Тайна Блуждающего

      До начала сумерек молодые люди успели не раз обойти дом и снять большую часть из запланированных сцен с рассказами о Солнечном саде, с воспоминаниями о прошлом, а также успели оборудовать спальные места.       Нетсуха остался в большой комнате. Он просматривал имеющийся материал на ноутбуке и параллельно следил за готовящимся в походных условиях ужином.       Нагумо и Кадомичи же улизнули в разные стороны: первый — якобы покурить, а второй — якобы подняться на крышу и снять панорамный вид для заставки. Однако оба они столкнулись около осиротевшей комнаты Сузуно. Они так и не сняли эпизод в ней, только прошлись мимо, уделив ей из коридора всего несколько секунд экранного времени.       — Почему ты здесь? — Спросил Нагумо, вынимая изо рта тлеющую сигарету.       — Я… — Начал было Кадомичи, но закусил губу, нервно переминаясь с ноги на ногу. Не выдержав тяжёлого взгляда жёлтых глаз, он опустил голову и уже хотел было уйти, как Нагумо остановил его, сжав его руку. «Сильный,» — промелькнуло в голове Кадомичи, пока он смотрел на то, как Нагумо держал его запястье.       — Не убегай. — Нагумо выпустил дым ртом, отвернув голову от собеседника, чтоб не выдыхать яд тому в лицо. — Ты здесь, чтобы получить ответы. Как и я. Мы должны действовать сейчас как команда.       Кадомичи кивнул.       — Но нам, наверное, лучше снять сначала эпизод. Потом комната будет перевёрнута вверх дном. — С явно вопросительными нотами в голосе произнёс молодой человек, заглядывая Нагумо в глаза, и тот кивнул. Он медленно затушил сигарету и убрал окурок в пачку, собираясь с силами.       Скрепя сердце Нагумо переступил порог комнаты Сузуно, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Он столько раз буквально влетал в эту комнату, плюя на все нормы приличия. Стучаться? Да зачем? Он порой даже заскакивал в комнату, пока хозяина в ней не было, и дожидался его там. Ему вдруг начало казаться, что вокруг слишком мало воздуха, что вместо кислорода тут одни лишь воспоминания, которые совершенно не пригодны для дыхания. Он положил руку на грудь, оттягивая ворот толстовки.       — Нагумо?.. — Осторожно позвал Кадомичи, следом заходя в комнату. Он бывал в ней не так часто, но и у него защемило сердце. Молодой человек сделал осторожный шаг к Нагумо и коснулся его плеча, из-за чего тот вздрогнул всем телом.       — Как ты?       — Паршиво… — Впервые честно признался он и сделал рваный вдох, пытаясь успокоиться. Перед глазами мелькали тысячи эпизодов, происходящих в этой комнате. Нагумо сжал виски и зажмурился, прогоняя видения. В ушах звенел чужой голос, вторящий его имя.

«Чего ты от меня хочешь?

Просто дай мне немного подышать…»

      Одними губами повторил Нагумо, практически реально слыша слова песни в исполнении Сузуно:

«Что ты думаешь о жизни без меня?

Эй, лжец, эй лжец!

Что ложь? Что правда?»

      — Замолчи! — Выкрикнул Нагумо, отталкивая от себя Кадомичи и отступая. Он тяжело дышал, пятясь к стене. И только уперевшись в неё спиной, он приоткрыл глаза, чувствуя, как горит от удара щека. Перед ним стоял испуганный и оттого бледный Кадомичи, потирая ушибленную руку. Он тряхнул Нагумо, ещё раз громко позвав его по имени.       — Нагумо, посмотри на меня! Давай, глубокий вдох и выдох. Вот так… Смотри на меня.       Кадомичи обрёл чёткие формы, и Нагумо, закрыв лицо руками, осел на грязный пол.       — Прости… — Дрожащим голосом протянул он, пытаясь не скатиться в очередной приступ паники. Но в воспоминаниях всплыл аналогичный эпизод, только он сам был на месте Кадомичи, а на его месте был Сузуно. Сузуно тогда был так напуган, он плакал и вырывал волосы, что было совершено не свойственно чрезмерно спокойному парню. Это было так жутко. Наверное, о том же сейчас думал и Кадомичи. Нагумо усмехнулся, не замечая стекающих по щекам слёз.       — Я открою окно, — тихо сказал Кадомичи. Но не успел он встать, как его руку сжал Нагумо.       — Не надо. Не уходи…       — Я рядом, всё хорошо.       Нагумо шмыгнул носом и кивнул. Кадомичи сел рядом с ним, прижавшись к его плечу своим и даже приобняв. Это было несколько неловко, но Нагумо не был против, он, наоборот, искал тепла — он казался непривычно холодным и бледным.       Какое-то время они молчали, бесцельно глядя перед собой на противоположную стену.       — Давно такое происходит?       — Практически с момента его исчезновения. — Едва слышно сказал Нагумо.       — Ты потому чуть не…       — Да. Это меня изводит, очень сложно это терпеть. В тот день мне хотелось забыться и покончить с этим адом, в который меня затягивает Сузуно.       — А как же психолог?       — Я всё ещё хожу к ней. Пью таблетки, выполняю все рекомендации. Но только я вижу свет, как меня снова затягивает на самое дно. Я так устал от этого… — Нагумо наклонился, уткаясь лбом в колени. — Если эта вылазка мне не поможет, то… — Он нервно усмехнулся,. — Ты будешь носить мне апельсины в дурдом?       — Нагумо…       — Я серьёзно.       Кадомичи, повинуясь инстинкту, обнял Нагумо и погладил его по плечу.       — Всё будет хорошо. Ну, а если ты и окажешься в доме для душевнобольных, то я буду носить тебе не только апельсины.       — Спасибо…       Нагумо не знал, сколько они так сидели, но Кадомичи его не торопил, осознавая важность этого момента и молчаливой поддержки. Когда Нагумо собрался с силами, он поднял голову и похлопал Кадомичи по руке.       — Спасибо тебе… Ты не представляешь, как это важно для меня.       Кадомичи мягко улыбнулся собеседнику и кивнул, как бы говоря, что прекрасно всё понимает.       — Давай быстро сделаем то, зачем мы сюда пришли. А то скоро Нетсуха придёт за нами. — Бесцветным голосом сказал Нагумо и вздохнул.       — Либо он может сожрать всё в одного, — усмехнувшись, дабы разрядить обстановку, сказал Кадомичи.       — Тем более! — Нагумо поднялся на ноги. — Бери свою камеру, и погнали. Я хочу поскорее уйти от сюда. Для первого раза хватит.       Кадомичи с тоской посмотрел на Нагумо — его явно не до конца отпустило. Наверное, стоило действительно поспешить, чтоб чего-то подобного не случилось повторно. Кадомичи включил камеру и навёл её на Нагумо. Поначалу это были молчаливые кадры, как парень зашёл в комнату, как медленно прошёлся по ней, как провёл рукой по пыльному зеркалу и посмотрел на своё отражение — его молодой человек тоже поймал и снял. Однако тут же чуть не бросил камеру, отступая.       — Т-там был Он… Сузуно... Ты видел?       — Не уверен… — Тихо сказал Нагумо, нервно сглатывая. Он тоже видел, но отчаянно не хотел верить. Он бы никогда не перепутал Его голубые глаза с чьими-то ещё. Ни у кого другого не было такого холодного взгляда с нотами то абсолютного безразличия, то бескрайнего страха и тревоги. Иногда в глазах Сузуно он видел раздражение, но такой злости, как в отражении — никогда.       — Спишем это на нашу впечатлительность. — Проведя ладонью по лицу, как бы пытаясь снять с него печать страха, сказал Нагумо, — Давай продолжим.       Кадомичи снова поднял камеру и поймал в поле её зрения Нагумо. Теперь они прошлись по сценарию: рассказ о жизни в Солнечном саду, немного о Сузуно, о начале их дружбы и появлении «Хаоса». Для чего-то потребовался один дубль, а что-то пришлось повторять несколько раз — потом они это смонтируют, и получится конфетка.       — Приступаем к поискам? — Спросил Кадомичи, выключив камеру и поставив её на пол у стены, когда всё, наконец, было снято. В ответ Нагумо лишь кивнул. И молодые люди принялись методично обыскивать комнату Сузуно. Вещи, конечно, при переезде все забрали, однако Нагумо точно знал, что среди них не было дневника Сузуно. Он лично потом перевернул все коробки с его вещами, но искомого так и не нашёл. Не мог же Сузуно забрать его в лес! Он никогда не выносил его из комнаты, боясь, что другие о нём узнают, что узнают о мыслях и чувствах «ледяного» парня. А значит, в комнате был тайник. Но где он?       — Тут ничего нет… — Разочарованно протянул Кадомичи, опираясь на подоконник. Из окна тянуло холодом, и он поёжился.       — Должно быть.       — Откуда ты знаешь?       Нагумо замер и поджал губы, но выдохнул, наконец ответил:       — Я просмотрел все вещи, которые от него остались. Там не было кое-чего. Значит, оно здесь. Он это спрятал.       — Что ты ищешь?       — Ответы… Мне нужны ответы! — Нагумо стукнул по столу. Внутри что-то едва слышно звякнуло, и молодые люди переглянулись, принимаясь за осмотр стола. В нём оказался потаённый ящик, в котором лежал потрёпанный ежедневник.

Должно быть, я вижу сон.

Это прямо как очередное дежавю.

Так отчаянно пытаюсь понять, что у тебя внутри.

Беспрерывно смотрю в твои глаза, чтобы почувствовать.

      Нагумо дрожащей рукой потянулся к нему, чувствуя, насколько он близок ко всем тайнам Сузуно, как вдруг с оглушительным грохотом захлопнулась дверь. Молодой человек вздрогнул и посмотрел на побледневшего Кадомичи.       — Это не смешно, Нетсуха! — Крикнул Нагумо и, поспешно забрав из тайника дневник и убрав его во внутренний карман куртки, направился к двери. Он дёрнул за ручку, но дверь не открылась. Ещё попытка и ещё.       — Нетсуха, ты покойник! — Снова выкрикнул Нагумо, дёргая дверь.       — Нагумо…       — Я вынесу дверь и зарою тебя на заднем дворе!       — Нагумо! — Кадомичи с силой дёрнул Нагумо за руку.       — Да что?! — Нервно выпалил молодой человек и обернулся.       — Это не Нетсуха…       — Ой да хватит!       — Он на улице, он по телефону говорит.       Оттолкнув Кадомичи, Нагумо подошёл к окну, рядом с которым ещё меньше минуты назад стоял Кадомичи, и, распахнув его, высунулся наружу.       — Это твоих рук дело?! — Крикнул он, увидев внизу Нетсуху, при этом даже не сопоставив, как тот мог так быстро добраться из жилого коридора до улицы.       — О чём ты? — Задрав голову после минутной заминки и убрав телефон от уха, в ответ крикнул Нетсуха. Неожиданно раздражённое лицо Нагумо исчезло в глубине комнаты, а на улицу упало разбитое стекло, которое, не отреагируй Нагумо так быстро, как минимум порезало бы ему руки.       — Нагумо!       Нетсуха бегом направился в здание.       Нагумо сидел на полу, в изумлении глядя на пустую оконную раму и сидевшего рядом с ним Кадомичи.       — Что это было?..       — Я… — Кадомичи облизал губы, — Я не знаю…       Дверь толкнули, а из-за неё послышался голос Нетсухи. Пара толчков, и дверь распахнулась, будто бы ничего её и не держало, и Нетсуха ввалился в комнату.       — Что у вас тут происходит?       Молодые люди молчали, переглядываясь и не понимая, как объяснить то, что происходит. Ведь раньше не было сквозняка, который мог бы захлопнуть дверь, да и стёкла просто так не вываливаются.       Нетсуха помог друзьям встать, и они втроём отправились вниз, где их ждал горячий ужин. Размышляя о произошедшем, они ели в тишине. Однако аппетит был только у Нетсухи. Нагумо и Кадомичи же по большей части просто ковырялись в тарелках, снова и снова в мыслях прокручивая события, приключившиеся в комнате.       — Вы что делали там, придурки? — Наконец нарушив тяжёлое молчание, спросил Нетсуха.       — Мы снимали сюжет про Сузуно. Но дверь захлопнулась. — Тихо сказал Кадомичи, поднимая взгляд от тарелки. Он посмотрел на задумчивого Нагумо, а после на Нетсуху, на лице которого была улыбка.       — Покажи!       — Всё на камере.       Стоило Кадомичи кивнуть на камеру, а Нетсухе встать за ней, как Нагумо подскочил на ноги и поспешно удалился — слушать собственный голос и рассказ о Сузуно не хотелось. Он выскользнул на улицу и втянул прохладный воздух через нос. Немного отойдя от входа, он сел на скамейку и, закурив, достал дневник Сузуно. Нагумо помнил этот ежедневник — он сам подарил его Сузуно, чтобы тот не топил в себе тревожные мысли, которыми он не мог поделиться даже с лучшим другом, а выплёскивал их на бумагу. Нагумо прочитал, что это должно помогать. И, кажется, с Сузуно это действительно работало.       Молодой человек открыл ежедневник, к обложке был приклеен ранее явно бывший белым конверт. Нагумо осторожно открыл его — внутри оказались фотографии, при взгляде на которые у молодого человека защемило сердце.       На одном снимке Нагумо висел на Сузуно, обнимая его за шею со спины. Они оба улыбались, глядя в камеру. Правда контур был не очень чёткий, снимок был немного размазанным — не удивительно, ведь он был сделан в движении. И это придавало фотографии особой уютной атмосферы.       На второй Сузуно сидел с книгой в руках на подоконнике в своей комнате. Нагумо помнил, как сделал её: он тогда без стука вошёл в комнату друга и, увидев его в такой позе, решил, что это обязательно нужно увековечить. Слишком уж трогательно он выглядел.       На третьем снимке он снова был с Нагумо, но на сей раз они были в лесу около их первой заброшки.Четвёртый был сделан там же, только там было больше людей: все участники их сталкерской группы «Хаос». На обороте каждого снимка были указаны даты, в которые происходили эти события, и какие-то числа. Решив разобраться с этим позже, Нагумо убрал рассматриваемую карточку в конец стопки.       На следующей был запечатлён Сузуно. Он был один, и теперь на его лице не было и следа от улыбки — замученные выражение лица, опухшие покрасневшие глаза. Нагумо отложил остальные и приблизил эту к глазам, стараясь лучше разглядеть в сгущающихся сумерках. Он знал, что Сузуно долгое время скрывал свои истинные чувства и эмоции, стесняясь даже не их проявления, а их наличия. Он не умел их выражать, боялся, что они сделают его уязвимым. Отчасти он был прав, они сделали его таковым, но лишь в собственных мыслях, заставляя его всё больше закрываться в себе. Они иногда обсуждали это, сидя в комнате у Сузуно, но тот никогда не позволял себе слёзы даже наедине с Нагумо. Он мог видеть настоящую панику, но слёзы никогда. И оттого было больно получать подтверждение своим давним мыслям. Нагумо перевернул фотографию, там красовалась надпись строгим почерком Сузуно: «05 апреля. Продолжаю не справляться. За год всё стало только хуже. Не знаю, сколько ещё удастся это скрывать. 9»       — Что же с тобой происходило? — Прошептал Нагумо, беря следующую фотографию.       На ней Сузуно выглядел вполне обычно, он улыбался, однако от фотографии по спине пробегали мурашки, точнее от того, как к ней, вероятно Сузуно, приложил руку. Вокруг и наползая на парня, были изображены чёрной ручкой тени, напоминающие силуэты людей, в них вплетались, становясь едва читаемыми, слова, буквально кричащие о боли, разъедающей Сузуно. И он густо закрасил ручкой собственные голубые глаза, едва ли не прорывая бумагу. Кое-где на бумаге виднелись следы от капель воды — неужели он плакал, разрисовывая фотографию? «17 сентября. Они повсюду. Они не спят. Ночь — их время. 10+++»       Последней фотографией в коллекции был абсолютно не примечательный лесной пейзаж. Эта картина могла быть где угодно. На обороте значилось: «2 октября. 10+»       Нагумо убрал фотографии, быстро, но в то же время бережно, чтобы не порвать листы, пролистывая дневник. Читать в потёмках было тяжело — пора было возвращаться к друзьям. Однако он всё же бегло просмотрел все страницы в поиске странных чисел, присутствующих на фотографиях. Но расшифровки в дневнике не было, правда сами числа встречались, так же после основной записи.       Внезапно из дома раздался вскрик, за которым последовал диалог на повышенных тонах. Нагумо поспешно подскочил на ноги и, убрав на бегу дневник во внутренний карман, вбежал в комнату, где расположились его друзья. Они были бледны, а глаза были наполнены ужасом.       — Ну нафиг, — истерично воскликнул стоящий на ногах Кадомичи. — Я ни на минуту тут больше не задержусь!       — Что случилось?       — Это всё из-за тебя! — Крикнул Кадомичи, посмотрев на Нагумо. — Я знал, что нельзя сюда ехать, что нельзя соглашаться на твои уговоры! Но ты, ты!..       Молодого человека била крупная дрожь.       — Кадомичи… — Нагумо подошёл ближе и осторожно положил руку ему на плечо. — Всё в порядке.       — Да нифига не в порядке!       — Нагумо… Ты должен посмотреть это, — тихо сказал Нетсуха, подходя к друзьям, и Нагумо заметил, что и у него дрожат руки. А ведь ему казалось, что у Нетсухи из всех присутствующих здесь самые крепкие нервы.       Нагумо подошёл к ноутбуку, на который указывал Нетсуха, сейчас всё же решивший проявить максимум доступной ему эмпатии и поддержать Кадомичи. Взяв компьютер, молодой человек включил видео, которое, видимо, так напугало эту парочку. Начало не предвещало никаких ужасов: там он рассказывал про Сузуно. Но потом ракурс сменился — съёмка была с пола.       — Я думал, ты выключил камеру.       — Так и было… — Жалобно протянул Кадомичи, глядя на Нагумо.       На записи Нагумо и Кадомичи обыскивали комнату, а за их спинами появилась третья фигура. Сначала она была не очень чёткой, но потом контуры её силуэта стали видны хорошо. Это нечто было похоже на Сузуно, но лица его никак не удавалось разглядеть. Нагумо прищурился, а существо медленно, дёрганными движениями приближалось к камере. И чем ближе оно было, тем больше оно походило на того Сузуно пятилетний давности. Только вот Нагумо точно знал, что это не его друг, что это кто-то просто очень похожий на него. Оно остановилось у камеры, и Нагумо сглотнул, видя его ноги. Мгновение, и Нагумо на дальнем плане достаёт из стола дневник Сузуно, а существо падает на пол таким образом, что почти весь экран закрывает его искажённое болью и злостью лицо. Столь знакомое, что Нагумо на мгновение потерял дар речи — он видел это лицо. Глаза существа были не голубыми и чистыми, как лёд, а чёрными, как сама ночь. Точнее это даже были не глаза, а провалы. Нагумо тут же вспомнились лицо в отражении и изрисованная фотография. Он сделал снимок на свой мобильник, а после открыл другое видео — там тоже было оно, стояло за спиной у Нагумо, не стесняясь отражаться в зеркале. А потом молодой человек достал из дневника Сузуно фотокарточку и приблизил её и свой телефон к экрану ноутбука. По телу пробежали мурашки.       — Это что за?.. — Спросил Нетсуха, подошедший к Нагумо и переводящий взгляд с фотографии на экраны устройств и обратно. То же сделал и Кадомичи, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.       — Я нашёл это в комнате Сузуно. Может быть это существо преследовало его? — Тихо сказал Нагумо и передал друзьям снимок. Они рассматривали его и крутили в руках.       — Что значит эта надпись? — На сей раз вопрос прозвучал от Кадомичи. Но Нагумо, поджав губы, пожал плечами:       — Я не знаю. Но подобные на всех фотографиях.       — А есть ещё? — Воодушевившись, встрял Нетсуха и сжал плечо Нагумо, которому ничего не оставалось, как кивнуть и достать дневник Сузуно. Он отдал снимки, а сам сжал дневник.       — Я не успел прочесть его. Но там тоже есть числа, как и на фотографиях. Они не последовательны, и я не понимаю, что они значат.       — О чём он пишет в эти даты? — Кадомичи сел рядом с Нагумо и, взяв ноутбук, открыл текстовый редактор. Нагумо, вздохнув, принялся листать дневник. «5 апреля. Сегодня мне исполнилось 15. Друзья поздравили меня ещё утром, первым, кто бы сомневался, был Нагумо. Он как ураган ворвался в мою комнату, я тогда с трудом разлепил глаза. Он подарил мне фотоаппарат с функцией моментальной печати. Мне он безумно понравился! Рад, что Нагумо запомнил, что я хотел себе такой. Теперь я смогу их поймать. Потому что они настоящие! Это же происходит не просто в моей голове… Не так ли? 10»       Прочитал вслух Нагумо и посмотрел сначала на Кадомичи, а потом на Нетсуху. Молодые люди переглянулись. Нагумо закурил, принимаясь листать до следующей даты с фото. «17 сентября. Я снова не вижу их. Я чувствую, что они рядом, но они прячутся. Это потому что я делаю то, что говорит Отец. Если я перестану, то они вернутся. Они сами так сказали. Но я не хочу. Хочу вернуть всё назад. Хочу вернуться в тот момент, когда всё это не началось. Хочу, чтобы это не наступило никогда. 10++»       — Я не понимаю о чём он. — Осторожно сказал Кадомичи, сделав пометки с помощью компьютера.       — Мы ничего такого не обсуждали… — Вдыхая едкий дым, сказал Нагумо, прокручивая в мыслях сотни и тысячи разговоров с Сузуно. Но в них не было ни намёка на то, о чём он писал в своём дневнике. — Не понимаю… Мы столько всего обсуждали, но не это. А ведь это его явно сильно тревожило.       — Тут всё прозрачно. — Вздохнул Нетсуха, — У вашего Сузуно просто потекла крыша. Он пишет откровенную чушь! Нормальному человеку в голову такое даже не придёт. Он ловит глюки и пишет об этом.       Все молчали, и тогда Нетсуха, усмехнувшись, спросил:       — А может он просто не доверял тебе, Нагумо? Побоялся, что с психом ты водиться не будешь?       — Заткнись! — Нагумо закипал, ему не хотелось, чтобы Нетсуха оказался прав, он боялся той части, что связана с доверием. Плевать на сумасшествие! Но боязнь признать это и поделиться из-за недоверия и страха... От начинающейся перепалки между вспыльчивыми молодыми людьми друзей спас Кадомичи, встав между ними:       — Вы с Сузуно были не разлей вода. Уверен, что он доверял тебе больше любого другого человека в Солнечном саду.       — Он пишет про Отца, — с нажимом сказал Нетсуха и прищурился. — Кажется, ему он доверял больше.       — Возможно он про общие вещи, которые он требовал от всех нас. — Пожал плечами Кадомичи, глядя на Нагумо, выглядящего так, будто бы его только что пытались утопить в унитазе: одновременно и злого, и оскорблённого, и ужасно несчастного.       — Или же ваш Сузуно пошёл к Отцу с реальной проблемой. Потому что таких вот видел, как на вашем видосе.       — Все видели одно и то же! Это существо вполне реально. — Отстаивал позиции Кадомичи, сверля взглядом собеседника.       — Ага. Но монтаж это не отменяет, — Нетсуха победно улыбнулся. — Но, честно, монтаж крутой. Не ожидал, что ты так можешь, Кадомичи. В таких условиях... Мы так легко с этим видео в топы залетим! Да и какое натуральное возмущение. Отчего ты не актёр?       Нагумо молча встал и медленно вышел на улицу — дальше слушать перепалку ему не хотелось. По щекам катились слёзы отчаяния, молодой человек не мог их сдержать, слишком уж больно было от осознания. Как Нетсуха так мог отзываться о Сузуно? Как он сам раньше не замечал такой жестокости в этом парне? Почему Сузуно не открылся ему? Почему скрыл свою проблему?       Сидя на пороге дома, он курил сигарету за сигаретой, словно пытаясь заменить все мысли и чувства дымом. Нагумо посмотрел вдаль, пытаясь сморгнуть слёзы, которые выступали на глазах всё с меньшей интенсивностью. На душе было гадко, на языке горько, а в голове расползался туман. Он снова затянулся и закрыл глаза руками — слишком много никотина за раз. Нагумо хотел встать, но, пошатнувшись, осел обратно, чувствуя, как к горлу подбирается тошнота.       Кадомичи появился за его спиной, когда Нагумо уже немного отпустило — переизбыток никотина спровоцировал рвоту — после чего стало легче дышать и думать. Теперь он мог здраво проанализировать всю ситуацию.       — Эй, Нагумо…       — М?       — Ты не против?       — Садись…       Кадомичи медленно сел и протянул Нагумо бутылку воды. Усмехнувшись, молодой человек, сначала прополоскав рот и сплюнув, сделал несколько жадных глотков.       — До чего вы договорились? — Без особого интереса спросил Нагумо, устало смотря перед собой и перекатывая между пальцами таблетницу. Он всегда вечером последнего дня недели раскладывал таблетки по её ячейкам: на каждый день был свой блок, разделённый на три части, для приёма в разное время суток. Так молодой человек не рисковал забыть что-то выпить или случайно, по забывчивости выпить таблетки несколько раз, превысив дозу. Но сейчас он размышлял о том, может стоит выпить ещё таблетку или парочку, чтоб было легче пережить царящий тут кошмар.       — До того, что этот осёл извинится перед тобой. — Кадомичи вздохнул и, обняв колени, как-то по-детски упёрся в них подбородком. Нагумо помнил, как Сузуно сидел так же. Он тоже вздохнул и сжал таблетницу в кулаке.       — Кажется, я весьма доходчиво объяснил ему, насколько он был неправ, жесток и несправедлив. Он всегда ревновал тебя к Сузуно, вот и… Вот и бесится. Так что ты не слушай его, он просто завидует вашим с Сузуно отношениям. Да и я тоже немного завидовал.       — Почему?       — Ну… Вы были так близки. Мне тоже хотелось. Пусть Сузуно и не всё-всё смог тебе рассказать, но тебе он явно доверял больше, чем кому-то другому. А то, что он писал про Отца, может это связано с тем, что тот сам поймал Сузуно за что-то и выдвинул требования? Может он узнал про заброшки, и Сузуно промолчал про нас, не выдал, поэтому до нас требования Отца не докатились…       — Это так похоже на него…       — Только я не очень понимаю, почему он тебе не сказал о таком?       — Чтоб я не выдал себя. Я бы не смог жить спокойно, если бы знал о том, что он один отдувается за всех.       Кадомичи улыбнулся и кивнул.       — Да, точно. — Молодой человек поднялся и похлопал Нагумо по плечу. — Не увлекался только таблетками, пожалуйста.       Нагумо благодарно кивнул, провожая друга взглядом. Он выпил привычную дозу таблеток и облегчённо выдохнул. Нужно подготовиться ко сну, ведь уже скоро лекарства со всей силой навалятся на него, и его неумолимо потянет в сон, а ночевать под открытом осенним небом ему совершенно не хотелось.       — Нагумо, я… — Начал было Нетсуха, увидев на пороге Нагумо, но тот, подняв руку, покачал головой.       — Давайте выясним отношения завтра. Это был сложный день. Мы рано встали и в общей сложности прошли, наверное, километров двадцать, снимая тут каждый уголок и рассказывая всевозможные истории. Думаю, мы заслужили сегодня лечь пораньше.       С этими словами Нагумо принялся готовиться ко сну, чувствуя, как начинают тяжелеть конечности, веки и голова.       Он забрался в свой спальный мешок и закрыл глаза, ещё не понимая, что когда ночь вступит в полную силу, начнётся настоящая проверка на смелость.