Сплетник

Смешанные чувства всех присутствующих за столом было бы крайне трудно описать одним словом. Тэхёну кажется, словно он, после всего сказанного, видит теперь собравшихся в замедленной съёмке. Чонгук неподвижен и даже посмотреть в сторону омеги не решается, стараясь отойти от шока. Минджу пытается выдавить из себя непринуждённую улыбку, наверняка думая, что всю ситуацию ещё можно перевести в шутку, однако всё же понимает, что это невозможно. Соджун также растерян и, кажется, взбешён, потому что Воён, сидящий рядом, поглаживает его по плечу и тихо приговаривает. Поддержку Тэхён сейчас мог бы отыскать только в двух людях. Суман с волнением во взгляде поворачивается к сыну, переживая за него больше всех. Хосок так же взволнованно смотрит на омегу, и в этих карих глазах Тэхён не находит ни злобу, ни возмущение. Скорее там было искреннее сочувствие, вот только тут Чон, как бы, возможно, не хотел, помочь не может. — Какая славная шутка, — всё же Минджу решает попробовать осуществить собственный план и как-то разрядить обстановку. — Солнышко, ты прямо нас всех сразил. — Но это не шутка, — отойдя от недавнего страха, находит в себе силы ответить Тэхён. — Постой, солнышко, ты серьёзно? — с такими усилиями появившаяся на лице старшего Кима улыбка тут же пропадает. — Ты… — Тэхён, нельзя же вот так рубить с плеча, ни с кем не посоветовавшись, — настолько сдержанно, насколько это возможно в данной ситуации, говорит Соджун, и возмущённый омега уже хочет ответить, но его опережает Суман: — Это его личная жизнь, с какой стати он должен с кем-то советоваться? И вообще это дело касается только их с Чонгуком, не понимаю вашего возмущения. — Правда, Тэхён, Чонгук, выйдите из-за стола и поговорите, — наконец и Хосок подключается к беседе, Тэхён порывается встать, вот только последующие слова заставляют остаться на месте. — Но у нас было столько планов! — в сердцах произносит Минджу, для которого соблюдение плана и расписания во всех аспектах жизни было всегда превыше всего. — Тэхён, уже все договорились, хватит нас пугать. — О чём это вы успели все договориться? — такой тон омега у отца мог слышать крайне редко, потому что Суман был неконфликтным человеком, редко вступающим в споры, однако сейчас даже Минджу затихает, увидев супруга таким. — Минджу, — даже не «любовь моя», что говорило о многом, — у нас был разговор о том, чтобы дети попробовали, но что это? Какие договорённости, и почему я не в курсе?! — альфа немного повышает голос и затихают все, даже разгневанный Соджун. — Так, немедленно говорите, кто участвовал во всём этом балагане. Хотя на счёт этой троицы сомнений уже нет, — грозный взгляд смеряет Минджу, Воён и Соджуна. — Хосок, ты причастен? — Нет, — вполне честно, потому что альфа действительно был ни при чём и до последнего против. — Хоть один нормальный Чон. Солнышко, поехали отсюда, ты уже всё сказал, что было нужно, — Суман встаёт со своего места и подходит к сыну, а омега торопится спрятаться за любимым родителем, потому что точно знает, что он не даст его в обиду. — Постой, Суман, а наш разговор об открытии здесь ресторана? — наконец оживает Соджун, потому что когда дело касалось прибыли, все личные и семейные проблемы отходили на второй план. — Я ещё дважды подумаю об этом предложении. Минджу, ты тоже собирайся, пора возвращаться в Сеул. Тэхён спешно уходит вместе с отцом не столько потому что он боялся гнева папы, сколько из-за резко нахлынувшего стыда перед Чонгуком. Он ведь был ни в чём не виноват и явно заслуживал куда более спокойного разговора и хоть какой-то подготовки к подобной новости. Омега непременно перед ним извинится, но сейчас не тот момент.

***

— И как всё это понимать?! Тэхён уже было обрадовался молчанию, царившему в машине всю дорогу до Сеула, однако, похоже, это было скоропостижное решение. Стоило семейству Ким переступить порог квартиры, как Минджу, поняв, что он на своей территории, почувствовал некоторую свободу в действиях и словах. Конечно, рассерженный Суман всё ещё был рядом, но за закрытыми дверями старший омега мог позволить себе намного больше, чем в присутствии Чонов. — Я уже всё сказал, — вновь поднимать данную тему у Тэхёна не было ни малейшего желания, и он уже хотел уйти к себе в спальню, поиграть с Симбой, но строгий голос за спиной его останавливает. — Нет, ты ничего не сказал. Почему ты не поделился с нами, что хочешь Чонгука бросить? Почему ты вообще решил его бросить, если у вас всё так замечательно складывалось? Теперь Чоны будут думать, что ты у нас неуравновешенный, у которого семь пятниц на неделе. Тэхён, это совершенно недопустимое поведение! — А по-моему, недопустимое поведение — это настаивать, чтобы я сыграл свадьбу с альфой, которого толком не знаю! — омега не выдерживает и повышает на папу голос, потому что слушать все эти упрёки становилось невыносимо. — Это моя жизнь, если я захотел расстаться, значит, мне с этим человеком действительно не по пути, и это, пожалуй, первый раз, когда я хочу проигнорировать твои советы и поступить полностью по-своему, — в сторону спальни Тэхён всё же торопливым шагом направляется, пока в коридоре продолжает звучать: — Тэхён, это не ответ! Ты ничего не объясняешь, хотя мы с отцом твои самые близкие люди, которые желают исключительно добра. Кажется, Минджу продолжал говорить ещё что-то, но его сын уже не слышит, потому что захлопывает за собой дверь. В спальне его уже дожидался успевший невероятно соскучиться Симба. Конечно, за собакой на время отсутствия Кимов присматривал омега-служащий, занимающийся уборкой и готовкой, однако щенку всё равно законного хозяина не хватало. Крошечный шпиц активно демонстрирует это припрыгиванием и быстрым вилянием хвостом. Впервые за последние часы на лице Тэхёна появляется искренняя улыбка. — Мой хороший, соскучился? — омега берёт щенка на руки, и его лицо тут же начинает облизывать шершавый и холодный язык. — Мне тоже тебя не хватало. В следующий раз возьму с собой. Думаю, он тебе тоже обрадуется. Омега садится на кровать, продолжая гладить питомца, и только сейчас начинает ощущать, как внутреннее волнение постепенно отступает, а на его месте воцаряется покой. Какой был смысл переживать, если всё уже сделано. Пожалуй, в этой ситуации стоило волноваться только из-за Хосока. С ним непростой диалог ещё только предстоял. — И где ты только набрался этой манеры уходить, когда папа с тобой разговаривает? — было бы весьма наивно полагать, что Минджу подобное завершение диалога устроит, а потому он настигает сына и в спальне, намереваясь продолжить воспитательную беседу. — Я тебя так не воспитывал. — А в чём смысл нашего разговора? После случившегося Чонгук уже явно ко мне не вернётся, так к чему всё это? — Тэхён прижимает поближе к себе шпица, словно Симба мог стать его щитом, и собака действительно тихо рычит на Минджу, когда тот садится рядом на кровати. — Тоже мне защитник. Боюсь, боюсь, — омега дразнит питомца, а тот лишь громче рычит, вызывая у Кима неподдельный смех. — Всё же хороший подарок Чоны сделали, Симба тебе по характеру подходит. Огрызаешься, а на самом деле сам боишься и переживаешь, я же вижу это, как папа. — Тогда почему ругаешь? — Я не ругаю, я просто хочу понять, что случилось. Может, Чонгук тебя обидел. Просто скажи нам, такие вещи родителям важно знать, — в голосе папы не было и намёка на прежний гнев, а потому Тэхён заметно расслабляется и успокаивается, понимая, что его готовы выслушать. Вот только сам омега правду сказать пока не готов. — Скорее я его обидел. — Но чем? — Я влюблён в другого, — на одном дыхании произносит Тэхён то единственное, что Минджу мог сейчас знать. — Но в кого, солнышко? — тут же спрашивает старший омега, не скрывая своего удивления. — Я не могу это сказать, да и тебе не понравится услышанное. — Разве может быть кто-то, кто мне настолько не понравится? Что же в этом человеке такого? — Минджу замолкает, однако вскоре на его лице отражается момент озарения, и Тэхён пугается, что папа каким-то образом мог догадаться о них с Хосоком. — Неужели? — и вновь короткое молчание, за время которого папа берёт сына за руку, и глядя прямо в глаза, произносит: — Солнышко, поверь, ты можешь всё мне рассказать, я всё пойму. Знаешь, любви ведь покорно абсолютно всё. Нет неправильных чувств, хотя порой нам и кажется иначе, — младший Ким заметно напрягается, однако Минджу трактует это по-своему. — Если тебе нравятся омеги, то этого совершенно не стоит стыдиться или скрывать. У меня в университете тоже были разного рода отношения, это абсолютно нормально. — Пап, с чего ты взял, что мне нравятся омеги? — теперь пришла пора Тэхёна поражаться услышанному. — И что у тебя было в университете? — Неважно, — уходит от темы омега так же легко и непринуждённо, как на неё зашёл минутой ранее. — Так всё же, кто этот загадочный человек, в которого ты влюблён? — Я всё равно не могу тебе об этом сказать, прости. — Что ж, это твой выбор, я пока не буду на тебя давить, — однако младший Ким прекрасно понимал, что ключевое слово в этой фразе — «пока». Минджу выходит из спальни сына, предпочитая его оставить одного, и сразу же идёт на кухню, где Суман уже ставил чайник, дабы заварить себе немного кофе. Вид альфы был вполне расслабленный, а вот его супруг этого спокойного настроя не разделял от слова совсем. — Ну что, любовь моя, вы поговорили? Тэхён объяснил, что случилось? — Сказал только, что любит кого-то другого. А кто этот другой, можно только гадать. Никакого покоя с этим ребёнком, — демонстрируя всю тяжесть родительского бремени, которое на него упало, Минджу садится за стол на кухне и прикладывает пальцы к вискам, массируя их. — И как нам теперь понять, что это за альфа? — А зачем понимать? Если Тэхён в него так сильно влюблён, наверняка это хороший человек, пусть встречаются. На тебя заварить чашку? — спрашивает Суман, открывая полку с различной посудой. — Да, пожалуйста. Но твоего легкомыслия я совершенно не понимаю. Забыл, каким был Минсок? Наше солнышко легко может влюбиться в какого-то мудака, а мы должны его от этого уберечь. К тому же, если этот таинственный альфа был бы настолько хорош, стал бы Тэхён его скрывать? Тут точно что-то не чисто, и нам срочно нужно это выяснить. — Мне кажется, он боится, что ты, — альфа замолкает и бросает быстрый взгляд на мужа, а после спешно исправляется, — что мы будем на него злиться из-за расставания с Чонгуком, поэтому не признаётся. — Нет, исключено, мой Тэхён всегда всё рассказывал и всегда прислушивался к советам. Он точно попал в коварные руки какого-то плохого человека. Но я скоро выясню, кто он такой, и тогда ему несдобровать.

***

Выезжать куда-то и собирать материал для статей Сокджин всегда не слишком любил, однако от прямых рабочих обязанностей было никуда не деться, так что приходилось, стиснув зубы, ехать в другой конец города и тщетно пытаться кого-то разговорить. В этот раз главный редактор словно и вовсе над альфой издевался. Омега с чего-то решил, что их журналу не хватает некой перчинки и изюминки, которая могла бы значительно повысить продажи. Решение было выбрано весьма оригинальное: открыть колонку, связанную с сексом. И отчего-то на пробу данную статью решили повесить на Сокджина и его помощника. Именно по этой причине Ким сейчас стоял не в комфортном офисе, а в номере дешёвого лав-отеля и пытался поймать нормальную сеть, дабы прочесть новый пост сплетника, пока Намджун весьма критично осматривал номер. — Кажется, в правом углу ловит лучше, — порядком устав наблюдать за страданиями начальника, сообщает стажёр. — Спасибочки, — Сокджин тут же следует совету, переходит в правый угол, обходя отвратительную в своей безвкусности красную кровать в виде сердца. И действительно злосчастная буква E в правом верхнем углу экрана пропадает, а вместо неё появляется заветное 4G. Альфа спешно открывает инстаграм и полностью погружается в публикацию, пока что напрочь забывая о работе. Всё равно рядом был Намджун, который уж точно сможет собрать какой-то достойный материал. Не зря же он заканчивал Сеульский национальный, о котором грезит абсолютное большинство корейских старшеклассников. Впрочем, в этот раз пост Сокджина несколько разочаровывает. Никакой по-настоящему захватывающей новости, лишь обрывки незначительных сплетен о том, что кто-то с кем-то встречается. То ли золотая молодёжь стала осмотрительнее, то ли таинственный аноним сдавал позиции. Ким, пожалуй, склонялся к обоим вариантам. В конце концов рассчитывать на частые скандалы было бы весьма глупо, всё же все они люди, а не герои бразильских мелодрам. А жизнь простых людей зачастую бывает невероятно скучной. Вот только всё равно внутри альфы возникает диссонанс: неужели это тот самый сплетник, который одним своим словом мог уничтожить чью-то репутацию? И он ничего за неделю не нашёл? Верить в это не хотелось. — Ну что? Загрузилось? — спрашивает Намджун, заметив разочарованное выражение лица журналиста. — Да, но я всё равно расстроен. Сплетник в этот раз какой-то скучный, — Сокджин даже не стал дочитывать публикацию до конца, вместо этого сразу выключает телефон и убирает его в карман пиджака. — Такими темпами я начну сомневаться, действительно ли избрал себе достойного противника. — Наверное, ты его переоценил, и он просто исписался. Сплетни весьма посредственный жанр, на котором долго не продержишься. — Но всё равно он поднял необычайно высокую планку, и ему стоило бы и дальше её поддерживать. Как бы он такими темпами не растерял всю свою драгоценную аудиторию. Но лучше о работе, — альфа был настолько расстроен, что даже говорить о своём обожаемом анониме не хотел, хотя при других обстоятельствах мог болтать о его персоне часами. — Как думаешь, из этого убожества вообще можно собрать хоть что-то стоящее, не опускаясь до уровня бульварных романчиков с нефритовыми жезлами? — Если сильно захотеть — можно в космос улететь, но тут, конечно же, будет непросто. Даже представить не могу, кого могут возбуждать все эти рюшки, странноватая мебель и лебеди из полотенец. — Думаю, это определённый род сексуальных извращений. Бывают же люди, которые фантазируют о сексе с незнакомцем в какой-то подворотне. Признаться честно, Сокджину атмосфера данного заведения не нравилась от слова совсем, и единственным, что могло хоть как-то её разбавить, был Намджун. Он даже среди этого дизайнерского безумия в своём классическом светло-сером костюме-двойке смотрелся невероятно гармонично и желанно. Начать испытывать к нему симпатию было чем-то совершенно простым и естественным. Он красив, сексуален, умён и в меру отстранён, дабы постоянно подогревать интерес своей холодностью. Странно только, что при таком потрясающем наборе качеств альфа был до сих пор одинок. Хотя тут можно было всё списать на постоянную занятость вначале на учёбе, а потом и на работе. Сокджину определённо стоило быть благодарным, что к нему попал такой великолепный холостой экземпляр. — Звучит мерзковато и небезопасно, однако не будем оскорблять сексуальные фантазии наших достопочтенных читателей, — сказав это, Намджун начинает ходить по номеру из стороны в сторону, явно обдумывая, что можно было бы сделать главной идеей предстоящей статьи. — Думаю, делать топ подобных местечек слишком банально. Что, если рассказать о различных подводных камнях, которые могут подстерегать желающих уединиться? — Или же проанализировать, почему подобные места порой посещают даже те, кому есть, где уединиться. Мне кажется, мы могли бы как-то совместить эти две идеи в одном материале. — Как скажешь, ты ведь главный, — определённым плюсом стажёра было умение вовремя замолчать в присутствии вышестоящего, однако сейчас Сокджин был этой черте характера альфы совершенно не рад. — Но у тебя намного больше опыта, а потому я хотел бы прислушаться к твоему мнению. Подобные слова были для Сокджина настоящим подвигом, потому что в большинстве случаев для него существовало лишь два мнения: его и неправильное. Однако отрицать профессионализм Намджуна было невозможно. — Рад это слышать, — звучит вполне искренне, а потому Сокджин не сомневается, что собеседнику действительно приятно. — Из нас получаются отличные союзники, — альфа подходит поближе к стажёру, предчувствуя, что сейчас мог быть неплохой момент для объяснения. — Однако я не буду скрывать, что симпатизирую тебе и не отказался бы быть чем-то большим. Ким говорит это так легко и непринуждённо, словно подобные признания ему ничего не стоили. На самом деле так оно и было. Альфа никогда не боялся быть отвергнутым, потому что считал, что, во-первых, его отвергнуть невозможно, а во-вторых, если откажет один, на его месте непременно окажется кто-то другой. Вот только сейчас едва уловимый страх всё же ощущался внутри, отдавая сдавливающим чувством под рёбрами. Впрочем, ходить вокруг да около Намджуна тоже начинало надоедать. Он же не сплетник, чтобы Сокджин настолько отчаянно за ним гонялся. — Неужели на тебя действует атмосфера этого «чудного» места? — с насмешкой спрашивает стажёр, но Сокджин на эту шутку не обижается. — Возможно. В любом случае, она помогает разговорить самого себя. Стыд тут же отступает. В этот момент время вокруг словно останавливается, и всё замирает. Сокджин чувствует, что они с Намджуном стоят на пороге важного рубежа, преодолев который, характер их отношений может навсегда измениться. Оставалось лишь узнать, какой шаг предпримет каждый из участников процесса. Сокджин свой ход сделал, очередь за его партнёром по этой своеобразной шахматной партии. И Намджун ход делает. Притягивает начальника за талию к себе и требовательно целует, подчиняясь странному влечению внутри. Возможно, у этого места действительно была какая-то особенная атмосфера. В любом случае, когда влажный язык касается нёба, Сокджин едва заметно улыбается и ликует. Всё же льды наконец тронулись.

***

Сокджин удивился просьбе Тэхёна сегодня встретиться посреди дня в одной из их любимых кофеен в центре. Альфа был уверен, что омеге сегодня нужно было на работу в ресторан, а раз он с недавних пор страстно влюблён в своего непосредственного начальника, то не упустит возможности и в выходной день туда приехать. Но какую картину Ким в итоге наблюдает? Лучший друг сидит за столиком на улице, посильнее запахнув ярко-красное пальто, и курит через мундштук сигарету. С каких пор Тэхён перешёл на сигареты, хотя всегда говорил, что не имеет никотиновой зависимости, был вопрос открытый. — Ты пародируешь Хепбёрн в «Завтраке у Тиффани» или что это? — без приветствия сразу спрашивает Сокджин, подойдя к другу. — Это, конечно, один из моих любимых фильмов, но нет, — поправив на переносице солнцезащитные очки, которые также были несвойственным Тэхёну аксессуаром, отвечает омега. — Просто с моим стрессом электронки уже не помогают, а мундштук, чтобы пальцы не пахли табаком. — Господи, сними ты уже эти чёртовы очки, это неприлично. В порыве Сокджин не выдерживает и сам снимает с друга злосчастные очки, и увиденное альфу не радует от слова совсем. У Тэхёна покрасневшие глаза, что могло свидетельствовать лишь об одном. Пожалуй, это было самым удивительным в сегодняшней встрече. Потому что Ким Тэхён плакал крайне редко, и должна была произойти трагедия планетарного масштаба, чтобы подобное произошло. — Доволен? — свои очки омега у друга всё же отбирает и надевает обратно. — Дорогуша, просто скажи, какой мудак тебя обидел, и я клянусь, ему не жить. Что стряслось? Почему ты сразу мне не сказал, что дело настолько срочное? Я бы не пошёл на работу и отправился в академию, чтобы тебя утешить. Ты, кстати, был там сегодня? — торопливо спрашивает Сокджин, садясь на стул напротив, и чувствуя, что и сам бы сейчас не отказался от сигареты, хотя не курил. — Сходил на несколько пар, думал, смогу отвлечься, но не помогло, и вот сижу здесь. На работу и домой пока идти не вариант. — Да что, чёрт возьми, случилось?! — альфа уже начинал терять терпение, и кажется, белый меховой воротник на его пальто вот-вот загорится из-за переполняющего владельца гнева. — Ну, мы с Чонами были на выходных в коттеджном комплексе, и, как бы это покороче сказать, — ненадолго прерывается Тэхён и делает затяжку. — Я поцеловал Хосока и при всех бросил Чонгука. Челюсть Сокджина, упав, пока не торопилась возвращаться в привычное состояние. Переварить всё сказанное лучшим другом было непросто, но альфа честно пытался это сделать. Пока получалось, откровенно говоря, плохо. — Дорогуша, когда блогеры советуют проводить выходные продуктивно, они явно имеют в виду не это. — Оно само как-то получилось. Чонгук на сообщения не отвечает, папа в бешенстве, отец меня защищает, Симба просто в собачьем шоке от нашей ругани. — Понятное дело, что Минджу тебя по голове не погладит, а на работу то почему не едешь? — Я боюсь говорить с Хосоком, — на одном дыхании выдаёт омега, что свидетельствует о том, что он действительно боится. — Ким Тэхён, ты что, возомнил себя героем романтической истории, написанной девятнадцатилетним девственником? Люди японских оккупантов не боялись, а ты с альфой поговорить боишься. Что, блять, с тобой такое?! — Я не знаю, мне просто страшно поговорить с ним и услышать, что он меня отвергнет. Я пока слишком сильно влюблён и не готов к подобному исходу. — С чего ты решил, что тебя должны отвергнуть? — говорить с Тэхёном сегодня необычайно тяжело, и Сокджин уже вполне серьёзно начал засматриваться на красную пачку мальборо, лежащую на столе. — Я встречался с его племянником, а теперь переключился на него. Конечно, он меня отвергнет. — Постой, ты сказал, что вы целовались. — Какое-то время, потом он меня оттолкнул. — Ты же не ребёнок, должен понимать, что если альфа этого сразу не делает, то он и не слишком против. Простая и банальная мысль, которую Тэхён отчего-то отчаянно отвергал, не желая поверить, что поцелую не только он рад был. Впрочем, «радость» — это не то слово, которым можно было бы охарактеризовать состояние Хосока. Скорее это отчаянно отрицаемая симпатия. Пожалуй, отвергнуть Тэхёна у альфы не хватило бы силы воли, вот только страх у омеги всё равно никуда не исчезает. Одно дело на эмоциях при всех сказать, что бросает Чонгука, и совсем другое разбираться с последствиями этого поступка.

***

— И где этот чёртов омега? Сегодня был по-настоящему выдающийся день, потому что Соджун соизволил лично приехать в ремонтируемый ресторан, оставив на потом все свои важные дела, связанные с должностью главы компании. И всему виной был один единственный двадцатилетний омега, который расстроил альфе все планы. Хосоку, если честно, тоже было интересно, где Тэхён, и почему сегодня не появился на работе, не предупредив, однако сейчас понимал, что лучше бы Киму и не появляться. Старший брат явно не был настроен на конструктивный диалог. Так они втроём и сидели: Соджун напряжённо ходил из стороны в сторону, Чонгук тихо сидел за столом и предпочитал смотреть на что угодно, но только не на отца, а Хосок эпизодически отвлекался на рабочих, дабы следить за выполнением работ по эскизам Тэхёна. Омега определённо был по-своему талантлив. Было бы глупо отрицать очевидное и говорить, что его задумки не смотрелись органично и вполне красиво. Возможно, это в какой-то степени смягчало гнев Соджуна, ведь он получил совершенно бесплатно отличного дизайнера. Однако у старшего Чона были на Тэхёна куда более далеко идущие планы, так что альфа всё равно злился. Он столько вложил в процветание бизнеса Сумана, и теперь все эти активы рисковали ускользнуть. — Сегодня его значит нет, думаю, ты можешь ехать по своим делам, — ненавязчиво предлагает Хосок, но не похоже, что брат собирается прислушаться к совету. — О каких делах может идти речь, когда у нас такая трагедия? Я скоро вместе с Воён вышивать крестиком начну, чтобы нервы успокаивать, — что ж, рукоделие действительно могло бы пойти старшему Чону на пользу. На это Хосок, впрочем, ничего не отвечает, полностью погружаясь в собственные самокопания. К несомненной вине перед племянником теперь добавлялась вина и перед старшим братом. И пусть альфа с самого начала был против плана Соджуна, а также старался его убедить, что ничего не сработает, всё равно ответственность за провал становится ещё одним камнем в грузе, который лежал у Чона на душе. Осознание собственной отвратительности не покидало его с того самого злополучного вечера, когда Тэхён его поцеловал. Хосок не должен вызывать в омеге племянника подобные чувства, он не должен ему нравиться как альфа, это всё неправильно. Но куда хуже то, что Чон его не оттолкнул, а в какой-то момент и вовсе был близок к тому, чтобы ответить. Это всё лишь усугубляло и без того шаткое состояние. Теперь Хосок выглядел в собственных глазах извращенцем, который соблазнил совсем молодого омегу и отбил его у Чонгука. Картина воистину тошнотворная. — А ты чего молчишь? — не дожидаясь реакции от младшего брата, Соджун переключает своё внимание на сына. — Что ты Тэхёну сделал, что он убежал от тебя, сверкая пятками? Ты же в школе занимался китайским, должен помнить разницу между глаголами «тсю» и «лай». Оба «идти», но один от тебя, а другой к тебе. Это весьма весомые различия. Чонгук молчит, его напряжённое состояние Хосок прекрасно ощущает, а потому вступает на защиту племянника. Это не могло бы очистить совесть альфы, но намного лучше, чем совсем ничего. — Возможно, дело в самом Тэхёне. Мало ли что могло его не устроить. — Пусть только мне на глаза попадётся, я его выведу на чистую воду! И пока старший Чон хотел Тэхёна как можно скорее увидеть, его брат предпочёл бы с омегой никогда больше в своей жизни не пересекаться.