Тайна Блуждающего

      — Так не бывает… — Ошарашенно протянул Нагумо, глядя на Сузуно. — Неужели ты…       Молодой человек опасливо протянул дрожащую руку к другу и коснулся его ладони. Она была холодной. И, вроде бы, у Сузуно всегда были ледяные конечности, но сейчас в этом холоде чувствовалась какая-то неестественность, она не могла принадлежать живому существу. Нагумо не хотелось в это верить: этого не может быть, ведь вот он, Сузуно, он не просвечивается, не светится, его можно коснуться. Как он может быть мёртв? Как может быть призраком? А может это очередной дух, как в его комнате? Он помотал головой и закрыл глаза, сжимая тонкую ладонь.       — Нет, нет, нет.       — Нагумо… Пожалуйста, посмотри на меня. — Ласково и как-то грустно позвал Сузуно, смотря на друга. Однако он не отреагировал на слова и едва ощутимое проглаживание по руке.       — Ты лишь галлюцинация… Или замаскированный безглазый дух… — Нагумо всхлипнул и вздрогнул от пробирающего холодом прикосновения.       — Я Сузуно. Точнее я был им когда-то. Я его неприкаянный дух. Этот лес — мой дом, а ночь — моё время. Тут в это время ты можешь меня коснуться. Потому что я этого хочу.       Нагумо вырвал ладонь из холодных пальцев и закрыл уши руками, сдавленно выдыхая, а после выкрикивая:       — Это всё ложь! Так не бывает. Ты врёшь!       На голос друга прибежал испуганный Кадомичи, удивлённо застывая в нескольких шагах и глядя на открывшуюся перед ним сцену. Он встретился взглядом с небесно-голубыми глазами, чувствуя, как по щекам против воли катятся слёзы.       — Сузуно… Но как?       Однако Сузуно не ответил, кивнув на Нагумо и снова переводя на него взгляд. Он коснулся его ладоней, а Кадомичи, подойдя сзади и также опустившись на колени, коснулся дрожащих плеч молодого человека.       — Поплачь… Тебе давно пора выпустить всю боль. Ты так давно страдаешь. Прости меня, Нагумо. Прости за эту боль. Я виноват перед вами всеми. Мне очень жаль, что так вышло. Кадомичи, ты тоже прости меня. Тебе, наверное, тоже пришлось не сладко…       Голос Сузуно был грустным, он был наполнен болью от осознания ситуации и невозможности выразить своё отчаяние, выплакать его вместе с друзьями — живые эмоции духу были не доступны.       — Как ты докажешь, что ты настоящий Сузуно? — Осторожно спросил Кадомичи, гладя Нагумо по плечам.       — Мой дневник хранился в потаённом ящике стола. Его подарил мне Нагумо после нашего разговора на крыше, чтобы я записывал туда свои тревожные мысли, которые не могу озвучить не то, что ему, а даже своему отражению. Нагумо, помнишь, ты говорил, что я могу вырывать исписанные листы и сжигать их, чтоб освободиться от страхов и беспокойства, оформленных в виде букв и рисунков, отражающих моё состояние. На крыше мы тогда были вдвоём, мы обсуждали будущее, и я тогда сказал, что моё точно не будет связано с футболом, что я хочу пойти в мед и открыть свой кабинет. А ты сказал, что хочешь продолжать играть. Помнишь, Нагумо?       Нагумо, убрав руки от ушей, несмело кивнул и шмыгнул носом.       — А ты, Кадомичи, помнишь, как к нам пришёл Сигэто за советом по поводу Куриное? Он хотел ей понравится, но не знал, как к ней подступиться. Боялся, что отпугнёт её своими попытками.       — Да. — Кадомичи улыбнулся. — Мы с тобой тогда заложили фундамент их отношений. Они теперь встречаются.       — Я рад за них. — В голосе Сузуно послышались искренне радостные ноты, а мертвенно бледные губы растянулись в улыбке. И она стала шире, когда Нагумо в ответ всё же сжал его ладони. Молодой человек помнил этот разговор, помнил, как они лежали на крыше голова к голове, разглядывали облака, а порой и звёзды, и как говорили, говорили, говорили… Там они обсуждали то, что их беспокоило, там мечтали, там на двоих планировали вылазки в заброшенные места. Нагумо обожал эти тайные посиделки. Однако он редко их вспоминал, чаще его терзали мрачные воспоминания. А вот для Сузуно эти эпизоды были отдушиной, он их любил и старался вспоминать почаще, чтоб не провалиться в кромешный ужас, окутывающий его новую жизнь. Он старался не забывать о хорошем, потому что боялся стать одним из тех, что так же незаметно существуют в окрестностях.       Немного совладав с эмоциями, Нагумо вытер лицо тыльной стороной ладони и стряхнул с себя руки Кадомичи. Глубоко вздохнув, молодой человек соединил руки Сузуно вместе и сжал его ладони. Теперь они были ощутимо меньше, а ведь раньше были почти одинаковыми, разве что у него самого ладони были немного шире, чем у Сузуно. Нагумо поджал губы, опуская голову — с чего ему начать этот разговор? Он ведь представлял всё совершенно иначе. Он не ожидал, что может услышать извинения от друга, потому что даже до сих пор с трудом верил, что они встретились. Всё это не укладывалось в голове.       Ночную тишину нарушил Сузуно:       — Зачем вы приехали сюда, ребята?       — У меня больше не было сил терпеть происходящее. Мне хотелось поставить точку… — Протянул Нагумо, так и не подняв взгляд на собеседника, и лишь сильнее сжимая холодные ладони.       На лице Сузуно отразился испуг, видимо дух представил себе самое худшее — самоубийство друга.       — Нет, покончить с собой сейчас я не планировал. — Молодые люди тут же вспомнили единственную попытку Нагумо сделать подобное, отчего по их спинами пробежали мурашки. Это был жуткий эпизод. Нагумо до сих пор помнил, как с кровью его тело покидало тепло и жизнь, он помнил страх и то, как он в истерике просил Кадомичи помочь. А Кадомичи помнил, как боялся не успеть, как выскочил из такси и пробежал несколько кварталов мимо длинной пробки, как разрывались лёгкие, когда он пытался отдышаться, уже туго бинтуя чужие похолодевшие руки. Они оба помнили тот разговор и те эмоции. Помнили, но отчаянно старались забыть.       — Я хотел найти ответы, хотел извиниться, хотел отпустить тебя и весь негатив…       Но что если это не помогло бы? На этот случай молодой человек держал в уме возможность сбежать из мира живых, которых терзают мысли и чувства. Главное, не застрять между мирами       — Я тоже очень переживал из-за твоего исчезновения. — Тихо сказал Кадомичи. — И Нагумо убедил меня приехать сюда, чтобы и я смог справиться с чувством утраты, чтобы понять тебя. Все эти годы меня терзала мысль, что ты не пропал без вести, что не потерял память и живёшь где-то не помня о нас. Нет. Что ты умер.       — Где-то глубоко в душе я понимал это, но отрицал, я не хотел в это верить. Хотел найти зацепки, хотел найти тебя… — Глухо сказал Нагумо. — Я гнал от себя мысли о том, что тебя больше нет.       — В привычном понимании меня действительно нет. — Грустно улыбнувшись, подтвердил Сузуно. — Я не думал, что так получится. Не думал, что умру. И так вышло, что не совсем умер.       — Что ты имеешь ввиду? — Нагумо нехотя выпустил ничуть не нагревающиеся от его тепла ладони и, достав сигарету, закурил.       — Зачем ты купишь? Ты же спортсмен… Это вредно. — Удивлённо спросил Сузуно, растерянно глядя на друзей.       — Я давно не играю в футбол. — Резко сказал молодой человек, выпуская едкий дым через рот. — Об этом позже. Сначала ответь на мой вопрос.       Сузуно поджал губы, тяжело вздыхая. Ему не нужен был воздух, но привычка изображать дыхание осталась ещё со времён жизни. Наверное, нужно больше времени, чтобы окончательно это забыть.       — Я мёртв, как человек. Мне теперь не нужно то, что нужно живому. У меня больше нет физического тела. — В подтверждение этого дух, взяв свой фонарь, встал. Он подошёл к дереву, а после беспрепятственно прошёл насквозь. Огонь в лампе сверкнул, и Сузуно на мгновение исчез, но уже в следующую секунду появился на валуне. Он сидел, обхватив колени руками. Нагумо и Кадомичи удивлённо смотрели на действия духа. Это было одновременно завораживающее и ужасающее зрелище.       — Но при этом я не покинул этот мир. Мой дух не ушёл в мир дэвов или нараков. Я остался здесь, в этом лесу. И я не могу уйти. Я застрял. — Печально протянул Сузуно, глядя на огонь в своём фонаре, который он за кольцо держал обеими руками.       — Но почему?       — Не знаю… Наверное, дело в том, как я умер, с какими мыслями и чувствами. — Дух пожал плечами и уткнулся подбородком в колени.       — И как же ты умер? — Боязливо спросил Кадомичи, нервно облизав губы.       — Я не хотел умирать. К моей смерти причастны другие духи и Отец. Если бы не он, возможно, я был бы жив. Я ненавидел их, я хотел отомстить, хотел, чтоб они страдали так же, как и я. А ещё, я думаю, проблема в том, что я тогда заблудился. Я не понимал, куда мне идти, и это, наверное, сыграло одну из решающих ролей… — Голос Сузуно звучал по-прежнему спокойно, однако огонёк заметно разгорелся, едва ли не вырываясь за пределы лампы. — Из-за них я стал ониби.       Из-за дерева вышел Нетсуха, в его руках вместо камеры был телефон.       — Так-так-так. А с этого момента поподробнее, пожалуйста. Кто эти другие духи?       — Тоже неприкаянные души. Все они мертвы уже давно. Многие из них забыли, как они выглядят, потому примеряют на себя чужие лица. — Спокойно ответил Сузуно, даже не посмотрев в сторону Нетсухи, однако видео, которое тот снимал, покрылось рябью, из-за которой едва ли можно было что-то разглядеть. — Я не разрешал снимать видео.       Лицо духа было непроницаемым, а глаза казались холоднее моря Уэдделла. Однако голубой огонь бесновался в лампе и уже касался тонких и бледных пальцев, но не оставлял на них никаких следов. Нагумо встал и медленно подошёл к Сузуно. Он завороженно смотрел на огонь, задумчиво протягивая к нему руку, параллельно вынимая сигарету изо рта и выдыхая белёсый дым. Огонь тут же утих, прячась в фонаре.       — Не трогай.       Рука Нагумо дрогнула. Он поджал губы и попытался дотронуться до руки Сузуно, но пальцы прошли насквозь. Молодой человек удивлённо и как-то испуганно отступил, но тут же попытался снова коснуться друга, только вот руки вновь лишь пронзили воздух.       — Нет-нет-нет! Пожалуйста. Нетсуха, убери свой чёртов телефон! — Выпалил Нагумо, переводя наполненный ужасом и злостью взгляд на молодого человека. Однако остальные не двигались: Кадомичи просто не мог отвести взгляда от Нагумо, пытающегося удержать бесплотный дух Сузуно, а Нетсуха застыл от ужаса, сквозь экран телефона глядя на Сузуно, который как-то преобразился и теперь выглядел поистине ужасающе. Его полупрозрачная фигура не давала света, из-за чего сквозь призму телефона молодой человек мог увидеть движения в тенях деревьев — это выползали другие духи. Появился и ЛжеСузуно, не имеющий глаз, у настоящего же они были, но не были похожи ни на море, ни на небо, они были как самое сердце холодного нарака. И от этого взгляда становилось холодно, а по земле от его ног поползли иней и лёд. Дух встал и медленно пошёл к Нетсухе, протягивая к нему холодную руку с длинным пальцами.       — Нетсуха… — произнес Сузуно, и его голос был как шёпот ветра, проникающий в самые глубины разума. — Твои корысть и цинизм тебя погубят. Ты украл мой дневник, хотел обнародовать мои тайны, разбудил всех духов, ты хотел нажиться на боли своего друга. Я вижу твою трусливую душёнку насквозь. Если тебе дорога твоя жизнь, прекращай этот цирк. Не можешь — уходи из леса и жди в машине, там мы тебя не тронем.       С этими словами Сузуно коснулся телефона Нетсухи, и он, моргнув, выключился. Молодой человек поднял испуганный взгляд, ожидая увидеть то, что он видел на экране, но ничего такого не произошло. Кажется, ничего из того, что он видел, вообще не произошло, ведь Кадомичи и Нагумо были на своих местах, да и Сузуно всё так же сидел на камне, но теперь Нагумо касался его       плеча.       — Сейчас мне их жаль. И я не хочу стать таким же. Некоторые из них были как я, но они потеряли свои фонари и окончательно потерялись во тьме и своём отчаянии. Если ты в кромешной темноте, то и глаза тебе не нужны. Однако они не слепы, но их восприятие мира иное. Я до сих пор этого не понимаю и надеюсь, что никогда не пойму. — Тихо продолжил Сузуно, коснувшись тыльной стороны ладони Нагумо, лежавшей у него на плече. — Вы замёрзнете без огня.       Нетсуха тряхнул головой и медленно подошёл к месту, куда молодые люди бросили несколько сухих веток, найденных поблизости. Нагумо развёл костёр, обложив его камнями, и люди расселись вокруг источника тепла и света, протягивая к нему руки. Сузуно сел рядом, между Нагумо и Кадомичи, бросая колючие взгляды на поникшего и встревоженного Нетсуху.       — Решил остаться?       Молодой человек кивнул, боясь поднять взгляд на Сузуно, а после тихо пробормотал, понимая, что дух организовал ему персональное видение:       — Прости меня, Сузуно. Нужно было сначала подумать и спросить…       Сузуно улыбнулся, а взгляд его будто бы даже потеплел, становясь мягче.       — Но ты говорил, что ненавидишь их? — Напомнил Кадомичи, возвращая диалог в прежнее русло.       — Да. Так и есть. Мне их жаль, но я всё равно их ненавижу за то, что сделали меня таким же. Однако мы не воюем и иногда даже помогаем друг другу. — Сузуно пожал плечами. — Кира приложил руку к моей смерти, и я ему отомстил. А другие духи любезно помогли мне с этим.       — Почему ты считаешь, что он виновен в твоей смерти? — Вновь подал голос Кадомичи, глядя на духа, обнимающего свой фонарь. Сузуно поджал губы и тяжело вздохнул.       — Будет проще рассказать всё с самого начала. Иначе вы можете не понять… Да и вам, наверное, всё равно интересно всё.       Уставившись неподвижным взглядом на горячий огонь и ещё немного помедлив, явно собираясь с силами, дух начал свой рассказ.       — Всё началось с моей первой заброшки. Тогда я увидел и услышал то, чего не видел больше никто. Я хотел понять, почему так произошло. Почему я увидел, а Нагумо нет? Мы ведь были вместе в том храме.       Повторно ни с чем подобным я не сталкивался долгое время, но тот случай никак не выходил из головы. Сначала я постоянно думал об этом и пробовал снова увидеть этих существ, но ничего не получалось. И порой ноги сами несли меня в заброшенный храм. Зачем? Что я там искал? Думаю, это для меня очень символьное место, оно стало для меня таковым в тот самый день. Несмотря на некий страх, я тогда почувствовал себя особенным, что ли. Наверное, искал это чувство… В обычной жизни я же ничем толком не выделялся. Имею ввиду настолько, чтобы стать действительно особенным.       Однако спустя несколько месяцев я начал забывать, воспоминания потеряли чёткость, пропало то самое ощущение, и я списал ту ситуацию на игру теней и богатого воображения. Но уже спустя ровно год я вновь окунулся в ту атмосферу, это произошло в период Обона. Я снова увидел и услышал их. Они не рассказывали о том, кто они такие, но проявляли дружелюбие, делились интересными историями, при этом все они казались лишь тенями когда-то живших людей, потому-то я и не сразу осознал опасность. Они показались мне хорошими и даже милыми, и я приходил к ним три дня подряд, уже не думая о том, что это галлюцинация, и веря в удивительное приключение, которое меня ждёт впереди. Но прежде, чем привлечь вас, мне хотелось узнать, в чём же заключается приключение — отчего-то вместе с предвкушением в душе было чувство некой настороженности, будто бы за углом меня ждала опасность. Природу второго я понял лишь, когда спустя несколько дней после окончания Обона увидел их лица. Тогда я увидел, что у них нет глаз. Да и вся их интеллектуальность куда-то пропала. Как мы могли раньше беседовать, если сейчас они едва ли составляют предложения из пары слов? Они наперебой просили помочь им.       Но я испугался и убежал. Мне совершенно не хотелось перекапывать весь лес. Это выглядело бы странно… Я был не готов к чему-то такому. Но они не хотели отступать, видимо не были готовы выпустить из бестелесных пальцев свой единственный шанс на покой — они начали преследовать меня. Караулили за углами, в темноте, едва строя предложения, шептали на ухо душераздирающие истории своих жизней. Однако ничего более серьёзного они сделать не могли, потому я старался их игнорировать. Наушники в уши — и минус одна проблема, а свет в комнате практически решал вторую. Так вполне себе можно было жить, а со временем ещё и духи стали менее настойчивыми. Казалось, настало время передышки. И я уже надеялся на то, что они как в прошлый раз оставят меня в покое. Ведь не интересно стучаться в закрытую дверь. Но последний удар оказался очень громким и неожиданным — они сыграли на любопытстве, пообещав рассказать, почему я их вижу. Они сказали, где я смогу найти ответы. Это должно было стать платой за услугу, которую я должен был им оказать. Только вот я не обещал помочь, но и проигнорировать их слова теперь было сложнее. Мне стало интересно — не обманывают ли они меня? Могут ли меня действительно ждать ответы в кабинете Киры Сейджиро?       Пока я думал, духи меня не тревожили. Однако моё молчание и решение всё же воспользоваться информацией, которую они мне дали, духи интерпретировали именно как согласие на сотрудничество. С момента как я переступил порог кабинета Киры, они снова стали являться мне. Они приходили и требовали выполнить свою часть сделки. Только вот они не учли, что в тот раз я ничего не нашёл. Я выбрал неподходящий момент, и мне пришлось поспешно сворачивать свои поиски, едва их начав.       Однако спустя время я вернулся в его кабинет. Я не звал вас с собой, чтобы не подставить. Можно было бы заручиться поддержкой Хирото, всё же он любимчик Киры. Но быть должным ещё и ему мне не хотелось. Ладно, те просто жужжали над ухом, они не имели на меня физического влияния, а вот Хирото был вполне себе реален, и от него так просто не отмахнёшься. Поэтому, в этот раз я лучше подобрал время и всё же пошёл туда один. Я искал документы с печатью, о которых мне говорили духи. И видимо слишком увлёкся — Кира меня поймал.       С того момента всё изменилось.       Он достал те самые бумаги. И я осознал, насколько далёк я был — мне бы потребовался не один час, чтобы их найти, если бы я вообще смог это сделать. А Кира тогда начал задавать свои вопросы: не это ли я искал, зачем искал, кто сказал, где искать, почему не спросил, знаю ли я, что бывает за воровство. Но я ведь не собирался красть бумаги, я просто хотел узнать правду. Разве это является воровством? Ответить на вопросы Киры я не мог, ведь не буду же я рассказывать про духов. Однако я, видимо, сказал что-то не очень аккуратно, потому что он встал и, подойдя ко мне, сжал мои плечи. Он пристально смотрел мне в глаза, будто бы надеялся найти там ответы. В этот момент шёпот духов стал невыносим, они твердили что-то об искуплении и прощении, просили передать это, заполняя собой всю комнату. Они толкались, обволакивая комнату своими телами из чёрного марева, и всё кричали и кричали, да так, что мне казалось, что барабанные перепонки вот-вот лопнут.       Честно, мне никогда не было настолько страшно.       Будь я более стойким, всё сложилось бы иначе, но я оттолкнул Киру и, зажав уши, повторил то, что талдычили духи. После этого наступила тишина, которую нарушил Кира, устало опустившись на дзабутон.Тяжело вздохнув, он сказал, что, видимо, случилось худшее, а потом продолжил: вопросы стали конкретнее, они были про духов, фотографию одного из них при жизни он даже мне показал. Я его узнал не сразу, ведь мне он являлся в изуродованном виде. Он едва ли помнил своё лицо, и, видимо, чтобы пугать меня не столь сильно, он как-то надел на себя мою внешность. Это лучше, чем оплывшее, покрытое шрамами и ожогами подобие лица.       Я ничего не сказал, но, видимо, достаточно было моей реакции. Увидев в моих глазах понимание, Кира потащил меня к какому-то врачу. Там меня снова ждали вопросы, а ещё были тесты, бесконечные исследования и разговоры. Духи кричали и требовали не ходить туда. Но как я мог отказаться? Да и что я уже мог поделать? Они сами привели меня к этому. Хотели взыскать к совести Киры, но сложно сделать это, если человек не обладает ею.       А потом врач озвучил диагноз. Это стало настоящим ударом. Они убедили меня в том, что я болен. Но мне было ужасно стыдно за то, что со мной оказалось что-то не так. Что всё это лишь игра моего больного мозга. Было стыдно настолько, что мне не хотелось, чтобы об этом вообще кто-то знал. Не знаю, что сыграло ключевую роль: таблетки, которые я принимал под контролем Киры, или моё желание стать обратно «нормальным» — но духи действительно стали замолкать. Я видел их лишь иногда и всегда как тени в углах, слышал разве что шёпот с просьбами помочь и извинениями. Я старался их игнорировать. И у меня получалось.       Меня тянуло в храм, но я боялся туда идти, зная, что там меня ждут они. Мне казалось, что после того, кака я приду туда, они станут сильнее, что они прорвут защиту, созданную таблетками.       Но однажды я увидел на столе записку. Так они снова ворвались в мою жизнь, но теперь они могли взаимодействовать с физическим миром. Корявым почерком там было выведено два слова: «болезнь» и «обман». Но окончательно понял смысл послания я только после того, как случайно услышал разговор Киры с врачом, стоя под дверью кабинета. Кира платил ему за обман и за ложный диагноз. Они придумали болезнь, чтобы объяснить чувствительность к сверхъестественному. Оказалось, что это была идея Киры, чтобы обезопасить себя.       Тогда мы с Кирой разругались. Злость взяла верх и, вбежав в кабинет, я потребовал ответы — я хотел понять, почему он так поступил, почему внушал мне симптомы болезни и мысли о том, что я болен? Однако тогда я ничего от него не добился, кроме хлёсткой пощёчины, щедрой дозы успокоительного и угрозы сдать меня в дом для душевнобольных в целях безопасности других детей, живущих в приюте.       Узнав правду, я перестал пить таблетки и внимательно следил за Кирой — не замышляет ли он чего-то. Но ничего не происходило, лишь иногда он приглашал меня в свой кабинет, где задавал странные вопросы и рассказывал какие-то непонятные истории. Видимо так он проверял меня на вменяемость. И я старался казаться таковым, даже не смотря на то, что духи вернулись, снова настойчиво требуя помочь им. Услуга за услугу, как считали они. Только вот что же это за услуга с их стороны? Это скорее то, что не пожелаешь злейшему врагу. Они попытались превратить мою жизнь в кошмар, но я учился с этим жить, решив, что пусть духи зудят себе и ходят по пятам. Это было даже забавно…       Только вот Кира всё равно как-то пронюхал, что таблетки я выбрасываю, потому что я больше не верил в болезнь, которую они мне придумали. Но он находил аргументы, жал на самое больное, продолжал свои байки о том, что однажды под влиянием «галлюцинаций» я могу нанести вред дорогим мне людям и даже самому себе. И такую заботу проявлял, но лишь для того, чтобы навязать свои нормы и заставить меня пить эти чёртовы таблетки. И теперь он проверял: я снова пил их при нём, лишившись доверия, и не уходил из кабинета, не доказав, что проглотил.       Духи замолчали и спрятались, но вот облегчения это больше не приносило. Мне начало казаться, что они были повсюду, что они поджидают меня в темноте. Я буквально чувствовал их присутствие, и то ощущение когда оказывалось, что рядом никого не было, начинало действовать на нервы. Вот что действительно сводило с ума, и мне только и оставалось, что молиться о прекращении всего этого. Мне хотелось вернуться в прошлое, когда ещё ничего этого не произошло. Тогда бы я не вошёл в тот храм. Но спасло бы это меня? Начиная сомневаться, я понимал, что хочу застрять в том возрасте, когда всё было хорошо.       Нужно было быть осторожнее в своих желаниях — сбылась лишь часть, Я застрял в одном возрасте, но не в самом лучшем периоде…       Тогда все эти мысли и какая-то паранойя начали изматывать меня, мне стало сложнее изображать нормальность. Терпеть это вечно было бы нельзя. И я снова пришёл к Кире. Я винил его во всём. Помню, как плакал, выкрикивая обвинения. Ведь это из-за него я начал сходить с ума. Если бы не его вмешательство, не эти его таблетки, то всё было бы иначе. Духи бы не становились сильнее, ища вместо заблокированных препаратами каналов восприятия всё новые лазейки и изводя меня. Они начали двигать предметы и перешли на физический контакт, но Кира лишь отмахивался, продолжая делать из меня сумасшедшего. Он считал, что синяки — это следы моих собственных действий… Говорил, что нужны препараты посильнее, побольше успокоительных и обсуждал это с тем самым врачом, который выписывал новые лекарства.       Терпеть это было тяжело. Мы с Кирой всё чаще ссорились, а он ждал, когда же у меня закончатся на это силы.       И в один из таких дней мы и с тобой, Нагумо, поссорились. Я был на взводе и был очень резок тогда. Мне очень жаль, если бы я знал, что это будет наш с тобой последний разговор, я бы построил его иначе. Всё навалилось, и я действительно сорвался. Мне ужасно стыдно…       Я понимал, что не могу сейчас никому ничего рассказать — я бы просто не смог сдержать эмоции. А такое в истерике не обсуждают. К этому нужно было подойти спокойно, подобрать момент и правильные слова. Не скажешь же между делом, что видишь духов, которые просят найти в лесу их тела. Это даже мне казалось бредом. И тогда я, не особо думая о последствиях, сбежал в лес. Ноги принесли меня в тот храм. Из-за таблеток я их не видел и не слышал, но надеялся, что тут мне удастся спросить у них совета, что это место поможет мне. Только вот духи не пошли навстречу, им надоело, что я игнорирую их, что они уже неоднократно пытались мне помочь, а я не хочу помогать им. Тогда они дали мне последний совет: «Беги». Всё это они писали на клочке бумаги…       Видимо они собрали все свои силы, потому что на меня накатила волна нестерпимого ужаса и отчаяния. Я чувствовал, как они меня преследовали. Невидимая угроза — что может быть более пугающим?       Я бежал не разбирая дороги. Не удивительно, что я заблудился и угодил в болото…       Закончив свою историю, Сузуно тяжело вздохнул и поджал губы.       — Прости, что не заметил того, что происходило с тобой всё это время… — Сжав руку Сузуно, сказал Нагумо. — Не знаю, как я тогда смог бы тебе помочь. Возможно только тем, что выслушал бы тебя.       — Не вини себя за это. Я ведь сам не хотел, чтобы кто-то знал. Знаете, если бы я был жив, думаю, я бы не рассказал вам о ситуации с Кирой, слишком уж мерзкое у неё послевкусие. Однако о болезни я бы со временем рассказал, если бы это оказалось правдой. Думаю, тут бы мне понадобилась ваша поддержка… Мои мечты бы рухнули — я не уверен, что человек с шизофренией может стать врачом. Да и о духах я бы тоже со временем рассказал. Но об этом поступке Киры — никогда.       Сузуно сжал руки в кулаках, а огонь в лампе снова разгорелся, показывая насколько раздосадован и разозлён дух.       — Тебе удалось узнать, почему он так поступил? — Спросил Кадомичи, вглядываясь в безжизненное лицо Сузуно. На нём вдруг появилась преисполненная смесью горечи и злорадствует ухмылка.       — Да. На предсмертном одре люди всё рассказывают.       Кадомичи и Нагумо переглянулись.       — Кира умер три года назад. Кажется, у него был сердечный приступ. — Тихо сказал Нетсуха и поджал губы. — Это из-за тебя, Сузуно?       Дух без тени сожаления кивнул, пожав плечами, но тут же на его лице на мгновение отразились сожаление и досада.       — Я жаждал мести. Он умирал в страхе, уничтожаемый собственными чувствами. Он просил пощады, но я не хотел его слушать. Единственное, что меня интересовало, это мотивы его поступка. — Свободной рукой Сузуно обнял фонарь и вздохнул. — Страх подтолкнул его к этому поступку. Он боялся за свою шкуру. Узнай кто-то о его махинациях, ему бы грозили серьёзные проблемы. А словам сумасшедшего никто не поверит. Если бы я начал доказывать, что во дворе полно неупокоенных духов, а владелец детского дома обосновался на земле, разворошив и потревожив земли мёртвых. Его всё это время спасало то, что родственники этих ребят либо мертвы, либо живут далеко и не могут приехать, либо и вовсе не знают о том, где можно найти их останки.       — Как ты убил его? — Прикурив очередную сигарету, спросил Нагумо.       — В смысле? — Удивлённо спросил Сузуно, растерянно глядя на собеседника. — Зачем тебе это?       — Ты снился ему? Или как?       — Снился? Это вряд ли… Я так не умею. И не уверен, что делаю это неосознанно. Да и лес я покинуть не могу. Если я ему снился, то это явно голос подсознания. А почему ты спросил про сны?       — Ты снился мне. Я думал, что свихнусь. Мне казалось, что ты хочешь извести меня, виня во всём… Чёрт. — Нагумо запрокинул голову и посмотрел на тёмное небо, выдыхая ртом горячий дым.       Сузуно увидел, как от внешнего уголка глаза молодого человека по коже скатилась мерцающая в свете огня слезинка. Он осторожно коснулся плеча Нагумо, уже собираясь что-то сказать, но его прервал молодой человек, снова подав голос:       — Я думал, что ты сбежал из-за нашей ссоры. Я винил себя за все те слова, за то, что не остановил тебя. Считал, что это действительно ты навеваешь мне эти сны, что ненавидишь меня… Ты с этими дурацкими снами меня не отпускал. Я списывал весь этот кошмар на твоё вмешательство. А это лишь проекция моих страхов! — Нагумо засмеялся, вспоминая разговоры с психологом. Он благодаря Йоко пришёл к тому, что все проблемы продиктованы чувством вины, но только сейчас молодой человек в полной мере понял это. Наверное, всё же в глубине души он верил в то, что человек по собственной воле может кому-то сниться. Из глаз обильнее потекли слёзы. В этот момент Сузуно встал на колени и осторожно обнял Нагумо, утешая его. Молодой человек чувствовал холод, исходящий от духа. Он сжал его в объятиях, утыкаясь в хрупкое юношеское плечо.       — Я внушил себе чувство вины. Оно меня разъедало… Я думал, что мне поможет то, что я извинюсь перед «тобой», что после этого ты перестанешь мне сниться… Неужели всё это зря? — Прошептал Нагумо, стискивая в пальцах свободной от сигареты руки толстовку духа.       — Вовсе не зря. — Ласково сказал Сузуно, гладя Нагумо по голове и слабо улыбаясь. А после он зашептал молодому человеку на ухо, чтобы обращённые к нему слова слышал только он. И с каждым словом, стоящий у колен духа фонарь разгорался сильнее, начиная казаться более живым. — Я прощаю тебя. Прощаю всё-всё-всё: и ссоры наши, и тот фингал, и то, что ты не замечал того, что я так старался скрыть. Прощаю и отпускаю. Я хочу, чтобы ты перестал оглядываться и винить себя, очень хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы ты смог осуществить свои мечты и планы. А ещё я хочу, чтобы ты отпустил меня. Не надо забывать, помни, если тебе приятны наши совместные воспоминания, мне будет приятно, но не цепляйся за меня. Я мёртв, а ты жив. Жизнь — это прекрасно, не беги навстречу смерти, не торопи её.       — Я отпущу тебя… — Прошептал Нагумо, сильнее прижимаясь к парню и шмыгая носом. — Но я хочу, чтобы ты был свободен.       Говоря это молодой человек чуть отстранился и повысил голос. Его, не медля, поддержал Кадомичи, Нетсуха же напряжённо кивнул — присутствие духа его пугало, и в то же время он чувствовал, как утекает сквозь пальцы потрясающий материал: он ведь полон настоящих эмоций и практически сводит с ума своей мистической и жуткой составляющей.       — Где твоё тело, Сузуно? — Спросил Кадомичи, с какой-то надеждой глядя на неподвижного духа. — Мы найдём его и освободим тебя, поможем найти покой и переродиться…       — Одно дело меня не отпустит. — Грустно сказал Сузуно, опустив голову. Он попытался отстраниться от Нагумо, но тот сжал тонкое запястье — сколько раз он так удерживал друга, сколько раз он вырывался, то негодую и злясь, то улыбаясь.       — Сузуно, — позвал Нагумо, — мы хотим помочь тебе.       В этот момент рука, которую держал молодой человек, потеряла свою материальность, и пальцы прошли сквозь неё. Дух перевёл взгляд в темноту леса, нащупывая свой фонарь и сжимая его ручку.       — Я не могу уйти без них… — Наконец сказал он, смотря уже не в пустоту, а на тёмные силуэты безглазых духов. — Их нужно освободить. При жизни я побоялся сделать это. Но не могу их бросить. Вдруг они ещё десятки или сотни лет будут так слоняться? А если тут появится кто-то как я? Не хочу ему такой же судьбы... — Сузуно перевёл взгляд на Нагумо, сжимая его ладонь. — Помоги спасти их. Пожалуйста.       Нагумо кивнул, переводя взгляд на шеренгу духов. Все они напоминали детей из Солнечного сада — видимо выбрали себе новые лица для коммуникаций с Сузуно.       — И как же мы найдём их тела?       — Лучше спроси, как мы это всё провернём. Мы же не можем найти разложившиеся тело, погрузить в машину и тайком похоронить на кладбище. А если поймают, как объяснять будем? — Встрял Нетсуха, перебив Кадомичи.       — Мы покажем, где лежат тела. — Сказал Сузуно, глядя на своего двойника, сделавшего пару шагов в их направлении.       — Во-оля? — Протянул он, и Сузуно кивнул, слабо улыбнувшись. На лицах духов появились кривые и неумелые улыбки, будто бы они уже забыли, как в мимике проявляются позитивные эмоции.       — Вам нужно найти одно тело и вызвать полицию с собаками. Мы проведём псов до всех наших тел. — Продолжил Сузуно, разглядывая явно повеселевших духов.       — Хорошо. Покажи, где ты лежишь. — Уверенно сказал Нагумо, сжимая узкую холодную ладонь. Но дух покачал головой и посмотрел на него.       — Нет. Я буду последним.       Пока он это говорил, ЛжеСузуно вывел вперёд одного из духов — он явно должен был стать первым.       — Подождите. — Снова возмутился Нетсуха. — А как мы объясним то, что что-то пытались тут раскопать?       — Прояви креативность. — Огрызнулся Сузуно. Кадомичи усмехнулся, поддаваясь ностальгии. Эти двое вечно ссорились, и даже эти пять лет не разрушили этого.       — Скажем, что ездили прощаться с другом. И заодно хотели найти фотки, которые он в лесу спрятал. — Пожав плечами, сказал Кадомичи, посмотрев на Нагумо.       — Какие фотки? — Удивился Сузуно, обернувшись и посмотрев на Кадомичи.       — Дне-евниг... — Подвывая, протянул ЛжеСузуно.       — Мы нашли твой дневник… — Виновато сказал Нагумо, доставая из-за пазухи личную вещь духа и протягивая её ему.       — Оставь себе. — Покачал головой Сузуно. Он выглядел бесстрастно, однако огонь в лампе дрогнул. — Используйте нашу совместную фотографию. Остальное не показывайте, пока всё не закончится.       — Почему?       — Пока я ещё одной ногой здесь, не хочу, чтобы кто-то знал о том, что там написано. Не хочу слышать, как полицейские будут обсуждать то, что там написано.       Сузуно вздохнул и встал, подхватив свой фонарь.       — Светает. Вам нужно успеть сходить за лопатой и найти первое тело до того, как солнце появится над горизонтом. Нужно спешить.       Молодые люди переглянулись и, затушив костёр, пошли за Сузуно к Солнечному саду, тихо переговариваясь. Сузуно шёл быстро, безошибочно выбирая нужное направление, и это не смотря на одинаковость пейзажа. Он остановился лишь тогда, когда вывел друзей к выхода из леса напротив лаза.       — Я подожду вас здесь.       Люди поспешно пробрались на территорию приюта, где разделились: Кадомичи и Нетсуха принялись собрать свои вещи, уничтожая улики своего присутствия на территории Солнечного сада, а Нагумо занялся поиском лопат. Выполнив свою часть, они встретились у выхода из приюта. Взяв вещи и лопаты, они направились к месту, где простились с Сузуно. Он и прочие духи не ушли, они ждали людей на том же месте. Фонарь Сузуно мерцал среди деревьев, а сам же юноша был виден не столь отчётливо, как раньше. Он махнул им рукой, поторапливая. А следом махнул невысокий дух, держащий за локоть ЛжеСузуно, тот самый, кого они уже совсем скоро будут откапывать из земли. Нагумо от этой мысли передёрнуло — ему было жутко.       Теперь место проводника занял невысокий дух, он вёл их по лесу, показывая дорогу к своей могиле. Он так и не отпустил руку ЛжеСузуно, утягивая за собой. Нагумо же шёл рядом с Сузуно, а следом шли Кадомичи и Нетсуха. Молодые люди тихо рассказывали Сузуно о том, как сложились их жизни, о Картоне и Сигето. И дух грустно улыбался, кивая и задавая вопросы. Однако было видно, что в его глазах плескалась печаль. Он стал прозрачнее, теряя вместе с этим телесность — близящейся рассвет постепенно лишал духа сил. И Нагумо молился на лишние минуты общения, на то, чтобы они вместе успели дойти до нужного места. Он бросил взгляд на идущих впереди — они тоже слабели, но не исчезали.       — Вы видимы только ночью? — Спросил Нагумо, посмотрев на друга.       — Для большинства людей — да. Проявляться днём для тех, кто не склонен видеть духов, очень трудозатратно. Они в таком состоянии давно, — Сузуно кивнул на других духов, — у них больше опыта в этом. Но и им не просто.       — Мы увидимся ещё?       — Только если ты приедешь и задержишься здесь до темноты. Но я не хочу, чтобы ты привязался ко мне за это время. Как же я уйду, если ты всеми силами будешь держать меня своей тоской? — Сузуно улыбнулся, повернувшись к другу и поднимая фонарь чуть выше. Нагумо тоже улыбнулся. — Тем не менее прежде чем настанет моё время, я хочу убедиться, что с тобой всё будет хорошо. Так мне будет спокойнее.       Идущие впереди духи остановились, а следом остановились и остальные. Они смотрели на то, как невысокий дух подошёл к одному из деревьев и остановился между мощных корней.       — Пойдём копать. — На выдохе сказал Нагумо, махнув друзьям. Они подошли ближе, и Нагумо первым вонзил лопату в сырую землю.       Сузуно вместе с другими духами отошёл в сторону, наблюдая за тем, как углубляется яма, как растёт земляная куча. Они молчали, да и люди не нарушали разговорами лесной тишины. Вскоре к Нагумо присоединился Нетсуха, и дело пошло быстрее. И дух, чьё тело искали, не смог усидеть на месте, он отпустил руку ЛжеСузуно и подбежал к людям, он заглядывал в могилу, отбегал, возвращался с другой стороны и снова заглядывал, видимо желая поскорее увидеть себя. Сначала из-под земли показалась иссохшая рука, и молодые люди, увидев это, отпрянули, а дух, радостно улыбаясь, захлопал в ладоши.       Кадомичи достал телефон, с трудом переводя дыхание.       — Доброе утро. — Глухо сказал молодой человек, когда на том конце оператор в полицейском участке снял телефон. — М-мы нашли труп…       Пока Кадомичи объяснялся с полицией, два духа, кивнув сначала людям, а после и Сузуно, исчезли. Уходить готовился и Сузуно.       — Я буду рядом, буду наблюдать… До встречи, ребята. — Улыбнулся Сузуно, когда Кадомичи закончил разговор и убрал телефон в карман. Он махнул рукой и растворился в воздухе, но ещё секунду в нём виднелся голубой отсвет его фонаря.