Связанные

      Сатору был пьян. Настолько, что реальность вокруг казалась размытой и текучей. Он не помнил, как добрался до особняка, но ноги сами привели его туда, где он хотел быть больше всего - к нему. К своему омеге. Его тело действовало быстрее сознания, и когда он открыл дверь спальни Юджи, ему показалось, что всё вокруг затихло.       Юджи поднял на него взгляд - испуганный, удивлённый, но спокойный в своей неизбежности. Его худое тело застыло, как у загнанного животного, которое не знает, стоит ли бежать или ждать удара.       Сатору пошатнулся, ноги подогнулись, и он рухнул прямо на кровать, прижимая омегу к себе в слабом порыве отчаяния. Его руки сжали Юджи так, будто тот был единственным якорем в этом мире. Лицо Сатору уткнулось в розовые пряди, пропитанные едва уловимым запахом шампуня и чего-то чистого, нежного, чего он боялся потерять.       Он вдыхал этот запах, как воздух, который ему был необходим для жизни. Но вместе с ним ощущалась бесконечная тоска. Глубокая и изматывающая, как старая рана, что не заживает. Внутри всё горело от боли и печали, которая не находила выхода. Ему было физически плохо, как будто отравленный чем-то непоправимым.       Худое тело в его руках почти не шевелилось. Грудь Юджи слабо поднималась и опускалась, словно тот дышал через раз. Сатору крепче обнял его, прижимая ближе, и вдруг из глубины его существа вырвался звук, которого он никогда раньше не слышал. Низкий, вибрирующий, древний - звук мурлыканья. Первобытный отклик, что остался от их предков, что не знали слов, но умели утешать. Это было непроизвольно, почти животно - способ успокоить и дать понять: "Ты в безопасности. Со мной тебе ничего не угрожает."       Юджи замер в абсолютном шоке. Его сердце сбилось с ритма, но инстинкты, древние и непререкаемые, ответили за него. Его тело, словно без участия разума, начало расслабляться. Дрожь прошла, плечи опустились. Тяжесть страха начала уходить.       Сатору, ощущая это, почувствовал странное, горькое облегчение. Его руки чуть ослабли, его дыхание стало ровнее. Мурлыканье стихло, и пьяная усталость окутала его сознание тёплой тьмой.       Он уснул, впервые за долгое время чувствуя что-то кроме пустоты.

***

      Когда Сатору открыл глаза, на мгновение он не понял, где находится. Потолок был чужим - не его собственный, а лампа отбрасывала мягкий свет, отличающийся от холодного освещения его спальни. Но самое главное - это ощущение тепла рядом с ним. Он медленно повернул голову и увидел розовую макушку, мирно покоящуюся на подушке. Юджи.       Сердце Сатору сбилось с ритма. Паника поднялась, как волна, стремительно затопляя его. Он замер, смотря на омегу рядом, и почувствовал, как живот сковывает тяжёлое напряжение.Что, чёрт возьми, он делает? Почему он здесь?Сатору пытался найти рациональное объяснение, но его мысли расползались в разные стороны. Воспоминания ночи вспыхивали яркими обрывками: запах волос Юджи, его хрупкое дыхание, собственное мурлыканье, как у какого-то зверя.       Мурлыканье. Сатору сжал зубы так, что в ушах зазвенело.Какого чёрта?! Он - Годжо Сатору, доминантный альфа, тот, кто привык держать всё под контролем. Но сейчас... он ощущал нечто опасное.Почему его тянет к этому омеге? Почему не может просто отстраниться и уйти, будто ничего не случилось?       Он с усилием поднялся на локтях, боясь пошевелиться слишком резко, чтобы не разбудить Юджи. Его руки дрожали, не физически - морально, как от невыносимого осознания: "Я теряю контроль." Это чувство было ему чуждо и отвратительно.       Его взгляд упал на спящую фигуру рядом. Всё это должно было быть просто биологией, рефлексами. Омеги предназначены для альф - механизм природы, больше ничего. Но почему тогда это ощущалось иначе? Почему он чувствовал внутри пустую, ноющую боль при одном только взгляде на него?       “Чёрт…” - прошептал Сатору с отвращением к самому себе.       Его инстинкты кричали: «Оставь его себе, удерживай, защищай». Но он не мог этого принять. Он не должен был чувствовать подобное. Это противоречило всему, что он о себе знал. Ещё никогда Годжо Сатору не был так напуган. Он был доминантным альфой, его тело и разум - идеально настроенные инструменты власти и контроля. Он привык получать всё, чего хотел, но без лишних эмоций, без слабостей.       И что теперь? Что, мать твою, делать? Впервые в своей жизни он не знал ответа. Сатору медленно, будто это могло разрушить хрупкое равновесие, убрал руку с постели и сел, опустив ноги на пол. Его дыхание было тяжёлым, будто воздух давил на грудь. Он закрыл глаза, стараясь успокоиться, но вместо этого видел только образ Юджи - мокрые от слёз янтарные глаза, хрупкое тело, которое он обнял так крепко, словно боялся потерять его.       Его губы дрогнули, но ни один звук не сорвался с них. Это не была слабость тела. Это было что-то более страшное - слабость души.       Сатору сделал то, что у него уже вошло в привычку - он убежал. Встал резко, как от удара током, и, не оглядываясь, выскользнул за дверь спальни Юджи. Его шаги звучали глухо по ковровым дорожкам коридора. Всё внутри него кричало, билось и сопротивлялось. Грудь сдавливало, воздух казался раскалённым, словно весь особняк превратился в ловушку.       Его пальцы тряслись, когда он вытащил телефон и набрал номер Сёко. Гудки длились вечность, пока она, наконец, не ответила своим привычным, спокойным голосом:       “Сатору? Что случилось?”       Но он не смог сразу ответить. Его дыхание прерывалось на каждом вдохе, превращаясь в болезненные рывки. Телефон выскользнул из его влажных пальцев, и он подхватил его второй рукой, прижав к уху.       “Я… я не знаю, что происходит”, - выдавил он наконец, голос хрипел, будто он только что пробежал марафон - “Сёко… мне плохо”.       “Эй, спокойно”, - голос Иейри стал мягче, но настойчивее. - “Просто дыши, слышишь? Глубокий вдох, Сатору. Всё под контролем”.       Но её слова не помогали. Всё рушилось. Он пытался вдохнуть, но его тело предательски отказывалось слушаться. В горле стоял ком, руки начали сводить судороги. Его сердце неистово колотилось, ритм сбивался, а в голове гремел хаос мыслей: "Почему? Почему я не могу это контролировать? Что со мной не так? Почему он?"       “Я… не могу…” - прошептал он.       Сёко напряглась по ту сторону телефона.       “Сатору, ты меня слышишь? Я сейчас приеду. Ты только не отключайся, ладно? Держись!”       Но он её уже не слышал. Мир вокруг стал размываться, звуки - глухими, как будто его голова оказалась под водой. Он сделал ещё шаг вперёд, ноги подогнулись, и он упал на пол в коридоре, ударившись плечом о стену. Судороги охватили его тело, дыхание стало коротким, будто воздух вышел из лёгких окончательно.       Последнее, что он услышал, прежде чем погрузиться в темноту, был собственный хриплый, обрывистый выдох и звонкое эхо телефона, упавшего на мраморный пол. Затем сознание погасло, оставив после себя пустоту и боль.

***

      Когда Сёко и Сугуру нашли Сатору, зрелище оказалось хуже, чем они могли себе представить. Сатору лежал на полу в коридоре, его тело тряслось от конвульсий, глаза были полуприкрыты, а с губ срывался не то стон, не то вой - низкий, звериный звук, полный боли и отчаяния. Его грудь судорожно поднималась и опускалась, рубашка прилипла к телу от холодного пота. Комната наполнилась давящим запахом феромонов - подавляющим и тяжёлым, будто весь дом сковало первобытное отчаяние альфы, потерявшего что-то жизненно важное.       “Чёрт…” - прошептала Сёко, быстро присев рядом с Сатору, доставая из сумки шприц с мышечным релаксантом и успокоительным. Она встряхнула ампулу и ввела препарат ему в руку, внимательно наблюдая за его реакцией.       “Дыши, Сатору”, - тихо сказала она, её голос стал мягче, но решительнее. - “Тихо… Всё будет нормально”.       Через несколько мгновений судороги начали стихать. Его тело перестало выгибаться дугой, а дыхание стало чуть ровнее. Он задышал глубже, хотя его лицо всё ещё оставалось бледным, а губы - сухими. Он казался сломленным.       Сугуру нахмурился, обернувшись к прислуге:       “Отнесите его в спальню”, - коротко приказал он.       Несколько слуг немедленно приблизились и аккуратно подняли Сатору. Его голова безвольно опустилась, когда они несли его к спальне.       Когда слуги вернулись и закрыли за собой дверь, Сёко осталась стоять у кровати, облокотившись на спинку стула. Сугуру подошёл ближе, скрестив руки на груди. Его лицо оставалось серьёзным, но в глазах читалась тревога.       “Это... что-то связанное с омегой?” - спросил он, хотя ответ уже вертелся на языке.       Сёко выдохнула, снимая очки и устало протирая переносицу.       “Всё указывает на это”, - подтвердила она.       Сугуру кивнул, его взгляд стал ещё более напряжённым.       “Мы говорили пару недель назад про запечатление. Тогда он задавал странные вопросы. Чёрт... Значит, это не просто совпадение”.       Они замолчали, обдумывая случившееся. Затем Сёко вдруг подняла голову, как будто вспомнив что-то важное.       “Позови дворецкого”, - сказала она.       Через минуту старый дворецкий вошёл, сохраняя свою обычную невозмутимость.       “Как часто Годжо-сама посещал омегу из центра за последние недели?” - тихо спросила Сёко.       Дворецкий сдержанно кивнул и ответил, сложив руки за спиной:       “Судя по всему, за последние две недели не было ни одного полового контакта. Однако вчера он вернулся пьяным и... направился в его спальню. Остался там на ночь”.       Сёко и Сугуру тревожно переглянулись. В воздухе повисла непроизнесённая мысль: "Связь уже могла образоваться." Сёко покачала головой, тяжело вздохнув.       “Можете идти”, - добавил Сугуру.       Дворецкий поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Сёко провела ладонью по лицу и тихо сказала:       “Если это действительно запечатление, ему придётся очень несладко. И не только ему”.       Сугуру сел на кресло и задумчиво посмотрел на Сатору, спящего, но всё ещё напряжённого даже во сне.       “Осталось понять, можем ли мы что-то сделать… или уже поздно”, - хрипло добавил он, нарушив тишину. Затем поднял взгляд на Сёко, его глаза были полны сомнения и недоверия.       “Почему так быстро?” - спросил он - “И почему именно Сатору? Это же такая редкость… буквально один случай на миллион. Многие вообще считают это детскими сказками про бесконечную любовь между альфой и омегой. Это ведь просто легенда, да?”       Сёко устало выдохнула и опустилась на край кровати рядом с Сатору. Она внимательно посмотрела на его бледное, чуть дрожавшее во сне лицо, словно искала ответы там, где их никогда не было.       “Я не знаю, Сугуру”, - призналась она, откидывая волосы за плечо - “За всё время моей практики я ни разу не видела настоящего запечатления. Знала о нём только из учебников и слухов. И, конечно, никогда не верила, что встречу это в реальной жизни. Особенно с таким человеком, как Сатору”.       Она прикусила губу и нахмурилась.       “Чтобы понять, что происходит, мне нужно осмотреть этого омегу. Возможно, всё дело в его феромонах или чем-то ещё, что мы упускаем. Иначе я не смогу объяснить происходящее”.       Сугуру медленно кивнул, его взгляд стал твёрже.       “Хорошо”, - сказал он, поднимаясь на ноги. Его голос был низким, но решительным. - “Я схожу за ним”.       Он прошёл мимо кровати, бросив последний взгляд на Сатору. Впервые за всю их дружбу Сугуру видел его таким беспомощным. "Если это правда… если это действительно запечатление…" - мелькнуло у него в голове, и от этой мысли стало холодно.       “Подожди здесь”, - добавил он и вышел, твёрдым шагом направляясь за омегой.       Сугуру практически бежал по коридорам, его шаги гулко раздавались на фоне тишины особняка. По пути он мельком спросил одного из слуг:       “Где комната омеги?”       Слуга указал направление с лёгким кивком, и Сугуру, не замедляя шага, направился прямо туда. Его сердце колотилось быстрее, чем обычно, хотя он и пытался сохранять спокойствие.       Дверь в комнату Юджи не была заперта. Сугуру распахнул её без предупреждения, и сцена, которую он увидел, заставила его нахмуриться.       Юджи сидел на кровати, одетый в белую пижаму. Его лицо было пустым, безжизненным, будто кто-то стер все эмоции, оставив только оболочку. Его взгляд был направлен в никуда, а плечи безвольно опущены. В комнате стоял слабый, но резкий запах феромонов омеги - подавляющий, вызывающий у Сугуру неприятное ощущение тяжести. Он поморщился, прикрыв нос тыльной стороной ладони.       “Чёрт, об этом нужно поговорить с Сёко”, - пробормотал он сквозь зубы.       Без лишних слов он сделал несколько быстрых шагов к Юджи и схватил его за руку. Омега не отреагировал - не дёрнулся, не удивился, не попытался даже понять, что происходит. Его тело подалось вперёд с такой лёгкостью, будто он был не человеком, а куклой, из которой высосали последние силы.       “Вставай”, - хрипло бросил Сугуру, но Юджи даже не моргнул. Его глаза оставались такими же пустыми, как и в тот момент, когда Сугуру вошёл.       Сугуру потащил его в коридор, держа за запястье чуть крепче, чем нужно. Омега шёл за ним, не сопротивляясь и не замедляя шаг, словно его собственная воля давно сломалась. На какое-то мгновение Сугуру почувствовал укол жалости, но тут же подавил его. "Это сейчас неважно. Главное - добраться до Сёко и понять, что, чёрт возьми, с ними обоими происходит."       Они двигались по коридорам быстро, и каждому, кто видел их, открывалась странная и тревожная картина: высокий альфа с каменным лицом и хрупкий омега, которого он тянет за собой, как призрачную тень.       Сугуру буквально влетел в спальню Сатору, распахнув дверь так резко, что та ударилась о стену. В его руке, словно тряпичная кукла, висел Юджи. Шагнув внутрь, Сугуру остановился, переводя дыхание, но ни на секунду не ослабил хватку. Сёко уже стояла у кровати, наблюдая за неподвижным телом Сатору.       Она подняла взгляд, заметив их. Глаза расширились, когда она увидела состояние омеги.       “Боже…” - тихо выдохнула она и подошла ближе.       Юджи не сопротивлялся. Его ноги еле двигались, он буквально волочился за Сугуру. Когда Сёко взяла его за плечи и осторожно усадила на стул у окна, он послушно опустился, как сломанная марионетка. Лицо Юджи оставалось пустым. Глаза смотрели сквозь всех, кто находился в комнате. Он молчал, и даже когда Сёко задала ему пару мягких вопросов, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию, он не ответил.       “Юджи, ты меня слышишь?” - её голос был мягким, но без ответа. Омега лишь слегка качнул головой, как будто потерянный в собственном мире.       И тут от кровати раздался слабый, тянущий звук. Сатору. Его тело, до этого неподвижное, начало подрагивать. Он не проснулся, но из его горла вырвался глухой, жалобный звук - стон, переходящий в скулёж. Это был звук не человека, а существа, загнанного в угол, отчаянного, раненого.       Юджи вздрогнул. Его худые плечи мелко задрожали, и его дыхание вдруг стало прерывистым, как будто он снова вспомнил, каково это - бояться. Он зажался в кресле, обхватив себя руками, его тело будто сжималось под этим звуком, словно каждый новый всхлип Сатору резал его изнутри.       Сёко выпрямилась, убрав руки от Юджи и обвела обоих взглядом, полным тяжёлого осознания.       “Связь уже успела создаться”, - тихо сказала она, словно каждый звук был весомым приговором.       Сугуру напрягся, его руки сжались в кулаки.       “Что это значит?” - спросил он резко.       Сёко отвернулась на мгновение, будто пытаясь собрать мысли.       “Это значит, что их тела уже связаны друг с другом на уровне гормонов и инстинктов. Но Юджи…” - она посмотрела на омегу с грустью и сожалением. - “Он отказывается от этой связи. Его разум отторгает её. И из-за этого они оба... умирают”.       Комната замерла. Эти слова повисли в воздухе, словно острые ножи, от которых нельзя увернуться. Сугуру шагнул ближе, его голос звучал почти угрожающе:       “И что нам делать? Как это остановить?”       Сёко вздохнула, опустив плечи.       “Я не знаю”, - честно призналась она - “Это нечто большее, чем то, что можно решить уколом или таблеткой. Это инстинкты. Запечатление нельзя оборвать или остановить”.       Она встретилась взглядом с Сугуру, и тот впервые за долгое время увидел в её глазах не уверенность, а страх.       Сугуру тяжело опустился на стоящий рядом стул и сжал виски пальцами, будто это могло заглушить гул боли, которая нарастала с каждой минутой. Его голова казалась готовой взорваться от массы мыслей и догадок, которые не складывались в логичную картину.       “Как… как такое могло произойти так быстро и так сильно?” - прошептал он, глядя в пол, словно надеясь найти там ответ.       Сёко стояла рядом, скрестив руки на груди и устремив взгляд на Юджи, который всё ещё был неподвижен, как фарфоровая статуэтка. Она вздохнула, сдвинув брови в болезненной задумчивости.       “Я могу только предполагать”, - начала она осторожно - “Это чистая биология, Сугуру. Всё указывает на то, что они идеально совместимы на уровне гормонов. Он - рецессивный омега, Сатору - доминантный альфа. Феромоны, гормоны - всё сошлось. Но…” - Сёко сжала губы и взглянула на омегу. - “Я думаю, Сатору вёл себя с ним так же, как с другими омегами. Без эмоций, без эмпатии, просто выполняя роль альфы, которым он привык быть”.       Сугуру поднял глаза на неё, не перебивая, хотя ему это далось с трудом.       “И Юджи отторг его”, - продолжила Сёко. - “Его сознание, его тело отказались принять Сатору как потенциального партнёра”.       Она перевела взгляд на бледного альфу, лежащего на кровати, всё ещё вздрагивающего от боли, даже во сне.       “Но Сатору чувствует это отторжение. И его инстинкты пожирают его изнутри”.       Сугуру стиснул зубы, но молчал, слушая, как голос Сёко становится ниже и мрачнее.       “Для альфы такого уровня это... пытка. У него запущен механизм связи - древний, глубинный. Он должен был стать защитником, источником покоя для своего омеги. Но вместо этого его отвергли. И теперь его тело ощущает это как смертельную угрозу. Его феромоны бьют вхолостую, разум подавлен. С каждой минутой он всё глубже погружается в состояние, которое можно описать только одним словом - самоуничтожение”.       Сёко провела рукой по лицу, снова выдыхая, но её голос оставался спокойным, как у врача, привыкшего говорить неприятную правду.       “Сатору испытывает каждую секунду острое ощущение ненужности и страха. Его тело и разум... разрываются от необходимости закрыть этот разрыв между ним и Юджи. И чем дольше он чувствует, что это невозможно, тем сильнее разрушает сам себя”.       Сугуру на мгновение прикрыл глаза, ощущая, как больно стало даже просто дышать рядом с ними. Он видел, как грудь Сатору поднималась и опускалась, словно с трудом пропуская воздух. Видел, как Юджи дрожал, но всё равно оставался неподвижным, запертым в своём молчаливом коконе.       “Так это и есть… запечатление?” - прошептал Сугуру.       Сёко молча кивнула, её лицо было усталым и серьёзным.       “В самой худшей его форме”, - ответила она - “И если ничего не сделать... они оба могут этого не пережить”.       Сёко начала нервно мерить комнату шагами, её каблуки глухо стучали по полу, отражаясь от стен тяжёлым эхом. Она глубоко дышала, сосредотачиваясь на каждом движении, будто пыталась из этого ритма вытянуть решение. Внезапно она остановилась, резко обернулась к Сугуру и щёлкнула пальцами.       “У меня есть идея”, - сказала она, её голос был резким, но в нём появилась надежда - “Мы можем попробовать сделать переливание феромонов”.       “Что?” - Сугуру нахмурился - “Ты серьёзно?”       “Серьёзно”, - подтвердила Сёко, подходя ближе и указывая на Юджи. - “Если я сделаю переливание феромонов омеги Сатору, его тело и инстинкты могут почувствовать себя в безопасности. Это может замедлить или даже остановить процесс самоуничтожения”.       Она перевела взгляд на Юджи, который по-прежнему сидел на кресле, будто растворённый в собственном молчании.              “Но…” - её голос стал тише, - “Проблема в том, что делать с Юджи. Мы можем купировать симптомы у Сатору, но без принятия связи омегой ничего не изменится. Здесь только Сатору может что-то изменить. Он должен убедить его, что тот с ним в безопасности. Что он его партнёр. Его альфа. Иначе…”       Сёко замолчала, и в комнате вновь повисла тишина, тяжелее воздуха.       “Других способов нет”, - добавила она тихо, словно подводя итог.       Сугуру молчал пару секунд, переваривая услышанное, а затем медленно кивнул, проведя рукой по лицу.       “Ладно”, - наконец сказал он. - “Делай что нужно”.       Сёко повернулась к Юджи, её взгляд был сосредоточенным и мягким.       “Переложи его на кровать”, - попросила она.       Сугуру шагнул к омеге, осторожно подхватил его и перенёс на кровать рядом с Сатору. Тело Юджи напряглось, едва коснувшись матраса. Его глаза расширились от паники, и дыхание снова стало рваным. Он пытался отстраниться, но руки были слишком слабыми. Его всё ещё преследовал животный страх.       “Спокойно”, - прошептала Сёко и достала шприц с дозой успокоительного. Она наклонилась и быстро ввела препарат в вену Юджи.       Тот дёрнулся, но почти сразу его дыхание выровнялось, веки начали тяжелеть. Его разум начал медленно отключаться от реальности.       “Хорошо”, - тихо сказала Сёко, убирая шприц. - “Начинаем”.       Она подготовила капельницу, ловко подключая трубки и иглы к венам обоих. Юджи почти не чувствовал боли, его тело было расслабленным и безвольным. Первая капля феромонов омеги попала в кровоток Сатору, и тот дёрнулся, словно его ударило током. Его дыхание оборвалось, затем грудь резко поднялась на глубокий вдох.       На несколько секунд ничего не происходило. Но затем Сатору выдохнул - медленно, протяжно, будто избавился от груза, который разрывал его изнутри. Его лицо начало терять болезненную напряжённость, а скулы, до этого сжатые, ослабли. Тело, которое до этого сжималось в судорогах, теперь медленно расслаблялось, словно напряжённые мышцы наконец отпустили.       “Дышит ровнее”, - прошептал Сугуру, пристально глядя на друга.       Сёко внимательно наблюдала за каждым его движением и улыбнулась едва заметно:       “Это работает…”       Но она знала, что это лишь временное облегчение. Вопрос оставался прежним: сможет ли Сатору убедить Юджи принять его и разорвать этот порочный круг?       Сёко стояла у кровати, наблюдая, как Сатору и Юджи теперь лежали спокойно, хотя напряжение всё ещё витало в комнате. Сугуру тоже смотрел на них, но его мысли были где-то далеко. Его взгляд слегка потемнел, а брови нахмурились. Он колебался, прежде чем нарушить тишину.       “Сёко”, - произнёс он медленно, - “У меня… уже какое-то время есть одна странная штука”.       Она повернулась к нему, вскинув бровь.       “Что именно?”       Сугуру закусил губу и скрестил руки на груди, будто ему было неловко признаться.       “Мне становится тошно от феромонов омег. Буквально выворачивает”. - Он отвёл взгляд и добавил тише: - “Просто… от запаха”.       Сёко нахмурилась и внимательно посмотрела на него, оценивая его состояние.       “После этого мы поедем в клинику”, - спокойно сказала она. - “Сдашь анализы. Это серьёзно”.       Сугуру тяжело вздохнул и потёр виски, уже представляя, сколько тестов ему придётся пройти.       “Что это может быть?” - спросил он, его голос звучал сдержанно, но обеспокоенно.       Сёко ненадолго задумалась, затем повернулась к нему и заговорила более медленно и размеренно, словно старалась объяснить что-то сложное.       “Отторжение феромонов омег происходит по нескольким причинам. Но самая распространённая - когда твоё тело начинает… отказываться видеть омег как возможных партнёров. В основном это связано с гормональным сбоем. Твой организм просто "отключает" желание спариваться с ними”.       Она сделала паузу, чтобы он успел переварить информацию.       “Ты - обычный альфа, и у тебя в норме должны быть регулярные циклы и среднее количество феромонов. Но если их уровень резко снижается”, - Она скрестила руки и посмотрела на него более серьёзно, - “Ты можешь начать проявлять признаки рецессивного альфы. Это происходит редко, но случается из-за длительного гормонального истощения”.       Сугуру выпрямился, его взгляд стал напряжённым.       “И что это значит? Что мне делать? Трахнуть альфу?” - спросил он с лёгким сарказмом, хотя в его голосе всё ещё слышалась неуверенность.       Сёко усмехнулась и подмигнула, поднимая один палец:       “Или позволить альфе трахнуть тебя”.       Сугуру поморщился, словно от кислого привкуса.       “Мерзость”, - сухо бросил он, проводя рукой по лицу.       Сёко громко засмеялась и легонько хлопнула его по плечу.       “Шучу. Хотя…” - она сделала вид, что серьёзно задумалась. - “Если это случится, обещаю, не буду осуждать”.       Сугуру вздохнул, отвернувшись, но лёгкая улыбка всё же дрогнула на его губах.       “Всё же ты ужасна”, - буркнул он.       Сёко снова рассмеялась, но затем вернулась к своему обычному серьёзному тону.       “Шутки шутками, но анализы покажут точные причины. Иногда это просто нехватка феромонов, иногда - гормональный сбой. Всё может быть проще, чем ты думаешь. Но игнорировать это нельзя”.       Сугуру кивнул, возвращая серьёзное выражение лица. Несмотря на шутки, беспокойство всё ещё сидело в его груди.       “Ладно, поедем в твою клинику после этого…” - сказал он и, бросив взгляд на Сатору и Юджи, добавил: - “Но сперва разберёмся с ними”.       Сатору медленно открыл глаза. Комната казалась тусклой, звук собственных глубоких вдохов гулко отдавался в голове. Тело ещё было тяжёлым, но сознание постепенно возвращалось. Он с трудом повернул голову и увидел знакомые фигуры - Сёко и Сугуру. Голова гудела от боли и вопросов. Он попытался подняться, но тут же ощутил слабость и лёг обратно на подушки.       “Что... что происходит?” - прохрипел он, морщась от слабости. Его взгляд был полон непонимания и едва скрываемого ужаса.       Сёко шагнула ближе и осторожно опустилась на край кровати.       “Ты в безопасности, Сатору. Ты просто… перенёс сильнейший выброс феромонов и чуть не уничтожил сам себя”, - спокойно начала она - “Это связано с запечатлением”.       Глаза Сатору расширились от злости, и он резко сел, почти сбив её локтем.       “Какое ещё нахуй запечатление?!” - рявкнул он так громко, что голос отозвался эхом в комнате - “С кем? С омегой-шлюхой из центра?!”       Он тяжело дышал, грудь поднималась и опускалась. Внутри всё пылало от злости и... от страха. Он сам чувствовал, что его эмоции были не под контролем. Слова, которые он произнёс, жгли горло.       Сугуру, стоявший в стороне, шагнул ближе, но держал голос спокойным, как мог:       “Сатору, послушай... Если ты не попытаешься наладить контакт с Юджи, ты умрёшь. Мы уже видели, как это сказывается на тебе. Это не выбор - это биология. Связь уже создана”.       Сатору опустил голову, пытаясь перевести дыхание. В его ушах всё звенело от собственных мыслей. Его трясло не только от злости, но и от того, что он знал - Сугуру прав.       “Я…” - его голос стал тише, дрожь в руках была едва заметной. - “Я чувствую это. Это... это как чёртова верёвка на шее”, - он провёл рукой по горлу, словно ощутив петлю. - “Меня тянет к нему постоянно. Как будто меня вытягивают изнутри. Но он…”       Сатору поднял взгляд на Сугуру и Сёко, в его глазах на миг отразился страх.       “Он смотрит на меня с ненавистью. Он... отталкивает меня так, что мне, мать твою, страшно. Мне!” - Он ударил кулаком по матрасу, сжав зубы. - “Я - доминантный альфа, вершина этой сраной пищевой цепи, а он заставляет меня чувствовать себя... ничтожеством”.       Сёко тихо вздохнула и положила ладонь на его плечо.       “Сатору…” - мягко начала она. - “Это не просто омега из центра. Это человек, который прошёл через ад и… его ненависть - не против тебя лично. Он... защищается. Всё, что он видит - это угроза”.       Сатору нахмурился, опустив голову. Её слова медленно оседали в его сознании, но злость всё ещё боролась с болью.       “Но если ты не сделаешь шаг навстречу…” - Сёко сжала его плечо чуть крепче - “Ты его потеряешь. И потеряешь себя”.       Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Страх оставался, но сквозь него пробивалась мысль, от которой Сатору становилось не по себе. "Я не могу его потерять."       “Что мне делать?” - глухо спросил он.       Сёко осталась сидеть рядом с Сатору, её голос стал спокойным, но твёрдым, будто она говорила с упрямым пациентом, который отказывается принимать очевидное.       “Тебе нужно наладить с ним контакт, Сатору”, - сказала она - “Показать, что он может доверять тебе. Что ты - его альфа, но не как хозяин, а как партнёр”.       Сатору нахмурился, его челюсти сжались так сильно, что скулы выступили резче обычного. Он отвернулся, будто сама мысль об этом вызывала отвращение.       “Что за херня, Сёко?” - выплюнул он, сжимая кулаки - “Почему именно я? Почему именно он? Омеги - пыль под ногами. Просто инструмент для похоти и размножения. Никакой личности. Никакого значения”.       Он бросил на неё острый взгляд, полный горечи и бессилия.       Сёко вздохнула и встретилась взглядом с Сугуру. Они оба понимали, что Сатору говорил это не потому, что не понимал ситуацию - а потому, что боялся её.       Сугуру, наконец, заговорил, его голос был тихим, но уверенным:       “Ты прав, Сатору. В нашем обществе омеги - ничто. Их учат, что они - инструмент. Нам внушают, что они не заслуживают ничего, кроме роли подчинённых. Но... твой альфа - не общество. Это твоя природа. И он выбрал Юджи не как игрушку. А как равного себе. Как половинку”.       Сатору хотел возразить, но слова застряли в горле. Его взгляд метался между Сёко и Сугуру.       “И пока ты не признаешь это…” - Сёко произнесла медленно, подчёркивая каждое слово, - “И не попытаешься что-то с этим сделать, вы будете медленно умирать. Ты и он”.       Словно эти слова нависли над ним, холодные и тяжёлые. Сатору провёл рукой по лицу и откинулся на подушки, закрыв глаза.       Внутри него кипела буря. Он ненавидел эту зависимость. Ненавидел саму мысль о том, что кто-то может быть для него настолько важен. Но одновременно с этим ненавидел и мысль о том, что может потерять Юджи.       Он открыл глаза и хрипло выдохнул:       “Блядь…” - его голос дрогнул. - “И как мне сделать так, чтобы он перестал видеть во мне чудовище?”       Сёко улыбнулась уголком губ, но в её глазах всё ещё была серьёзность.       “Для начала - перестань быть чудовищем”.