La Stidda

В Сицилии, если семья веселится, то кто-то обязательно плачет.

(Народная сицилийская мудрость)

Кастелламаре дель Гольфо, Сицилия.       По узким улочкам небольшого городка, наводнённым зеваками и туристами, что пытались спастись от местной жары, спускался молодой человек, с любопытством осматривая окрестности. Среди гомона множества людей, едва был различим стук небольших каблуков дорогих туфель по иссушенной солнцем брусчатке. Но шум улиц быстро становился приглушенным фоном, так как невольно окружающие то и дело замолкали и выворачивали головы вслед этому молодому синьору.       Его сопровождали трое, в чёрных не по погоде костюмах, грозно посматривающих по сторонам, и мягко разводили толпу людей в стороны. На этой улице проходила небольшая ярмарка с разнообразными изделиями ручной работы: бытовые предметы из дерева, гончарные изделия, небольшие скульптуры сицилийских мастеров, картины и многое другое. Тёмные крупные кудри, нежно обрамляющие красивое дорогое лицо, заострились на кончиках и липли к влажной от испарины коже — сицилийский зной не щадит никого — и капля пота, собравшаяся на ребре кожаного чокера с пятиконечными звёздами, защекотала шею, от чего этот молодой человек повёл головой, чтобы она скатилась дальше, оставляя за собой прохладную дорожку. Он не любил статусные громоздкие золотые цепи — подобная вычурность, как многое другое, должны остаться в прошлом.       Его красоту сравнивали с Медузой Версаче, как истинное проявление этого мифического существа в наши дни — столь прекрасный и столь смертоносный. Разнеженный вниманием Донателлы Версаче, сын главаря мафиозного клана Стидда всегда становился центром внимания всего европейского бомонда, но мало кто знал за пределами Италии, кем он являлся на самом деле. Дом Версаче также получал хорошее финансирование и любую другую поддержку от мафиозного клана, участвуя в некоторых теневых проектах Стидды, и являлся некоторой отдушиной, где можно было получить эстетическое наслаждение среди повседневных ужасов реальности.       Атласная рубашка цвета жухлой осенней листвы, подчеркивала утончённость и сексуальность молодого синьора, и он нёс себя в мир, буквально дополняя собой образ улицы искусства. Только личная охрана не вписывалась в идеальную картинку, но без них никуда. Его привлекало всё прекрасное, и он был в поиске уникальных предметов искусства, чтобы после наслаждаться их красотой на их семейном вилле. Сэмюэль — так зовут этого красивого молодого человека с мягкой снисходительной улыбкой, диким разрезом глаз и жестоким сердцем. Его не было на Сицилии, дома, уже четыре года и сейчас ему бы хотелось привезти нечто новое, уникальное, в честь своего возвращения.       В прошлом году для ареста его отца нашлось достаточно оснований и доказательств. Для того, чтобы защитить клан и семью, глава Стидды пожертвовал собой и покончил с жизнью в первый же месяц нахождения за решеткой, хотя суд всё ещё был в процессе. Сэмюэль лично распорядился о том, чтобы яд без лишних проволочек был доставлен его "горячо любимому батюшке". Эта ситуация и поспособствовала его скорому возвращению домой. Время правления его отца уже и без того подходило к концу, и необходимо было сделать множество пертурбаций и обновлений в системе. Сэмюэль чувствовал себя инноватором, тем, кто привнесёт нечто новое в развитие клана. Да, и статус «принца» ему уже достаточно наскучил, ему нужна была ВСЯ власть Стидды и даже Коза Ностры. Его амбициозности можно было даже позавидовать, хотя не была столь явной. Он всё планировал размеренно и тихо, в лучших традициях, как и положено в данной сфере — у него были прекрасные примеры и учителя. Прогуливаясь по узкой улочке, он прокручивал в памяти события последних лет. Скучал ли он за отцом? Нет. Они не были особо близки, больше видя друг в друге бизнес-партнёров.       Сэмюэль остановился у лавки с небольшими вазами, рассматривая их формы, узоры, выискивая мелкие трещинки несовершенства, образовавшиеся в результате обжига глиняного изделия. Подушечки пальцев мягко скользили по глазурной керамике, будто незрячий читал шрифт Брайля. Ручная работа всегда уникальна и ценна как раз за её мелкие недостатки, и Сэмюэль ценил это не только в прекрасных изделиях, но и в людях. Пока что ничего, из выставленного на продажу, всерьёз не зацепило его внимание. Местные опасливо расступались перед его мягкой поступью, пока он рассматривал ярмарочную выставку, и отводили взгляды, понимая кто перед ними. — Синьор, Росси, рад вас снова видеть.       Низкий полноватый мужчина преклонного возраста, вскинулся со своего раскладного стула, что стоял в тени навеса небольшой лавки, и уставился куда-то за плечо Сэмюэля, стараясь не встречаться с ним глазами. — Господин… Синьор, Сэмюэль. — Он запинался, пытаясь подобрать правильные слова. Затишье клана Стидды очень напрягало местное население, как будто Этна затих, чтобы после извергнуться с новой силой. — Рад вас видеть. Вы вернулись домой! Как прекрасно!       Джулиан Росси притворно радостно всплеснул руками и прикусил язык, понимая, что если продолжит и дальше рассыпаться в приветствиях, то только сможет вызвать немилость молодого синьора, поэтому сразу перешёл к делу. — Вы снова ищите нечто уникальное для украшения вашей виллы?       Несколько скучающее лицо напротив, что рассматривало безделушки, с прищуром обратилось к старику. — Синьор, Росси. Вы что-то можете предложить, что не выставлено тут? — Простите, я не знаю вам понравится или нет, но может быть у меня есть нечто, что может вас заинтересовать. Это скульптура. Возможно, будет хорошо смотреться в вашем саду. — Скульптура?.. — Сэмюэль стал задумчиво мять пальцем нижнюю губу, представляя старый сад, который уже требовал обновлений. — Вот. Посмотрите. — старик Росси протянул старый смартфон, где в галерее была открыта фотография скульптуры обнажённого мужчины атлетического телосложения — он был в позе преклонённого на одно колено и держался за сердце, то ли хотел его вырвать. За его спиной было одно обломанное ангельское крыло, тогда как другое, демоническое, было расправлено и своим перепончатым сводом тянулось ввысь, арочно выворачивая спину каменного изваяния. — Мой внук…       Сэмюэль уже ничего не слышал, что дальше говорил старик. Эта скульптура чем-то его манила. Позой? Разными крыльями? Выражением лица, что было наполнено всепоглощающей болью? Это не та статуя, что могла бы украсить виллу, если выставить её на всеобщее обозрение в залах, она казалась чем-то личным… — Где она находится? Далеко отсюда?       Для старика Росси понадобилась лишь доля секунды, чтобы распознать действительную заинтересованность молодого синьора. Он начал быстро объяснять местонахождение их дома, где и была расположена мастерская внука. Через несколько минут, они, сопровождаемые личной охраной уже подходили к белому Роллс-Ройсу.       Семья старика Росси жила небогато на окраине городка. Там же он проводил обучающие занятия для заинтересованного в гончарном мастерстве молодняка. Приходилось больше рассчитывать на туристов — только за счёт них он мог удерживать семью на плаву. Большие надежды полагались на искусство внука, Яна. В его 23 года он уже успел набраться опыта в скульптуре, трудясь над своими произведениями днями и ночами. За счёт поддержки дедушки, он нашёл себя в этом. Он оттачивал мастерство с каждым годом, улучшая свои навыки в деле, которому он бы с лёгкостью бы посвятил всю свою жизнь. Ян ещё не выставлял свои работы ни на продажу, ни на местные выставки. Только дед, который видел талант в своём внуке, не смог удержаться, чтобы не предложить дражайшему синьору купить одну из последних его работ. Такая красота не должна обрастать мхом и покрываться пылью на заднем дворе мастерской. Через полчаса петляния по узким улочкам они добрались до нужного места.       Старик Росси не обнаружил внука дома и сразу распорядился в срочном порядке найти его, собственнолично проводя Сэмюэля в мастерскую. Он подошел к одной, скрытой под светлым полотном скульптуре и, взявшись за края грубой ткани, резко потянул на себя, вызвав плотное облако мраморной пыли. Сэмюэлю пришлось прикрыть рукой лицо, он закашлялся. Удушающая жара была повсюду, и горячая мраморная пыль с крошкой, казалось, готова была прожечь дыхательные пути. Только когда в мрачном, малоосвещённом помещении белёсая пыль значительно осела, Сэмюэль смог шире открыть глаза, чтобы рассмотреть творение, покоящееся на пьедестале. Основная часть скульптуры едва доходила ему до солнечного сплетения, демоническое крыло было выше него в высоту. Прекрасное творение, как воплощение нечеловеческой боли и силы. Он стал обходить его по кругу, едва касаясь пальцами притрушенного пылью полированного камня, очерчивая изгибы вытесанных мышц, перьев, волос, точёных скул, прямого тонкого носа и подбородка. — Деда, ты меня звал?       Запыхавшийся парень влетел в мастерскую и замер, удивлённо рассматривая некое прекрасное создание возле его каменного творения. — Ян, дорогой мой, этот синьор, — уточняя, — синьор Сэмюэль, заинтересовался твоей скульптурой.       Не убирая пальцев с подбородка каменного изваяния, Сэмюэль обернулся на вошедшего Яна и на мгновение затаил дыхание. Слегка прочистив горло, он хрипло прошептал: — Он идеален. — И затем сказал уже громче и уверенней, обращаясь к старику Росси: — Я его беру. — Но, дедушка… — Ян хотел воспротивиться продаже, но было видно, что за него уже всё решили. Синьор, судя по его виду, мог заплатить немалую сумму за его творение, а деньги их семье были сейчас очень нужны. Сэмюэль достал свой телефон и после нескольких манипуляций протянул старику Росси. — Введите номер вашего банковского счёта.       После перевода круглой суммы с нулями, Сэмюэль распорядился, чтобы охрана организовала доставку на семейную виллу. — Синьор, ни о чём не переживайте. Я всё проконтролирую и организую в лучшем виде. — Джулиан Росси активно пожал руку молодому синьору. На старческом лице прорезались счастливые морщинки в уголках глаз, и он тут же обратился к внуку: — Ян, поухаживай за нашим гостем и поговорите, пока я буду занят.       Они расположились в небольшой гостиной. Сэмюэль с благодарностью принял стакан с прохладным лимонадом и тарелку с домашним печеньем, и они завели ненавязчивую беседу. Молодого синьора очень заинтересовало происхождение такой идеи и процесс её воплощения, но больше всего заинтересовал его сам Ян. Парень был немного младше его самого, тяжёлый труд вытёсывания из камня сделал из него самого поистине скульптурное творение — угловатые, острые черты лица, развитое, чуть худощавое на первый взгляд тело, казалось будто тоже было вылеплено каким-то мастером, пушистые ресницы окаймляли лисьи, но бесхитростные глаза. Он казался чистым, почти что невинным, по-хорошему простым и достаточно скромным.       Сам Сэмюэль никогда скромностью не отличался, но для прессы он играл красиво. В моменты, когда он появлялся под вспышками десятков фотоаппаратов, будучи приглашённым на крупные мероприятия сливок европейского общества, он одаривал пришедших доброй и чуть снисходительной улыбкой. Все должны были увидеть того самого золотого мальчика из именитой семьи, как некоего положительного героя в этом беспощадном мире, так как он не был ранее замечен в делах клана. Даже те, кто знал о деятельности Сэмюэля, смотря на эту красивую картинку, прощали ему всё и закрывали глаза на то, что мафиозная деятельность так и не прекратилась после смерти его отца, только слегка ушла в тень.       Он рассматривал Яна, будто невзначай, с особой внимательностью подмечая детали — разлёт бровей, нежные ямочки на щеках, нырнул в открытый ворот белой льняной рубашки, очертив взглядом край влажной от пота открытой ключицы. Сэмюэль, делая вид, что внимательно слушает историю, опустил глаза будто бы в стакан с прохладным лимонадом, по факту представляя что под теми бежевыми брюками, которые свободно сидели на узких бёдрах Яна. А за счёт того, что рубашка была заправлена, то талия парня казалась почти что в два раза меньше разлёта плеч.       Ян, увлечённый рассказом об Утренней Звезде, что однажды пал с Небес, смотрел куда угодно, но не прямо на молодого синьора. Поэтому он даже не заметил, как голодный рот напротив приоткрылся и облизнулся, желая жадно припасть к его коже и оставить лёгкую отметину, чтобы сделать его идеальность в глазах Сэмюэля по-своему уникальной. Но тот сдержался.       Молодой скульптор откровенно побаивался находиться рядом с ним. Почему-то это казалось чем-то противозаконным, и оставалось навязчивое чувство, что если он засмотрится на красивого молодого синьора, то это будет чем-то пагубным для него. Каждый раз, когда он украдкой смотрел на Сэмюэля, то чувствовал, что будто бы превращается в камень — он не мог связать и пары слов, и застывал в некоем неверии, что такой красивый человек вообще не плод его воображения — истинная Медуза Гаргона во всём своём великолепии. Её изображение на широкой спине молодого синьора только подчеркнуло данный факт, когда Сэмюэль обернулся на бодро шаркающие шаги старика и Яну пришлось прервать свой рассказ. — Ваши люди и доставка уже погрузили скульптуру. Я надеюсь, что она будет радовать вас долгие годы, синьор. — Спасибо, синьор Росси. — Он обернулся к Яну. — Ты поедешь со мной. Мне нужна будет твоя помощь в том, где её лучше расположить.       Определённо Яну ничего не оставалось, только как согласиться. Статую решили разместить в оранжерее, чтобы подчеркнуть диковинные цветы и в то же время, чтобы спрятать от чужих глаз эту красоту.

***

— Когда закончите со скульптурой, Ян, присоединись ко мне выпить за моё новое приобретение. Я буду тебя ждать. Вход через ту веранду, — он мягким движением руки указал в необходимую сторону.       Для Яна не было чем-то странным, что его пригласил такой важный человек на свою виллу. Его нисколько не смущало и не сковывало ничем неприкрытое богатство, хотя он даже никогда раньше не видел вблизи такую машину, на которой приехал молодой синьор. Для него было странным в тот момент только то, что у него складывалось ощущение какого-то дежавю. Перед тем, как он вдохновился вытесать эту скульптуру, что приобрёл синьор Сэмюэль, ему снился необычный сон. В нём был молодой человек, лица которого он не смог полноценно разглядеть, но обратил внимание на родинку под глазом — такая же есть и у Сэмюэля. Этот сон был наполнен страстными поцелуями мягких пухлых губ, которыми его одаривал неизвестный, и он готов был поклясться после пробуждения, что всё было как наяву. Он будто даже слышал, как шуршали под ним простыни, чувствовал, как сбивалось его дыхание от ласк, как короткие ногти впивались в его кожу, а потом эту, столь интимную сцену внезапно заволокло красным полотном, больше схожим на театральный занавес, только тот был не бархатный, а шёлковый, лёгкий и струящийся, как если бы это была… Об этом было даже страшно подумать.       Ян прошёл веранду, открыл стеклянную дверь и остановился, видя как у огромного окна, почти что в пол, опираясь лопатками о стену, стоит в расслабленной позе Сэмюэль. Судя по всему, отсюда он наблюдал за рабочими. Он казался задумчивым, но в этом было нечто неуловимо большее. — Зови меня просто Сэм. — мягкий низкий голос, обволакивал своим бархатом. Ян вздрогнул, вырываемый из своего ступора. — Хорошо, синьор. Сэм. — Быстро исправился Ян. — Мы закончили, так что можете посмотреть на результат установки статуи. — Ты действительно не знаешь кто я?       С едва уловимым насмешливым прищуром, Сэмюэль слегка наклонился к Яну, и от него повеяло каким-то ненавязчивым цветочным парфюмом. — Прости мою неосведомлённость. — Ян завороженно моргнул пару раз, чтобы скинуть наваждение. — Я редко сижу в интернете, проводя большую часть времени в мастерской. Знаю лишь, что ты относишься к известной итальянской семье. Думаю, что мне будет небезопасно знать больше. — Выделив последнее слово, он тут же прервал себя, опасливо поглядывая по сторонам, только чтобы не встретиться взглядом с Сэмюэлем.       Грациозно оторвавшись от стены, хозяин виллы тряхнул змеиными завитками волос и лишь коротко посмеялся. — Всё верно, Ян. Выпьем? — Сэмюэль сходу обозначил границы.       Пока Ян, с лицом выброшенной на берег рыбы, переваривал ничем не приукрашенный ответ, по его спине пробежал нездоровый холодок, который наскоро списал на хорошее кондиционирование помещения. Ему пришлось почти что догонять Сэмюэля, потому что тот без промедлений направился в просторную гостиную, уверенный, что молодой скульптор послушно следует за ним.       В светлой комнате царил идеальный порядок и изящество во всех деталях. Сама вилла, даже с первого взгляда, показалась Яну произведением искусства. Начиная с фасада и заканчивая внутренним убранством — всё в ней говорило об утончённости обладателя, который собирал прекрасное и уникальное по всему свету: картины, вазы, фигурки, даже резные шкафы из светлого дерева, заполненные книгами, больше напоминали красивые древние шкатулки, лишь не украшенные самоцветами. Ян мог только позавидовать, представляя, что должен был чувствовать Сэмюэль, будучи окружённым такой красотой с самого детства.       В этой комнате было тихо и уютно. На полках то тут, то там было множество хрустальных безделушек, небольшие стопки модных журналов, какие-то медали и награды. Мягкий диван будто приглашал в свои объятия, чтобы отдохнуть от сицилийской духоты (собственно, где они и разместились), а на низком стеклянном столике стояла уже начатая бутылка бурбона и пара стаканов. Ранее снующие по вилле уборщицы и охрана, будто бы, испарились, и Ян поспешил нарушить молчание, начав рассказывать Сэмюэлю о правильности выборе места для скульптуры, именно в оранжерее.       Внезапно прозвучал громкий хлопок, нарушивший тишину виллы. Стайка местных птиц, которые обосновались в саду неподалёку, резво вспорхнула с веток и захлопала крыльями, разлетаясь в разные стороны. Сэмюэль в этот момент разливал по стаканам янтарную жидкость и его рука замерла у стакана, так и не пролив ни капли. Выстрел был очень близко. Ян испугался, буквально подпрыгнув на месте от неожиданности, и нервно осматривался по сторонам. — Вот так встречают молодого синьора… Ян обернулся на леденящее душу спокойствие. — Я не скрывал, что пришло время возвращаться на сицилийскую виллу. — Хмыкнув, он беззаботно пожал плечами. — Рад слышать, что мне тут рады.       До Яна доходило осознание произошедшего и постепенно накрывал ужас от того, что кого-то ранили или убили прямо на территории виллы — выстрел был слишком громким и его ни с чем другим нельзя было спутать. Но страшнее всего было от того, что человек рядом даже не дрогнул, когда как у него почти вся жизнь пронеслась перед глазами. Сэмюэль был не просто надменным богачом, как могло бы показаться на первый взгляд. Паззл в голове Яна начал складываться. Молодой синьор, который всё это время держался особняком, накинув приятную маску и прикрываясь хорошими манерами, являлся ни кем иным, как тем самым наследником клана Стидды, о которой когда-то упоминал его дед. Он в очередной раз пожалел, что мало интересовался местными новостями и личностями, которые создают «погоду» в их регионе. «Стидда» — пятиконечная звезда — была на кованных воротах виллы, на входе в оранжерею, украшенная головой Медузы, даже чокер синьора был с пятиконечными звёздами. Ян был настолько ослеплён красотой Сэмюэля, что даже не обратил внимания на такие мелочи. Всего этого было слишком много для него в столь жаркий день.       Сэмюэль посмотрел на Яна и уже хотел что-то сказать, но оборвал себя в последний момент, когда мир в глазах скульптора покачнулся… — Ян! — он начал трясти бессознательное тело. — Ян! Ты тут?       Крупная ладонь с изящными пальцами на пробу несильно шлёпнула по посеревшей прохладной щеке — никакой реакции. Последовал следующий шлепок, ощутимо сильнее предыдущего. Ян резко открыл глаза и старался сфокусироваться на том, кто его, столь насильственно, вытаскивал из чёрной бездны. В поле зрения бросилась родинка под глазом и губы — слишком близко. Ему почудилось, будто он снова оказался в том странном сне. Из-за контраста ощущений от пережитых событий сознание Яна вновь начало уплывать в безопасную темноту, но он всё ещё продолжал чувствовать тяжесть чужого тела на себе, и это казалось слишком интимным в его беззащитном положении. Очень сказывалось долгое отсутствие отношений из-за его увлечённости в мастерской, и он не мог отрицать, что желал бы оказаться под Сэмюэлем в несколько другой ситуации. Перед ним было столь желанное воплощение искусства, будто из его сна, и казалось, что оно также ощутимо хотело его — позже Ян спишет это на игру уплывающего сознания. Очередная пощёчина обожгла щёку, возвращая Яна обратно, на землю. — Ян! Очнись! — за окном пробежало несколько человек из охраны, проверяя территорию, что не ускользнуло от внимательного взгляда хозяина виллы. Переживать было не о чем — на него работали лучшие и самые верные Стидде.       Для молодого скульптора, голос Сэмюэля звучал, как через толщу воды, щека горела, а картинки из сна всё ещё беспрерывно мелькали перед глазами. Грань с реальностью смылась, и Ян чуть подался вперёд и замер, невидяще уткнувшись носом в горячие полные губы. От них пахло горьким бурбоном, и он почувствовал его аромат ещё сильнее, когда эти губы растянулись в улыбке.       Звонок на мобильном телефоне развеял магию — Сэмюэлю докладывали обстановку, а Ян, ничего не понимая, отодвинулся подальше к краю дивана, уже крепче ощущая почву под собой.       Было удивительно, что многие думали, будто Стидда сдала позиции после смерти отца Сэмюэля. Уйти временно в тень — было лучшим выходом, но это не значило, что их империя рухнула. За это время фундамент ещё больше укрепился. Сэмюэль ещё подростком был готов принять бразды правления кланом, будучи эрудированным и смышлёным парнем. Многие стали его недооценивать, когда он стал чаще крутиться в кругах модельных домов, шаг за шагом отбивая влияние Коза-Ностры в других сферах, прямо перед их носом. Невозможно было не поддаться влиянию сына Стидды. Он был чертовски хитёр, и хорошо манипулировал человеческими слабостями и недостатками, проворачивая новые сделки в свою пользу. Неудавшееся покушение даже позабавило Сэмюэля. На такое были способны только отчаявшиеся, смертники и те, кто знал слишком мало о проходящих теневых играх. — Нет, не нужно врача. С ним уже всё хорошо. Было бы грустно потерять такого талантливого скульптора. Ян с трудом принял вертикальное положение, хотя тело всё ещё покалывало. — Что только что произошло? — Язык, казалось, будто бы присох к нёбу. — Ты, вроде бы, и сам уже догадался. Могу только подтвердить твоё предположение. Но волноваться уже не о чем. — Сэмюэль разлил по стаканам бурбон и протянул один Яну. — Выпей. Лучше залпом. Быстрее придёшь в себя и вернёшь здоровый цвет лица. Потом я отправлю тебя домой со своей охраной.       Они молча выпили и Яна, под охраной, вывели из виллы.       Уходя, молодой скульптор, даже ни разу не обернулся, опасаясь вызвать у вооружённых людей лишние подозрения. Как и обещал Сэм, его привезли домой в целостности и сохранности, где его встретила счастливая семья. Дедушка хлопал по его плечу и обнимал, приговаривая, что всегда верил в талант внука, что его заметят, и даже проронил пару скупых слезинок, звучно чмокая его в щёки. Любовь дедушки и его поддержка согрели его душу и отвлекли от неприятных событий, но к праздничному столу Ян так и не смог притронуться...