Полчаса на любовь

      Он провел носом по лицу Сатору, вдыхая аромат его волос.       — Так значит я прав. — больше утверждая, чем спрашивая, прошептал Сугуру. — Неужели ему так жаль мою игрушку, что он решил пойти против меня один?       Сугуру улыбнулся шире, чувствуя, как парня пробирает крупная дрожь.       — Знаешь, что я с ним сделаю? — спросил он. — Я буду его мучить долго, жестоко, чтобы он кричал от боли. А знаешь, где будешь в этот момент ты? — он коротко рассмеялся, когда из голубых глаз брызнули слезы. — Ты вот также будешь плакать, сидя рядом со мной, смотря, как твой ненаглядный мучается. А потом я убью его на твоих глазах. И ты наконец запомнишь, что против меня идти нельзя.       Сатору не смог подавить всхлип, представляя эту картину. Сугуру лишь громче рассмеялся и начал расстегивать его штаны.       — Но это будет потом. — прошептал он, стягивая чужие штаны вместе с бельем. — Сначала надо наказать тебя.       Он перевернул Сатору, заставив встать на колени, а головой упереться в матрас. Сугуру больше не сдавливал горло блондина. Он завел его руки за спину и держал их своей медвежьей хваткой.       Сатору попытался хоть как-то освободить свои руки, потому что запястья начали гореть от боли.       — Не дергайся. — предупредил Сугуру и сжал чужие руки крепче.       Покрывало подавило большую часть его криков, когда Сугуру вошел в него. Его нутро горело от такого жесткого проникновения и таких грубых толчков. Поясница болела от неудобной позы, запястья, казалось, скоро сломаются.       Сатору было больно. Ему было противно. Ему было страшно.       Это не первый раз, когда Сугуру чем-то взбешен и так вот обращается с ним. Но после нескольких ночей с Юджи, это сильно контрастировало. Он не хотел возвращаться к этой грубости и жестокости.       Не после того, как он познал ласку и любовь. Не после того, как его партнер тщательно следил за каждым его выдохом и стоном. Следил, чтобы удовольствие получал не только кто-то один.       Сугуру слишком отличался от Юджи.       И за последнего ему было особенно страшно.       Через какое-то время толчки прекратились и сзади все начало гореть еще сильней. Сатору свернулся в клубок и пытался задушить собственные всхлипы. Ему хотелось, чтобы Сугуру ушел и больше к нему не подходил.       — Зайка, ты что, думаешь, что мы закончили? — насмешливо спросил Сугуру.       Когда он не добился ответа, он схватил парня за волосы и потянул вверх. С криком Сатору поднялся и посмотрел на Сугуру.       — Нужно отвечать, когда тебя спрашивают. — прорычал Сугуру. — Понял?       Сатору кивнул и тут же подавился воздухом, когда мужчина ударил его в живот.       — Отвечай!       — Я понял.       Сугуру явно было мало ударить его один раз. Удары полетели на него, словно мухи на мед. Он бил его повсюду, казалось, что не один участок его тела не остался без внимания.       Во рту был металлический привкус крови. Кожа головы болела, ведь его до сих пор держали за волосы. Слезы текли по его щекам большими каплями, падая на пол и присоединяясь к лужам крови.       Сатору был уверен, у него сломано ребро. По-другому боль в грудной клетке нельзя было объяснить. У него болели кости и внутренности.       — Ты что-то перестал кричать, зайка. — заметил Сугуру.       Сатору хотел сказать ему, чтобы он отвалил, оставил его в покое или просто ушел. Но из горла вышел только тихий хрип. Кажется, он сорвал голос.       — Хей, малыш, мы еще не закончили. — залепетал мужчина.       Сатору дернулся от этого прозвища. Сугуру не имел права его так называть. Он малыш только для Юджи. Только Юджи может его так называть.       Юджи. Юджи. Юджи. Как же Сатору хотел сейчас оказаться в его объятиях. И даже если он все же умрет, если Юджи будет держать его при этом за руку, то Сатору не против.       Вот только Юджи здесь не было.       Вместо него была полная его противоположность. Жесткий, беспощадный человек, который, кажется, не чувствует абсолютно ничего, стоит сейчас перед ним. Трясет его, как тряпичную куклу, все также держа за волосы.       Интересно, у него будет потом лысина?       Будет ли Юджи и тогда его любить?       — Дорогой, так у нас с тобой ничего не получится. — заметил Сугуру и кинул его на кровать. — Для начала, давай застегнем твои штаны. Ты же мне нужен красивый.       Он потянулся к чужим штанам и застегнул их.       Сатору больше не сопротивлялся. У него не было сил, чтобы даже дышать. Он хотел, чтобы все закончилось. Эта боль, это унижение, эти страдания.       Хотелось кричать. Хотелось плакать. Хотел биться в истерике. Хотелось ударить Сугуру, схватить его ключи от машины и поехать к Юджи.       Но Сатору все также продолжал лежать на кровати.       — Давай, зайка, я отнесу тебя кое-куда.       Он позволил взять себя на руки. Позволил понести его не пойми куда.       Он хотел, чтобы все кончилось.       Сугуру шептал какой-то бред, спускаясь вниз по лестнице. Сатору понял, что он в подвале, когда в нос, который также был сломан, ударил немного спертый воздух.       — Вот и твоя новая постель.       Сугуру уложил его на холодный бетонный пол. Затем сделал пару шагов назад и до ушей Сатору донесся звук закрываемой металлической двери.       Он открыл глаза и понял, что Сугуру запер его в своеобразной клетке. Он лежал в углу, скрючившись в три погибели. От стены до стены шла решетка, тянущаяся до потолка.       — Надеюсь тебе понравится твое новое место. — со злой улыбкой прошептал Сугуру.       Он сел на корточки и какое-то время просто рассматривал его. То, во что он его превратил.       — Сатору, ты должен запомнить одну вещь. — мужчина поднялся на ноги. — Все, что случится дальше только твоя вина.       Потом он ушел.       Сатору снова начал молча плакать.       Идя по коридорам, Сугуру набрал номер Махито.       — Босс?       — Махито, подготовь свою команду. — приказал он. — Я думаю к нам скоро наведаются гости. Кто бы там ни был — убей всех. Кроме одного, Итадори Юджи. Я показывал тебе его фото. Его приди ко мне.       — Есть, босс.       — Я объявляю локдаун.       — Есть, босс.       После этого он отключился.