All For U.A.. (Все для U.A)

Все для США. Шотландский солнечный свет Глава 119: Да, Тенко. Нана гордится тобой. Краткие сведения: Всемогущий и Тенко разговаривают, Изуку получает разрешение ходить в школу, а в Лиге подозрительно тихо. Примечания: (Примечания приведены в конце главы.) Текст главы Всемогущий фыркает, переворачивая страницу альбома, а затем смотрит на фотографию, гордо висящую на стене. Нана улыбается в ответ, положив руку на плечи своего (довольно невзрачного) мужа. (Тенко однажды спросил Гран Турино, что Нана нашла в этом непритязательном бухгалтере. Очевидно, у Тадахико Симуры было извращённое чувство юмора.) Всемогущий сморкается и снова опускает взгляд на альбом. Странно смотреть на эти фотографии. Он так хорошо помнит события, которые они запечатлели: Тенко, наконец-то набрался смелости и пошёл в школу. Тенко, в первый год он настоял на том, чтобы нарядиться Наной на Хэллоуин. Тенко с письмом о зачислении в Калифорнийский университет; Тенко, рыдающий, когда его поблагодарил первый человек, которого он спас. В те моменты Всемогущий так гордился Тенко по совершенно разным причинам: гордился тем, как далеко Тенко продвинулся с тех пор, как был травмированным ребёнком, и гордился добрым, отзывчивым парнем, которого он с гордостью называл своим сыном. Но теперь-то он точно знает, что Нана была там. Может, не лично, не полностью, но она присутствовала при всех важных событиях в жизни своего внука. Она радовалась его успехам, сидела с ним, когда ему нужно было утешение… “... Папа, что ты делаешь?” — Ах, Тенко, мой мальчик, — Всемогущий откашливается. Затем он сморкается. — Просто… воспоминания. — Отлично, — Тенко издает страдальческий вздох и, шаркая ногами, драматично плюхается на кровать рядом с Всемогущим, ловко избегая использованных салфеток. — Что ж, мне больше нечем заняться. Всемогущий улыбается в ответ. Если он и научился чему-то, так это многострадальным вздохам Тенко, когда тот хочет побыть с сыном, но не хочет показаться ребёнком. — Что с тобой случилось? — спрашивает Тенко, глядя на свою фотографию с последнего фортепианного концерта. — Или ты просто стареешь? “Я все еще в расцвете сил!” - На прошлой неделе ты сломал еще один компьютер. — ...Я уверен, что клавиатуры стали более хрупкими, — бормочет Всемогущий. Кроме того, то, что он ломает вещи, ничего не говорит о его состоянии; Дэвид Шилд запретил ему прикасаться к чему-либо в его первой лаборатории после того, как Тошинори каким-то образом сломал третью дверь за две недели. Затем он встряхивается. — Мы с юным Мидорией... мы разговаривали. И это заставило меня задуматься... Заставило меня задуматься о Нане. И о других, кто был до неё. Тошинори смотрит на фотографию Наны и чувствует странную искру в груди. «Она бы так гордилась тобой, Тенко». “Так мне все продолжают говорить”. — Нет… Тошинори делает глубокий вдох и закрывает альбом. Затем он полностью поворачивается к Тенко, потому что это важно. — Не потому, что ты герой. Не в этом дело. Она бы гордилась тобой, потому что… Он смахивает слёзы и пытается облечь в слова правду, которая жжёт ему грудь. — …потому что ты нашёл способ превратить свой самый тёмный момент в способ творить добро — просто посмотри на Бакуго. И на Эри. Ты не просто спас её — ты вспомнил о ней. Пока мы все были сосредоточены на логистике, ты думал о ней не только как о спасённой. Нана… — он поддаётся порыву и обнимает Тенко. — …Нана гордилась бы тобой, потому что ты нашёл свой собственный способ изменить мир к лучшему. Потому что ты не такой, как она, и это нормально. Потому что мир — я — нуждаюсь в тебе. — Спасибо, пап, — бормочет Тенко, осторожно обнимая его в ответ. Они остаются в таком положении некоторое время, и Тошинори наслаждается одним из слишком редких объятий Тенко. Когда они наконец расходятся, Тошинори сразу же тянется за платком, а затем протягивает коробку сыну. — …Спасибо, пап, — бормочет Тенко, старательно делая вид, что его щёки не мокрые. — Так что, типа… Что здесь делал Синнамон? — Его отец пропал, — объясняет Всемогущий, и его сердце снова разрывается от боли, когда он смотрит на своего сына. — Юный Мидория, конечно, беспокоится и хотел попросить помощи у Найтэя. — А потом он снова смотрит на Нану и импульсивно решает: — Думаю, я должен взглянуть. *** — Итак, какие у всех планы на день? — спрашивает тётя Кацуми, когда все садятся завтракать. (Завтрак в доме Айды, размышляет Изуку, сильно отличается от завтрака в доме Мидории. Он такой… организованный. И пунктуальный. Всегда есть достаточно времени, чтобы не торопиться с завтраком, и было бы немыслимо читать за столом газету или последние научные исследования об аномалиях причуд.) «Я буду присутствовать на консультации по поводу повышения гонораров, — сообщает дядя Такеши. — Как мы и договаривались, очень важно, чтобы там был кто-то, кто представляет интересы более молодых помощников…» — Спасибо, Такеши, — тётя целует его в щёку, и Изуку мрачно размышляет, смог бы он в другой вселенной наблюдать, как его собственные родители флиртуют за столом во время завтрака. — Ты запомнил наши аргументы? — Да, и я просмотрел наши записи с последней консультации. В конце концов, совет Хисаси тогда оказался самым эффективным… Дядя Такеши умолкает, и все старательно избегают смотреть на Изуку. — Я встречаюсь с Сакураи, — первой приходит в себя тётя. — Я хочу обсудить усиление наших протоколов безопасности. Может быть, спрошу, не хочет ли она взглянуть на нашу домашнюю систему… Тенсей морщится, а Изуку лениво размышляет, не мог бы он передать сообщение этой женщине, чтобы она сделала Идатен скидку. “Тенсей?..” — Ах да, точно — проверяем расписание патрулирования. И, если день будет спокойным, мы пройдёмся по протоколу преследования. Думаю, некоторым новичкам не помешала бы дополнительная практика. — Хорошо, — гордо улыбается тётя Кацуми. — Курогири? Курогири удивлённо поднимает взгляд от своей чашки кофе, и Изуку испытывает мстительное удовольствие от его замешательства. “Что ты делаешь сегодня?” Тетушка подсказывает ему. Курогири бросает на Изуку умоляющий взгляд. Изуку высовывает язык, и Тенья тут же толкает его локтем. — ...День стирки, — наконец отвечает сводный брат Изуку. — ...Нам нужно постирать футоны... — Хорошо, — кивает тётя Кацуми, а затем поворачивается к Тенье и Изуку. — Мальчики?.. — Я думаю, — Тенья откашливается, — что Изуку есть что сказать… — Верно, — вздыхает Изуку, поднимаясь на ноги. — Я написал письмо с извинениями, поразмыслив над своими вчерашними поступками. Я хотел бы извиниться за то, что заставил вас всех волноваться. — О, это очень зрело с твоей стороны, Изуку, — улыбается тётя Кацуми. — Отдай это Такеши… — Подожди, — хмурится Изуку. — Ты не хочешь, чтобы я это прочитал? — Мы в этом доме не читаем писем с извинениями, — с ухмылкой объясняет Тенсей. — Особенно после того, как Тенья написал одиннадцать страниц о том, что провалил экзамен по японскому, и заставил нас всех опоздать. — Ты заставил меня писать письма три часа, и… — Изуку раздражённо поворачивается к другу, а затем замолкает, когда до него доходит, и внезапно всё встаёт на свои места. — Погоди — вот почему ты хотел сбежать из дома?! Дядя Такеши давится своим чаем. Тетя Кацуми чуть не роняет ложку. “Он что?!” Тенсей шипит. — Что ж, — тётя Кацуми пытается взять ситуацию под контроль. — Спасибо, что отговорил его, Изуку… — На самом деле, он отговорил себя от этого, — вынужден признать Изуку, особенно учитывая, что взгляд Тени обещает ему медленную и мучительную смерть за то, что он его подставил. — Я всё пытался придумать, как это сделать. “... Должны ли мы посадить их на землю?” — Такеши, это было восемь лет назад, — напоминает ему тётя, хотя по её выражению лица можно понять, что она была бы не против вернуться в прошлое и наказать их до истечения срока давности. — Спасибо за письмо, Изуку. Я знаю, что тебе сейчас тяжело, но я рада, что ты смог вчера проанализировать свои действия. Изуку благоразумно не сообщает ей, что большую часть размышлений проделал Тенья. Изуку просто написал письма (потому что, конечно, Тенья не был доволен первым вариантом), чтобы заткнуть своего друга. Честно говоря, то, что он сошёл с ума после столь долгого заточения, вполне объяснимо и вовсе не его вина. По крайней мере, он не просто сбежал; он отправился к Символу Мира, чтобы попытаться всё исправить, потому что, насколько ему известно, никто из взрослых ничего не делает! — Но вчерашний день стал для нас своего рода отрезвляющим фактором, — тётя оглядывает комнату. — Мы не осознавали, в каком ты стрессе и как трудно тебе, должно быть, просто сидеть здесь и ждать новостей. Поэтому, поговорив с директором Недзу, мы решили, что тебе лучше вернуться в школу… “Правда?!” Изуку ахает и бросается вперед, чтобы обнять ее. “Спасибо тебе, тетя! Спасибо тебе, дядя! Спасибо тебе, Курогири!” И, прежде чем они успевают передумать, он выбегает из столовой, чтобы схватить свой портфель. — Должен напомнить тебе, — кричит ему вслед Тенья, — что у нас контрольная по прошедшему совершенному длительному времени!.. — Мне всё равно! — кричит в ответ Изуку. — Я умирал от скуки!» *** Здесь слишком тихо. Мистер Компресс чуть не даёт себе пощёчину за эту мысль, потому что сейчас почти наверняка что-то произойдёт, так устроена Вселенная. Смирившись, он осматривает комнату, проверяя, что его маленький уголок в безопасности, на расстоянии вытянутой руки. Вот Веритас, который слоняется без дела рядом со Спиннером, который, кажется, пытается его подбодрить, но без особого успеха. Хотя мистер Компресс почти уверен, что старший из этой парочки тайно подслушивает Тогу, которая раздобыла неофициальные вещицы Хитоши и хвастается ими перед Твайсом. Хорошо, они все держатся вместе и явно прислушиваются к лекциям Компресса о том, что нужно оставаться рядом с выходом на случай, если их товарищи когда-нибудь узнают об их тайной связи с кошмаром по имени Хисаши Мидория. Компресс только начал двигаться в их сторону, как почувствовал Это. Что-то здесь не так. Тога, Спиннер и Веритас застыли, кровь медленно отливает от их лиц. Дважды говорит что-то Тоге, пытаясь привлечь её внимание, и Компресс собирается с силами, делает шаг вперёд, отчаянно желая быстро добраться до них, выяснить, что случилось, возможно, незаметно выскользнуть через маленькую дверь… А затем металлическая стена склада распахивается, как складная дверь. — Наконец-то! — раздается до боли знакомый кошмарный голос. — Это уже третье здание, которое я пытаюсь найти! Шаги за спиной Компресса звучат так, будто в его гроб вбивают гвозди. Он видит впереди своих друзей, своих младших товарищей, и в этот момент принимает решение. Он жестом показывает им, чтобы они уходили, а затем оборачивается, надеясь выиграть для них время. Потому что он хочет быть именно таким злодеем — печально известным, театральным, но достойным уважения. Способным без стыда оглядываться на свою карьеру, зная, что он предал тех, кто был ему дорог. В другой жизни он был бы достоин войти в ближний круг «Всех за одного». — Ты действительно неравнодушен к старым складам, — говорит источник этого ужаса, оглядываясь по сторонам, и, возможно, Компресс был бы сбит с толку при виде одинокого мужчины, которого не смущают десятки злодеев, уставившихся на него, но в нём есть что-то — что-то пугающе знакомое… — ...Кто ты? — спрашивает один из более смелых или, возможно, более глупых преступников. — Я? — мужчина едва удостаивает его взглядом, осматривая толпу, и встречается глазами с Компрессом. — Я «Все за одного». Сердце Компресса почти останавливается в его груди. «Что?..» — голос их командира потрескивает в рации. «Кто вы такие, чтобы заявлять…» — Гарак, мой старый друг! — Все за одного сияет, но не отрывает взгляда от Компресса, и — что-то есть в этих красных да… — Мы давно не виделись. “... Мой господин?..” «Ваша работа высоко ценится! Я видел ваши последние успехи в проекте ному — приятно знать, что вы, по крайней мере, продолжали выполнять мои приказы в моё отсутствие…» А затем Дважды подходит к Компрессу, наполовину закрывая его от взгляда, в явно защитной стойке, и мистер Компресс наконец понимает, что за эмоция была в глазах Убивай-Не-Жертвуй. Одобрение. Примечания: ...Мне просто нравится идея о том, что Тенья решает сбежать из дома, а затем отговаривает себя от этого, в то время как Изуку пытается поддержать друга и поощрить его бунт. Некоторое время назад я решил назвать мужа Наны Тадахико. Из-за него у Тенко появилась экзема. А что касается первого спасения Тенко — он был совершенно подавлен и после этого подумывал о том, чтобы сдаться как герой. Первый человек, которого он встретил, был в ловушке и умолял Тенко передать его последние слова жене. (На что Тенко, упрямый подросток, ответил: «Ни за что».) Через две недели «Гран-Тури́но» удалось их найти. Жена была беременна, и они хотели поблагодарить Тенко за то, что он дал мужу шанс увидеть своего сына. Спасибо вам за все комментарии и похвалу!