Пышущие жаром силы тело манит прильнут к нему, ища защиты и успокоение. Чимин глядит с раскрытым ртом на альфу, подбирая слова. Он чуть склоняется, тяжело дыша, желая быть к спасителю ближе. Чонгук невербально просит позволения и Чимин едва заметно кивает. Альфа касается своими губами чиминовых уст и всё становится на свои места. Омега отвечает, позволяя себе излишнее проявление страсти. В миг их неожиданного сближения, Чимин придвигается, обнимая юношу за шею. Чонгук деликатен, осторожен и так тактичен. Его касания невесомые, лёгкие. От этого лишь более будоражащие тело. Он словно даёт Чимину возможность дышать полной грудью, своим поцелуем зачёркивая всё то неприятное, что грузом тянуло омегу на дно. — Тебе пора идти, — первым отстраняется Чонгук. Чимин видит в выражении его глаз немой восторг, неприкрытое восхищение. Чонгук не пытается кичиться тем, что вот дескать Пак его когда-то обидел, теперь целуется имея при себе постоянного альфу. Никакого осуждения. Другой загордиться может, а то и унизить возжелает, пользуясь случаем. Чонгук просто смотрит. Единственное, что проскакивает в глубине его зрачков, смущение. И это топит сердце омеги. — Спокойной ночи, — Чимин хочет остаться. Он с Чонгуком был не долго, но ему хватило времени понять, как легко и просто ощущается жизнь подле альфы. Исходящая от парня энергетика питает и залечивает любые раны. Чонгук заслуживает восхищения. Чимин понял давно, те кто на самом дне был и умудрился подняться к высотам — великие. Не каждому такое дано. А для себя Чимин уяснил сразу, вели судьба ему родиться в семье бедных, бедным он и помрёт, не иначе. Вот почему ни Юнги, ни Намджун и никто другой так не впечатляют омегу, как этот славный, добрый юноша. — Спокой ночи, Чимин. — И так просто звучат эти слова. Без издёвки или мрачности. Даже с каким-то сочувствием. Чимин впервые за очень долгое время смеётся. Завтракает с семьёй, идёт в школу в приподнятом настроении и самое главное его больше не мучают ступоры. Юнги замечает перемены. И всё бы хорошо, но спустя пару дней всё возвращается на круги своя. Пак тускнеет, теряет аппетит и чувство реальности. Пережить неконтролируемое состоянии апатии делается ещё более сложным. Ведь так было хорошо рядом с Чонгуком, и так стало плохо без него. Чимин рвёт, мечет, оставшись в стенах своей комнаты. Он видит Чонгука издали. Тот ходит по коридорам Маурона, вызывая восторженные восклицания и безмолвную покорность. Чимин начинает ловить себя на мысли, а та весьма болезненна. Он ревнует Чонгука. Собственный альфа пуще прежнего выбешивает. Пак бьёт кулаком в лицо своего отражения. Ранит руку осколками, душу волнениями. — Чонгук, — вот что нужно ему сейчас и всегда. Как личная вакцина. Чимин пугается от собственных желаний, но будучи честным со своим я, принимает информацию такой, какой она и является. До их поцелуя, Чимина пытали тяготы вины, оскверняли персональные заботы и несчастья. А сейчас Чимин видит альфу самым прекрасным и вообще лучшим в своей жизни человеком. Буквально богоподобным. Чтобы вновь получить эйфорическое состояние разума, ему необходима новая встреча и ещё что-то большее от Чона. Но самому беспокоить альфу нельзя. Чимин и без того напакостил в своё время. Один поцелуй скорее выражался некой поддержкой, а не служил сигналом для исполнения непотребства. Обдумав всё, Пак решает давать знаки и надеяться на ответную от Чонгука реакцию. Игры с переодеванием теперь кажутся бредом, от прошлого омега легко отказывается, потому что там нет ничего дорогого. Отныне выбор за альфой. Если он будет игнорировать Чимина, то второму туго придётся. Однако надежда есть всегда. Некоторые универсальные лекарства не подходят определённым пациентам, тогда каждый из них сам ищет действующий для себя аналог. *** Услышав крик своего омеги, Джей вспомнил голос дедушки. Самый страшный для альфы звук. Родителей он потерял, семью обрёл с приходом в свою жизнь прелестного омеги. Теперь мысли лишь о нём. «Кто посмел?!» — он знает. Хосок готов начать войну. Он желает взять Намджуна за шею и сжимая его горло, наблюдать, как глаза ненавистного альфы стекленеют, теряя жизненную искру. И гнев переполняет левобережного бандита. Готовый идти бурей на правый берег, Хосок сдерживается благодаря здравому смыслу и страху навредить возлюбленному. Но людей отовсюду стягивает наспех. Если они пересекут мост и начнут штурмовать дом Кимов, расположенный на границе со Скулкой, правящая сила отреагирует и Хосок лишится свободы. Тогда помочь Джину будет сложнее. Может именно этого Намджун и добивается? Тем более что явно Джина он не к себе домой отвёз, а припрятал в укромном месте. Хосок велит ищейкам обшарить левый берег, особенно намджуновы территории. Мингу и приближённые альфы сами пылали гневом. Никто не ожидал подобной наглости. Вот так приехать и вырвать чужого омегу из любящих рук. Люди Зерони за Джина и Хосока горой. Они и в огонь, и в воду за главными пойдут. Не мудрено что своим опрометчивым поступком Намджун сам подписал себе приговор. — Я его убью! — Хосоку отныне плевать, кто встанет на сторону Кима. Пусть сам президент. Он любого голыми руками разорвёт. — Он разбросал по пути своих, — сообщает молодой, но разумный альфа, приближённый Джея, Мингу и Симона. — Если за ними ринемся, то начнут перекрывать пути. Будет стычка и начнётся бойня… Наши крови хотят… — теперь от Хосока зависит многое. Власти тоже не останутся в стороне, если левобережные попрут на правобережных с разборками, зацепятся все. — Джей, я думаю… — начал было темнокожий. Но его резко осадили грубым… — Кому какая разница, что ты там, блять, думаешь?! — Чон вынимает телефон, звонит… Мингу не верит ушам. Джей набрал никого иного, как Чон Чонгука и попросил его о помощи. Для темнокожего это болезненный удар. В панике, желая помочь главному и его благочестивому омеге молодой альфа теряется. Намджун не так уж и умён, если способен на такие поступки и думает, что последствий не будет! — Выяснить, куда этот кусок дерьма забрал Джина! — приказывает Джей, закончив переговоры с Чонгуком. Через пару минут ему сообщают… — След потерян. Намджун запутал всех. Найти точное местоположение Сокджина невозможно, — впервые за очень долгое время Хосок поднимает руку на подчинённых. Вымещает на них гнев. Разбивает брови, губы и носы. Его еле утихомиривают. И лишь один способен дать обещание надежды для Джина. Мастифф летит вдали, поднимая столбы пыли… Чонгук приехал быстро. Вдвоём с Хосоком они заперлись в кабинете второго и долго о чём-то беседовали. Мингу ходил из стороны в сторону, нервничал, много курил. Хосок отодвинул его и Симона. Темнокожий вспомнил о Шаане и задумался. Голос недруга вытянул его из омута мыслей… — Здарова, — Гукман как ни в чём не бывало протянул темнокожему руку для пожатия. — И тебе не откинуться, — при других обстоятельствах Мингу не стал бы касаться Чона. Сейчас не лучшее время для личных конфликтов. Он быстро пожал чужую ладонь, умело скрывая брезгливость. — Всем собраться! — Джей «при параде». В фирменном комбезе Зерони, вооружённый и злой, как Дьявол! Он наставляет группировку, раздаёт приказы, согласованные с доверенным лицом, а на сегодня это Чон Чонгук. Злить главного ещё больше никто не осмеливается. Всё что он приказал — альфы и омеги выполняют молниеносно. — Скоро Джин будет у тебя в целостности и сохранности, — обещает Чонгук. — На тебя все надежды, — боль и страх Хосока хорошо ощутимы. Альфа держит себя в кулаке, волю эмоциям не даёт, но видно — подкосили нехило. — Скажи, что мне делать? — Мингу успевает ухватить Джея за рукав. Тот отбрасывает руку темнокожего… — Не встревать! — рычит альфа. — Ты с этим собрался вопросы решать?! — выпаливает альфа, указывая на Чонгука. — Хосок, верь мне! — Гукман сказал это настолько уверенно, что даже Мингу в какой-то момент повёлся. — Не впутывай сюда других, мы сами всё порешаем! Мингу уже намеревался завязать с Чонгуком драку, благодаря Хосоку парня осадили. Оставили на территории Клубняка размышлять и догадываться. Джей и ещё четверо альф уехали на машине с нейтральными номерами, Чонгук на своём Мастифе. Мингу понятия не имел куда направился главный, что и с кем он там обсуждать собрался. От этого нутро вскипало ненавистью. Ночью Хосок не возвращается в клуб. Мингу набирает Шаана и расспрашивает. Омега, почуяв неладное, молчит. С Чонгуком шутки плохи, да и он сам много раз говорил парню рот зашить и лишнего не болтать. Ближе к следующему вечеру Мастифф Чонгука проехался медленно по знакомой дороге ведущей в Клубняк. Никто не знает, что конкретно произошло, но все трое вернулись расслабленными и слишком довольными. Джин обнимал Хосока, а тот ни на шаг омегу не отпускал. Влюблённые вели себя так, словно ничего не произошло. Троица ворковала в сторонке на свежем воздухе, попивая кофе и наблюдая как по периметру устанавливают непробиваемый бетонный забор. Хосоку пришлось не только свои территории оградить, но и личное место постоянного пребывания обезопасить. Главное — позаботиться о полной сохранности Джина. Темнокожий подлавливает момент, пытаясь обговорить с Джеем всё произошедшее. Может объясниться, а то вдруг Хосок думает, что это Мингу продал Джина Намджуну. Чонгук мог смело напеть, а Чон старший, как следствие, неплохо на эти песенки ведётся, раз так лихо под них пляшет. — Джей, а чё там было-то? — Мингу должен знать абсолютно всё, чтобы защитить своего друга и его омегу. Альфа пытается поговорить с главным, но тот будто специально отталкивает телохранителя. — Уже порешали, — чуть грубо бросает он, намереваясь скорее отвязаться от неприятного разговора. Вопрос от Мингу раздражает его. — Ты же знаешь, я должен знать всё, это лишь в целях вашей с Джином защиты… — Ты уже защитил его… — резкий тон взволновал Мингу. Альфа замер, не зная, что сказать. — Проследи за текущей работой, чтоб забор был добротный. На всех трассах и дорогах камеры наставь и смотрунов. Пусть тряпочники всё лишнее уберут, ловушек напичкают и отметят их на картах. Карты раздать всем нашим, Чонгуку первому. Никто больше не должен по моим владениям шляться. С этой задачей, надеюсь, справишься?! — Справлюсь, — кивает молодой альфа, решая выждать. Хосоку нужно время, чтобы отойти от шока и остыть. Мингу не представляет, что бы он почувствовал, если его омегу посмели бы вот так выкрасть и держать взаперти неизвестно где. Страшнее муки нет, чем страх за любимых людей. Мингу верный друг. Хороший человек, надёжный партнёр. По крайней мере так он о себе думает. Он всегда восхищался Хосоком и любил его, как брата. Зерони дали альфе очень многое, а Джей буквально вдохнул в бродячего парнишку желание жить достойно. Не говоря уже о закалке и воспитании. Хосок приучал к дисциплине и честолюбию. В глазах темнокожего Джей чуть ли не царь царей. — Ты отстранён, езжай к границам… — сюда, — указывает на карте Хосок, руша всё, что альфа годами выстраивал благодаря своей с Джеем дружбе. — Пригляди там за нашими и чужими тоже. — Хосок, не отталкивай меня, — альфа готов на колени пасть. И плевать кто и что подумает. — Прими это как повышение, — по голосу Хосока не сказать, что он настроен как прежде благосклонно. Скорее выдаёт заключение на кару. — Я взял себе в охрану пару крепких ребят, а тебя прошу присмотреть за… — Это он? — Мингу прямолинеен. В нём нет трусости и лицемерия. — Чонгук тебе сказал, что я устроил эту подставу? Хосок опасно сощурился. — А с чего ты это взял? — в ответ молчание. — Никто и не думал о подставе. Что-то ты херню какую-то запел, друг мой. Ни один мускул на лице темнокожего не дрогнул. Взгляд его, как и помыслы открыт. Мингу говорит уверенно. Показывает гаджеты, просит проверить его, если Хосок в нём сомневается. Но только не отторгать его. Это страшнее смерти, губительнее пытки. Взывая к разуму Джея, Мингу напоминает все те хорошие события, что связывали их. Красноречиво описывает свою боль и переживания относительно Джина. — Езжай, — словно занёс меч, повторил Хосок. — Сегодня собери вещи и в дорогу. — Прогоняешь меня? — самому не верится. — Вот так просто? — хочется добавить напоминания о пройденной жизни. О связывающих тайнах и напихать Хосоку упрёки да сантименты, но это всё как-то слишком приторно. Омеги так обычно общаются, альфы же нет. — Я даю тебе работу, с которой ты справишься, — беззлобно констатировал Хосок, окончательно разбивая сознание молодого альфы. Однако эта фраза обесценила и унизила его. — И там, куда едешь, ты тоже нужен. Ты всегда был моими глазами, без тебя всё ещё никак. Мингу повиновался, оставшись при своих мыслях и выводах. Уходя, он посмотрел на Чонгука, а тот на него в ответ. И оба с той минуты приняли друг друга за врагов. *** Не успел Чонгук явиться в Маурон, как по коридорам его загулял шёпот. Помимо некоторых вопросов основным оставался, когда же сойдутся два льва в поединке. Ким Намджун всё ещё носил звание лучшего из лучших, а Чонгук уже дышал ему в затылок, собираясь вытеснить альфу с трона и занять желанное место. Зрителям хотелось увидеть парней в противостоянии. Да и слухи ходили, будто Чон Чонгук и Ким Намджун имеют друг на друга давнюю обиду. Дескать был какой-то конфликт, но уже не понятно, да и неизвестно достоверно что там да как. Вроде омегу не поделили, а может ещё чего. Варианты отличались друг от друга и буквально смешили Гукмана. Первые несколько побед на ринге Чонгук оставляет Маурону. Красиво оформленные грамоты под стеклом в золотой оправе украшают почётную стену в фойе, несколько медалей висят на его красивом портрете, устрашая противников. Чонгук внушает ужас и опасность. Догадки подкрепляются сплетнями, когда Ким Намджун резко исчезает непонятно куда. Ходят слухи, что альфа приболел, но это совершенно не мешает толпе додумывать и клеветать. Чонгук даёт красочные шоу, убирая одного за другим конкурента, смело подступая к Намджуну. Толпа, жаждущая жестоких зрелищ — ликует. Скандирует данное альфе прозвище. Выбранное для него в честь легендарного бога, основателя такого спортивного направления как единоборства. Имелась и прекрасная легенда. Только альфу это никак не прельщало. Гукман моментально начинает ненавидеть всех, кого видит. Его зовут Чон Чонгук! Ему не нужны клички или что-то подобное. В отличии от него Намджуна всегда звали по имени и уважали. Почему же ему вечно отводят несвойственное место и роль, пытаясь видеть в нём кого угодно, но только не того, кем он является. — Гаул, — омега буквально кричал, но не голосом, а своим откровенно провокационным видом. Из уст Шаана слетает ненавистная кличка, иначе Чонгук это и не воспринимает. Под вспышками камер юноша сходит с ринга, он победитель и это вполне очевидно. Коронный единый удар продолжает славить Чона. — Малыш, Шаан, — Чонгук приблизился к омеге. Нежно коснулся его щёки, приобнимает за шею. Они зашли в закулисье. Оставшись вдали от любопытных глаз, Чонгук сменил улыбку на злой оскал. Резко прижал омегу к простенку. Он напирал, силясь удушить худенькое тело. Шаан не сопротивлялся. Ощущать над собой власть Чонгука, великая честь для него. Влажные губы альфы скользили по тонкой шее, запах чужой крови и отчаяния возбуждал. Когда Чонгук снял перчатки и сжал горло омеги, уж тогда-то юноша и запаниковал. — Чонгук… — омега затрепыхался. — Мне больно. — Ещё раз назовёшь меня этим уёбским прозвищем, шею тебе сверну, сучий ты потрох! — ох и злился же альфа. — Я Чонгук. Чон Чонгук. Зови меня по имени, оно звучное и красивое. — Чонгук… — простонал Шаан, роняя с глаз капли, умоляя взглядом отпустить его. Не первый раз альфа проявляет в его сторону грубость, но, чтобы настолько ненавистно, впервые. Защитить себя Шани не в силах, он продолжает глядеть на альфу, надеясь на его благоразумие. — Я думал, тебе понравится носить новое имя. Его тебе люди дали, твои поклонники… Хочется рассмеяться в голос. Да кто эти люди? Толпа, погрязшая в пороках и собственной тупости. Ещё каких-то пару лет назад эта самая толпа писала под позорным видео мученика едкие словечки, просто так, от нечего делать. Уничтожая и вынуждая страдать. А сегодня молится на него. Стоит Гуку надеть какую-то определённую комбинацию вещей, как другие тут же выряжаются в подобное. Скажет он свою точку зрения вскользь, а её уже на умные изречения великих ориентируют и везде пишут. Альфы стараются пропиариться за его счёт, омеги продажничают. Без агрессии, но настойчиво юноша отказывается от любых интервью, официальные соцсети он не ведёт, что-то личное при себе держит, на вопросы отвечает уклончиво. Словом, тот самый красивый, пахнущий роскошью и силой альфа, вызывающий бурный интерес масс, разжигающий в сердцах пламя. И вроде всё хорошо, но вот тебе на. Прозвище. Иное имя. Зачем? — Я горжусь истинным, данным при рождении. Мне ни к чему прятаться за другими личностями. Понятно? — Чонгук впивается в губы омеги болючим поцелуем. На коже от крепких рук Чонгука остаются синяки. Омега не сопротивляется, позволяет делать с собой всё, что альфе вздумается, только бы угодить. Шаан даже готов провоцировать, тогда, возможно в порыве Гукман выйдет из себя и оставит на омеге желанную метку. Он и на Татти её оставит. Это лишь вопрос времени, зато Шаан будет первым. Ну или хочет таковым быть. — Не зли меня, я не хочу обижать тебя, жеми, — оттолкнув слегка парня, Чонгук оглядывает его с ног до головы. — Не буду, Чонгук. — Поехали в Клубняк, Хосок звал. Омега послушно садится на пассажирское сидение узнаваемого Мастифа. Внутри парня раздувается шар обиды. Он быстро заполняет нутро, делает больно. Омега впивается ногтями в собственные ляжки. Чонгук останавливается на светофоре, бросает беглый взгляд в сторону омеги. Отводит и тут же возвращает обратно. — Что с тобой? Вот-вот взорвётся. Мотает головой, типа всё хорошо. Альфа строже повторяет вопрос, сосредотачиваясь на вождении. Чонгук водит аккуратно. Он не любит пустых, бессмысленных понтов. Ему важна собственная безопасность. Прибавить скорости или вытворит пару финтов альфа может только в специально отведённых для таких покатушек местах. Шаан очень ценит эти качества в альфе. Только сейчас ему жутко хочется адреналина. Чтобы Гукман вдарил по педалям и вылетел на встречку, устроил аварийную ситуацию, что угодно! Главное пусть забудет о своих вопросах. — Шани, давай ты не будешь всё усложнять? И накал вырывается звонким выдохом. С громким хлопком внутри взрывается терпение. — Ты ему не нужен, Тэхён не способен любить тебя, он вообще на это не способен! — омега поднял табуированную тему. Чонгук не раз давал понять, что обсуждать своё личное с Шааном не намерен. Только остановиться омега уже не может. — Татти плохой человек, он погубит тебя. Усмешка от Чонгука на время затыкает поток мыслей в сознании омеги. — Знай, что ты для этого зажравшегося, капризного омеги просто игрушка! — может хоть так Чонгук поймёт, что возвращение в Маурон идея не из лучших. — Ты чужой там, в его мире! — на левом берегу у альфы есть всё, так чего ему не хватает? Шаан и так даёт слишком много, в ущерб себе, на счастье Чона. — Тэхён смотрит на тебя, как на ничтожество! Он не приходит на твои бои, ты ему безразличен! — Хорошо, — кротко отвечает альфа, буквально обливая душу омеги болью. Ведь тот уже не знает, что правильно, а что нет. Не подозревает, каковы истинные намерения Гукмана. Да и в целом парень сам себе на уме. Шаан не раз замечал, как Чонгук что-то говорит Хосоку и это вроде не ложь, но, если воочию глянуть, легко понять лукавость Чона. А Джей верит. И другие тоже. Омега сам путается, что правда, а что ложь. Только страх настоящий. — Прости, — он прикрывает глаза, трёт их руками. Очень сложно отпустить. Чонгук никогда не принадлежал ему. От понимания таких простых идей горестно. Омега делал всё, чтобы завоевать, удержать свою любовь. Теперь осталось смириться и позволить случится самому страшному. Найти силы выдержать, дождаться возвращения. Шаану всё равно, что там в душе Чонгука. Он знает одно — сама судьба их свела, им быть вместе. Шаан пытается приготовить сердце. Будет невыносимо. Но по итогу, когда Чонгук нагуляется, получит тело Тэхёна, пресытится им и увидев в свою сторону холод — осознает, кого потерял, Шаан примет. Он распахнёт свою душу и пригласит альфу вернуться. Сбережёт для него тело. С такими как Тэ не бывает хорошо, уж Шаан в этом вопросе спец. Ему хватило рассказов и личных наблюдений. Тэхён отвергнет Чонгука, хотя бы, потому что сам по себе омега ветренный, неблагодарный и несмотря на своё положение явно глупый. Не способный оценить золотую душу. Чонгук обязан лично огорчиться, понять, насколько хорошо ему было с верным Шааном и тогда… «Я буду ждать» — решает парень, прикусывая губы до крови. Чонгук стоит тех мук, что юноша пережил и тех, что лишь грядут. А то, что он сам себя обманывает, ничего. Любая мысль материальна, поэтому Шаан воображает в ярких красках их с Чонгуком счастливое будущее. *** Мингу привык входить в кабинет главного после третьего стука. Все остальные ждут, когда альфа или его омега пригласят. Но именно сегодня Хосоку это не понравилось… — Я звал? — он выглядел озадаченным. Мингу напрягся, перевёл взгляд на улыбающегося Чонгука. Парень сидел на диване, попивая спортивную бурду из бутылки. На столе у Хосока бутылка дорогого виски из ограниченной коллекции и пара наспех разрезанных питай. Ревностное чувство овладевает темнокожим. Ему кажется, что он любовников поймал за чем-то непотребным. Дружба тоже подразумевает любовь, правда иную. Мингу прекрасно осознаёт свои чувства. Хосок ему родной человек, дорогой, уважаемый и то как он себя ведёт с ним обижает. — Извини, — темнокожий замер, не понимая, что ему делать. Прежде их с Хосоком общение строилось на исключительном доверии. — Чего хотел? — интересуется альфа. — Могу я… — он жестом спрашивал, хочет ли Хосок увидеть наброски гениальной идеи, пришедшей к Мингу посреди ночи. Раньше они часами рассуждали, планировали, думали. А теперь место телохранителя подле лидера Зерони занял шустрый Гукман. Мингу потянул крафтовый конверт, силясь подойти. Джей кивнул. Взял из рук Мингу бумаги, наспех просмотрел их. Видимо не впечатлился… — Я дал тебе задание, — Хосок хмурится, откладывая конверт подальше. В глаза его градус пляшет и темнокожий понимает — ничего хорошего из разговора не выйдет. — Я помню, — кивает Мингу. — Зашёл поделиться мыслями и попрощаться. — Мыслей мне и самому хватает, — отрезает Хосок. — Твоя задача технически выполнять всё, что я говорю. — Понял, — кивает темнокожий. — Мингу, — окликает альфу Чонгук, не давая тому возможность поговорить с Джеем наедине. Словно ищет повод прогнать или выбесить. Альфа оборачивается, борясь с желанием разорвать Гукмана на куски. Категорически делать этого нельзя. Хосок быстро отошьёт. За беспочвенную вражду внутри группировки погонят дальше, чем видно. — Не в службу, а в дружбу, раздай пацанам презенты, — альфа кивает на три картонные коробки. Такой наглости приближённый к лидеру не ожидал. Хотя он уже давненько смекнул, что ему в Клубняке не рады. Хосок не сможет просто взять и выкинуть Мингу из банды. Парочка проколов ничего не решает. Однако лидер заметно сменил к нему своё отношение и как следствие заменил на куда более говнистого паренька. Самое лучшее, что можно сделать в такой ситуации — подчиниться. Бороться против Чонгука опасно. И не потому, что Мингу боится альфу, а потому что куда страшнее уронить доверие Джея. Смолчав, парень берёт на руки разом все коробки и уходит в зал. Парни хвалят Чонгука, благодарят его и восхваляют. А в жилах темнокожего закипает злоба. Дабы не устроить драку, он за грудки притягивает первого попавшегося под руку омегу и наделяет его полномочиями руководить процессом раздачи подарков. А сам побыстрее на воздух, иначе ненароком кому-то голову оторвёт. — Ты забыл свою коробку, — тянет костлявую ручку омега. — Оставь себе, — шипит альфа. Не в лучшем расположении духа выходит на улицу, глубоко и часто дыша. Главное не сорваться, иначе дел наворотит. Ненависть к Чонгуку переходит все границы, срывает стоп-кран самоконтроля. Только этот правобережный мальчишка, хитрожопый, проворный действует на самоуверенного, разумного альфу как красная тряпка на быка. И Хосок… что он творит? Кому доверился?! Хотя, пусть. Не Мингу его учить, Джей мальчик взрослый. — Блять! — форсунка никак не даст огня, да и сига из мятой пачки отсыревшая. Подкурить не получается. День какой-то плохой. Позади раздаётся мягкий звук, с которым Шаан выпускает клубы дыма сквозь губки, сложенные трубочкой. Мингу оборачивается, вскользь оглядывает красивого омегу. Отчего-то в груди колет. Альфа вынимает пачку новых сигарет, выуживает одну и подходит к Шани. Омега даёт ему прикурить. Мингу облокачивается на манер омеги к стене, чуть развернувшись к нему лицом. — А ты всё хорошеешь, — улыбается он и беспокойство как-то само собой отступает. — Наверное, — жмёт худенькими плечиками Шани, глядя за распахнутые ворота, наспех возведённого забора. Разгрузившись, машины уезжают, запирая железобетонные створки на кодовый замок. Хосок отныне стережёт свои границы, но на самом деле он более не намерен терять сокровище. В их мире любой уважающий себя альфа костьми ляжет, а честь любимого омеги, тем более меченого, убережёт. — Я дурак, — тихо сознаётся Мингу, не отрывая взгляда от тонкой фигуры. Омега искоса на него поглядывает. — Нет, правда…. я такой дурак. Шаан молчит. А что сказать. Он слушает. — Жалею, что упустил тебя, — альфа делает глубокий вдох. — Не стоит, — Шаан считает, раз так сложилось, значит в своё время Мингу не разглядел его и не выбрал, а следовательно омега не был ему нужен. Чего теперь сопли по лицу мазать? — Не жалей, — шепчет он, в уголках ярко крашеных глаз скапливается влага. Мингу берёт парня за руку, к груди своей тянет. — И всё же, — никак не уймётся альфа. Придвигается немного, чтобы быть ближе. Шаан не отстраняется, позволяет себя касаться. — Ты ведь в порядке? Он тебя не обижает? В забытой пустоте, под последним лучом в тихом дворе стоят двое. Под ногами красный, словно кровь, песок, пригнанный сквозняком с гор. Ветер умчался вдаль, отняв тепло, а прохладный воздух слегка отрезвляет. Шаан молчит. При всём желании кричать, он сомкнул малиновые губы, небрежно вымазанные дешёвой помадой, глубоко в душе желая исчезнуть и не рождаться вовсе. — Беги от него, Шани, — советует Мингу. Омега думает, что альфа дурак, если даёт такие наставления. Бежать, а куда? Да и не зачем. — Нет, беги ты, — докурив, омега отходит от альфы, выдернув из его хватки руку. Мингу опускает взгляд. Омега хочет, чтобы все альфы мира хотя бы на один год стали омегами и попали в мир, где властвует маскулинность свойственная лишь альфам. Может тогда они будут умнее и поймут, что мнение никому не упёрлось. Какое-то время Шани топчется на парковке, а затем садится к Чонгуку в машину. Сопровождать Гукмана не обязательно, но это тот короткий миг, когда Шаан может побыть с ним наедине. Ожидание томит его. Омега включает музыку, затем шарит по радиостанциям. Ощутив головную боль, выключает магнитолу. Осевшие сумерки холодят кожу. Юноша хватается за плечи, не решаясь завести машину и включить обогреватель. Зябкость вызывает лёгкую температуру. Шаан открывает бардачок, чтобы взять влажные салфетки и высморкаться. Среди различного, нужного хлама внимание юноши привлекает что-то блестящее. Он тянется рукой, хватает предмет и выуживает из бардачка помаду. Золотистую, с цветами из стразинок. Открыв колпачок, парень смеётся. «Красная» — может это одного из Пчелят. И тут же вопрос: — «Спит ли Чонгук с ними?» — Шаан видит лишь то, что ему позволяют, как и другие мира сего. Лучше положить туда, где взял. А то вдруг Чонгук разозлится. Место Шаана он определил изначально, так что нельзя просто взять и скандал учинить. Хотя хочется. Обладатель этой помады явно не подозревает о существовании Шаана, если так смело её оставляет на виду. Либо территорию метит, сучёныш. А если и так, то пусть идёт на хер! Бросив помаду обратно, юноша хлопает крышкой, закрыв бардачок. — Мингу?! — выскочив из машины, омега кричит в спину альфе, бежит к нему. Тот по всей видимости собирался уезжать. — Что? — альфа приподымает бровь. — Случилось чего? — Нет, — моментально теряется омега. Даже отступает на шаг назад. Хочет что-то спросить, а может сказать, сам не знает. — У тебя прежний номер? — темнокожий альфа берёт всё в свои руки, заметив неуверенность омеги. Получив в ответ кивок, он добавляет… — Я наберу тебя, хорошо? — быстро склоняется и целует юношу возле уха. Шаан смотрит, как давний знакомый спешно покидает его и размышляет… «Ты дурак. Почему упустил меня?»