All For U.A.. (Все для U.A)

Все для ОАЭ ScottishSunshine Глава 31: В которой Рей направляет своего внутреннего Изуку Краткие сведения: Рей как бы становится героем. И Изуку понимает, что экспертов по причудам очень много. Примечания: (Примечания см. в конце главы.) Текст главы Рей осторожно поправляет сумку и достаёт ключи из кармана. Поезда, конечно, опаздывали из-за какого-то мелкого происшествия на линии, что не улучшило её настроение. Она знает, что ей нужно работать, чтобы платить за аренду, знает, что даже если на Шото нападут, она мало что сможет сделать, чтобы защитить его, но всё равно ускоряет шаг, заворачивая за угол, желая поскорее увидеть своих детей… ... Перед их многоквартирным домом бродячий герой. Забыв о спешке, Рей останавливается и с удивлением смотрит на него. Она, конечно, узнаёт его, узнала бы и без Изуку, и почти уверена, что знает, зачем он здесь. Одной этой мысли достаточно, чтобы поднять ей настроение, и она решает, что им, наверное, стоит зайти внутрь, пока не начался дождь. “Ястребы, верно?” — Да, это… мама миссис Тойи! — восклицает герой, выпрямляясь. — Добрый вечер! Мама миссис Тойи. Рей нравится, как это звучит. — Дай угадаю, — нежно вздыхает она. — Тоя настоял на том, чтобы вернуться домой пораньше и убедиться, что с Шото всё в порядке. “... Да, мэм”. — И он так спешил к нему, что не подумал проверить, не идёшь ли ты за ним, и теперь ты застрял здесь, не зная, как попасть в наш дом и даже в какую квартиру. — ...Да, мэм, — признаёт Хокс, съёживаясь, и Рей внезапно хочется завернуть его в тёплое одеяло. И, возможно, насильно напоить какао. Курогири явно оказывает на неё влияние. — Что ж, к счастью, я знаю, где живу, — смеётся она, поднимая ключи. — Пойдём, ты как раз успеешь к ужину. “Я не хочу доставлять хлопот ...” — Не глупи, — Рей мягко тянет героя за собой. — Я привыкла к тому, что мои дети приводят домой друзей без предупреждения. Сегодня очередь Нацуо готовить, а это значит, что будет карри… У тебя есть аллергия на что-нибудь? Ты вегетарианец? Веган? — Нет, мэм, — Хоукс улыбается, и Рей решает, что ей действительно нужно придумать, как его называть. — Но вам действительно не нужно… — Хокс, за кого ты меня принимаешь? — драматично восклицает Рей, потому что Нацуо унаследовал это от неё, большое вам спасибо. — Как я могу называть себя матерью, если не воспользуюсь этой возможностью, чтобы рассказать вам все самые неловкие детские истории Тойи? — Ну… — Хоукс колеблется, и Рей идёт на убийство. “У меня тоже есть фотографии. Тоя был таким милым ребенком ...” “... Знаешь, карри звучит заманчиво”, - смягчается Хоукс. Рей просто смеется, таща его за собой. Она не совсем солгала, когда сказала, что у её детей есть привычка приглашать гостей. Хотя она подозревает, что большинство людей не смогли бы догадаться об их истинной мотивации; большинство людей, к счастью, никогда не узнают, каково это — бояться возвращаться домой в конце дня. И Рей — Рей слишком хорошо помнит, каково это — оглядывать свой большой роскошный дом и видеть в нём лишь тюремную камеру. Поэтому она всегда следит за тем, чтобы они могли съесть дополнительную порцию, всегда улыбается их неожиданным гостям. Всегда даёт им понять, что они всегда желанны в любое время. Отчасти она надеется, что у них никогда не возникнет необходимости возвращаться. Но Рей быстро стряхивает с себя меланхолию, потому что на этот раз всё по-другому. Это не подросток с несколькими синяками, не ребёнок, который знает, что, что бы он ни делал, этого никогда не будет достаточно. Это Хоукс, герой номер два, и Рей может расслабиться и просто наслаждаться тем, что смущается Тоя. Как только они входят в квартиру, они слышат звуки потасовки на кухне. Хокс колеблется; Рей просто вздыхает и снимает пальто, потому что её дети такие… предсказуемые. — Мама! — слышит она крик Фуюми. — Тоя душит Шото! — Дай своему брату подышать, Тоя! — кричит Рей, снимая туфли. — Я нашла кое-что твоё на улице! “Это был мой телефон ?!” Перезванивает Тоя. — Нет, твоя вторая половинка! Рей качает головой и протягивает Хоксу гостевые тапочки. — Нацуо, пожалуйста, возьми ещё одну тарелку! “Конечно, мам!” — Давай, Хокс, устраивайся поудобнее, — Рей приглашает его в гостиную. То, что Тоя, вероятно, уже слишком много рассказал ему об их семье, не повод для неё не попытаться произвести хорошее впечатление. — Тоя, помоги мне со столом! Шото, принеси детскую книгу Тои! “МЕСТЬ!” — Мам! — выпаливает Тоя, выходя из кухни. — Рад тебя снова видеть… Как ты могла так поступить со мной?! — Я твоя мама, — с улыбкой замечает Рей, обнимая своего старшего сына. Это всегда так странно; она могла бы поклясться, что только вчера Тоя был ниже ростом. — И ты сам виноват, что оставил его без присмотра. Что, если бы Хисаси зашёл и нашёл его? Ястребы издают очень интересный звук. — Дядя Хисаси отчитал тебя, да? — смеётся Фуюми, ставя на стол первые несколько тарелок. — Кстати, я Фуюми, Тоя, наверное, говорил обо мне. — Абсолютный гений, получил стипендию в Токийском Гакугей, любимое блюдо — любое мороженое, — декламирует Хоукс. — Так и было. Раз или два… — О, а как же я? — Нацуо высовывает голову. — Нацуо, на случай, если ты не знал. — Привет, — кивает Хокс. — Золотое сердце, хочет работать с трудными детьми. И очаровательно шепелявит. Нацуо смотрит на него с минуту. Затем он сообщает им всем: «У Тойи есть экземпляр журнала, для которого вы снимались в нижнем белье. Если вам нужны доказательства, он хранит его в своём рюкзаке. Я не знаю, что он с ним делает, и не хочу знать!» — Вы все — отъявленные предатели! Тоя вскидывает руки. — Не знаю, за что я вас люблю. Кейго, что ты хочешь выпить? — О, эм… Вода подойдёт, — отвечает герой, помогая Тое передвинуть стол в центр комнаты. — Эй, малыш Шото! — ...Малыш Шото? — хихикает Нацуо и взъерошивает волосы Шото. — Нацуо, оставь брата в покое и принеси еду, — вмешивается Рей, прежде чем её младшие дети снова начнут ссориться. — Помни, Хокс — наш гость… — Нет, он не мой, он парень Тойи, — замечает Шото, откладывая альбомы. — Значит, он член семьи. Значит, он законная добыча, и я могу убить его за то, что он назвал меня малышом Шото. — Я думаю, это мило, Шо-тян! — смеётся Фуюми. — Давай, помоги мне с напитками. Рей не может сдержать любящую улыбку, когда садится на пол, стараясь, чтобы Хокс оказался между ней и её старшим сыном. В глубине души она так долго чувствовала себя виноватой, когда возвращалась домой и видела, что дети уже приготовили ужин, и эта же часть её чувствовала, что она снова и снова подводила их. Но с годами — с годами она смирилась с тем, что не может быть идеальной. И, на самом деле, она и не хотела быть идеальной. Только не тогда, когда альтернативой является возвращение домой к этому: к ссорящимся подросткам, к слегка подгоревшей домашней еде. Вспомнив об их госте, Рей оглядывается и видит, что он осматривает комнату, задерживая взгляд на личных вещах, перед которыми она не смогла устоять: коллаж из школьных фотографий за все годы, выставка различных сертификатов, среди которых на видном месте гордо красуются сертификаты Тойи и Фуюми, ожидающие, когда к ним присоединятся сертификаты Нацуо и Шото; беспорядочная коллекция семейных фотографий с различных прогулок, начиная с их довольно неудачной первой попытки отправиться в поход и заканчивая зоопарком Уэно. Рей надеется, что Хоукс достаточно умён, чтобы не стремиться к совершенству в отношениях с Тоей. Ведь недостатки делают всё намного... теплее. — Ладно, никаких соревнований по поеданию еды, — заявляет Фуюми, когда все рассаживаются за столом, и Рей выходит из своего меланхоличного состояния. — Мы хотим произвести хорошее впечатление. — Хоукс не бросит Тою только потому, что мы неаккуратно едим, — фыркает Нацуо. — Верно, мистер Герой? — …Конечно, нет, — герой качает головой, слегка придвигаясь к своему парню. — Прекрати, Нацуо, не нужно его пугать, — фыркает Тоя. — Он познакомился с дядей Хисаси. “Портит удовольствие”, - бормочет Шото. Каким-то образом разговор уходит от отношений Тойи и переключается на вечно увлекательную тему Хисаши Мидории. Что, пожалуй, неудивительно: Хисаши, может, и член семьи, но он ещё и забавный, окружённый самыми странными персонажами, и прекрасный собеседник. В конце концов, кому захочется говорить о погоде, когда её дети до сих пор не могут решить, кто он на самом деле: клон Все За Одного, вышедший из-под контроля (Фуюми), древний пришелец с другой планеты, маскирующийся под человека, чтобы подчинить себе Землю (Нацуо), сам Все За Одного, притворяющийся своим сыном, чтобы избежать разоблачения и искупить прошлые преступления (Тоя), или на самом деле, как он утверждает, сын Все За Одного (Сёто). Рей никогда не высказывается в поддержку какой-либо теории, предпочитая выступать в роли беспристрастного судьи. Кажется, не важно, откуда появился Хисаши, важно лишь то, что он здесь сейчас. Так что Рей спокойно ест, наблюдая, как Нацуо и Тоя по очереди рассказывают Хоуксу о семье Мидории, пока один из них не показывает фотографию Макиа, а Фуюми не забирает телефон и не отправляет Тою за стаканом воды, прежде чем бедный герой падает в обморок. Рей расслабляется, когда Тоя возвращается, потому что это... это хорошо. Нормально. Всё, чего она когда-либо хотела для своих детей. — Итак, как прошло большое разоблачение? — спрашивает Фуюми, когда все заканчивают есть. “О!” Хоукс чуть не роняет тарелку. Он поворачивается, и Рей внезапно оказывается лицом к лицу с абсолютно униженным героем. “Я так сожалею о том, что сказал, когда встретил Тою! Клянусь, я понятия не имел, а если и имел, то ...” — Всё в порядке, дорогой, — Рей быстро прерывает его извинения. Она мягко высвобождает его пустую тарелку из его рук и передаёт её Шото. — Ты не мог знать. — Кроме того, ты и так достаточно настрадался из-за этого офицера-невидимки, — добавляет Нацуо. — Да, сначала это было кармическое возмездие, — Фуюми пожимает плечами, а затем хмурится. — ...А потом стало как-то грустно. — Подожди, — Тоя хмурится. — ...ты подозревал, что Хоукс в меня влюблён? Все стонут. — Подозреваю — нет, — заявляет Шото, вставая, чтобы убрать со стола. — Скорее, знаю с абсолютной уверенностью. И не только мы! «…Это было довольно очевидно, дорогая…» Рей протягивает руку и похлопывает Тою по плечу. “Изуку знал! Тенья знал!...” — Да, как я и сказал, ты достаточно настрадался, — Нацуо улыбается Хоксу, протягивая ему тарелку. — Пожалуйста, не бросай его, иначе он умрёт в одиночестве в окружении двадцати кошек. А у нас с мамой аллергия, так что мы никогда не сможем его навестить. “Привет!” “... Хитоси знал!” Шото продолжает. “Курогири знал!...” — Если вы все знали, почему ничего не сказали? — спрашивает Тоя. “Как я уже сказал, кармическая справедливость”. “К тому же, это было довольно весело!” Добавляет Нацуо. — ...Тенсей знал! Мик знал! — голос Шото становится тише, пока он несёт тарелки на кухню. Затем наступает тишина, и он повышает голос. — Айзава знал, Тоя! Чёрт возьми, Айзава! Но, несмотря на непринужденную атмосферу, Рей чувствует, как в ней закипает беспокойство. Потому что этот разговор напомнил ей о письме, которое директор Недзу оставил сегодня в ее офисе, письме, которое даже сейчас надежно спрятано в ее сумочке. Она хотела бы просто оставить это там, или еще лучше - хотела бы вернуться назад во времени, чтобы вообще не получать это. Но затем она бросает взгляд через стол на своих детей; на своих детей, которые так сильно выросли за эти годы, которые сейчас почти все взрослые. И она напоминает себе — она напоминает себе, что если они действительно взрослые в её глазах, то она должна относиться к ним как к взрослым. Должна позволить им принимать собственные решения. Поэтому она делает глубокий вдох, встаёт и лжёт себе, что всё будет хорошо. Что всё будет в порядке. "Ваш... ваш отец написал вам письмо", - говорит она им, забирая его, потому что произнесение этих слов означает, что теперь она должна передать конверт. "I... Я думаю, он хочет снова выйти на контакт. " Никто из детей не протягивает руку, чтобы взять его, и после секундного колебания она просто кладёт его на стол. Только Тоя делает движение; секунду он смотрит на конверт, а потом отводит взгляд в сторону, где Шото прислонился к стене, обхватив себя руками. Нацуо просто изучает письмо, на его лице ничего не отражается; Фуюми, кажется, смотрит на стол справа от конверта, её лицо напряжено. Затем, наконец, словно не выдержав напряжённой атмосферы, Хоукс вскакивает на ноги. — ...Я, пожалуй, пойду, — объявляет он и чуть не спотыкается о Тою. — Похоже на семейный разговор. "Кейго..." "Я провожу его", - уверяет Рей своего сына. Она не может удержаться, чтобы не наклониться и не поцеловать его в лоб. "Это твое... твой отец и твое решение. Какой бы выбор ты ни сделал, я буду уважать его. " — Итак, я... наверное, это прощание, — неловко улыбается герой. — Спасибо за еду, не-малыш Нацуо. Люблю тебя, Тоя... “Я тоже тебя люблю, голубь-переросток”. — Пожалуйста, постарайся не умереть, — вздыхает Фуюми. — Помни, что нам придётся жить с ним… “Что это должно значить?!” — Береги себя, будущий зять! — ухмыляется Нацуо. — Если ты заедешь в Южную Калифорнию, я постараюсь тайком показать тебе его детские фотографии! “ШОТО!” Рей идёт за Хоуксом к двери. Если она напряжётся, то сможет расслышать, о чём говорят дети, но она старается не обращать на это внимания. Ей нужно… Сказать герою кое-что, что она предпочла бы сказать наедине. “Что ж, спасибо вам за карри, миссис... мэм...” — Зовите меня тётей Рей, — предлагает Рей. Ещё слишком рано называть её мамой, но это кажется… Неловким, когда он говорит так официально. — Не стесняйтесь заходить ещё, когда будете в Токио. Почти в любое время — по утрам в будни квартира пустует, но в остальное время кто-нибудь вас впустит. Я попрошу Тою дать вам мой номер, если он вам понадобится… — ...Спасибо, миссис... тётя Рей, — Хоукс смотрит на неё, явно озадаченный, и внезапно кажется таким юным, таким... растерянным. Возможно, именно поэтому Рей наконец-то поддаётся инстинкту. Она делает шаг вперёд и обнимает его. Поначалу это неловко, и из-за больших крыльев, и из-за того, что герой напрягается. Рей чувствует что-то неприятное в глубине души, но отгоняет это чувство, потому что — по крайней мере, сейчас — Хоукс в безопасности. — Я серьёзно, — тихо говорит она ему. — Если тебе когда-нибудь понадобится где-нибудь переночевать, просто приходи сюда. Это не роскошный отель, но у нас есть запасное постельное бельё и Тоя. Честно говоря, это меньшее, что я могу сделать. Как странно, размышляет она, что она должна предлагать герою высшего ранга безопасное место. Но, с другой стороны, если кто-то и знает, что слава и признание не гарантируют счастья, так это она. — ...Спасибо, М... тётя Рей, — Хокс усмехается, отстраняясь, его щёки розовеют, а глаза подозрительно блестят. — Но, знаешь, то, что случилось с малышом Шото, было просто... — Это не имеет никакого отношения к Шото! — твёрдо перебивает его Рей. — Шото был просто героем, выполняющим свою работу, как бы я ни была ему благодарна. Это просто… «Правильный поступок», — хочет сказать она. То, что ты не должен получать от женщины, которую едва знаешь. Но она знает, что ему нужны объяснения, и поэтому говорит полуправду. — …Это касается Тойи. Он так беспокоится о том, чтобы сделать всех нас счастливыми, что забывает о себе. И… Ты делаешь его счастливым. И это — всё, чего я хочу для него. Для любого из моих детей. Чтобы они были счастливы. — ...Спасибо, тётя Рей, — Хокс радостно улыбается, и Рей задаётся вопросом... Она задаётся вопросом, был ли когда-нибудь кто-то, кто беспокоился о том, чтобы сделать... Как там его назвал Тоя... Кейго счастливым. Не Хокса, не героя, не Номер Два... Маленького мальчика с алыми крыльями, который заслуживал безусловной любви не меньше, чем четверо маленьких детей в слишком большом особняке. А потом герой опускает взгляд, и Рей отгоняет эти мысли, стараясь не показывать ему. — ...Знаете, я, наверное, пробуду в Токио ещё несколько дней... — Тогда я жду, что ты зайдёшь хотя бы раз, — твёрдо заявляет Рей. — Я подготовлю детские фотографии. А потом Хоукс открывает дверь и выходит, и Рей смотрит ему вслед, пока он не поднимается по лестнице. Затем она запирает дверь и прижимается к ней лбом. Она не лгала, когда сказала, что хочет только одного — чтобы все её дети были счастливы. Включая ястребов. *** Изуку начинает по-настоящему надоедать общение со злодеями. Он зевает, поправляя галстук, потому что — опять-таки — плохо спал. После нападения его мучают кошмары: в них за ним гонится ному со знакомыми трубками, торчащими из его ног, а пламя лижет его пятки, пока, наконец, Изуку не сталкивается со стеной изо льда и не вынужден обернуться и увидеть густые фиолетовые волосы, растущие из открытого мозга… ... Никто никогда не утверждал, что ночные кошмары должны иметь смысл. И, как будто этого было недостаточно, у одного из злодеев, по-видимому, есть странная причуда, позволяющая ходить во сне. Это значит, что между кошмарами Изуку слышал жуткий женский голос. И это всё, что ему нужно. Всё стало настолько плохо, что он действительно готов попросить отца о помощи. Даже если это означает, что он может натравить чрезмерно заботливого суперзлодея на пенсии на кучку бедных, ничего не подозревающих любителей. Вот только, увидев гостиную, он замирает на месте. Затем он делает глубокий вдох, напоминает себе, что ему нужно выйти через парадную дверь, а не просто вылезти из окна спальни, и заставляет себя снова двигаться. — ...Папа? — спрашивает он, спускаясь по последней лестнице. — ...Что ты делаешь? — Сокращаем круг подозреваемых, — отвечает папа, даже не отрываясь от того, что читает. Изуку оглядывает комнату. Повсюду разбросаны бумаги: на диване, в кресле, на журнальном столике и даже на полу, вокруг отца, который выглядит так, будто почти не спал. Из любопытства Изуку берёт один из листов бумаги и понимает, что смотрит на фотографию пожилой женщины в лабораторном халате. — Обязательно положи обратно, откуда взял! — восклицает папа, наконец-то подняв взгляд. — У меня есть система! — ...Система? — спрашивает Изуку, переворачивая страницу и хмуро глядя на молодого человека с восемью глазами. Система — не то слово, которым он мог бы описать то, что видит; скорее, это неорганизованный беспорядок или... Может быть, это ответ на вопрос «Что происходит, когда картотечный шкаф напивается?» «Диван — отбраковка, кресло — возможно, а журнальный столик требует дальнейшего изучения», — папа смотрит на пол и вздыхает, переворачивая страницу. «И это всё ещё нужно проверить». — …Верно, — кивает Изуку и откладывает бумаги. Он уже собирается пойти приготовить себе завтрак, а отцу — столь необходимую ему чашку кофе, но замечает ещё одну фотографию и по какой-то причине берёт её в руки. — Кто это? — На обратной стороне есть имя, — сообщает ему отец, уже сосредоточившись на своей задаче. «Доктор Кюдэй Гараки…» — читает он и хмурится. Это имя кажется смутно знакомым, но он не может вспомнить, откуда оно. Он переворачивает фотографию и смотрит на пожилого мужчину, потому что… Эти усы кажутся знакомыми… — Конечно, это не его настоящее имя, — пожимает плечами папа, выбрасывая папку. “Откуда ты это знаешь?!” Папа выравнивает его взглядом. “Гараки, Гараки ...” Изуку хмурится, пытаясь разгадать это. Наверное, для папы такой вид очевиден, чего-то не хватает Изуку в его усталом состоянии.… “... Держись, Гараки? Нравится... Ши-Гараки?” — Верно, — папа улыбается, а затем морщится, глядя на стопку бумаг, которые всё ещё ждут его. — Пойдём, я приготовлю тебе завтрак. Мне нужно отдохнуть. — Но это значит, что он знал твоё настоящее имя, не так ли? — хмурится Изуку, следуя за отцом на кухню с фотографией в руке. — То есть... Он знал о Всемогущем? Папа кивает, включая чайник. — Значит, он... Постойте, если он знал ваше имя раньше, значит, он был в вашем близком окружении, не так ли?! Почему он в стопке с отказами? Он умер? В этом есть смысл. Это самое логичное объяснение того, почему папа ни капли не подозревает, что один из его бывших приспешников, который был достаточно близок, чтобы знать его настоящее имя, может быть как-то связан с Лигой идиотов. Изуку расслабляется и садится. — Конечно, нет, — пожимает плечами папа, доставая несколько яиц. — Доктору ещё жить и жить. Но я могу с абсолютной уверенностью заявить, что он не имеет никакого отношения к Лиге. — ...Но если он всё ещё жив... — Изуку резко выпрямляется, когда наконец вспоминает это имя. — Постойте, это тот самый Гараки? Краткий обзор эволюции причуд Гараки?! Причуды и их возможное воздействие на человеческий организм Гараки?! Три года подряд получал премию за исследования причуд Гараки?! И он знает об Аллоре?! Почему он не является подходящим подозреваемым?! — Потому что это не так! — папа с грохотом опускает сковородку на стол, и Изуку вздрагивает. — Возможно, у него есть знания, чтобы создать этих ному, но он не причастен к этому! Конец дискуссии! Изуку бросает взгляд на грозное выражение лица отца и решает не продолжать эту тему. Однако, когда он собирается в школу, он кладёт в сумку фотографию доктора Гараки. Примечания: Что нужно помнить в случае с Индевор: да, он пытается измениться и стать лучше, но это требует времени и усилий. Особенно по отношению к людям, которые больше вам не доверяют. Письмо — это только первый шаг. Просто чтобы избежать путаницы: Тоя вернулся из поездки, чтобы сообщить Хоксу, что он сын Индевора. Спасибо за все комментарии и похвалу!