Связанные долгом

POV Эда Мой желудок болезненно сжался, когда Энцо подъехал к дому моих родителей. Кираз взволнованно подпрыгивала на своем сиденье, и даже Альп, который всю дорогу кричал, обрадовался, узнав дом. Вчера вечером я лишь мельком поговорила с мамой по телефону. Ее голос звучал хрипло от слез, но она старалась говорить спокойно. ⠀⠀⠀⠀Я достала Альпа из машины, а Энцо помог выйти Кираз. Дверь дома открылась, и оттуда вышла мама, одетая в черное, будто она уже оплакивала смерть Орацио. Возможно, это был ее способ справиться с ситуацией, притвориться, что он мертв, чтобы она больше не беспокоилась о его судьбе. Если Наряд когда-нибудь поймает его, смерть определенно не будет худшим вариантом. Желчь поползла вверх по моему горлу, думая о том, что Серкан может пытать моего собственного брата. ⠀⠀⠀⠀Я не могла задерживаться на этой мысли, даже если бы хотела сохранить рассудок. Кираз вырвалась от Энцо и бросилась к бабушке. Я поцеловала маму в щеку и неуверенно улыбнулась. Ее глаза были опухшими и красными, но выражение лица гордым и решительным, когда она повернулась к Энцо. ⠀⠀⠀⠀— Почему бы тебе не пойти на кухню? Персонал уже обедает. ⠀⠀⠀⠀Энцо кивнул и посмотрел на меня, ожидая подтверждения. Я слегка кивнула и последовала за мамой и Кираз, которые рассказывали ей все о ее новом цвете лака на пальцах. Альп сегодня был особенно суетлив, и как только я села на диван, он соскользнул с моих колен и отправился исследовать гостиную. У моей матери имелась обширная коллекция дорогих ваз и фарфоровых статуэток, и обычно она ходила по пятам за Альпом, куда бы он ни пошел, чтобы не дать ему разбить одну из них. Сегодня она даже не взглянула в его сторону, что говорило о том, как сильно она была потрясена. ⠀⠀⠀⠀Кираз счастливо сидела на коленях у бабушки. ⠀⠀⠀⠀— Как ты? — тихо спросила я. ⠀⠀⠀⠀Мы не могли по-настоящему поговорить в присутствии Кираз. Она понимала более чем достаточно, и эта ситуация определенно была слишком серьезной для ребенка ее возраста. Я не спускала глаз с Альпа, но пока он ничего не схватил. ⠀⠀⠀⠀Мама пожала плечами — еще одна вещь, которую она никогда не делала, если только не была не в порядке. Пожимать плечами не то, что должна делать леди. ⠀⠀⠀⠀— Я стараюсь сосредоточиться на позитивном. На тебе и моих прекрасных внуках. ⠀⠀⠀⠀— А папа? ⠀⠀⠀⠀— Он старается быть сильным ради меня, но для мужчины потерять своего наследника, своего единственного сына... особенно вот так, — ее голос затих. — Что насчет Серкана? ⠀⠀⠀⠀Я обдумала свой ответ. ⠀⠀⠀⠀— Он пытается защитить Наряд. ⠀⠀⠀⠀— Как ему и положено. Твой отец и Рокко помогают ему, это хорошо. ⠀⠀⠀⠀Вообще-то я не была уверена. Рокко, в частности, пытался разжечь конфликт между Нарядом и Фамильей с тех пор, как Лилиана сбежала с Ромеро. Он не будет голосом разума, а мой отец был слишком потрясен для принятия разумных решений. Серкан жаждал мести. Он хотел смерти Орацио, даже если не говорил об этом прямо, по крайней мере мне. Хотя я понимала его, мое сердце разрывалось на части от противоречивых эмоций. Мне была невыносима мысль, что Орацио может быть пойман и замучен до смерти за совершенное. С другой стороны, я была в ярости из-за Серкана. Орацио следовало бы выбрать другой путь, а не Фамилью. Он знал, как сильно Керем и Серкан ненавидели друг друга. Это было похоже на пощечину Серкану, что его шурин теперь стал частью Фамильи. Сколько еще эта война отнимет у нашей семьи? *** Почти 6 лет спустя POV Серкан Дикий смех и крики Альпа, Рокко-младшего и Риккардо донеслись до моего кабинета. Джованни усмехнулся. — Эти мальчики дикое сочетание. — Так оно и есть, — сказал я. Вдруг раздался голос Эды, и крики прекратились. — Рокко примерно моего возраста, и действительно не знаю, откуда у него столько энергии, чтобы вырастить двух маленьких мальчиков. На его лице промелькнула легкая задумчивость, но он быстро ее спрятал. Орацио был частью Фамильи уже пять лет. Джованни никогда не говорил о нем, если только Рокко не упоминал о нем. — Думаю, дома они менее шумные, чем здесь, — сказал я, скривив рот. Методы воспитания Рокко не сильно улучшились по сравнению с тем, что рассказывала мне Эда. Мария часто откровенничала с ней о недостатке терпения у Рокко, во время их еженедельных встреч. Он никогда не бил своих детей или жену в моем присутствии, полностью осознавая мою позицию в этом вопросе. Я постарался как можно деликатнее перевести разговор на другую тему, не рискуя, чтобы он понял, что Мария раскрыла то, что происходит за закрытыми дверями. Я сомневался, что это как-то поменялось. Он считал себя строгим, а не абьюзивным. Я был строгим отцом, но, конечно, относился к наказаниям совсем иначе, чем Рокко. — Как продвигаются успехи с ребёнком номер три? — спросил он заговорщически. Кираз проговорилась, что мы с Эдой хотим третьего ребенка, и теперь Джованни и Ливия не переставали спрашивать. Прозвенел звонок, и сразу же в доме воцарилась тишина. — По-моему, только что приехал Рокко. Джованни вздохнул. — Будем надеяться, что он принесет хорошие новости. Если я услышу еще хоть одно слово о победном марше Каморры на Западе, я с ума сойду. Подъем Каморры с колен на Западе был тревожным событием. После смерти Бенедетто несколько лет назад я думал, что оставшийся клан Фальконе, разбросанный по разным городам, разорвет друг друга и ослабит Каморру. И поначалу так оно и было, но потом Римо Фальконе захватил власть и пошел на убийства. Теперь он и его братья правили Западом. Они еще не напали на мою территорию, поэтому я по большей части игнорировал их. Они были непостоянными, жестокими безумцами, как их отец, и я надеялся, что они в конце концов поубивают друг друга и решат проблему сами. Когда вошел Рокко, я понял, что сегодня мы не услышим хороших новостей. Его лицо покраснело и покрылось потом, а верхняя пуговица рубашки была расстегнута, будто он с трудом дышал. Я оттолкнулся от кресла. — Рокко? — Ты должен сесть, снова, — пробормотал он. Прищурившись, я направился к нему. — Что такое? — Получил последние новости от наших контактов в Вегасе и Нью-Йорке, — он издал горький смешок. — Нас обманывают на обоих фронтах. — Ради Бога, что происходит? — сказал Джованни. — Орацио был назначен Младшим Боссом Бостона. Выражение лица Джованни стало каменным, но на краткий миг в его глазах вспыхнула боль. Я не двигался, пытаясь сдержать свои эмоции, даже когда волна ярости накатила на меня. — Ты сказал на обоих фронтах? Рокко снова рассмеялся и, пошатываясь, подошел к столу, куда положил несколько фотографий. Его пальцы побелели от крепкой хватки за край стола. Я подошел ближе, чтобы взглянуть на снимки. Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что я вижу. Боевая клетка, в центре которой стоял парень со светлыми волосами. Фабиано Скудери с поднятыми руками празднует победу над истекающим кровью противником. Я взглянул на Рокко, который был близок к взрыву гнева. — Где эти снимки были сняты? Подозрение медленно просачивалось наружу. Только одна территория славилась своими смертельными боями. — В Лас-Вегасе. Рокко ткнул пальцем в другую фотографию. Я поднял ее и внимательно осмотрел. У Фабиано была набита татуировка в виде глаза и ножа на предплечье. Татуировка Каморры. — Он переметнулся к ебаной Каморре! И этот ублюдок Фальконе взял его к себе. Сначала Керем с Орацио, а теперь Фальконе с Фабиано! Это должно прекратиться. Джованни ничего не сказал. Если бы мое собственное тело не впало в некое подобие подпитываемого яростью состояния шока, я бы спросил, все ли с ним в порядке. Он был очень бледен. — Что он делает в Каморре? — спросил я, довольный тем, что мой голос звучит холодно и ровно. Никаких признаков моего внутреннего смятения. — Какое это имеет значение? — взревел Рокко. — Моя собственная плоть и кровь превратилась в грязного предателя. Я хочу его смерти! Чистая ненависть сверкнула в темных глазах Рокко. Но это была не единственная эмоция, которую я обнаружил. В их глубине я увидел животный страх. Чего так боится Рокко? Его репутации? Что я отстраню его от должности Консильери из-за такого развития событий? Или есть что-то еще? — Мы должны атаковать Каморру, Серкан. Немедленно. Мы не можем показывать свою слабость. Керем и Римо делают из нас дураков. Мы должны отреагировать. Должны убить Фабиано и Орацио. Я согласен. И Фабиано, и Орацио должны были умереть, но не раньше, чем я поговорю с ними. Мне нужно знать, что произошло, и нужно знать все, что они знали о Фамилье и Каморре. — Рокко, прежде чем действовать, нам нужно собрать побольше информации. Мы не можем рисковать, не имея надежного плана. И сейчас ни ты, ни Джованни не в настроении обсуждать планы. Рокко покачал головой. — Мы не можем ждать! — Осторожнее с таким тоном, — прорычал я. — Мы подождем, и ты соберёшь больше информации, прежде чем мы обсудим тактику. Понятно? Рокко придвинулся еще ближе. — Ты мне должен. Помни, Якопо. Я схватил его за горло и толкнул к столу. — Еще одно слово, Рокко, и ты умрешь раньше Фабиано. Я не потерплю твоего неуважения. И помни, ты должен мне больше, чем я сам. Джованни завис в нескольких шагах от нас, держа руку на пистолете. Ему не стоило переживать. Мне не нужна была его помощь против Рокко. Я следил за тем, чтобы оставаться в форме, а Рокко, наоборот, старался поддерживать себя в форме, только принимая молодую девушку в свою постель. — Понятно? — прошипел я. — Да, — отозвался Рокко. Я отпустил его, и он принялся массировать горло. — Извини, Капо. Это был шок. — Узнай побольше информации, и как только успокоишься, мы подумаем, что можно сделать. Рокко кивнул и вышел. Я последовал за ним, опасаясь его эмоционального состояния. — Мария! Забери ребят. Мы уходим! — он рявкнул. Мария поспешно вошла в вестибюль, двое мальчиков шли впереди нее. Рокко-младшему и Риккардо было четыре и пять лет, и они выглядели как близнецы. Риккардо наклонил голову, но Рокко нахмурился. — Но мы играем с Альпом. Рокко дал пощечину своему старшему сыну. — Разве я выгляжу, будто меня это волнует? Эда бросила на меня испуганный взгляд, когда появилась в дверях позади Марии. — Это не признак силы, причинять боль людям, которых ты должен защищать, — пробормотал Альп слова, которые я ему несколько раз говорил. Рокко пристально посмотрел на моего сына, но затем быстро разгладил свое лицо и натянуто улыбнулся мне. — До скорой встречи. Не сказав больше ни слова, он вышел. Мария тоже быстро вытолкала мальчиков и поспешила за ним. Эда покачала головой и погладила Альпа по голове. Он подошел ко мне. — Почему ты не можешь приказать ему хорошо относиться к своей семье? Я вздохнул. — Капо не может вмешиваться в дела семьи. — Это глупо! — пробормотал Альп, топнув ногой. — Не разговаривай со мной таким тоном, — резко ответил я. Альп резко закрыл рот, настороженно глядя на меня. Я не был в настроении для обсуждений с ним. — Мне нужно работать, — отрезал я и вернулся в свой кабинет. Джованни снова сидел в своем обычном кресле и смотрел в окно. Я закрыл дверь и глубоко вздохнул. Джованни искоса взглянул на меня. — Может, это Божий способ наказать нас. Я подошел к бару с напитками и щедро налил нам виски. — Я не верю в высшую силу. Это не изменится сейчас. Моя мать, вероятно, сказала бы, что мы прокляты. Я горько рассмеялся и выпил изрядное количество обжигающей жидкости, прежде чем протянул Джованни стакан. — Я тоже не верующий, но иногда задаюсь вопросом... — Какое послание он мог бы послать, чтобы наказать нас за наши грехи, оказывая благосклонность другим грешникам? Керем и Римо определенно заслуживали ада не меньше, чем я. — Хорошо, что твой отец больше не понимает, что происходит. — Деменция (прим: Приобретённое слабоумие) оказалась его благословением, — саркастически заметил я. Во всяком случае, это избавило меня от его неодобрения. Я присел на край стола, допивая остатки своего напитка. — Как ты думаешь, что я должен делать? Джованни выглядел удивленным. — Тебе не кажется, что я слишком эмоционально вовлечён, чтобы давать советы? — Кто из нас сейчас эмоционально не вовлечен, Джованни? Я чертовски зол из-за развития событий. Я жажду мучить и убивать, пока огонь в моих венах не утихнет. Неужели ты думаешь, что я в состоянии принимать стратегические решения? — Ты Капо, но и человек тоже. Я невесело усмехнулся. — Я не без провалов, это совершенно ясно. Два высокопоставленных сына во вражеских семьях. Я налил себе еще виски. Не мог вспомнить, когда в последний раз пил больше одного стакана. — Не имею понятия, что тебе сказать. Не знаю, изменит ли их убийство что-нибудь. Ущерб уже нанесен. — Кто-то должен пролить за это кровь. Я должен быть уверен, что мои люди знают, что я сурово накажу их, если они нарушат свою клятву. Джованни встал на ноги. — С годами я смирился с данной ситуацией. Ради Ливии, ради Эды и ради себя самого. — Значит, ты зашёл дальше, чем я. Смирение это последнее, о чем я думаю. Джованни грустно улыбнулся. — Знаю. И я всегда буду на твоей стороне, что бы ты ни решил. Просто помни, что война на два фронта может разорвать Наряд на части. Все, что я хочу, это чтобы наша семья была в безопасности. — Поверь мне, Джованни, безопасность моей семьи мой главный приоритет. Эда, Кираз и Альп всегда стояли у меня за спиной, когда я принимал важные решения, решения, которые могли привести к жестокому возмездию. — Если ты меня извинишь, мне нужно придумать, как донести это до Ливии, — он вздохнул. — Мы нуждаемся в хороших новостях. Я ничего не ответил, слишком сильно разрываясь между слепящей яростью и отчаянием. Если бы мне приходилось беспокоиться только о себе, я бы напал на Бостон и убил бы Орацио, а затем отправился в Вегас, чтобы прикончить Фабиано. Но я был не один. Я допил остатки своего напитка. Джованни выскользнул из кабинета и закрыл за собой дверь. Я бросил косой взгляд на снимки. Почему Фабиано выбрал Каморру, а не Фамилью? В этом не было абсолютно никакого смысла. Когда он сбежал, Каморра была руинами. Он не мог надеяться найти на Западе ничего, кроме мучительной смерти. Керем принял бы его к себе, ради Айше, назло мне... Новая волна ярости вспыхнула во мне. Керем сильно рисковал, назначив Орацио Младшим Боссом. Он не только родился в Наряде, но и его жена не была итальянкой. Его Фамилья не могла быть довольна таким развитием событий. Конечно, я знал, почему он это сделал. Дразня меня. Раздался стук в дверь, оторвавший меня от моих мыслей. Не дожидаясь, пока я приглашу, вошла Эда. Это было обычным делом, но сегодня мое терпение иссякло. — Я не просил тебя заходить. Эда подняла брови и скрестила руки на груди. — Я не одна из твоих солдат, Серкан, так что не обращайся со мной как с одним из них. Я стиснул зубы. Она была права. Я не должен был выплескивать на нее свой гнев, но прямо сейчас я чувствовал, что вот-вот взорвусь, и не хотел, чтобы она находилась рядом. Она сделала шаг вперед, но я покачал головой. — Мне нужно время, чтобы подумать. — Что случилось? Мой отец и Рокко выглядели так, словно увидели привидение. Это из-за Орацио? — Эда, — резко сказал я. — Мне сейчас не до разговоров. Мне действительно нужно подумать. — Очень хорошо, — сказала Эда, и по выражению ее лица было ясно, что это не так. — Если ты успокоишься, возможно, тогда мы сможем поговорить, как партнеры. Я не в настроении, чтобы ко мне относились как к одному из твоих подданных. Прежде, чем я успел ответить, она развернулась и вышла из кабинета, захлопнув дверь с большей силой, чем это было необходимо. Я схватился за край стола и закрыл глаза. Я ненавидел ссориться с Эдой. POV Эда — Что нашло на папу? — с любопытством спросил Альп, когда я вошла в библиотеку, куда отправила его и Кираз, чтобы они могли попрактиковаться на своих инструментах. Альп нажимал на клавиши пианино без особого энтузиазма, и Кираз лишь наугад дергала струны своей арфы. Она никогда не была увлечена игрой на пианино, поэтому два года назад мы с успехом перевели ее на арфу. — Он просто немного напряжен. У него много работы. — Это потому, что дядя Орацио предатель? Я нахмурилась, гадая, где Кираз это услышала. Невозможно было скрыть от них все. В свои девять и шесть лет мои дети знали больше, чем мне хотелось бы. — Не знаю. Не беспокойся об этом, хорошо? Все будет хорошо. Твоему отцу просто нужно немного времени, чтобы спокойно поработать. — Хорошо, — пробормотала Кираз и заиграла на своей арфе красивую мелодию. Альп встал со скамьи у пианино и подошел ко мне. Я провела рукой по его волосам, которые снова стали длинными, так что ему постоянно приходилось убирать их с глаз. — Когда я стану Капо, я уволю отца Рокко. Не хочу, чтобы он был моим Консильери. Я подавила улыбку и прижала его к себе. — До этого еще очень далеко. Уверена, что к тому времени он уже уйдет на пенсию. — Если не уйдёт, я просто прикажу его убить. Я замерла. — Альп, не говори так. Он с любопытством посмотрел на меня. — Почему нет? Это правда. Папа убивает людей все время. Кираз потянула сильнее струны своей арфы и напевала в такт мелодии. Я понизила голос и строго посмотрела на него. — Кто такое тебе сказал? — Рокко и Риккардо. Их отец говорит с ними о многих вещах. И еще я подслушал разговор Энцо и Тафта на кухне. — Не верь всему, что слышишь. Он склонил голову набок. — Но ведь это правда, верно? Мафия убивает людей, и папа говорит своим солдатам, кого именно. Таких, как предателей и людей, которых он не любит. Я не знала, что ему ответить. Ему было шесть лет, маленький мальчик, и все же он знал эти вещи, говорил о смерти, как о чем-то обычном. Я судорожно сглотнула. — Ты же знаешь, что не должен говорить об этом с другими людьми, верно? — Знаю, — сказал Альп. — Вы с папой всегда говорите, что нам нужно держать это в секрете. Я никогда ничего не рассказываю посторонним. Я взглянула на свои часы. — А теперь возвращайся к репетиции на пианино. Ты закончил свою домашнюю работу? Альп скорчил угрюмое лицо. — Да. Я мягко подтолкнула его к пианино, а затем направилась к Кираз, которая с усилием сосредоточилась на своих пальцах. Я присела на корточки рядом с ее табуреткой. Ее длинные каштановые волосы рассыпались по спине, и я осторожно пригладила их. Кираз повернулась ко мне, ее голубые глаза были полны беспокойства. Всякий раз, когда она смотрела на меня, мое дыхание на мгновение замирало. Она была такой красивой девочкой, как внутри, так и снаружи. — Папа убивает всех предателей? Даже семью? Кираз любила Орацио, и ей было грустно, когда он исчез. Лучше бы она никогда не знала, что он стал предателем. — Папа старается быть хорошим лидером для своих людей и хорошим отцом для тебя и Альпа, Кираз. Не беспокойся об этих вещах. Они не касаются нашей жизни. Конечно, это была ложь. Мафия управляла всеми аспектами нашей жизни. Кираз поджала губы. — Именно поэтому мне не разрешают ходить в обычную школу. Она была права. — Это потому, что ты девочка и не можешь защитить себя, — вмешался Альп. Кираз сердито посмотрела на него. — Ты тоже не можешь защитить себя! — Могу. Вот почему я могу ходить, а ты нет! — Довольно, Альп. Сосредоточься на репетиции, — я коснулась руки Кираз. — Твой папа немного больше заботится о нас, девочках, чем о Альпе. Это привело к ссоре между нами, когда Альп поступил в частную школу почти два года назад, в то время как Кираз продолжала учиться на дому, но Серкан не сдвинулся со своей позиции. Он хотел, чтобы Альпа был окружен другими детьми, чтобы он научился самоутверждаться. Кираз же, напротив, оставалась дома в своем защищенном коконе. — Ты хочешь учиться в школе Альпа? Она прикусила губу и кивнула. — Посмотрим, что можно сделать. Возможно, в следующем году. — Хорошо, — сказала она. Я встала и оставила их заниматься своими делами. Я бы не стала сегодня обсуждать с Серканом школьные варианты. Он прибыл не в том состоянии духа, чтобы делать это. Вместо этого я направилась в свой кабинет, чтобы составить план предстоящего визита в наш самый большой бордель, который часто посещала Чикагская элита, в основном политики. *** Мы с детьми ужинали в одиночестве, чего почти никогда не случалось. Я воздержалась от того, чтобы постучаться в дверь Серкана и попросить его присоединиться к нам. Он знал, что мы всегда едим в одно и то же время. Как только дети легли спать, я переоделась в ночнушку, но сон не шел ко мне, поэтому я вернулась в свой кабинет, чтобы еще немного поработать, но незадолго до полуночи я решила еще раз сходить к Серкану. Он не мог вечно прятаться в своем кабинете. Я постучала и снова вошла, не дожидаясь его ответа. Это раздражало Серкана, но иногда это был лучший способ получить от него быструю реакцию и не дать ему времени успокоиться. Я ненавидела, когда он пытался надеть маску передо мной, даже если он делал это только для того, чтобы защитить меня. На лице Серкана промелькнуло раздражение. Он склонился над столом, заваленным дикими бумагами. Его пиджак висел на кресле, а жилет валялся на полу у ног. Обычно он никогда не позволял своей одежде оказаться на полу. То, что ему было все равно, показывало, насколько занят его ум. — Эда, я же сказал тебе, что мне нужно работать. Полупустой стакан из-под виски стоял в опасной близости от края стола, куда Серкан, казалось, поставил его без особой осторожности. Его прищуренные глаза впились в меня, и что-то в них заставило меня слегка вздрогнуть. Медленно, он повёл свой взгляд по моему телу. Босая и в ночнушке, ему многое можно было разглядеть. — Уже полночь. Пойдем спать. Он выпрямился с выражением чего-то среднего между гневом и знакомым голодом. Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, а рукава закатаны, обнажая мускулистые предплечья. Я подошла ближе, и его глаза проследили за движением моих бедер, а затем переместились выше к груди. Мои соски затвердели под его пристальным взглядом. — Когда ты научишься делать то, что я говорю? Я остановилась по другую сторону стола. — Когда ты начнешь лучше заботиться о себе. Уже поздно. Тебе нужно отдохнуть. — Я не хочу отдыхать, — сказал он таким голосом, что я почувствовала это прямо у себя между ног. Что бы ни произошло сегодня, я узнаю — позже — что потрясло Серкана больше, чем что-либо за последнее время. Он был напряжен и зол. Ему необходимо было выпустить пар, и его вид в таком состоянии заводил меня. Серкан удивил меня, перегнувшись через стол, схватив меня за шею и притянув к себе для резкого поцелуя. Когда он отстранился, голод и гнев в его глазах усилились. — Нахуй все это, Эда. Ты чертовски упряма. Могла сказать, что у Серкана были все намерения наказать меня сегодня. Это стало нашей собственной маленькой ролевой игрой, иногда более серьезной, чем в другие времена. Это шанс для нас обоих снять напряжение, и Серкан нуждался в этом сегодня. Серкан отпустил меня и сделал глоток виски, прежде чем отдать приказ. — Переоденься. Надеюсь, ты будешь готова, когда я приду. Закусив губу, я поспешила наверх и надела тонкое неглиже, которое едва прикрывало мой зад, трусики с разрезом между ног для легкого доступа и подтяжки. Мы уже давно отказались от каблуков. Они делали все слишком неудобным. Просто ожидая Серкана в нашей спальне, я уже промокла. Когда он, наконец, вошел внутрь с выражением мрачного голода и доминирования, мне пришлось сдержаться, чтобы не броситься на него. — Возьмись за столбики кровати. Повернись ко мне спиной. Я немедленно повиновалась и обхватила руками деревянный столбик, когда ботинки Серкана застучали по полу. Жар Серкана давил на меня, и он привязал мои руки к столбику атласной лентой. Он потянул меня за руки, а затем издал удовлетворенный звук, когда я не смогла освободиться. Закинув руки за голову, я ждала следующего шага Серкана. Он накинул мне на глаза шаль, лишая зрения. Я вздрогнула от потери чувства. Мне нравились наши маленькие ролевые игры. Они сохраняли жизнь интересной, даже после нескольких лет брака и двух детей. Затем Серкан отступил назад, лишая меня своего тепла. — Согни спину и пошире раздвинь ноги. Я сделала так, как он требовал, и стала ждать. Я так жаждала его прикосновений, его члена, что это сводило меня с ума. Шуршание одежды и тихое цоканье его ботинок подсказали мне, что он близко, но я не чувствовала его присутствия. Его палец скользнул между моих складок, и я подавила стон. — Мне нравится, когда ты даешь мне легкий доступ к своей киске. Он провел пальцем по моему входу, вытягивая мою влагу. Я впилась зубами в нижнюю губу, чтобы не издать ни звука. — Ты всегда капаешь для меня, Эда, не так ли? — он заскрежетал, отстранился, и я услышала, как он облизал палец дочиста. Я вздрогнула, еще больше выпячивая свою задницу, в молчаливой мольбе. — Сегодня ты испытывала мое терпение, Эда. Я не облегчу тебе задачу. Его ладонь скользнула вверх по внутренней стороне моего бедра, затем последовал его рот, горячий и влажный. Я застонала. — Пожалуйста. — Ни звука, — прорычал он, и я еще больше возбудилась. Мое тело гудело от желания, пальцы ног скручивались, а внутренности сжимались в ожидании прикосновения Серкана. Он испустил горячий вздох и провел языком по краю моей подтяжки. Я прикусила губу, отчаянно и нетерпеливо, и была близка к тому, чтобы потерять контроль. Если бы мои руки не были связаны, я бы вонзила в себя свои собственные, но сейчас пришлось подчиниться пыткам Серкана. Он легонько укусил меня за кожу, заставив застонать, прислонившись к столбику. Потом, наконец, он прикоснулся двумя пальцами к моему входу и медленно, мягко погрузил их внутрь. Но мне нужно было больше. Я резко дернула бедрами. — Нет. Всхлипывая, я замерла, когда Серкан еще больше замедлил движение своих пальцев. Его горячее дыхание касалось внутренней поверхности моего бедра. Я знала, что он внимательно наблюдает за тем, как его пальцы скользят в мою киску, и одно это знание утроило мою похоть. — Раздвинь ноги пошире. Я так и сделала, и глубокий выдох Серкана был лучшей наградой. Его пальцы были полностью погружены в меня, и мышцы сжались вокруг него, умоляя о трении, о том, чтобы он врезался в меня, коснулся моего клитора. Вместо этого Серкан медленно вращал пальцами, что было удивительно, но этого было недостаточно, даже близко недостаточно. — Терпение, — протянул он, словно читая мои мысли или, что более вероятно, читая мое нетерпеливое тело. Я так сильно жаждала его языка, а потом члена. Уже почти не могла мыслить здраво. Он медленно извлек пальцами, а затем встал. — Открой рот. Он скользнул пальцами по моим губам, позволяя мне попробовать себя на вкус. Я воспользовалась своим шансом и обвела его пальцы своим языком, а затем пососала их, как сосала бы его член, если бы только он позволил мне это сделать. Он развязал мне руки и повел к кровати. Я опустилась на неё, потом легла на спину и стала ждать его. Матрас прогнулся под его тяжестью, а затем моя повязка исчезла. Я открыла глаза, но потребовалось некоторое время, чтобы снова привыкнуть к яркому свету. Серкан скользнул вниз по моим трусикам и прижал мои колени к груди, пока я не оказалась полностью раскрытой для него. Мои губы приоткрылись от желания, зная, что последует дальше. Он наклонился и провел языком по моей киске. — Так чертовски жаждешь моего языка. Он смотрел на меня поверх моей киски, пока его рука разминала мою ягодицу. — Да, — прошептала я, страстно желая, чтобы он продолжил, чтобы я почувствовала его язык внутри себя. Его голубые глаза не отрывались от моих, пока он медленно водил языком взад и вперед по моим складкам, слегка играя ими. Я прикусила нижнюю губу, заглушая любой звук. Серкан снова отстранился, и его доминирующий взгляд остановился на моей киске. Он сжал мою ягодицу, мой центр сжался, и новая волна возбуждения потекла наружу. Дыхание Серкана стало глубоким, темная улыбка искривила его рот от увиденного. — Запомни, никаких звуков и никаких движений, пока я не позволю, — прохрипел он, а затем прижался ртом к моей киске и стал слегка посасывать мои складки, затем сильнее, и я застонала, задрожала и стала еще влажнее. Я знала, что было бы легче не кончать, если бы я не смотрела, но вид этого сильного мужчины между моих бедер был самой эротичной вещью в мире, и я не могла лишить себя этого. Серкан отпустил мои складки. — Восхитительно, — пробормотал он и раздвинул мои половые губы. Даже я могла видеть, как набух и покраснел мой клитор, отчаянно нуждаясь в освобождении, во внимании. — Ни звука, никаких движений, — потребовал Серкан. Я резко кивнула, не сводя с него глаз, он лизнул мой вход языком, а затем провел кончиком по моему клитору. И еще раз. Его тёплым, влажным языком. Твёрдо, потом мягко. Снова и снова он повторял одно и то же мучительное движение, не сводя с меня глаз, наблюдая мое отчаяние от желания кончить. Мои пальцы вцепились в колени, зубы впились в нижнюю губу. — Серкан, — вырвалось у меня. — Нет, — прорычал он и обвел языком мою киску так, как мне это нравилось, и я начала дрожать, мой оргазм хотел вырваться наружу. Серкан отстранился и сел. — Пожалуйста! — ахнула я. Он покачал головой. — Нет, ты как раз собирались кончить. Я тебе этого не позволял. Я сердито посмотрела на него, но в то же время содрогнулась от новой волны желания, вызванной его доминированием. Я начала опускать ноги, но Серкан покачал головой. — Оставайся так, открытой для меня и истекающая соками. Он встал и медленно снял с себя одежду. Мне потребовалось немалое самообладание, чтобы не сорвать с него все и не затащить на меня сверху. Он забрался на кровать и опустился на колени возле моей головы, мрачно улыбаясь. Вспоминая первые дни нашего брака, когда я боялась, что Серкан будет холодной рыбой в постели, я почти рассмеялась. Он подтолкнул подушку под мою голову, так что я оказалась на уровне его глаз с эрекцией. — Сейчас ты будешь сосать мой член, и если будешь хорошо себя вести, я снова попробую тебя на вкус и позволю кончить. Я кивнула. — Раскрой губы, — приказал он. Я сделала это без колебаний, и он скользнул своим членом внутрь, пока не ударил меня сзади по горлу. Поддерживая мою голову, он начал входить в меня, медленно трахая мой рот. Его самообладание ускользало, и, как обычно, это вызвало у меня чувство триумфа. POV Серкан Я смотрел, как мой член врезается в идеальный рот Эды. Она покрутила языком и втянула щеки, усиливая мое удовольствие. Я держал ее на месте, пока медленно трахал ее рот, не торопясь, желая растянуть. Это не было наказанием. Эда любила сосать мой член, и делала это именно так, как я хотел. Я научил ее каждому движению, и она быстро училась. Мои глаза скользнули вниз, к ее киске. Вид ее приоткрытых розовых половых губ, набухшего клитора, блестящего и готового, заставил мой член дернуться. Эда жадно лизала мою предварительную сперму. — Хорошо, — простонал я, медленно выскользнув из нее. Она знала свой выход и начала работать только над моим кончиком, посасывая его и облизывая. Это та часть тела, которую она любила больше всего, и влага скапливалась между ее складками, ожидая, когда ее поглотят, но с этим придется подождать. Эда выдерживала мой пристальный взгляд, посасывая мой кончик. Она погрузила свой язык в мою щель, а затем закрутила языком вокруг него. — Хватит, — приказал я. Она снова сомкнула губы вокруг моего члена, и я вновь начал толкаться, но быстрее и сильнее, чем раньше, а затем взорвался в ее рту. — Проглоти все до последней капли. Она так и сделала. Всегда, но снова эта команда заставила ее содрогнуться от возбуждения. Я медленно вышел из ее рта. Эда облизнула губы. — И была ли я хороша? — спросила она с вызовом в голосе. — Осторожнее, а то я могу вообще не войти в тебя, — предупредил я. Она плотно сжала губы, ее глаза были полны желания и похоти. Этого зрелища было достаточно, чтобы мой член остался наполовину готовым. Я спустился с кровати и встал на колени перед ее ожидающей киской. Мои глаза впились в нее, в ее потребность во мне. — Ты хочешь, чтобы я ел тебя, пока ты не кончишь мне в рот? — спросил я грубым голосом. Губы Эды приоткрылись. — Да, пожалуйста. — Хорошо, — пробормотал я. — Но сначала нам нужно немного попрактиковаться в дисциплине. Ты не кончишь в ближайшие тридцать секунд. Ты будешь считать, и когда досчитаешь до тридцати, я хочу, чтобы ты подарила мне свое сладкое освобождение. Понятно? Это было что-то новенькое. Что-то, чего мы еще не делали. В ее глазах вспыхнуло желание. — Да. Я обхватил ладонями ее упругую попку и склонился над ней. Ее киска сжалась в предвкушении, а мой член наполнился еще большей кровью. — Начинай считать. — Один, — сказала она. Я зацепил пальцами ее половые губы и раздвинул их для себя. — Два. Я первый раз провёл языком над ее входом, и «три» и «четыре» вышли дрожащими из ее уст, а затем я действительно погрузился. Это будет нелегко для нее. Я посасывал и покусывал ее чувствительные складки, потирал их пальцами, прослеживал пульсирующую киску. Эда с трудом считала каждую цифру — вздох, выдох, всхлип, когда я ласкал ее, наслаждаясь ее возбуждением больше всего на свете. Эда была такой отзывчивой, такой игривой и любила пробовать что-то новое. На счет «двадцать девять» я сомкнул рот над ее складками и с силой втянул. Она выкрикнула число тридцать и шире раскрылась мне, дрожа и постанывая, когда ей было даровано освобождение. Я застонал, прижимаясь к ней, и скользнул в нее языком. Ее мышцы сжались вокруг меня. Я набросился на нее, обезумев от ее вкуса. Эда вздрогнула. Я отстранился, затем поднялся вверх по телу Эды, целуя ее глубоко, уже снова становясь твердым. Ее пальцы обвились вокруг моего члена, поглаживая меня, с нетерпением ожидая, когда я ее трахну. Это не заняло много времени. Я оттолкнул руку Эды, выпрямился и погрузился в нее. Она ахнула. Я начал сердито входить в нее. Моя рука сжала ее запястья и вдавила их в подушки над ее головой. Ее глаза вспыхнули, а красивые губы приоткрылись. Я впился пальцами в ее бедро и взялся за ее задницу, получая более глубокий доступ. Я терялся в Эде, в своей страсти к ней, пока все остальное не отошло на задний план, пока все, что имело значение это мокрая киска Эды, вокруг моего члена, наши потные тела, прижимающиеся друг к другу, наши рты, ищущие контакта. С яростной дрожью мое освобождение охватило меня. Эда откинула голову назад с хриплым криком, ее мышцы сжались вокруг меня, когда ее оргазм последовал за моим. Я продолжал вливаться в нее, прижавшись губами к точке пульса Эды. Со стоном я опустился на Эду и остался так лежать, вдыхая ее знакомый запах. Мой собственный мускусный запах смешивался с ее запахом и придавал мне чувство собственничества. Эда погладила меня по спине и поцеловала в висок. — Может, ты расскажешь мне, что случилось? Я тихонько вздохнул и скатился с Эды. Она повернулась ко мне, и я притянул ее к себе, затем убрал ее потные волосы со лба. Эда терпеливо смотрела на меня своими потрясающими зелеными глазами, полными понимания. Меня поразило, как она могла доверять мне, верить в меня. — Это про Орацио, не так ли? Я кивнул. — И про Фабиано тоже. Эда подняла голову. — Фабиано? Мой гнев снова разгорелся, даже если я хотел остаться в своем послесексуальном блаженстве. — Орацио сейчас Младший Босс Бостона, а Фабиано член Каморры. Эда вытаращила глаза. Ее недоверие отражало мою собственную первоначальную реакцию, пока оно не сменилось жаждой мести и жестоким гневом. Эда покачала головой: — Зачем Керему понадобилось назначать Орацио Младшим Боссом? Это только создаст ему проблемы. Затем ее губы искривились, и в глазах появилось понимание. — Да, он дразнит меня. — И теперь ты собираешься отомстить. — Я должен. Вопрос в том, как это сделать. Особенно теперь, когда Фабиано стал частью Каморры. Я не могу напасть и на Каморру, и на Фамилью. Эда опустила подбородок мне на грудь. — Тогда атакуй Каморру. — Я не могу пощадить Орацио. Она медленно кивнула. — Я знаю. Не после этого. Но Керем будет чего-то ожидать, как думаешь? — Наверняка. Он знает, что я приду в ярость, как только узнаю про Орацио. Он утроит свои меры безопасности, по крайней мере в Нью-Йорке, и Орацио тоже будет иметь высокий уровень безопасности. Взгляд Эды стал отстраненным. — Интересно, родился ли у него сейчас второй ребенок... — она замолчала. Я коснулся ее щеки. — Даже не думай об этом. Это только ухудшит ситуацию. — Ничего не могу поделать. Иногда я не могу перестать думать обо всем, что мы потеряли, и я имею в виду не только мертвых. Я никогда не встречусь с детьми Айше или Орацио, а Кираз не сможет увидеть свою крестную мать. Это просто душераздирающе. А теперь еще и Фабиано. Боже, что еще может пойти не так? — она сделала паузу, но я понял, что она еще не закончила. — Держу пари, Рокко хочет войти в Лас-Вегас с пылающим оружием, чтобы убить Фабиано. — Конечно. Он в ярости, но могу сказать, что это еще не все. Эда склонила голову набок, как делала всегда, когда о чем-то напряженно думала. — Странно, что Фабиано присоединился к Каморре, а не к Фамилье. — Верно. Это говорит о том, что у него не было другого выбора. Но почему он вообще оказался на территории Каморры? Эда бросила на меня быстрый взгляд. Она глубоко презирала Рокко. Лично мне он тоже не нравился, но до сих пор он был ценным приобретением, когда дело касалось стратегических решений. — Думаешь, что именно Рокко причина того, что Фабиано отправился в Лас-Вегас. Почему? Зачем Рокко делать это? Это заставляет его выглядеть в плохом свете. Учитывая, что его дочери уже находятся в Фамилье, это только ухудшит его репутацию. — Знаю, но, возможно, он не думал, что Фабиано выживет. — Ты считаешь, он отослал его умирать? Эда пожала плечами. — Только не говори мне, что он на такое не способен. — Вовсе нет. Рокко, конечно, был способен на самые развратные поступки, когда думал, что они идут ему на пользу. Я провел рукой по волосам Эды. — Что бы ты сделала на моем месте? — Разве ты не доверяешь советам Рокко в этой ситуации? — Я тебе абсолютно доверяю. Ты единственный человек, который может это сказать. Глаза Эды стали нежными. Она поцеловала меня, но потом задумчиво сдвинула брови. — Как я уже сказала, я бы не стала сразу нападать на Фамилью. За исключением нескольких небольших набегов на лаборатории или клубы вблизи наших границ, возможно, просто чтобы держать их в напряжении. Сейчас я бы сосредоточилась на ситуации с Фабиано. Может быть, послать команду, которая схватит его и привезет в Чикаго, чтобы ты мог допросить его. Таким образом, ты узнаешь, что на самом деле произошло. Я улыбнулся. — Что? — спросила Эда с легким смущением. — Ты должна быть моим Консильери, а не Рокко. — Ну да, конечно. — Я на полном серьезе. Ты была бы лучшим выбором. Ты умна, и твое сердце находится в правильном месте. Эда поцеловала меня в подбородок. — Мое сердце может стать проблемой, когда речь заходит о кровавой стороне дела. Я провел пальцами по ее спине. — Но моя нет, я в состоянии сделать все необходимое. Но ты права. Может, это и хорошо, что ты не участвуешь в этой работе. — Я уже помогаю тебе в этом. И большинство твоих солдат пойдут по тропе войны, если ты сделаешь женщину, свою жену, Консильери. Это не сработает. — Им придется согласиться с моим мнением. Эда покачала головой. — Нам не нужно еще одно поле битвы внутри Наряда, ни больше ни меньше. Не говоря уже о том, что все еще есть Рокко. Или у тебя имеется план, чтобы избавиться от него? — Тебе бы это понравилось. — Да. Я усмехнулся. — Не так невинна. — Он заслуживает смерти за все, что сделал. — Но и я тоже, Эда. Она фыркнула. — Прямо сейчас я не собираюсь убирать Рокко. Я подожду, пока Фабиано не расскажет нам точно, почему он присоединился к Каморре, прежде чем решу, что делать с Рокко. Эда кивнула и зевнула. Было уже больше двух, и нам обоим нужно рано вставать. Я погасил свет и поцеловал Эду на ночь. В течение нескольких мгновений Эда ничего не говорила, прежде чем ее тихий шепот прорезал тишину: — Ты действительно думаешь, что я буду хорошим Консильери? Я улыбнулся, уткнувшись ей в волосы. — Да, я в этом не сомневаюсь. *** В ту ночь сон не шел ко мне, поэтому я встал в пять утра и выскользнул из спальни в спортивном костюме. Эда все еще крепко спала. Я переоделся в шорты для бега и футболку и отправился в небольшой тренажерный зал рядом с моим кабинетом. Каждое утро я старался пробежать не меньше девяти километров. Сегодня я решил выполнить двенадцать километров в надежде успокоить свой беспокойный ум и избавиться от затянувшегося напряжения в теле. Быстро приняв душ в гостевой ванной и переодевшись в деловой костюм, я направился в свой кабинет. Еще не было и семи, но предстоял тяжелый день. Мне нужно было посетить одного из наших торговцев оружием, а затем отправиться в Трентино, одно из наших новейших подпольных казино. Фотографии Фабиано все еще издевались надо мной на моем столе. Я взял их и засунул в один из ящиков, прежде чем склонился над бумагами с нашими приказами об оружии. Тихий щелчок заставил мою голову вскинуться с прищуренными глазами. Кираз зависла в дверном проеме, наполовину скрытая за дверью. Ее волосы были взъерошены, и она все еще была в своей белой пижаме с розовым цветочным узором. — Можно мне войти, папочка? Я отложил бумаги и отодвинул назад свое кресло. — Конечно, Кираз. Что такое? Что-то в ее поведении было не так. Обычно она не была такой скромной рядом с нами, даже если была сдержанной, когда рядом находились незнакомцы. Она закрыла дверь и на цыпочках подошла ближе, стараясь не встречаться со мной взглядом. Я притянул ее к себе на колени, и она прижалась головой к моему горлу, ее пальцы возились с моим пиджаком. — Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно? — тихо сказал я. Она резко кивнула. — Папочка, если я сделаю что-то плохое, что-то, что тебе не понравится, ты убьешь меня, как Орацио? На мгновение мое сердце перестало биться. Схватив ее за плечи, я повернул ее так, чтобы видеть ее лицо. В ее глазах застыла искренняя тревога, и это было самое ужасное зрелище, которое я мог себе представить. То дерьмо с Орацио и Фабиано ничего не значило по сравнению с той ебаной болью, которую я испытал, потому что моя собственная дочь думала, что я могу убить ее, если она меня разочарует. Сама идея... Я слегка приподнял ее подбородок. — Кираз, что бы ты ни сделала, я никогда не причиню тебе боль. Я буду защищать тебя своей жизнью от любого вреда. Ты меня слышишь? — Даже если я стану предателем? — Я никогда не сделаю тебе больно. Никогда. Она прикусила губу. — Хорошо. — Кто сказал тебе, что-то подобное? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко. — Альп сказал, что тебе придется убить Орацио, потому что он предатель, и что ты сделаешь то же самое с любым другим, кто предаст тебя. Я стиснул зубы. Я поцеловал Кираз в лоб. — Я люблю тебя больше всего на свете, Кираз. — Я тоже люблю тебя, папочка, — сказала Кираз и снова прижалась ко мне. Несмотря на свою загруженность работой, я решил провести с ней некоторое время. — Как насчет того, чтобы сыграть вместе мелодию? — Серьезно? Она села, широко раскрыв глаза. Сейчас я редко играл на пианино. У меня для игры не было времени, и это никогда не было моей страстью, но игра с Кираз занимала особое место в моем сердце. Она спрыгнула с моих колен и, взяв меня за руку, практически потащила в библиотеку. Это была моя дочь, а не та испуганная девочка, которая сидела здесь несколько минут назад. Кираз устроилась на скамейке у пианино. — Ты не хочешь сыграть на своей арфе? Она резко покачала головой. — Я хочу поиграть с тобой на пианино. — Хорошо, — я сел рядом с ней. — Давай посмотрим. Какую песню ты хочешь сыграть? — Let it Be! Я усмехнулся. Я порылся в ее буклетах в поисках песни и открыл его. Кираз любила слушать Битлз и играть их песни. Она была старой душой в молодом теле. — Ты готова? Она улыбнулась мне, забыв о своем беспокойстве и страхе. Я бы сделал все, чтобы так оно и оставалось.