Наверно, это тоже любовь?..

Ванцзи был взбешён. Его всего трясло от неудержимой ярости. Вэй Ин назвал его ничтожеством. Угрожал ему и глумился над ним. А Сичэнь… Как неистово он защищал Вэй Ина! С каким пылом и исступлением! Он готов был обнажить меч даже против родного брата, вступаясь за своего любовника! Любовника… Теперь Ванцзи был в этом абсолютно уверен. Посторонних людей так не оберегают! На них так не смотрят! Их так не обнимают! Перед глазами встала, кажется, навсегда отпечатавшаяся на обратной стороне век картина — Сичэнь бережно прижимает Вэй Ина к груди, словно величайшую драгоценность, и они смотрят друг другу в глаза так… Так! «Будь помягче с господином Вэем, Ванцзи!». Помягче?!. Помягче — это как?!. Может, расскажешь, брат?! Насколько далеко простираются твои знания о предпочтениях и желаниях Вэй Ина?.. Как именно «помягче» он любит?! Что ты, яогуай тебя задери, Сичэнь, вообще имеешь в виду?! Значит, когда Ванцзи прикасается к Вэй Ину, ему противно и мерзко, а когда Сичэнь — приятно?! Ну да, ведь Сичэнь делает это «мягко»! Прикасается к его телу невесомо и деликатно. Ласкает нежно. Целует сладко. Так Вэй Ину нравится, да?! А вот Ванцзи так не умеет! Он — грубое, ненасытное, похотливое животное! У-у-у-у! Невыносимо! Ванцзи казалось, что его сейчас просто разорвёт изнутри. Он с такой силой раздвинул створки дверей, что чуть не выломал их. Войдя внутрь, с треском захлопнул многострадальные двери, наложил на них печать и резким движением руки накинул на цзинши полог тишины. Повернулся к испуганным кроликом замершему посреди комнаты Вэй Ину. Лицо Ванцзи было искажено бешенством. Глаза почернели и пылали гневом. Это выглядело до безумия… жутко. Вэй Ин в страхе попятился. Мысли его в панике заметались. Ванцзи хочет его убить?.. Вэй Ин вспомнил всё то, что наговорил ему в приступе злости, и ужаснулся. Конечно, он хочет его убить! И, скорее всего, убьёт. Вэй Ину крупно повезёт, если за тот ушат оскорблений, который он на него вылил, Ванцзи просто продырявит его мечом, а не казнит линчи. — Значит, — угрожающе произнёс Ванцзи, крадучись приближаясь к Вэй Ину, словно хищник к добыче, — тебя не устраивают мои предыдущие наказания? Тебе захотелось разнообразия? Хорошо. Ты сам об этом попросил! Он подскочил к Вэй Ину, схватил его за грудки и, волоком протащив по комнате, швырнул на свою кровать, запрыгнув туда же следом. Затрещала ткань разрываемого пояса, одежда Вэй Ина полетела на пол. В одно мгновение разоблачив его донага, Ванцзи сдёрнул пояс с себя и перевернул ошалевшего от непонимания происходящего Вэй Ина на живот. Жёсткой хваткой зафиксировав запястья Вэй Ина, он грубо несколько раз пихнул коленом по его ногам, раздвигая их. Затем, направляя себя рукой, одним резким, мощным и быстрым движением ворвался в его тело почти на треть. Вэй Ин взвыл от потрясения, испуга и внезапной раздирающей боли. Из его глаз брызнули слёзы. Ванцзи сжал зубы. Больно было даже ему. Слишком… слишком… узко… От запредельной остроты неведомых доселе ощущений под его закрытыми веками словно взорвался фейерверк. — А-а-а-а! Какого хрена, Лань Чжань?! — завопил объятый ужасом Вэй Ин, от шока и боли напрочь позабыв, что больше не называет Ванцзи по личному имени. — Что ты делаешь?! Убери это! Убери немедленно! Вытащи это из меня! Мне больно, Лань Чжань! Бо-о-о-ольно! Пусти! Пусти! Отпусти меня! Не на шутку перепуганный, ошеломлённый и совершенно ничего не соображающий Вэй Ин засучил ногами. Принялся биться, извиваться и метаться, словно попавший в капкан зверь, пытаясь высвободиться из железной хватки Ванцзи. — Вэй Ин, не дёргайся! — процедил Ванцзи, тщетно пытаясь хоть как-то взять свои эмоции под контроль. Он не хотел калечить Вэй Ина и причинять ему лишние страдания. Но его дрыганья и завывания ничуть не помогали попыткам Ванцзи взять себя в руки. — Пусти-и-и-и! — вновь предприняв попытку вырваться, Вэй Ин отчаянно, сильно дёрнулся и резко насадился на Ванцзи до половины. Тот зашипел — ощущения были слишком интенсивными. — Ай-ай-ай-ай! — закричал Вэй Ин, заливаясь слезами и до крови прокусывая губу. — Не надо, Лань Чжань! Ну пожалуйста, Лань Чжань!.. Прошу тебя!.. Не н-н-н-а-а-адо! — он захлебнулся всхлипом и затрясся всем телом от новой порции пронзившей его боли. Ванцзи было тяжело слушать его слёзные мольбы, но сейчас даже все Небожители и демоны диюя не смогли бы заставить его остановиться. Он судорожно двинулся вперёд, войдя в Вэй Ина до конца, и впился зубами в его плечо. Его напряжённое, словно струна, тело крупно задрожало от с трудом переносимой смеси боли и наслаждения. Перед глазами замельтешили красные пятна. Во рту появился металлический привкус крови. Крови Вэй Ина… Сознание заволакивало туманом жадной похоти. Ванцзи из последних сил сдерживал себя от того, чтобы не начать неистово вдалбливаться в такое сейчас неподатливое, но мучительно желанное тело. Вэй Ин громко взвизгнул и дёрнулся в сторону, пытаясь уйти от столь тесного контакта и избавиться от жгучей, режущей боли внутри себя. Затем с силой вцепился в простыни, ломая ногти, и издал хриплый, сорванный стон, от звука которого остатки самоконтроля Ванцзи разлетелись вдребезги.

***

Вэй Ин пошевелился и застонал. Ему показалось, что на теле его не осталось живого места. Всё болело и саднило. Где-то глубоко внутри непереносимо жгло. То, что сделал с ним Ванцзи, было немногим лучше линчи. А что он сделал?.. Что это вообще было?!. Вэй Ин попробовал сесть, но пониже спины прострелило такой болью, что он вновь кулем свалился на кровать: — Ауч! Что это за хрень?! Он как-то слышал, что в некоторых землях практикуется такая казнь, когда преступника сажают на длинный заострённый металлический стержень. Или на деревянный кол, который медленно пронзает тело человека, в результате чего он умирает страшной, мучительной смертью. Но Вэй Ин никогда (!), никогда не слышал, чтобы для подобной казни кто-то использовал мужской орган! Ванцзи сошёл с ума?! Может ли такое быть, что это вообще не Ванцзи?.. И в его тело вселился какой-нибудь демон-извращенец? Это бы всё объяснило. Вообще всё. В том числе и то, что происходило в последние несколько месяцев. Мысль была обнадёживающая, но маловероятная. Во-первых, Ванцзи слишком силён, чтобы демон смог захватить его тело. Во-вторых, вокруг Облачных Глубин стоит барьер против Тьмы, который не пропустил бы одержимого нечистью. В третьих, Вэй Ин давным-давно почувствовал бы тёмную энергию. Да и не только он, но и Цзэу-цзюнь, и Старейшины. Так что нет. Всё, что творит Ванцзи, творит он сам. И всё же, что, что это было?.. Ладно, об этом Вэй Ин поразмыслит позже, когда отойдёт от охренения и сможет рассуждать разумно. Потому что в данный момент у него в голове только нецензурные выражения и ни одной здравой мысли. Сейчас нужно собраться с силами и привести себя в порядок. Не может же он валяться здесь голым до скончания времён? К тому же он замёрз. Как только он об этом подумал, его тело охватил озноб. Вэй Ин с трудом поднялся и заметил, что по его ногам потекло что-то бело-розоватое. Он в неверии распахнул глаза. — Чт-т-то?.. Что это?! Ванцзи что, ещё и…?! Твою же ж мать! Донельзя шокированный, Вэй Ин вновь опустился на кровать, спрятал лицо в ладонях и потрясённо замер. Твою мать! Твою мать! Твою мать! Как?! Как вообще от подобного можно получить удовольствие?!. Помотав головой, словно желая вытряхнуть из неё все мысли, он снова поднялся. Нагнулся, скривившись от боли, и подобрал своё ханьфу. Расправив его, изумлённо поднял брови — одежда была разорвана в клочья и безнадёжно испорчена. Подозрения об одержимости Ванцзи демоном-извращенцем вернулись. Вэй Ин не мог найти для себя ни одного разумного объяснения, по какой причине человек может вести себя подобным образом. Подавленно оглядев пребывающую в жутком беспорядке кровать, он решил сначала заняться собой. Прибираться и менять постель у него просто не было сил. Да и желания. Тело болело нещадно. И голова тоже. И… душа? Нет, душа не болела. Там было пусто и безжизненно, как в безводной пустыне. В данный момент Вэй Ин не чувствовал по поводу произошедшего ничего. Вообще ничего. Словно все его чувства умерли. Кроме тех, что отвечают за физическую боль. Заглянув за ширму на половине Ванцзи, Вэй Ин увидел, что бочка для купания наполнена. Он проверил воду — она была ещё тёплой. Видимо, Ванцзи утром предпочёл Холодному источнику купание в горячей воде. Это было очень кстати. Значит, можно будет не просто обтереться, а помыться по-настоящему. Правда, в этой воде уже мылся Ванцзи, но Вэй Ин решил, что грязнее, чем сейчас, ему уже не стать. Он с большим трудом влез в бочку, погрузился в воду и издал громкий вопль. Тело словно облили кипятком. Однако спустя пару мгновений стало легче. Боль и жжение немного успокоились, тёплая вода расслабила напряжённые мышцы. Вэй Ин осмотрел себя и пришёл в ужас — он весь был покрыт царапинами, укусами и синяками. Словно побывал в схватке не на жизнь, а на смерть с лютым мертвецом. Да что с Ванцзи такое, мать его?!. Зачем он это сделал?.. Вэй Ин тяжело вздохнул, не имея сил даже на то, чтобы думать об этом, и откинул голову на край бочки. Помыться, пожалуй, не получится. Укусы и царапины горели. Нельзя было и думать о том, чтобы прикасаться к подобным ранам мыльной мочалкой. А мысль попытаться вымыть себя изнутри заставила его содрогнуться — было так больно, что, наверно, было бы легче сесть на металлический стержень или кол. Вэй Ин в растерянности запустил пятерню в волосы — Ванцзи, Ванцзи, что же на тебя нашло?!. Вода начала остывать, и Вэй Ина снова стала бить дрожь. Он еле выбрался из бочки, с трудом натянул на себя чистое ханьфу и забрался под одеяло. Озноб усилился, и в то же время ему стало невыносимо жарко. Стуча зубами, Вэй Ин попытался откинуть ставшее вдруг невыносимо тяжёлым одеяло, но у него не хватило сил даже на такое простое действие. Голова закружилась. Где-то гулко громыхнуло. Перед тем, как потерять сознание, Вэй Ин увидел в темнеющем проёме окна полыхнувший фиолетовым пламенем Цзыдянь. «Госпожа Юй…» — мелькнуло в голове. И сознание его погрузилось в чёрную темноту.

***

Оставив Вэй Ина на развороченной постели, Ванцзи трусливо сбежал в Холодный источник. Снова. Совсем как тогда, в тот их самый первый раз. Когда он отдал Вэй Ину свой первый поцелуй и свою девственность, чего Вэй Ин даже не понял. Не понял, как много это значило для Ванцзи. Это значило для него всё. Тот момент перевернул его жизнь. И сегодня Ванцзи вновь наступил на те же грабли, что и тогда. Снова не сдержался. Снова всё испортил. Где же его хвалёный самоконтроль, выпестованный годами медитаций и совершенствования? Впрочем, самоконтроль никуда не делся. Просто рядом с Вэй Ином вся его методично выстраиваемая с самого детства система ценностей начинает нещадно сбоить. И всё самообладание Ванцзи летит Хули-цзин под хвосты. Так было с самого начала — с их первой встречи на стене в Облачных Глубинах. И с каждой новой встречей всё лишь усугублялось. Сегодня Ванцзи оказался на вершине такого блаженства, о существовании которого даже не подозревал. Позволить себе наконец абсолютно всё — не сдерживаясь и не останавливаясь на полпути. Покрывать обнажённое тело Вэй Ина поцелуями, обнимать его. Быть так близко, что ближе уже некуда. Обладать им, быть с ним, быть в нём… Это было так… было… Было! Ванцзи не хватило бы и тысячи слов, чтобы описать то, что он чувствовал. Ему казалось, что он просто не вынесет всех этих ощущений. Что сердце его разорвётся, не выдержав такой переполненности мукой и счастьем одновременно. Но после, глядя на истерзанного, измученного Вэй Ина, на его опухшее от слёз лицо и искусанные в кровь губы, Ванцзи запаниковал. Его охватил ужас и чувство, словно он из поднебесья рухнул вниз на острые камни, разбив о них собственное сердце… И он не придумал ничего лучше, чем сбежать. Он испугался содеянного. Потерял голову от страха. Вновь побоялся взглянуть Вэй Ину в глаза. Не смог достойно принять последствия своих действий и взять на себя за них ответственность. Трусливое ничтожество! Ничтожество и есть… Однажды, ещё до войны, но уже после сожжения Облачных Глубин, Ванцзи сидел на кроличьей поляне, предаваясь отчаянию. Думал о погибшем отце. О пропавшем брате. О разрушенном и осквернённом доме. О раненом и больном Вэй Ине, оставшемся далеко в Пристани Лотоса… Он так погрузился в свои скорбные мысли, что полностью потерял связь с реальностью. Заклинатель должен каждое мгновение пребывать в осознанности, тонко чувствовать себя и окружающий мир. Этим он отличается от обычного человека. Но Ванцзи в тот момент словно отключил все свои органы чувств. И когда нечто прыгнуло ему на колени и в запястье вонзилось что-то острое, тело воина отреагировало на рефлексах — он отбросил это нечто мощным выбросом духовной силы. Посмотрел вниз и увидел у своих ног пушистого белого кролика, совсем ещё крошечного, со свёрнутой шеей. Ванцзи осторожно поднял его на руки и бережно прижал к груди, охваченный ужасом, сожалением, виной, болью, гневом на себя и чувством непоправимости произошедшего. Сейчас он испытывал похожие чувства, только во сто крат хуже. Ему было невыносимо больно. Душа его истекала кровью. Некогда сильное, глубокое, светлое чувство, которое он испытывал к Вэй Ину, представлялось ему тем кроликом. Кроликом, которого он убил своими руками. Не желая подобного, ведомый инстинктами тела, но от этого становилось только горше… То, что произошло сегодня… Всё случилось не так, как Ванцзи себе представлял. Не так, как он хотел. Нет так, как планировал. Он так долго этого ждал, так об этом мечтал, так сильно желал… Уговаривал себя не спешить. Откладывал, ожидая подходящего момента. Надеялся, что это случится с согласия Вэй Ина. Если даже и не по обоюдному желанию, то хотя бы без явного протеста с его стороны. Ванцзи знал, что они с Вэй Ином никогда не смогут преклонить колени в храме, но хотел сделать их первую настоящую близость событием особенным и незабываемым. Чтобы Вэй Ин его запомнил. Что ж… Это его пожелание исполнилось на все сто… Вэй Ин наверняка запомнит. И вряд ли когда-нибудь сможет забыть… В фантазиях Ванцзи они с Вэй Ином весь этот особенный день проводили в Цайи, неспешно прогуливаясь по городу. Потом ужинали в любимом трактире Вэй Ина. Ванцзи купил бы ему самую вкусную еду и самое дорогое вино, чтобы порадовать его и расслабить. Они могли бы остаться на ночь в лучшей гостинице города. Ванцзи снял бы самую роскошную комнату. И был бы с Вэй Ином настолько нежен, насколько вообще способен на проявление нежности. Ванцзи досконально изучил теорию. Он думал о том, что даже если у Вэй Ина уже есть опыт подобных отношений (эту мысль он старательно гнал от себя, чтобы окончательно не погрузиться в пучину отчаянной ревности), то всё равно в их первый раз ему может быть больно. Потому что ведь с разными людьми это ощущается по-разному, верно? В зависимости от… размера… А Ванцзи был чрезвычайно одарён природой и знал это. Поэтому он выяснил, как правильно подготовить партнёра, чтобы свести к минимуму неприятные ощущения. Купил специальное масло с расслабляющим эффектом. Он хотел, чтобы Вэй Ину было с ним приятно и хорошо, чтобы ему понравилось. И что он сделал вместо всего этого?.. Правильно — он его жестоко изнасиловал!.. Молодец, Ванцзи! Ты превзошёл самого себя! Тебе положена награда любовника года! «Я больше не желаю, чтобы ты ко мне прикасался»! «Ненавижу тебя»! Что ж, Ванцзи заслуживает каждого из этих слов. Как Вэй Ин его назвал? Грубым, ненасытным, похотливым животным? В яблочко! «Будь помягче с господином Вэем, Ванцзи!». Он бы был, был мягче, если бы знал как… Если бы умел… Но его никто никогда не учил быть мягким… Совсем наоборот. Дядя считал, что проявление мягкости — это демонстрация слабости. А быть слабым — недостойно заклинателя. И Ванцзи впитал эти наставления как губка, пряча своё горячее сердце под ледяной бронёй. На самом деле, в детстве он был добрым и отзывчивым. Старался помочь всем, кому мог. А когда дядя сделал его ответственным за наказания, то старался, чтобы наказания не вредили, а, напротив, укрепляли тело и дух, давали необходимые навыки. Обычно в качестве наказаний он назначал переписывание правил и книг, дополнительные тренировки или медитации. Крайне редко — ферулы. Младшим адептам — никогда. Но его всё равно избегали, никто не хотел с ним общаться и дружить. И он уходил в свою раковину всё глубже, боясь пораниться о неприязнь других людей. Вот Сичэню всегда было наплевать на то, что о нём подумают или скажут. Наставления дяди и Старейшин благополучно пролетали мимо его ушей. Он не боялся щедро делиться с окружающими приветливыми улыбками и ласковыми словами. И при этом никому в голову не приходило считать его слабым. Сичэня все любили и уважали. Ванцзи недолюбливали и боялись. Хотя по части устрашения ему до Сичэня было как до Луны на мече, ибо брат в гневе был страшнее Черепахи-Губительницы. Ванцзи доводилось видеть Сичэня в настоящей ярости. И это было тем зрелищем, которое он предпочёл бы более не видеть никогда. Хвала Небесам, гнев брата в эти моменты был направлен не на него. Однако, будучи сильным и пламенным, Сичэнь тем не менее умел быть и нежным. Брат был единственным человеком (кроме Вэй Ина!), чьи прикосновения не вызывали у Ванцзи отторжения. Наоборот. Когда Сичэнь бережно обнимал его, закрывая широкими рукавами от враждебного мира, Ванцзи чувствовал себя ребёнком, который может переложить все проблемы на взрослого и полностью ему довериться. Наверно, Вэй Ин почувствовал то же самое в руках Сичэня. Комфорт. Безопасность. Защиту. Поэтому так смотрел на него. Ванцзи наконец понял, что это был за взгляд. Он уже видел его раньше. Когда-то Вэй Ин очень похожим взглядом смотрел на свою шицзе, что заменила ему мать… Так смотрят на близких членов семьи или дорогих сердцу друзей. Не на любовников. Вэй Ин просто потянулся к теплу, которого ему, видимо, сейчас так не хватало и которого у Сичэня всегда было в избытке. А отравленный ревностью Ванцзи навоображал себе всякого, оскорбляя и брата, и Вэй Ина, и себя. Ванцзи сегодня убедился в том, что даже если у Вэй Ина что-то и было с Сичэнем, до настоящей близости они не дошли. Ванцзи было слишком тесно. Тело Вэй Ина мучительно сопротивлялось вторжению. И удовольствию Ванцзи поначалу сопутствовала боль. Да и вообще, глядя на реакцию Вэй Ина, — на то, как он зажимался и плакал, как сильно был напуган, как отчаянно просил остановиться, захлёбываясь слезами, — Ванцзи пришёл к выводу, что, возможно, у Вэй Ина никогда и не было мужчин. Во всяком случае, в такой позиции. Ванцзи, скорее всего, был первым. Мысль об этом заживляющим бальзамом пролилась на его израненное сердце, но была слабым утешением. Он был бы счастлив быть у Вэй Ина первым, как и Вэй Ин был у него первым и единственным, но всё произошло не так. Не так! Всё это было неправильно! «Ненавижу тебя»! Ванцзи так сильно сжал кулаки, что ногти до крови впились в кожу. Когда-то Вэй Ин был единственным из сверстников, кто не побоялся заглянуть за его броню. Он беспечно улыбался ему от уха до уха. Дразнился. Ходил за Ванцзи хвостиком. Дарил подарки. Называл добрым и красивым. Искренне считал своим другом. А Ванцзи и тогда был с ним груб. Сначала из-за невыносимого смущения, а позже, в Лагере Перевоспитания — из-за сжигающей сердце ревности. Ударил его по обожжённой груди. Укусил. А ласков и заботлив стал лишь тогда, когда Вэй Ин лишился сознания и не мог этого увидеть и почувствовать. В груди нестерпимо жгло и болело. Убожество! Какое же всё-таки он, Ванцзи, убожество! В своих фантазиях он представлял себя другим. Смелым и честным в своих желаниях. Более открытым и не боящимся проявлять свои чувства. Он уже давно очень сильно хотел сделать для Вэй Ина то, что Вэй Ин не единожды делал для него. Сколько раз, лёжа в кровати бессонными ночами, Ванцзи представлял, как проводит губами дорожку поцелуев по груди и животу Вэй Ина, спускаясь всё ниже. Как становится перед ним на колени и ласкает, доводя до исступления. Как Вэй Ин стонет и дрожит в его руках на пике наслаждения. Как потом томно улыбается и смотрит на него из-под полуопущенных длинных ресниц. Удовлетворённый. Счастливый. Залюбленный. Но Ванцзи так и не решился на это. Ему было стыдно и страшно. Стыдно показать свои настоящие чувства и желания. А также свою неопытность и неискушённость. Страшно открыться перед другим человеком. Обнажить своё трепещущее сердце. Отдать всего себя без остатка. Он боялся, что Вэй Ин над ним посмеётся и отвергнет. Его чувства. Его самого. И Ванцзи продолжал идти по проторённой однажды дорожке. Эгоистично тешил лишь себя, то преодолевая сопротивление Вэй Ина, то принимая его покорные ласки. И какие ласки! Прикосновения Вэй Ина каждый раз выбивали из тела Ванцзи дух и отправляли его прямиком к звёздам. В эти мгновения Ванцзи не раз был в шаге от того, чтобы произнести заветные слова. Заключить Вэй Ина в крепкие объятия и прошептать прямо в сладкие губы: «Люблю тебя! Люблю! Люблю!». Но потом этих ласк не стало. Вэй Ин больше не хотел его. И Ванцзи убедил себя в том, что он правильно сделал, что не открылся ему когда-то в миг своей наивысшей уязвимости под влиянием эмоций. Если бы Вэй Ин тогда посмеялся над ним, душа Ванцзи наверняка раскололась бы на части и развеялась. А как выяснилось сегодня, все эти моменты их близости, каждый из которых для Ванцзи был драгоценным, у Вэй Ина вызывали лишь чувство омерзения. «Мне каждый раз хочется вымыть рот мыльным корнем после всего этого»! Ванцзи захотелось прямо сейчас провалиться в преисподнюю. Осколки разбитых вдребезги надежд кромсали сердце, разрывая его в клочья. Небеса, почему же так больно?! Сегодня он с обречённой ясностью понял, что Вэй Ин рядом только потому, что является заложником обстоятельств. Он лишь терпит присутствие Ванцзи в своей жизни от безысходности. И никогда бы не остался с ним по своей воле. Всё, что он делает для Ванцзи, — это всего лишь услуги раба, вынужденного ублажать своего господина. И насколько бы близко Ванцзи к нему ни находился, Вэй Ин для него всегда будет оставаться так же недосягаем, как небесное светило. И сколько бы раз он ни обладал телом Вэй Ина, сердце его не будет принадлежать Ванцзи никогда. От каждого шага, сделанного им навстречу Вэй Ину, становится только хуже. И Ванцзи не знает, как это исправить… Что ему нужно сделать?.. Если бы Вэй Ин попросил, Ванцзи, не раздумывая ни мгновения, отдал бы свою жизнь. Но Вэй Ин не попросит. Ему не нужна его жизнь. Не нужен он, Ванцзи. Истина проста — Вэй Ин его не любит. И не полюбит. Никогда… Ванцзи опустил голову. С длинных ресниц упало несколько капель, потревожив воду, пошедшую рябью. Отражение его исказилось. И, глядя на своё перекошенное, подёргивающееся от движения воды лицо, Ванцзи подумал, что это и есть его истинное обличье — уродливое, расплывающееся кляксами и оскаливающееся кривой ухмылкой. Именно так выглядит бездна, живущая в нём — тёмная, жадная, ненасытная, собственническая, мерзкая. «Ты мне противен»! «Мерзок»! «Это отвратительно»! Всё верно. Ванцзи отвратителен. Затянутое тяжёлыми тучами небо разделила надвое полыхнувшая фиолетовым огнём молния, напомнившая ему Цзыдянь Пурпурной Паучихи. Словно госпожа Пристани Лотоса гневалась на него где-то в иномирье. Глухо пророкотал гром, и на Облачные Глубины рухнула стена дождя. И вместе с ливнем словно прорвалась плотина глубоко в душе Ванцзи. Он завыл, зарыдал громко, в голос, захлёбываясь слезами и дождём. Поднял голову, задыхаясь. Струи воды жёстко били его по лицу и плечам, смешиваясь с горько-солёными дорожками. С пораненных ладоней стекали и уносились прочь алые капли. Все жители Облачных Глубин попрятались по домам. И никто не мог увидеть Ванцзи, одиноко оплакивающего своё разбитое сердце за завесой ледяного дождя.