Компас

      Когда Кинн покидает особняк, чтобы навестить Порче, солнце ослепительно ярко режет глаза. Для Таиланда это обычное дело, но последнее время Кинна начали напрягать вещи, которым ранее он даже не придал бы значения. В машине он все ещё обдумывает утренний приход Нампхынг и её картину. Последняя неминуемо связывается в его мозгу со сном о маме. Рациональная его часть твердит, что это лишь совпадение. Но эмоциональная не даёт покоя его сердцу, подсказывая, что это были какие-то знаки, которые Кинн должен был заметить и обдумать.       Его встречает Пит, предлагая присесть на диван в гостиной, пока он принесет что-нибудь выпить. Кинн просит лишь стакан воды — не самый обычный для него выбор. С утра, когда договаривался о своем визите, он сообщил ему о том, что нашли Бэя, которого спас Порш. Но сам он пропал. — Чея пока нет дома, Кхун Кинн. Они с Макао взяли Вениса и пошли играть в парк неподалёку. — Вениса?.. Ах, да, у вас же малыш, — Кинн слабо улыбается, — надо бы и мне познакомиться с племянником. — Обязательно, — Пит кивает с улыбкой и уходит за водой.       Затем они сидят рядом, Кинн, откашлявшись, спрашивает: — Как Чей? — Более менее. Грустит, мы, конечно, пытаемся отвлечь его, но если честно, Кхун Кинн, мне и самому не всегда удается отвлечься. — Понимаю. Если задуматься, тебе столько раз уже приходилось переживать за других, Пит… Как ты только выдерживаешь? — Стараюсь сосредоточиться на том, что чувствую здесь и сейчас. Если все время горевать о прошлом… не смог бы никогда простить ни себя, ни других за него. А если только и делать, что переживать о будущем, то можно так и не начать жить.       Пит говорит это о себе, совершенно без задней мысли, но его слова будто тупым концом иглы поддевают собственные раны Кинна. — Я знаю, Пит… Знаю, что плохо заботился о тебе и не ценил, не берёг тебя. — Неправда, — Пит качает головой, — что вы такое говорите, Кхун Кинн. — Это правда, Пит. Но, если уж быть совсем откровенным, — здесь Кинн нелепо усмехается, — ты всегда был мне симпатичен, Пит. Так что Вегас вовремя подсуетился.       Пит округляет глаза и удивлённо открывает рот. Справившись с эмоциями, он хихикает и мотает головой: — Шутите, Кхун Кинн? Да ну нет же, ладно, будем считать, что вам просто нужно отвлечься. — Ни разу не шучу.       Пит морщит нос и выдавливает из себя: — Вы просто дразните меня. — Отнюдь. Конечно, с появлением Порша я уже ни о ком другом не мог думать. Но всё-таки я рад, что ты знаешь. Хотя это совсем ни к месту, верно?       Пит теряется и застенчиво пожимает плечами. — Но откровенность за откровенность. Скажи честно, до Вегаса, я разве тебе совсем не нравился? — Как человек — да, но как мужчина, если честно, — нет. Не обижайтесь. — Да чёрт! — Кинн драматично хлопает по дивану, — серьезно? — Да. — Ахах… ну что ж. Ладно, меня не первый раз в жизни отшивают.       Пит снова тихонько хихикает: — Знаю. — Порш проболтался, как сперва отшил меня? — Ага. — Да ладно? — А что вас удивляет? Серьезно думали, что телохранители никогда не обсуждают хозяев?       Кинн играет желваками и склоняет голову на бок. Затем улыбается и делает пару глотков воды: — Ладно. Это я так болтаю. Не обращай внимания. — Все в порядке, Кхун Кинн. Вам не помешает хоть немного отвлечься.       Кинн молча кивает, временное лёгкое выражение покидает его лицо, мышцы которого вновь становятся напряжёнными. Затем внимание обоих привлекает спустившийся в гостиную Вегас. Кинн здоровается, но Вегас приветствует его коротким кивком и начинает читать взятую с кофейного столика книгу. Между тремя мужчинами повисает напряжение. Тогда Кинн начинает говорить, обращаясь больше к Питу, чем к обоим: — Глупо искать какой-то потаённый смысл, конечно, но ночью видел маму во сне в саду с жасмином. А утром Нампхынг пришла ко мне в комнату, чтобы отвести к себе и показать картину. Там был жасмин и феникс… Совсем как на татуировке Порша.       Вероятно, последнее Кинн произносит таким убитым голосом, что Пит сочувствующе кивает, а вот Вегас, наоборот, выглядит очень сосредоточенно. Пока Пит говорит Кинну какие-то слова поддержки и утешения, Вегас что-то ищет в телефоне. И через некоторое время произносит довольно громко: — Бунга мелати. — Что? — Кинн, хмурясь, обращает к нему свой печальный взгляд. — Так называют жасмин малайцы. — И? — почему-то слова Вегаса начинают раздражать Кинна, — решил блеснуть эрудицией? Считаешь, сейчас для этого подходящий момент?!       Пит, понимая, что ситуация накаляется, тут же встаёт между двумя мужчинами как между двух огней: — Кхун Кинн… Вегас. Спокойнее, пожалуйста. — Лично я спокоен. И если Кхун Кинн позволит, я бы закончил то, что начал говорить.       Кинн поджимает губы на это демонстративное «Кхун Кинн», но смягчает выражение лица и кивает. Тогда Вегас снова говорит: — На островах в окрестностях Пхукета живёт много малайцев. Я сейчас покопался в сети, одна из отдаленных деревушек носит название Бунга мелати. Цветок жасмина. Есть даже координаты.       Кинну кажется, что в один миг его сердце не справится с потоком крови, что проходит через него. В висках начинается бешеный стук, дыхание учащается. Кинн срывается с места, выкрикивая: — Мне нужно быть там!