Наверно, это тоже любовь?..

Четыре года назад

Пристань Лотоса

Юные адепты ордена Цзян изнемогали от жары и безделья. На ночные охоты ходить не разрешалось. Праздно шататься по городу было категорически запрещено. Покидать Пристань не велено! Под строжайшим запретом было практически всё, кроме тренировок! В противном случае можно было запросто схлопотать Цзыдянем по мягкому месту или, чего доброго, получить дополнительную тренировку под личным присмотром хозяйки Пристани Лотоса. И неизвестно ещё, что хуже! Госпожа Юй летала по резиденции, словно коршун, острым взором следила за каждым их шагом и лютовала пуще прежнего. После событий в лагере Перевоспитания над миром заклинателей начали сгущаться грозовые тучи. В воздухе отчётливо запахло предвестием войны. Сожжение Облачных Глубин, пещера Черепахи Губительницы, в которой чуть было не погибли все Наследники и Первые ученики Великих и малых орденов, — всё это внесло смуту в умы и страх в души. В мире заклинателей наметился раскол. Кланы помельче и послабее поспешили принести вассальную клятву Вэнь Жоханю. Более воинственные и гордые, такие как Не, начали спешно укреплять оборонные сооружения вокруг резиденций своих орденов и наращивать силы. Облачные Глубины сильно пострадали от огня и были очень ослаблены. В одночасье потерявшие своего погибшего Главу, пропавшего без вести Наследника и многих адептов, они зализывали раны и вели себя тише воды, ниже травы. Страшась снова привлечь к себе внимание Верховного Заклинателя и вызвать его гнев. В особенности учитывая ту роль, которую сыграл в пещере Черепахи Губительницы их Второй Молодой господин, явившийся одним из зачинщиков бунта против Вэнь Чао. И это уже не говоря о том, что, хотя младшего сына Вэнь Жоханя и объявили прилюдно победителем древнего монстра, людям рты не заткнёшь. По всей Поднебесной из уст в уста передавались слухи, обрастающие всё более невероятными подробностями. Все от мала до велика — и заклинатели, и простые обыватели — на каждом постоялом дворе и в каждой торговой лавке обсуждали небывалый подвиг двух совсем ещё юных героев — Второго Нефрита Гусу Лань и Первого ученика Юньмэн Цзян. Ланьлинь Цзинь до поры затаился. Хитроумный Цзинь Гуаншань пытался усидеть на всех скамьях одновременно и делал вид, что в данный момент его интересует лишь то, что находится под юбками его миловидных служанок. Орден Цзян в этом разброде мнений занял выжидательную позицию и пока сохранял нейтралитет. Конечно, Цзян Фэнмянь, будучи человеком умным и дальновидным, прекрасно понимал, что рано или поздно выбрать сторону всё равно придётся. Однако ордену было нужно больше времени, чтобы подготовиться к неизбежному. Поэтому Глава Цзян не спешил портить отношения с Верховным Заклинателем и пытался искать компромиссы. Выступал в качестве некоего миротворца, надеясь, что, возможно, кровопролития каким-то чудом получится избежать. Юй Цзыюань, ещё более напряжённая и нервная, чем обычно, строго-настрого запретила всем адептам даже нос высовывать за пределы резиденции. Предварительно она в самых нелестных выражениях высказала Вэй Ину всё, что она думает по поводу их с Лань Ванцзи героизма. Заодно пройдясь и по своему несостоявшемуся зятю, который, по её мнению, и начал всё это безобразие, вступившись за деву Ло. Нет, конечно, она не считала поведение зарвавшегося сына Вэнь Жоханя правильным — упасите боги и будды оправдывать подобное скотство! Она бы самолично с удовольствием удавила его Цзыдянем. Вот что бывает, когда дитя растёт без жёсткой материнской руки! Вэнь Жохань, как и практически все мужчины заклинательского мира, детьми не занимался от слова совсем. А няни и воспитатели так боялись гнева Верховного Заклинателя, что вряд ли Второй Молодой господин ордена Вэнь вообще имел представление о том, что такое наказание. Вот и выросло из него… что выросло! Чванливый и кровожадный ублюдок! Впрочем, Юй Цзыюань не было дела до чужих детей и до их воспитания. Или его отсутствия. Ей своих двоих с довеском в виде приёмыша хватало с лихвой. Узнав о том, что произошло в этой гуевой пещере, она просто до дрожи в коленях перепугалась за своего сына и воспитанника, которым так не вовремя подгорело строить из себя героев. Никогда в жизни госпожа Юй не испытывала такого страха, как в тот день, когда её сын — похудевший, вымотанный, покрытый грязью и кровью — ввалился в Главный зал Пристани. Будучи на грани обморока, он что-то бессвязно, словно в бреду, бормотал о какой-то пещере, Вэй Усяне, почему-то Лань Ванцзи и ордене Вэнь. Когда лекари привели а-Чэна в относительный порядок, он более-менее внятно смог наконец рассказать то, что случилось. У Юй Цзыюань с Цзян Фэнмянем волосы встали дыбом от ужаса и понимания того, с чем столкнулись безоружные дети в пещере древнего монстра. И при мысли о том, чем это могло для них всех обернуться. В то мгновение грозная хозяйка Пристани Лотоса впервые в жизни испытала слабость и чувство бессилия от того, что столкнулась с ситуацией, с которой она не смогла справиться. Её ребёнок чуть не погиб, а её не было рядом, чтобы защитить его. Она была безмерно счастлива, что всё обошлось, и а-Чэн вернулся домой живой и невредимый, хоть и знатно потрёпанный. Впрочем, судьба Вэй Усяня на тот момент была неясна. И её сердце сжималось от страха и беспокойства за этого бедового ребёнка, который словно примагничивал к себе всяческие неприятности. Цзян Фэнмянь с группой адептов тотчас отправился вызволять это бедствие. Она же ходила как неприкаянная по резиденции, мысленно вознося молитвы всемилостивой Гуаньинь и до слезящихся глаз вглядываясь в небо. Когда муж спрыгнул с меча, держа на руках бесчувственное тело в покрытых кровью одеждах, сердце её остановилось. Но Фэнмянь ободряюще покачал головой, давая понять, что худшего не случилось. Она выдохнула и возблагодарила Небеса. Переволновавшись за Вэй Ина она не сразу заметила, что в придачу к нему Глава Цзян прихватил в Пристань и Второго Нефрита. Вэй Усянь был без сознания и метался в горячке, ребёнок Ланей — ранен и полностью лишён духовных сил. Но, хвала Небожителям, оба живы и даже с целыми конечностями. Впрочем, до ноги Ланя Черепаха всё же добралась — лекарям пришлось выводить яд и зашивать глубокие укусы. Тем не менее, с учётом уровня опасности, в которой они оказались, выбрались дети из этой передряги с минимальным ущербом для здоровья. Юй Цзыюань не уставала поражаться тому, каким чудом они остались живы. Не иначе как молитвами многих поколений праведных Ланей, обеспечивших благую карму отпрыску своего клана. А Вэй Усяню благодати, видимо, за компанию перепало. Просто потому что рядом оказался. Одновременно с облегчением в душе госпожи Юй начал зарождаться гнев на этих двух негодников. Которые, не успев выбраться из пелёнок, с голыми руками полезли на древнего монстра, сожравшего тысячи людей. Ей очень, очень хотелось отходить паршивцев Цзыдянем так, чтобы потом пару недель ели стоя. Чтоб неповадно было. Своему она ещё всыплет по первое число, пусть только в себя придёт! Она его запрёт на месяц в храме Предков и двери сама лично запечатает, а то этот талантливый мелкий пакостник любые другие печати на раз два взламывает. Будет протирать там колени, вымаливая прощение за своё поведение. Ума это ему вряд ли прибавит. На это даже надеяться не стоит. Но зато хоть какое-то время можно будет пожить в относительном спокойствии. Боги и будды свидетели — не будь она такой сильной заклинательницей, давно уже ходила бы с седыми волосами из-за проделок этого озёрного чудовища! Чужого, к сожалению, наказать не получится. Но Юй Цзыюань очень рассчитывала, что Лань Цижэнь не пожалеет ферул и вправит мозги своему дурному племяннику. Дабы в следующий раз не бросался очертя голову куда не просят. Лань Ванцзи покинул Пристань, как только смог встать на меч. Предварительно вынув душу всем лекарям Пристани, еле сумевшим убедить его в том, что Вэй Ин выкарабкается. Удерживать Ланя не стали. Во-первых, было вполне понятным, что он торопится в свой полуразрушенный орден, разом лишившийся Главы и Наследника. Во-вторых, проблем хватало и без присутствия в резиденции прослывшего бунтовщиком мальчишки из опального клана. Вэй Ин не приходил в себя неделю, а, очнувшись, первым делом с воплями «Где Лань Чжань?» бросился на поиски Нефрита. Госпожа Юй вышла из себя и популярно объяснила поганцу, какого она мнения о нём и о его новом приятеле. Цзыдяня он так и не отведал, так как после всех перипетий стал похож на призрака человека, умершего от недоедания, и его разве только ветром не сдувало. Зато она заставила его ежедневно по несколько часов медитировать в храме Предков. А что — и ему польза, и в Пристани на эти несколько часов воцарялось блаженное спокойствие. Тем более что для этого паразита с его шилом в одном месте просидеть без движения в течение нескольких часов было наказанием гораздо худшим, нежели любые побои. Правда, когда бедствие выбиралось из храма, то начинало куролесить с утроенной энергией, втягивая в свои безобразия Цзян Чэна и всех адептов от мала до велика. Своими проделками они доводили порой Юй Цзыюань до нервного тика, но наказать детей как следует рука так и не поднялась. Её каждый раз останавливала невольная мысль, от которой больно щемило сердце, — а много ли им осталось этого беззаботного детства?.. Пусть озорничают, пока могут. Пока небо над Юньмэном ещё мирное. Пока не разразилась война… Она потерпит, ничего. Вслед за первой мыслью приходила другая, заставлявшая её душу полниться страхом и тоской, — а много ли им осталось вообще… жизни? Смогут ли они с Фэнмянем защитить этих детей, уберечь их от боли, потерь и невзгод? События, произошедшие в лагере Перевоспитания, наглядно показали, что они не всесильны. Их не было рядом, когда дети оказались в шаге от гибели. Они ничего не смогли сделать. И сколько ещё будет таких моментов! Размышляя об этом, Юй Цзыюань ощущала полное бессилие. А это было именно тем чувством, которое она ненавидела больше всего на свете. Из-за всех этих событий и неопределённости, витавшей в воздухе, госпожа была как на иголках. Яньли она от греха подальше отправила к бабушке в орден Юй, а Фэнмянь отбыл в Безночный город на аудиенцию к Вэнь Жоханю. Для чего его призвал Верховный Заклинатель, было неизвестно, и это вселяло в её сердце тревогу и беспокойство.

***

— Цзян Чэ-э-эн, давай соберём шиди и хоть по воздушным змеям постреляем что ли! — ныл Вэй Ин, который сходил с ума от вынужденного безвылазного пребывания в резиденции. Он весь извёлся сам и ежедневно изводил окружающих. Цзян Чэну, конечно, доставалась больше всех. — Ты забыл, что матушка велела тебе медитировать в храме Предков? Иди! — Цзян Чэн попытался отцепить от себя шисюна, прилипшего к нему, словно репей. — Медитировать?! — дурным голосом взвыл Вэй Ин. — Да я месяц из храма не вылезал! Чуть не вознёсся! Сколько можно?! Если я продолжу в таком же духе, то стану Небожителем, а мне пока и на земле неплохо! — Ну да, конечно! Тебе до Небожителей как до земель Дунъина пешком! — язвительно произнёс Цзян Чэн. — Да отвали ты от меня! Жарко же! — Согласишься пострелять из лука — отвалю! Цзян Чэну в такую жару не хотелось ни стрелять, ни тренироваться. Но вступать в пререкания с шисюном себе дороже — любые отказы его только раззадоривают. Лучше сразу согласиться и дать ему то, что он хочет. В надежде, что из-за своего непоседливого и непостоянного нрава он быстро потеряет к этому интерес. Цзян Чэн тяжело вздохнул: — Ладно, сходи за луками, а я позову шиди. — А-Чэн, ты лучший! — просиял Вэй Ин и вприпрыжку поскакал в сторону тренировочного поля. — Какой я тебе а-Чэн!. — взревел вслед ему шиди, но тот и ухом не повёл. Цзян Чэн махнул рукой и покачал головой: горбатого лишь могила исправит. И то, в случае Вэй Усяня, это далеко не факт.

***

Юноши, немного постреляв, быстро потеряли интерес к игре. Уж больно жаркий был день. Разморённые и уставшие, они валялись на траве, побросав луки, и с вялым любопытством наблюдали за своим Молодым господином и шисюном. Вэй Ин единственный ещё сохранял энтузиазм. А Цзян Чэн не хотел ему проигрывать, поэтому раз за разом вёлся на провокации. Потихоньку все адепты разбрелись по Пристани в поисках спасительной тени, и Цзян Чэн с Вэй Ином остались на стрельбище одни. — Всё, — Цзян Чэн выпустил из лука последнюю стрелу, — не хочу больше. Надоело. Он взглянул на небо и победно улыбнулся: — В этот раз я тебя обошёл! Твой змей улетел уже слишком далеко. Последний выстрел остался за мной! — Рановато радуешься, — Вэй Ин показал ему язык, — спорим, я его достану! Цзян Чэн покачал головой: — Даже спорить не буду. Я уверен, что не достанешь. Его уже почти не видно! К тому же, солнце слепит глаза. Это невозможно! — Ха! Стремись достичь невозможного! Кто-то здесь забыл девиз нашего ордена? — Вэй Ин натянул лук и выстрелил. Цзян Чэн, щурясь и прикрывая глаза ладонью от яркого света, проследил за полётом стрелы, которая догнала воздушного змея и поразила его ровно в центр нарисованного на нём глаза. — Твою же ж…! — полувосхищённо подуудручённо выругался он. Вэй Ин горделиво подбоченился и ударил себя кулаком в грудь: — Ты снова в пролёте, Чэн-Чэн! Я победил! Шиди уже хотел было злобно накинуться на него за детское прозвище, как вдруг за их спинами раздались хлопки и холодный голос произнёс: — Браво, господин Вэй! Великолепный выстрел! Вы по праву заняли место победителя на соревнованиях лучников в Безночном городе! Цзян Чэн и Вэй Ин резко обернулись. Перед ними стоял Вэнь Сюй, на губах которого играла слегка насмешливая улыбка.