Сьюзи, ты давно мертва, малышка.

Остальная половина дня прошла спокойно: Прайс умудрился выйти на улицу и пройтись по району, рассматривая местных и надеясь на то, что его не заподозрят в чём-то экстремистском - на то были причины, но о них он думать совершенно не хотел, да и местные не реагировали. Погода была противной, склизской и омерзительной: под ногами хлюпала грязь, а с неба всё лился неприятный, промозглый ливень, и Прайс не хотел признаваться себе в истинных причинах прогулки. Находиться в одной квартире — пусть и снятой в целях конспирации — было невыносимо, несмотря на то, что пересекаться им удавалось крайне редко; в гостиной вечером, на ужин, или же ночью - при смене, где кроме сухих шуток они ничем не перекидывались. В последние несколько дней МакМиллан немногословен и очень осторожен; привычной яркости его голоса Прайс не слышал уже два дня. Не считая незамысловатую и будоражущую шутку про Сьюзи - МакМиллан был тих, как настоящий штиль. А вот Прайс, будучи взведённым до упора, хотел хоть какой-то активности. Сказывалось проведенное в одиночестве время, но вряд ли он чувствовал это всегда... Только с МакМилланом. Он вернулся в квартиру поздно, но вопросов к нему не возникло: капитан сидел на диване в гостиной, глядя на достаточно широкий экран ноутбука и вбивая туда информацию. Джонатан лишь кратко прокашлялся, но пояснений не требовалось. - Ты забыл постучать. - произнес Мак негромко, всё так же увлеченный экраном, - не боялся, что я выбью тебе мозги? Прайс сконфуженно поджал губы, пожимая плечами и защёлкивая замок. Ключи кинул на стол, а куртку стянул с трудом, весь промокший от дождя и изнывающий от желания просто упасть на кровать и уснуть. - Прогулки в задание не входили. - МакМиллан осуждающе поднимает взгляд голубых глаз, но Прайс видит лишь возможность кратко дотронуться до его затылка, проходя мимо. Но не идёт. Ему словно что-то мешает, но, смутно работающий сейчас мозг — особенно после такой мокрой и противной прогулки — заставляет застыть. Прайс нерешительно усаживается рядом, проводя обеими ладонями по влажным волосам, приглаживая и тут же судорожно выдыхая. МакМиллан отвлекается лишь на долю секунды; стреляет взглядом в сторону лейтенанта, но тут же возвращается к работе, оставляя Джонатана в странной для него опустошенной позе: глаза в пол, руки дрожат на коленках, а ноги широко разведены, плотно стоящие на паркетном полу. Прайсу хотелось снять с себя армейскую форму и надеть просторную, обычную футболку и что-то отвлекающее от военных действий, но он прекрасно понимал, что это происходит из-за МакМиллана, сидящего в десяти сантиметрах и его плеча, так и норовящего коснуться плеча Прайса, когда тот обводил широкой ладонью экран монитора. И Прайсу очень, очень хочется тронуть. Он утирает лицо от дождевых капель, смотрит на капитана искоса: замечает краткие нервные щелчки пальцами, ловит тяжелые выдохи. Что-то не так с расположением маяков, но Прайсу сейчас нет до этого дела, потому что МакМиллан увлечён работой и не обращает внимание на то, как ладонь подопечного ложится на его бедро. Как пальцы Джонатана нервно вздрагивают, а сам он поднимает испуганный и напряженный взгляд, наблюдая за реакцией, но не замечает изменений в хмуром капитане. Он кладёт ладонь поверхностно, сначала пробегаясь кончиками по плотной ткани камуфляжа, а следом - по напряженной мышце под ней, мягко, пробно сжимая, заставляя дыхание сбиться, а лицо - покрыться легким румянцем от единой лишь мысли о том, что он снова делает это. МакМиллан не двигается: наблюдает за ответом, ждёт письма, а параллельно рассматривает мелькающие на карте точки, отдающие красным. Правая рука Прайса словно немеет, не в силах дальше продолжать эту пытку; он отдергивает её, жмёт к губам, болезненно жмурясь и жарко выдыхая, так, что в голове тут же вспыхивает целый пожар из эмоций. Как объяснять это? МакМиллан просто лжет, когда делает вид, что не замечает. Можно не ощутить, как тебя трогают за спину, можно закрыть глаза на случайную стычку в коридоре, но игнорировать откровенное прикосновение к ноге - это талант. Или неподражаемая актерская игра. Прайс опускает голову на руки и слышит, как МакМиллан ставит ноутбук на пустой журнальный стол перед ними. Жёсткие пальцы капитана путаются в его волосах внезапно и очень жадно; он словно хочет что-то сказать, но тишина вокруг заставляет Прайса зажмуриться сильнее, продолжая получать импульсы от этого приятного и желанного действа. Его ноги дрожат, а губы сохнут, так что приходится облизываться, как голодному псу, в ожидании, пока МакМиллан скажет хоть что-то. - Эй, Сьюзи... Прайс чувствует горячее дыхание на макушке и слышит громкий выдох, обрушивший на кожу целую волну мурашек. Капитан прижимается к виску очень быстро и неаккуратно, оставляя после себя прохладу и странное жжение, будто этот поцелуй оставил отпечаток. - Прости. - Прайс уже даже не помнит, сколько раз ронял это гребанное извинение, но точно знает, что делает это из уважения. Пальцы МакМиллана пробегаются по его лицу откровенно близко, плотно прилегая к горячей и покрасневшей коже щёк, трогают краткие шрамы на лбу лейтенанта и сокрушающе-близко очерчивают красноватые от укусов губы. - Мне плохо. - признаётся Прайс, но его глаза всё ещё закрыты. Он боится смотреть на капитана, чьё лицо сейчас слишком близко и очень — он уверен — напряжено. - Вижу. - проглатывает МакМиллан знакомым шотландским диалектом, скользнув большим пальцем вниз, к губам лейтенанта и мягко надавливая, так, чтобы Прайс их раскрыл. Но он медлит. Чувствует, как шершавая подушечка трогает ещё раз - и медлит, хотя ресницы предательски дрожат, а частое дыхание через нос уже не может обеспечить легкие кислородом. Он раскрывает рот. - Давай. - капитан сглатывает, пуская большой палец в приоткрытый рот подопечного и поддевая нижнюю губу, - тебе это нравится? Он спрашивает неуверенно, словно не понимает, как подобное может вызывать эмоции, делает акцент на слове "это", но Прайс часто моргает, жадно втягивая воздух ртом и пробуя обхватить губами сразу обе фаланги. - Чёрт тебя дери... - МакМиллан чуть ли не давится, когда Прайс хватает его палец полностью, проводя шершавым языком по подушечке и перехватывает руку своей, сжимая в пальцах мягкую ладонь. Он может лишь тихо выдохнуть от удовольствия, чувствуя соль и горечь на языке, а затем податься ближе, чтобы отпустить большой палец мужчины и жадно схватить указательный, смазывая губами собственную слюну и закатывая глаза от участившегося в висках пульса. - Грёбанный ад... - МакМиллан откидывает голову, часто моргает от шокового возбуждения и стискивает зубы, когда Джонатан рвано выстанывает, следом хватая губами уже два пальца. Обе его руки обводят кисть, гладят костяшки, пока сам лейтенант голодно пробует чужие пальцы и пытается не стонать вслух, когда МакМиллан закрывает глаза, накрывая их свободной правой рукой. - Прайс. - Прайс. - Блять, Прайс... - он уже жалобно хрипит, стуча зубами, - какого же хера ты творишь... Но кажется, лейтенант уже не слышит: он кусает фаланги, трогает их языком, тут же останавливаясь и отторгаясь, чтобы поцеловать раненые костяшки и облизать ещё свежие порезы. Тронуть губами напряженные вены, смазать возможную попытку на поцелуй, провести мокрым и горячим ртом по согнутой и дрожащей ладони. Прайс сходит с ума, ощущая себя больным на голову придурком, пусть и понимает, что ему это жутко нравится. Его тело содрогается в явном удовольствии, когда МакМиллан срывается и стонет, стоит лейтенанту поцеловать его кисть и застыть, тяжело вдыхая-выдыхая. - Ты сводишь меня с ума. - капитан проглатывает горечь в голосе, отчуждённо мотая головой и, судя по потрясенному виду, пытаясь восстановить чёткость зрения, - Прайс, я не знаю, что мне делать с тобой. Джонатан кусает свои губы, набираясь терпения и мягко целуя каждую костяшку на согнутых в кулак пальцах мужчины; закрывает глаза, чутко пробует кончиком языка, а затем жарко выдыхает, когда ощущает прикосновение к затылку. Прохладная дрожащая ладонь МакМиллана сгребает за шею, жёстко сжимает и заставляет лейтенанта отклониться, чтобы столкнуться с губами мужчины и ощутить на языке терпкий привкус сигаретного дыма. МакМиллан пробует его, как чёртову игрушку, хватаясь второй рукой за затылок и тяжело дыша через каждые пару секунд, когда им удавалось схватить хоть немного свежего воздуха. Всё идёт неправильно и грубо; Прайса прижимают ближе и держат за голову, трогает губами гладковыбритое лицо, а вторая рука капитана трогает его лицо, оттягивая нижнюю губу и целуя небрежно, прерывисто и неконтролируемо. Голова идёт кругом у обоих, а напор становится невыносимым: руки Прайса свободно трогают талию мужчины, вытаскивают футболку из-под ремня и пробуют горячую кожу пальцами, останавливаясь на вздымающейся в учащенном дыхании груди капитана. Сердце МакМиллана точно так же, как и у лейтенанта, бьётся в ребра словно молоток. В глазах темнеет, в одежде жарко и тесно, но звонкий датчик на карте решает всё за них, издавая противный и жалобный скрежет.