Наверно, это тоже любовь?..

Не видя перед собой ничего от застилавших глаза слёз, Вэй Ин нёсся по резиденции, словно ветер. Встречавшиеся на его пути адепты ордена и слуги шарахались в стороны, боясь с ним столкнуться, и провожали его испуганными и встревоженными взглядами. Ноги почему-то принесли Вэй Ина к Стене, на которой они когда-то повздорили с Лань Сичэнем. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, он буквально взлетел вверх по крутой лестнице и, тяжело дыша, остановился, глядя на расплывающиеся в его глазах далёкие огни Цинхэ. Силы внезапно оставили его. Он в изнеможении рухнул на подогнувшиеся колени, больно ударившись ими о каменную кладку, и громко, отчаянно разрыдался. Всё произошедшее представлялось ему чудовищно несправедливым. Почему?! Ну почему это должно было случиться с ним?!. Мало было в его жизни бед и страданий?! Гибель родителей, скитания по холодным улицам Илина, война, потери, лишение ядра, рабство, насилие, унижения, а теперь ещё и это! Ему не нужны эти чувства! Он должен ненавидеть Ванцзи! Или хотя бы испытывать к нему презрительное безразличие. Но никак не любовь! Он не хочет! Не хочет! Не хочет! Не желает любить его! Это неправильно! Ненормально! Нечестно по отношению к нему, Вэй Ину! Поначалу его предавало собственное тело, каждый раз бесстыдно содрогаясь от удовольствия в объятиях ненасытного насильника. А теперь предателями оказались сердце и душа! Так не должно быть! Что ему делать?.. Что?!. Он выхватил из рукава талисман, крепко сжал его ладонями и, закрыв глаза, мысленно почти уже воззвал к Лань Сичэню. Но в последний миг остановился. Бессильно уронил руки и задумался, опустив голову. Снова убрал талисман в рукав. Чем ему может помочь Цзэу-цзюнь?.. Вряд ли он сумеет избавить Вэй Ина от его неуместных, ненужных чувств. Или заставить Ванцзи полюбить в ответ. Впрочем, Вэй Ину это и не нужно. Хочет ли он, чтобы Ванцзи полюбил его? Определённо — нет. Не теперь. Не после всего, что между ними произошло. Теперь Вэй Ин желает от Ванцзи лишь одного — чтобы он навсегда исчез из его жизни и из его сердца. Хочет стереть из своей души и мыслей саму память об этом человеке. И надеется, что их пути не пересекутся более никогда. Рассчитывать на подобное, наверно, глупо. Особенно если Главе Лань удастся восстановить его, Вэй Ина, в правах. Мир заклинателей тесен. Им с Ванцзи придётся встречаться на мероприятиях и Ночных охотах. Однако Вэй Ин постарается свести эти встречи к минимуму. В конце концов, не такая уж он важная фигура. И вряд ли все остальные будут сильно жаждать видеть его на различных общих сборищах. Так что… всё решаемо. Говорят, что время лечит… И, возможно, Вэй Ин со временем излечится от своей болезненной любви… Он сжал в ладони кулон. В тело потекла мягкая, светлая энергия Цзэу-цзюня, расслабляя его и врачуя душевные раны. Вэй Ин перевёл дыхание, чувствуя, как напряжение, скрутившее внутренности, постепенно отпускает. Затем нахмурился, пытаясь вспомнить, что произошло в беседке Хуайсана. Помнилось смутно. Кажется, он почти потерял контроль и в хлам разнёс убежище друга. Но вроде как не причинил никому вреда. Хотя в последнем он не был до конца уверен. Это… плохо! Артефакт сработал, но довольно слабо. С сильной вспышкой гнева Вэй Ина накопитель справился с трудом. Совместные медитации в этом смысле были гораздо более эффективными. В присутствии Лань Сичэня Тьма становилась игривой и ласковой. А после вела себя смирно и послушно. Похоже, что Вэй Ин поторопился с отказом от помощи Цзэу-цзюня. И ему всё же придётся время от времени к нему обращаться не только с просьбой наполнить энергией артефакт, но и прося его возобновить их медитации. Не так часто, как раньше, конечно, но хотя бы раз в месяц. Или нужно будет поразмыслить над тем, как усилить действие накопителя. Ладно, об этом он подумает позже. А сейчас он… устал. Нервное потрясение и потеря контроля над тёмной энергией вымотали его до предела, буквально высосав из него все силы. Голова разболелась. Тело стало ватным. Ему захотелось свалиться в кровать и проспать не менее суток. Вэй Ин решил, что именно это ему и следует сделать. С трудом спустившись со Стены, показавшейся теперь непомерно высокой, он вернулся в свою комнату. Не раздеваясь, упал на кровать и вмиг отключился, забывшись беспокойным сном.

***

Пробуждение оказалось не самым приятным. Кто-то довольно сильно тряс его, очевидно пытаясь разбудить. Раздосадованный и обозлённый столь бесцеремонным обращением, Вэй Ин сердито с силой лягнул тормошившего его человека. Человек громко охнул от боли и неожиданности, а затем злобно забранился голосом Цзян Чэна: — Вэй Усянь, мать твою! Ты чего пинаешься?! Вставай, уже вечер! Хватит дрыхнуть! Не вылезая из-под одеяла, Вэй Ин возмущённо прошипел: — Вы с Главой Не сами велели мне спать! Так какого гуя ты сюда притащился и будишь меня?.. Чего тебе неймётся?!. — Так ты продрых весь день! Мало что ли?! — вспылил Цзян Чэн и оскорблённым тоном добавил: — Хуайсан принёс вино, и я, как порядочный брат, собирался позвать тебя с нами выпить! Но если ваше высочество не желает, то не надо! Не больно-то и хотелось! Мы с ним пойдём ко мне. Или к нему. Дрыхни дальше! — Вино?.. — Вэй Ин заинтересованно высунул из-под одеяла лохматую голову. Озвученное шиди предложение показалось ему привлекательным. — Вино, — насмешливо прищурился Цзян Чэн, но, внимательно оглядев Вэй Ина, обеспокоенно сдвинул брови. — Что у тебя с лицом?.. — С лицом?.. — непонимающе переспросил Вэй Ин и потёр опухшие от слёз глаза. — А что с ним не так? — Ты выглядишь так, будто неделю не просыхал, — Цзян Чэн хмурился всё сильнее. — Или… плакал?.. Что случилось, Вэй Усянь? — он встревожился ещё больше. — Тебя кто-то обидел?!. — Нет, — Вэй Ин покачал головой и выбрался из постели, досадливо оглядывая своё вконец смятое одеяние. — Всё в порядке, Цзян Чэн. Это оттого, что я весь день спал. Шиди убеждённым не выглядел и продолжал буравить его подозрительным взглядом. — Ну, где твоё вино? И Хуайсан? — поспешил перевести тему Вэй Ин. Объясняться с впавшим в режим заботливого брата Цзян Чэном ему сейчас не хотелось от слова совсем. — Там, — Цзян Чэн кивнул в сторону ширмы, отделяющей спальное место от основной комнаты. — Ждёт нас. — Дайте мне немного времени. Я умоюсь, переоденусь и приду. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома! Но не слишком наглейте! Вы всё же в гостях! — Вэй Ин ехидно усмехнулся. Цзян Чэн хмыкнул, несильно ткнул его локтем и удалился за ширму.

***

— Эк тебя развезло! — удивлённо приподнял брови Цзян Чэн, с неодобрением глядя на шисюна, заливавшего в себя вино с таким остервенением, словно делал это в последний раз в своей жизни. — Где же твоя хвалёная устойчивость к алкоголю? — Полегче, Вэй-сюн! — согласно добавил Хуйасан и подвинул к Вэй Ину блюдо с острыми куриными крылышками. — Ты бы закусывал! Не стоит столько пить на голодный желудок! — Я н-н-не х-х-хочу, ик-к, ест-т-ть! — икая и запинаясь, пьяно пробурчал Вэй Ин, вновь наливая себе полную пиалу. Есть он действительно не хотел. Единственное, чего он сейчас желал, — упиться до полного беспамятства и проваляться в отключке до скончания своих дней. Не приходя в сознание примерно никогда. — Да что с тобой?!. — Цзян Чэн вырвал из его рук сосуд. — С какого гуя ты решил сегодня нажраться в зюзю?! — У м-меня в-выход-дной, ик! Им-мею п-прав-во! — Вэй Ин вяло попытался вернуть сосуд обратно, но шиди был неумолим. — З-злой! З-злой Чэн-Чэн! — насупился Вэй Ин. Вид его сделался несчастным и жалким, на глазах выступили слёзы. Понурившись, он бессильно уронил на руки голову и, с трудом ворочая языком, тоскливо провыл: — Ник-к-т-то м-мен-ня н-не лю-у-у-уб-бит! Ик-к! — Выпей воды, Вэй-сюн! Вот, держи! Пей давай! Аккуратно… — Хуайсан заботливо поднёс к губам Вэй Ина пиалу и, напоив его, промокнул его подбородок своим шёлковым платком. Затем ласково погладил по голове. — Мы тебя любим, Вэй-сюн! Очень! Не переживай! Цзян Чэн, глядя на брата, мрачнел и тревожился всё сильнее. Он никогда не видел Вэй Усяня в подобном невменяемом состоянии. Что случилось?.. Почему он надрался так, будто был подростком, впервые дорвавшимся до алкоголя?.. Выпив воды и нехотя проглотив услужливо поданную Хуайсаном закуску, Вэй Ин перестал икать и, кажется, немного взбодрился. — Может, всё же расскажешь, что на тебя нашло? — прищурился Цзян Чэн, глядя на него с подозрительностью и волнением. — Расскажу! — охотно согласился Вэй Ин. — Но только если ты нальёшь мне вина! Цзян Чэн нахмурился и переглянулся с Хуайсаном. Тот пожал плечами и незаметно кивнул. Тогда Цзян Чэн со вздохом наполнил пиалу и протянул её Вэй Ину: — Говори! — Видишь ли, Чэн-Чэ-э-эн, — залпом опрокинув в себя её содержимое, нетрезво протянул Вэй Ин, — я сегодня сделал удивительное открытие — понял, что я, оказывается, круглый идиот! — Тоже мне открытие! — недоверчиво хмыкнул Цзян Чэн, игнорируя обычно бесившее его обращение по детскому прозвищу. — Кого ты этим хочешь удивить, балбесина? Ты с детства идиот, но раньше тебе это жить не мешало! С чего ты сейчас вдруг решил начать убиваться по этому поводу? — Так раньше я об этом не зна-а-ал! — слёзно пожаловался Вэй Ин, обиженно надувшись и шмыгая носом. — А теперь знаю!.. Цзян Чэн хлебнул вина из горла сосуда, отобранного у шисюна, и рвано выдохнул. На душе у него полегчало. Он-то боялся, что произошло что-то серьёзное, а оказывается, этот идиот просто по какой-то причине прозрел, очевидно осознав наконец всю степень своего идиотизма. А кстати, что именно явилось такой причиной? Что ему открыло глаза?.. Или кто?.. Вновь нахмурившись, Цзян Чэн поинтересовался: — Что же за зверь такой в лесу сдох, что у тебя внезапно мозги прорезались? Я годами пытался донести до тебя, какой ты тупой, но тебе было что в лоб, что по лбу! С чего вдруг сейчас такие прозрения?.. Уголки губ Вэй Ина печально опустились. Он какое-то время гипнотизировал пустую пиалу, надеясь, что в ней снова каким-то чудесным образом само по себе появится вино. Поняв, что его надежды тщетны, он поднял глаза и поймал сочувственный и несколько виноватый взгляд Хуайсана. Вэй Ин невольно вздрогнул, осознав, что друг, скорее всего, догадался о причине его внезапного озарения. Он протянул пиалу Цзян Чэну и повёл плечом: — Это неважно, а-Чэн! Важно другое — как мне теперь жить с этим знанием?.. — Так же, как жил до сих пор! — отрезал Цзян Чэн, наполнив пиалу Вэй Ина и свою. — К тому же я уверен, что в твоей дырявой памяти это знание надолго не задержится! Вывалится оттуда через пару-тройку дней, не сомневайся! И будешь радостно тупить как раньше! — Думаешь?.. — Вэй Ин с надеждой уставился на шиди помутневшим взглядом. — Уверен! — убеждённо кивнул Цзян Чэн. — О! — Вэй Ин задумался и, заметно повеселев, торжественно изрёк: — За это нужно выпить! — поднял пиалу и отсалютовал брату и другу. — За дырявую память, которая делает жизнь более терпимой! — И привносит в неё столько нового и неожиданного! — язвительно произнёс Цзян Чэн, насмешливо взглянув на на него. Хуайсан лишь поддержал их с грустным вздохом. Он бы точно не отказался от дырявой памяти! Но, к прискорбию, судьба не была к нему столь милостива. Наследник Не не забывал ничего и никогда. Вэй Ин выпил вино и, внезапно снова опечалившись, тихо спросил: — А что делать, если не вывалится?.. Если это знание так и останется там, в памяти, навсегда?.. Хуайсан аккуратно подцепил палочками обжаренный в масле кусочек баклажана и, задумчиво глядя перед собой, так же тихо ответил: — Тогда нужно будет принять это и двигаться дальше, Вэй-сюн. Вот и всё!

***

Первой мыслью, пришедшей в похмельную голову Вэй Ина при пробуждении, была мысль о том, что если он любит Ванцзи, то это означает, что он — обрезанный рукав! Осознание этого его так поразило, что все его вчерашние переживания по поводу своих неуместных чувств тут же отошли на второй план. Мозг Вэй Ина был устроен весьма специфическим образом — когда ему в голову приходила какая-то идея, то она всегда захватывала его целиком и полностью. Отодвигая все остальные мысли и делая их несущественными перед основной задачей, которую следовало срочно решить. Бросив на её решение все умственные и душевные силы. И сейчас он — встрёпанный и помятый после вчерашней попойки — с широко раскрытыми глазами в ступоре сидел на кровати и пытался принять себя в новом качестве. Получалось не очень. Не то чтобы Вэй Ин плохо относился к обрезанным рукавам. Просто он к ним… не относился! Во всяком случае, он был абсолютно в этом уверен до вчерашнего дня. Даже несмотря на всё, что произошло с ним в Облачных Глубинах. То удовольствие, которое он получал от близости с Ванцзи, Вэй Ин считал всего лишь проявлением телесной реакции на умелые ласки. К примеру, он ведь раньше не единожды ласкал себя сам, и ему было приятно. Однако это ведь не означало, что он заинтересован в себе самом! Поэтому, даже имея опыт отношений с мужчиной, он и не думал причислять себя к обрезанным рукавам. Ему всегда нравились девушки! И до сих пор нравятся! Разве нет?.. Вэй Ин решил выяснить это немедленно. Нужно было провести эксперимент. Взяв со стола возвращённый ему Цзян Чэном ключ от мастерской, Вэй Ин привёл себя в более-менее пристойный вид и отправился к Главе Не, чтобы попросить у него ещё один выходной. Не Минцзюэ, поджав губы, скептически оглядел его с головы до ног. Обратив внимание на его прилично помятое и припухшее лицо, он гоготнул, сказав, что к праздности можно привыкнуть очень быстро и легко. В особенности проводя время с таким тунеядцем и оболтусом, как Хуайсан. Выходной тем не менее дал. Благодарно поклонившись Главе, Вэй Ин вернулся в свою комнату и, наспех накидав в корзину кое-что из одежды, торопливо направился в сторону купален. В одном из помещений которых в прохладное время года работали прачки. В отличие от Облачных Глубин, где стиркой белья занимались степенные, серьёзные женщины средних лет, прачки Нечистой Юдоли были юными, бойкими, острыми на язык и все как одна прехорошенькими. Узрев в своей вотчине любимца и объект тайных воздыханий практически всех незамужних дев и молодых вдов ордена Не, девушки, сгрудившись в кучку и стыдливо прикрывшись рукавами, тут же начали шептаться друг с другом, смущённо хихикать и бросать на красавца-Мастера завлекательные и кокетливые взгляды. Вэй Ин, оказавшись в столь восхитительном цветнике, приосанился, флиртующе откинул назад длинный хвост и, обворожительно улыбаясь, направо и налево принялся расточать прелестным девам игривые и довольно смелые комплименты. Очень скоро он почувствовал, как в груди его разливается приятное тепло, а тело полнится знакомой томной негой. Покинул он купальни весьма довольный и воодушевлённый, хотя и несколько озадаченный. Девушки его явно по-прежнему волновали, и тело реагировало на их присутствие вполне определённым образом. Получается, что он не обрезанный рукав? Но как же тогда объяснить его чувства к Ванцзи?.. Или обрезанным рукавом можно быть и не быть одновременно?.. Это его крайне удивило. До сих пор Вэй Ин был уверен, что обрезанными рукавами рождаются, а не становятся. Разве возможно такое, что сегодня ты ложишься спать, грезя о нежных пионах, а наутро внезапно просыпаешься любителем надкушенных персиков?.. Он наморщил лоб, погрузившись в глубокие раздумья. Эксперимент следовало продолжить. Теперь нужно было выяснить, нравятся ли ему мужчины. С этими мыслями он пошёл на тренировочную площадку. Придя туда, Вэй Ин застал утреннюю тренировку в самом разгаре. Закалённые и обладающие отменным здоровьем адепты ордена Не даже зимой тренировались без верхней одежды в одних только плотных нижних штанах. Высокие, могучие, широкоплечие, они воистину представляли собой великолепнейшие образцы суровой и внушительной мужской красоты. На их загорелых, прекрасно тренированных, мускулистых телах блестели капельки пота, под смуглой кожей перекатывались хорошо развитые, крепкие мышцы. Движения сильных рук были отточенными и на удивление красивыми для столь впечатляюще крупных людей. Вэй Ин разглядывал этих потрясающих мужчин, восхищённо открыв рот. С некоторой досадой и стыдом думая о том, что, погрузившись в последнее время с головой в работу, он стал уделять недостаточно времени силовым тренировкам. И его тело сейчас явно не в лучшей форме в сравнении с телами этих выдающихся воинов. Он дал себе слово, что отныне будет регулярно тренироваться не меньше двух часов в день. А лучше — не менее трёх-четырёх. Поняв, что отвлёкся от главной цели своего визита, Вэй Ин напомнил себе, что он здесь ради эксперимента. И впился взглядом в тренирующихся мужчин, чутко прислушиваясь к своим эмоциональным и телесным реакциям. Однако спустя недолгое время он настолько увлёкся наблюдением за тренировкой, что напрочь забыл, зачем вообще сюда пришёл. Войдя в азарт, Вэй Ин подпрыгивал на скамье всякий раз, когда кому-либо из адептов удавалось сделать противнику подсечку и повалить его на покрытую тонким слоем подтаявшего снега землю. Он подбадривал победивших в спарринге громкими криками одобрения и с нескрываемой досадой ударял кулаком о колено, сочувствуя проигравшим. Мышцы Вэй Ина зудели от нестерпимого желания вскочить на ноги, присоединиться к тренировке и как следует размяться, размахивая саблей. Однако сейчас на поле тренировались старшие адепты, и он не хотел мешать им, путаясь у них под ногами и отвлекая от учебных поединков. Вэй Ин лишь недавно начал осваивать искусство владения саблей и тренировался, используя пока ученическое деревянное оружие. И, конечно, его умения ещё не шли ни в какое сравнение с мастерством старших адептов ордена. Опомнился Вэй Ин лишь тогда, когда завершившие тренировку адепты принялись одеваться и приветствовать его поклонами и дружелюбными улыбками. Поклонившись им в ответ и вслух выразив восхищение их навыками, Вэй Ин покинул тренировочное поле, досадливо ругая себя за то, что впустую потратил почти два часа. Впрочем, если задуматься, всё же не совсем впустую. Во-первых, наблюдение за чужой тренировкой — это весьма полезно. Всегда можно научиться чему-нибудь новому и запомнить пару-тройку стоящих приёмов. А во-вторых, Вэй Ин пришёл к выводу, что мужчины его, скорее всего, всё-таки не привлекают. Он, конечно, вполне искренне восхитился прекрасными телами адептов своего нового ордена. А кто бы не?.. Однако эти тела не вызвали в нём никаких особо сильных эмоций, кроме, разве что, зависти. Но вряд ли зависть является тем чувством, которое должно возникать при взгляде на человека, которого вожделеешь. Во всяком случае, любуясь милыми девами, Вэй Ин зависти не испытывал. Никогда. Они вызывали у него ощущения совершенно иного рода. Он снова задумался. Может ли быть так, что мужчины Не — это просто не его тип? Возможно, ему нравятся люди менее… мужественные? Нет, Ванцзи, конечно, тоже весьма мужественный, сильный и высокий. Однако при этом он изящный и утончённый. Может, Вэй Ина привлекают именно такие?.. Он удручённо вздохнул. Проверить это представлялось делом довольно сложным — в Нечистой Юдоли с мужчинами изящными и утончёнными была напряжёнка. Хотя… По крайней мере двоих таких Вэй Ин знал лично. Вообще-то троих, но Цзян Чэн, конечно, не в счёт. Оставались Не Мин и Хуайсан. Однако решив, что пялиться с непотребными мыслями на любимого человека своего друга, — верх непристойности, Вэй Ин побрёл в сторону Главного дома.

***

Постучав, Вэй Ин тихонько отворил дверь комнаты Хуайсана и заглянул внутрь. Наследник Не сидел за столом и, ловко орудуя тонкой кистью, увлечённо расписывал один из своих вееров. Оторвавшись от своего занятия и увидев Вэй Ина, он приветливо улыбнулся: — Входи, Вэй-сюн! Как ты себя чувствуешь после вчерашнего? — Неплохо, — Вэй Ин пожал плечами и опустился напротив. — Голова немного потрескивает, но в целом всё в порядке. Ты ведь знаешь, что алкоголь меня не берёт. — Вчера взял однако, — не согласился Хуайсан. — Я тебя настолько пьяным не видел никогда, — помолчав немного, он бросил рассеянный взгляд на веер и как бы между прочим произнёс: — Расскажешь, что тебя так сильно расстроило? — Нет, Не-сюн, — нахмурился Вэй Ин. — Не хочу это обсуждать. По крайней мере, не сейчас. — Как скажешь, — согласно кивнул Хуайсан. — Тогда… тебе что-нибудь нужно? Ты снова сегодня не работаешь? — Не работаю. Не-сюн, я… э-м-м… можно я посижу здесь с тобой немного, а потом уйду?.. Я ненадолго… Мешать не буду, просто посижу молча. Мне это нужно… Хуайсан взглянул на него с некоторым удивлением и беспокойством, но вопросов задавать не стал: — Да, конечно, сиди сколько хочешь. Можем потом пообедать вместе, — и вернулся к расписыванию веера. Вэй Ин облокотился на стол и, уткнувшись подбородком в скрещённые пальцы, принялся усиленно делать вид, что внимательно следит за работой Наследника Не. На самом же деле исподволь разглядывая его самого. Хуайсан выглядел на удивление бодрым и свежим. На его облике их ночная жестокая попойка не оставила ни малейшего следа. Вэй Ин про себя подивился, как можно иметь столь цветущий вид, всего несколько часов назад упившись до состояния полного нестояния. Он подозрительно прищурился. Очевидно, этот хитрец и притворщик на самом деле имеет гораздо более развитое золотое ядро, чем демонстрирует окружающим. Впрочем, Вэй Ин уже давно понял, что друг вовсе не так прост, как хочет казаться, и представляет собой настоящую шкатулку с секретами. За прошедшие неполных три месяца Вэй Ин не раз устраивал с ним спарринги, практикуясь в Танце с кинжалами. В большинстве случаев Хуайсан ненавязчиво играл в поддавки, с кряхтением и стенаниями прекращая бой уже после нескольких выпадов. Однако порой незаметно для себя заводился и, войдя в раж, начинал сражаться в полную силу. Тогда он преображался, становясь молниеносно быстрым, опасным и смертоносным. И Вэй Ин видел, что грациозные движения его изящного и изнеженного на вид тела таят в себе скрытую силу и ловкость. Ему было крайне интересно, зачем Хуайсан скрывает от всех свои способности и навыки? С какой целью строит из себя хрупкую азалию, будучи при этом пусть тонким, но пластичным и стойким бамбуком? Но Вэй Ин решил, что это не его дело. Наверняка у друга были весомые причины для такой игры. И он имел полное право о них не распространяться. С любопытством разглядывая Хуайсана, Вэй Ин с внезапным удивлением понял, что никогда не замечал, насколько, оказывается, красив Наследник Не. Утончённые черты лица. Светлая кожа. Изящные брови вразлёт, подобные взмаху крыльев летящей чайки. Большие глаза цвета благородной тёмно-зелёной яшмы. Длинные и очень пушистые ресницы. Аккуратный, чуть вздёрнутый нос. Пунцовые губы бантиком — не слишком пухлые, но очень красивой формы. Длинные, густые, блестящие тёмно-каштановые волосы. Он вполне мог занять почётное место в списке самых красивых благородных господ мира заклинателей. Но почему-то не занимал. Странно, почему?.. Вэй Ину даже стало как-то обидно за приятеля. Ему вдруг пришла в голову мысль, что Хуайсан ничуть не уступает в красоте ни ему, Вэй Ину, ни Павлину. На его взгляд, он был даже красивее Цзян Чэна. Просто его красота не была столь яркой. Она не бросалась в глаза с первого взгляда. Была подобна прекрасной картине, написанной в мягких, пастельных тонах. Чарующая прелесть которой обнаруживается лишь при более близком, внимательном и неспешном рассмотрении. — Вэй-сюн, ты пялишься! — недовольный голос друга вывел Вэй Ина из раздумий. — Что?.. — озадаченно спросил Вэй Ин. — Ты меня так разглядываешь, будто впервые увидел, — брови Наследника Не сошлись у переносицы. — У меня что, третий глаз на лбу появился? — Ты красивый! — внезапно честно выдал Вэй Ин. — И?.. — взгляд Хуайсана стал настороженным и острым. — И — что?.. — не понял Вэй Ин. — Это я тебя спрашиваю «и-что?», Вэй-сюн! — возмутился Хуайсан. — Ты сказал, что я красивый, что дальше?.. — Дальше?.. — Вэй Ин задумчиво постучал пальцем по кончику носа и склонил голову набок. — Ничего?.. Просто я раньше этого почему-то не замечал… Хуайсан хмыкнул, помолчал, затем понимающе усмехнулся: — Теперь заметил, значит? — Ага, теперь заметил… — Вэй Ин растерянно почесал макушку, затем убеждённо произнёс: — Но ты и правда очень красивый. — Я знаю, — пожал плечами Хуайсан. — Я похож на матушку, а она была замечательной красавицей… — Ты её помнишь? Свою матушку? — оживился Вэй Ин. — Нет… — грустно покачал головой Наследник Не. — Я был слишком мал, когда она умерла… Но в Главном доме в её бывших покоях есть портрет, на котором она изображена в полный рост, — он опустил ресницы, пряча глаза, и тихо сказал: — Знаешь, Вэй-сюн, в детстве я часто тайком сбегал туда от нянек и разговаривал с ней… Воображал, что она попала под злые чары и заключена в этом портрете. И мне казалось, что если нарисовать её свободной — в саду, в беседке или во дворе, то заклятие можно снять… — Поэтому ты решил научиться рисовать?.. — сочувственно поинтересовался Вэй Ин. Хуайсан в ответ лишь молча кивнул, вздохнув. Затем с грустью произнёс: — Я потом… рисовал… Много раз. Изображал её и в саду, и в парке. Даже за воротами резиденции. Старался научиться рисовать как можно лучше. Пытался снова и снова. Но… — он печально улыбнулся. — Глупо было верить в подобную ерунду, правда?.. — Нет, Не-сюн, вовсе не глупо! — возразил Вэй Ин. — Ты был ребёнком, который хотел вернуть свою мать… И делал это так… красиво! — он испустил тяжёлый вздох. На его губах тоже появилась невесёлая улыбка. — Когда я жил на улице, у меня были три соломенные куклы — мама, папа и я. До ужаса страшненькие и нелепые! — он криво усмехнулся. — Но мне они казались тогда самыми красивыми на свете. В то время они были моей единственной семьёй… Я тоже с ними разговаривал, как с живыми, спал в обнимку. И долго не расставался, даже живя уже в Пристани Лотоса. Продолжал класть их в свою кровать каждую ночь. Потом, когда подрос, то стал хранить этих кукол в одном из ящиков стола в своей комнате. — Где они теперь? — спросил Хуайсан. Вэй Ин пожал плечами: — Не знаю. Скорее всего, сгорели во время пожара… — Мне жаль, Вэй-сюн! — Хуайсан положил ладонь на его руку и ободряюще сжал. — Мы с тобой оба потеряли родителей, но у нас всё ещё есть семья. Есть близкие и любимые люди. И друзья. Есть ради чего и ради кого жить… — помолчав немного, спросил: — Хочешь, я как-нибудь покажу тебе портрет своей матушки? Тот самый, с которым я разговаривал, будучи малышом?.. — Конечно, Не-сюн! — ответил Вэй Ин с тёплой улыбкой. — Почту за честь! Наследник Не кивнул и убрал руку: — Хорошо! Посидишь ещё здесь или подождёшь меня в общем зале? — Лучше подожду там, — Вэй Ин поднялся. — Цзян Чэн, наверно, тоже придёт туда обедать. — Я скоро! — пообещал Хуайсан и вновь вернулся к своей работе. Вэй Ин покинул его комнату и, задумавшись, медленным шагом пошёл в сторону общего зала. Нежная красота Хуайсана тоже не вызвала у Вэй Ина никакого отклика ни в душе, ни в теле. Возможно, потому что он был его близким другом, а возможно оттого, что Вэй Ину просто на самом деле не нравились мужчины. Или, может, ему по душе исключительно Лани? Однако Вэй Ин, сколько ни пытался, не мог вспомнить ни одного Ланя, который бы приглянулся ему, когда он жил в Облачных Глубинах. Кроме Ванцзи. Хотя нет, один всё же был. Лань Сичэнь. Глава Лань нравился Вэй Ину. Он питал к нему искреннее уважение и симпатию. Считал его своим близким другом, почти что братом. У Вэй Ина не было склонности копаться в собственной душе и анализировать свои чувства. В большинстве случаев он просто легкомысленно отмахивался от любых своих переживаний и плыл по течению. Потому, вероятно, так нелепо и проморгал своё истинное отношение к Ванцзи. Однако даже несмотря на подобное наплевательство на собственные душевные порывы, в последнее время он всё чаще стал замечать, что в его привязанности к Цзэу-цзюню присутствует нечто такое, что выходило за рамки дружбы и братства. Лань Сичэнь его определённо… волновал. Вэй Ина к нему тянуло. Рядом с ним ему было хорошо. Вэй Ину были приятны его прикосновения. И хотелось самому к нему прикасаться. Хотелось его уютных ласковых объятий. Его светлых улыбок и мягкого смеха. Однако в его отношении к Лань Сичэню было одно «но». Вэй Ин не был уверен в том, что все эти эмоции и желания вызывает у него сам Цзэу-цзюнь. Что его привлекает именно он. И для подобных сомнений были причины. Во-первых, на них обоих влияла совместная медитация. Обмен энергией тесно связал их тела и души. И возникшее между ними тяготение друг к другу и телесное напряжение наверняка во многом было обусловлено этим фактором. А во вторых… Во вторых, Лань Сичэнь и Ванцзи были похожи друг на друга, словно близнецы. И Вэй Ин неоднократно задавался вопросами: не видит ли он перед собой, глядя на Цзэу-цзюня, более ласковую, нежную и заботливую версию его брата?.. Не ищет ли в Главе Лань то, чего страстно желает от Ванцзи, — доброту и нежность, сердечность и чуткость, бережное, уважительное и деликатное отношение, мягкую, трепетную страсть?.. Задумываясь над ответами на эти вопросы, Вэй Ин, к своему стыду, склонялся к тому, что с большой долей вероятности так оно и есть. Подобные мысли вызывали у него чувство горечи и непомерное отвращение к себе. Потому что это было мерзко по отношению к Цзэу-цзюню. Лань Сичэнь заслуживал гораздо большего. Он являлся замечательным во всех смыслах человеком и был достоин любви, восхищения и уважения. Сам по себе, как отдельная личность. Глава Лань сделал для Вэй Ина так много! Всегда вёл себя с ним благородно и относился к нему с безмерной добротой! И пытаться найти в Цзэу-цзюне всего лишь улучшенную версию Ванцзи и его замену было со стороны Вэй Ина проявлением крайней непочтительности и чёрной неблагодарности. Но… сердце не слушает приказов и не внемлет голосу разума. Даже когда ошибается… Вэй Ин горестно покачал головой, решив, что эксперимент можно считать завершённым. Из впечатлений сегодняшнего дня он сделал вывод, что всё же не является обрезанным рукавом. Ему по-прежнему нравились женщины. Однако по какой-то странной прихоти судьбы влюбился он в мужчину. Очевидно, для души, отыскавшей среди тысяч чужих людей родную, возлюбленную душу, не имело значения, в какое тело она облачена в этой жизни — в мужское или женское. Да это, в общем-то, было не столь важно. Для Вэй Ина это тоже не имело большого значения, хотя и ощущалось довольно странным и непривычным. Дело было вовсе не в том, что Ванцзи был мужчиной, а в том, что на поверку он оказался жестоким, равнодушным и довольно циничным человеком, которому на чувства Вэй Ина было попросту начхать с высокой лестницы Облачных Глубин. И что делать со всей этой ситуацией, Вэй Ин не имел ни малейшего представления. В данный момент его по-настоящему пугало то, что он, судя по всему, весь пошёл в своих однолюбов-родителей. Которые, едва встретившись, полюбили друг друга мгновенно и неотвратимо. И скорее всего, Вэй Ин вряд ли сумеет теперь избавиться от своей удушающей, проклятой любви. Когда он жил в Пристани Лотоса, дядя Цзян время от времени говорил о его отце, но практически никогда не упоминал даже имени его матери, опасаясь гнева и ревности госпожи Юй. Зато Вэнь Жохань в Безночном городе рассказывал о родителях Вэй Ина часто и много, вспоминая о них с неизменной теплотой. В особенности о его матушке. Бывший Глава Вэнь, удручённо качая головой, сетовал, что неоднократно приглашал чету Вэй в свой орден, не желая упускать столь талантливую изобретательницу, как Цансэ Санжэнь. Однако супруги неизменно отвечали ему отказом. Вэй Ин не раз пытался представить себе, как бы сложилась судьба его семьи, если бы отец и матушка приняли предложение Вэнь Жоханя. Остались бы его родители живы? Что было бы с ними всеми сегодня? Из рассказов Главы Вэнь он с немалым удивлением узнал, что, оказывается, они все — Вэнь Жохань, отец, матушка, дядя Цзян — провели вместе целый год, обучаясь в Облачных Глубинах. И Вэнь Жохань — тогда ещё юный Наследник Вэнь — поначалу даже ухаживал за его матерью! А после того, как она отвергла его ухаживания, они не рассорились, а совсем наоборот — стали близкими друзьями! И именно в Облачных Глубинах родители Вэй Ина впервые встретились. Он вспомнил, как бывший Верховный Заклинатель описывал ему эту встречу. Посмеиваясь, Глава Вэнь сказал, что он ни разу не романтик, но даже его знатно проняло, когда вошедший в ланьши юноша встретился взглядом с сероглазой девушкой, на губах которой при виде него засверкала ослепительная, счастливая улыбка. Миг зарождения их легендарной любви ощутили все, кто там находился. Вэнь Жохань утверждал, что это было подобно ярчайшей вспышке нового солнца. Воцарившаяся в комнате на несколько мгновений ошеломительная тишина вскоре была нарушена потрясёнными шепотками, смущёнными смешками, умилительными охами и ободряющим посвистыванием остальных учеников. Ланьши во мгновение ока превратилась в потревоженный гудящий улей. Однако пожилой Учитель Лань, ставший свидетелем столь вопиющего нарушения правил, почему-то не сделал ни одного замечания и никого не наказал за сорванный урок. Лишь призвал всех к порядку и продолжил занятие как ни в чём не бывало. Очевидно, свершившееся на его глазах прекрасное чудо растрогало даже его чёрствое сердце. И сейчас Вэй Ин понял, что с ним случилось то же самое, что и с его родителями. С тем лишь различием, что на его чувства никто не ответил взаимностью. Стрела любви вонзилась в его сердце в тот самый миг, когда он в ту незабываемую лунную ночь на Стене Облачных Глубин заглянул в пылающие холодным золотом прекрасные глаза. Самые прекрасные на свете… Душа его встрепенулась, заходясь от восторга и радости, и неудержимо потянулась к юноше в белоснежных одеяниях, отметая все условности и сокрушая любые преграды. Вэй Ин полюбил его с первого взгляда. Если бы Ванцзи был девой, то Вэй Ин, скорее всего, сразу бы всё понял. Как понял когда-то его отец. Но Второй Нефрит был мужчиной, и Вэй Ин наивно принял свои чувства за дружескую симпатию и родство душ. И принимал бы, наверно, и дальше, если бы не Хуайсан со своими дурными фантазиями и рисунками, демоны его забери! Вэй Ин на протяжении многих лет был слеп, словно новорождённый котёнок. Настойчиво добивался дружбы, упорно игнорируя все очевидные признаки любви и не внимая голосу собственного сердца. Которое отчаянно пыталось до него докричаться, однако Вэй Ин его не слышал. Цзян Чэн, судя по всему, был прав, когда говорил, что все ресурсы его мозга утекают в изобретения. Там он всё понимает с полуслова и на раз-два решает самые сложные задачи и кажущиеся неразрешимыми дилеммы. В отношении же чувств, эмоций и отношений, Вэй Ин всегда был беспросветно туп, словно деревянный чурбан. И, честно говоря, лучше бы он оставался такой же бестолочью и дальше, по-прежнему не догадываясь о природе своих чувств! Потому что теперь ему предстоит жить с этими чувствами долгие годы… И даже его дырявая память тут уже не поможет. Что ж, значит, так тому и быть. Нужно прекратить изводить себя этими мыслями и сомнениями. Какой в этом смысл?.. Как там вчера сказал Хуайсан? «Нужно принять это и двигаться дальше». Вэй Ин так и поступит. Прямо сейчас он всё равно ничего не может сделать со своими чувствами. Пока он не может с ними совладать. А вот в будущем, возможно, сможет. Время покажет. Жизнь рано или поздно всё расставит по своим местам. Наверное. Как там обычно говорится в любовных сказаниях и легендах? «С первого взгляда и до последнего вздоха»? Ладно. С первым он смириться готов. Всё равно ничего уже не исправить. Время вспять не повернёшь. А вот насчёт второго — это мы ещё посмотрим! С этим он смиряться не собирается! Вэй Ин сильный. Он не раз в своей жизни справлялся с горем утрат. С болью и унижением. С невзгодами и ударами судьбы. Справится и с любовью. Непременно. Должен справиться! Чего бы ему это ни стоило. Иначе не быть ему Вэй Усянем — Повелителем Тьмы! Подняв три пальца в клятвенном жесте, Вэй Ин тряхнул головой, распрямил плечи и, дерзко вздёрнув вверх подбородок, твёрдой, уверенной поступью направился в общий зал.